Wishmaster

Собиралась гроза. Угрюмые обрывки облаков проплывали по небу, сцеплялись друг с другом мёртвой хваткой и неслись дальше, подгоняемые холодным ветром. Словно могучее войско шествовало по небу, собирая всё больше солдат в свои ряды: облака росли и росли, превращаясь в тяжёлые дождевые тучи. Они притягивались друг к другу, казалось, с единственной целью: где-то в ведомом им одним месте стать единым целым и произвести на свет небывалую бурю. Первый отдалённый раскат грома докатился до потаённой пещеры, из которой кто-то ловкий в той же мере, что и удачливый, вынес с трудом добытый запылённый нагрудник от старого доспеха. Затем, уже через несколько дней — буря могла собираться с силами долго — тень от сгущающихся туч на несколько минут накрыла обширное поле, где другой человек, чуть менее удачливый, отдал приказ, и внушительная армия странных людей, больше похожих на зверей, послушно преклонила перед ним колено, присягая на верность. Довольный этой отданной ему за бесценок властью, человек не заметил, как двое, что привели ему армию в подчинение, заговорщицки переглянулись. Наконец, в небе над самым центром королевства в воздухе можно было услышать характерное потрескивание скапливающихся зарядов. Ещё один громовой удар, гораздо более громкий — и вместе с ним раздались яростный крик и звон стекла в королевских покоях замка. Стражник возле дверей вздрогнул, а проходивший мимо капитан дворцовой стражи нахмурился: судя по звуку, обитатель покоев разбил очередное зеркало. Это начинало не на шутку капитана стражи тревожить. На другом берегу моря, впрочем, приближение грозы никто ещё не ощущал. Там, далеко от всех этих важных событий, глубокой тёмной ночью, в самой тёмной части густого тёмного леса, в высокой чёрной башне, в роскошной чёрной комнате, вершил свои чёрные дела закутанный с ног до головы в чёрное одеяние чёрный маг… Ладно. Возможно, всё было не совсем так. Ночь была, скорее, ещё только поздним вечером, лес был не темнее всех прочих таких же лесов, да и башня, признаться, была тёмной разве что от времени и местами — от копоти, потому как явно пострадала от каких-то злостных попыток поджога, вероятно, неоднократных. Безуспешных попыток, судя по тому, что она всё ещё стояла на месте и с презрительным равнодушием смотрела в небо, словно вызов всем ветрам и дождям. Комната же и вовсе представляла из себя совершенно обычный подвал, пыльный, пустой и скучного цвета каменной кладки. Единственная чёрная вещь, которая в нём имелась, была вода в небольшом круглом бассейне, и то она казалась таковой лишь потому, что глубиной бассейн достигал порядочного колодца, а факелы, развешанные на стенах, давали недостаточно света, чтобы он мог проникнуть до самого дна. Однако про чёрного мага, одетого в чёрное — сущая правда. Во-первых, чёрный был цветом весьма практичным. Во-вторых, Кирку он просто-напросто нравился. Ну, и в-третьих, нынче ему предстоял один из тех особенных разговоров, когда лучше выглядеть подобающе для собеседника. Все эти сущности были созданиями довольно консервативными, и их уважение сложновато было заполучить тому, кто являлся на встречу в домашнем халате и тапочках. В полной тишине Кирк проверил целостность начерченного на полу вокруг бассейна круга из символов, который приходилось регулярно обновлять, чтобы не допустить его ослабления. Поочерёдно зажёг тринадцать свечей, расставленных по периметру бассейна, и на всякий случай убедился в правильности расходящихся от круга лучей пентаграммы, хотя в этом и не было особой нужды. Отчего-то он нервничал в тот вечер. У него имелось какое-то смутное, но однозначно нехорошее предчувствие относительно новостей, которые гость мог принести. А предчувствия Кирк не любил: слишком сложно было от них избавиться. Последнее, что Кирк сделал в качестве приготовлений — набросил на голову просторный чёрный капюшон. Нарисовав в воздухе ещё один знак, он с торжественной мрачностью затянул нараспев: — Achomharc a dhenamh liom tu, O Mor… Ветер, взявшийся словно из ниоткуда, пронёсся по подвалу. Кирк сосредоточился на образе невидимого знака перед собой. — Rialoir an aisling agus tromluithe… Над чёрной водой воздух начал словно загустевать, и в подвале запахло болотом и сыростью. Кирк повысил голос. Магия призыва не требовала много усилий, но требовала много уверенности. — An Dia an bhais, Fomhorchaibh an Rialoir wic... Клубок вязкой бурлящей темноты образовался над бассейном и… — Да, да, здесь я, можем пропустить эту часть. Это опять ты? …превратился в висящего в воздухе скучающего мальчишку, который просто обожал портить подобные моменты. Кажется, не было ещё ни одного раза, когда он дал бы Кирку договорить слова призыва до конца. И уж точно никогда не позволял ему дойти до того момента, когда в заклинание нужно было вплести имя: словно не желал, чтобы его произносили вслух. Кирк знал это, и гость знал, что он знает, но каждый продолжал эту игру из упрямства: один старался произнести заклинание до конца, второй — вовремя перебивал его. Кирк выгнул бровь. Можно подумать, этого засранца вызывал таким образом кто-то ещё — мало кто был вообще осведомлён о его существовании. — Во дворце что-нибудь происходит? Он не знал, почему задал вопрос именно так. Скорее всего, виновато было всё то же предчувствие. Морок, закинув одну гладкую чёрную ногу на другую, устроился в воздухе над бассейном поудобнее и принялся с деланным безразличием рассматривать собственные отсутствующие ногти на правой руке, всем своим видом демонстрируя, как же ему надоело являться сюда и докладывать об увиденном. Его чёрные волосы шевелились, как живые, и заворачивались в тонкие колечки щупалец. — Может, да, может, нет, почём мне знать? — отозвался он безразлично. — Там всегда что-то происходит, другое дело — ничего из этого мне не интересно. Тебе рассказывать сплетни, слухи или чужие домыслы? Или, возможно, хочешь послушать про чьи-нибудь мокрые сны, раз уж у тебя своих нет? Кирк раздражённо на него посмотрел. Похоже, что мороку время от времени стоило напоминать о том, кто здесь имеет преимущество. — Балор. Белое кукольное лицо мальчишки пошло трещинами, из которых полезли блестящие чёрные жуки. Из волос-щупалец на Кирка уставились три лишних светящихся глаза, лишённых век, и Балор с несколько театральной досадой всплеснул руками. — Что? Ладно, не топайте на меня ножкой, Ваше Высочество, я же сразу прямо возьму и испугаюсь, это так жестоко! Во дворце всё, как всегда. Придворные грызутся за власть. Пажи подглядывают за дамочками. Пара служанок подозревают, что король спит со своим капитаном стражи. В моду вошли перья и чёрный цвет. Король орёт у себя в покоях на собственное отражение в зеркале и, судя по всему, всё быстрее едет крышей, вот-вот съедет окончательно. Придворные старательно этого не замечают, разумеется. Все воруют из казны и все притворяются, что ничего об этом не знают. Король хочет войны, только непонятно, с кем. Тот пижон Август обзавёлся собственной армией оборотней. И привёл двух своих новых друзей — девку-фанатичку и лысого мужика — знакомиться к королю, прислуга считает их подозрительными, но кому какое дело. Балы почти каждую неделю. Переговоры о торговле с каким-то соседним королевством провалились. Скучно. Скуууучно. Он демонстративно зевнул, прикрыв глаза — те, что на лице. Те, что перемещались по волосам и кружились вокруг тонкой шеи, продолжали, впрочем, внимательно за Кирком следить. Балор ждал реакции. Кирк нахмурился — и только. — Ясно, — сказал он равнодушно. — Ничего нового. Балор подождал ещё, старательно притворяясь не заинтересованным. Кирк был ему в некотором роде любопытен, и он наловчился вылавливать малейшие оттенки эмоций с его не слишком богатого на выражения лица. Через какое-то время молчания Кирк спросил, голосом, которым можно было насылать зиму на целые города: — Ты пытаешься меня надурить, морок? Ага, сказал себе Балор, значит, всё-таки зацепило. Рыбка клюнула на крючок. Он сладко улыбнулся. — Ну что ты, мой дорогой маг. Я бы никогда, ты же знаешь! В тени капюшона лицо Кирка казалось непроницаемой маской. Глаз вокруг его парящего над водой собеседника вращалось всё больше. — Не играй со мной в эти игры. Ты знаешь, что мне нужно. На кой мне слушать про балы и моду при дворе? Оборотни. Новые друзья Августа. Какого чёрта? Балор усмехнулся и затаил дыхание в предвкушении взрыва. — А. Всего лишь те двое, что почти преуспели при дворе покойного дядюшки нынешнего монарха. Только в тот раз у них не было армии, а теперь — есть, и король уже и без того чокнутый, даже обрабатывать долго не придётся. Да и, сам понимаешь, Кощея уже нет, так что в этот раз будет повеселее! Здорово, правда? Однако, к его вящей досаде, никакого взрыва не последовало. Кирк только поджал губы и уточнил всё тем же ровным тоном: — Те фанатики Бога-Ворона? — Ага. Те самые, — подтвердил Балор нетерпеливо. — Тебя это не беспокоит, маг? Кирк пожал плечами. От него исходило только ровное, привычное недовольство всем и вся — Балор был даже как-то разочарован. — С чего бы меня должно это беспокоить? Не моё дело. — Неужели? Кошмар вдруг пошёл рябью, гибкое тело юноши словно бы вывернуло наизнанку — и в следующее мгновение над бассейном парил уже бесформенный сгусток живых теней, исторгающий из себя в случайном порядке всё новые порции мертвецки светящихся глаз, жуков, щупалец и каких-то внутренних органов. Однако даже это не заставило Кирка ни отступить от пентаграммы, ни хотя бы скривиться. В конце концов, Балор не был полноценным демоном. В сущности, его даже не было в этот момент в подвале — в действительности он находился сейчас в чьём-то спящем разуме, да и если бы ему удалось вырваться за пределы охранного круга — он не доставил бы Кирку проблем: он знал, как легко выкинуть его из своей головы или даже уничтожить, одним усилием воли. И Балор это знал тоже, и недоступность этой белобрысой головы его ужасно бесила — но пока он ничего не мог с этим поделать. Пока не мог. Но скоро, о, скоро… этот зазнавшийся человечишка сам любезно приведёт его к собственной погибели. — Именно. Не моё дело. Не мои проблемы. Можешь быть свободен. Кирк повернулся спиной и явно собрался уходить. Морок вернул себе человеческую форму и задумчиво посмотрел ему вслед. Какая наглость. Какое пренебрежение! Ну, ничего. Однажды он поплатится за свою гордыню. В один прекрасный день. — Можешь не рассчитывать на меня больше в этой слежке, кстати говоря! — бросил он ему в спину, надеясь ковырнуть его хоть так, по мелочи. — У этих двоих слишком острый нюх на всяческих подселенцев, а мне ещё дорога моя шкура, знаешь ли! Пока они во дворце, я не рискну туда сунуться! Кирк на мгновение остановился. Обернулся через плечо, кивнул, явно не считая это достойным поводом для дальнейших дискуссий. И мановением руки затушил все свечи. Балор пропал, не успев толком возмутиться. Подвал сделался тёмным и пустым, каким и был до начала встречи. В башне воцарилась тишина: кроме Кирка, здесь обитало только сколько-то пауков и с десяток летучих мышей, которых ему никак не удавалось выкурить из-под крыши, да и те уже отправились на ночную охоту. Кирк поднимался по винтовой лестнице, подсвечивая себе факелом дорогу, и пытался убедить себя в собственной же безучастности. Как ему казалось, успешно. «Не моё дело», — думал он сосредоточенно. Излишне сосредоточенно, пожалуй, как сказал бы ему Учитель. Так что Кирк решил прекратить думать о всяких глупостях и заставил себя переключиться на иные, более актуальные вопросы. Например, завтра с утра следовало послать ворона (голуби не подходили к его репутации) к одному местному лорду и сказать ему, что другой местный лорд собирался обманным путём заполучить предназначавшуюся первому награду от военного министра, этому второму же следовало написать всё то же самое про первого. Одной богатой (и, судя по всему, растерявшей последние мозги) дамочке нужно было ответить в письме, что он не занимается приворотами, но может подсказать ей одну толковую ворожею в деревушке неподалёку, чтобы она ни в коем случае не обратилась к шарлатанам, а старухе из деревни не мешало бы на всякий случай напомнить о том, что плату от безумной дамочки они должны разделить между собой, потому что без него о «ворожее» никто бы за пределами деревеньки так и не узнал бы. Гильдии алхимиков он обещал предоставить один действенный рецепт, наконец проверенный им в действии недавно, гильдии строителей он собирался продать некие чертежи, якобы добытые кем-то в сокровищнице на таинственном острове и перекупленные Кирком у заезжих торговцев. И ещё было бы неплохо порасспрашивать моряков в порту о ветрах и течениях: предсказания погоды могли не только продаваться, но и использоваться для создания видимости, будто это не предсказания вовсе, а осознанный контроль штормов и засухи — для чёрного мага это всегда полезно. Чем более могущественным его будут считать в народе, тем надёжнее будет его заработок. Признаться, сам он не особенно любил устраивать все эти представления. Будь его воля, он отбросил бы всю суету — и заперся бы здесь, в башне, наедине с книгами, летучими мышами и пылью, и не выходил бы в люди: слишком уж больших хлопот стоило всё это общение. Но он не умел колдовать себе из воздуха еду, а книги имели нехорошее свойство устаревать или заканчиваться, и, как и еда, стоили денег. Надо было как-то жить. И торговать информацией, торговать своими магическими умениями и знаниями было лучше, чем все прочие варианты: он не мог опуститься до чёрной крестьянской работы, равно как и не мог опуститься до прямого воровства — каждый раз, когда он хотя бы задумывался об этом, он представлял лицо Учителя, то, с каким презрением он бы на него посмотрел, и это лучше всего иного помогало сосредоточиться на нынешней работе. Кроме того, так, по крайней мере, все эти лорды, леди и городские ремесленники обращались к нему не как хозяева, а как просители, и это Кирка устраивало. По правде говоря, у Кирка имелась одна вещица, продав которую в правильные руки, он мог бы ещё какое-то – пожалуй, довольно продолжительное – время жить безбедно и в своё удовольствие. Но именно эту вещь он и не собирался продавать, даже если сейчас от неё уже не было для него никакой пользы. Просто… нет. Интересно, откуда всё-таки те двое взяли целую армию? Наверняка там тоже нужны были деньги, и немалые, а казна, как сказал Балор, была почти пуста. Или оборотни не нуждались в золоте? Тогда в чём они нуждались? И зачем им нужен был Август, который обладал разве что знатным именем и непомерными амбициями, да горсткой элитных солдат, но никак не деньгами, насколько ему было известно, и не какой-либо особой религиозностью?.. …Кружащиеся вокруг чёрных щупалец многочисленные глаза Балора продолжали настойчиво пялиться на него, казалось, даже тогда, когда он улёгся в постель и закрыл глаза. Чёрт. Не получилось отвлечься. Кирк скрипнул зубами. Но ведь это и правда было не его дело, разве нет? Это было делом Кощея, а Кощей… что ж, вероятно, ему было сейчас не до того. Где бы он сейчас ни находился, чем бы ни был занят — зашевелившиеся спустя двадцать лет безумные фанатики, опять прибившиеся ко дворцу, наверняка стояли где-то на последнем месте в ряду его проблем и тревог. При мысли об этом Кирк открыл глаза и хмуро уставился в потолок. Кощей. Зачем он только вспомнил его. «Я не готов», — сказал он ему тогда, очень серьёзно и взвешенно, потому что это было правдой, но внутренне он был почти на грани паники. А Кощей только обернулся к нему напоследок и ответил: «Значит, будешь готов. Или умрёшь». Потом добавил: «Нет ничего, чего ты бы не смог, мальчик, если я в тебе не ошибся. А я редко ошибаюсь в людях». И оставил его, и портал закрылся, а он… Кирк провёл ладонью по лицу, морщась от невольного наплыва воспоминаний. Нашёл время, да уж. Это всё Балор с его провокациями, определённо. На всякий случай Кирк подумал, со всей свирепостью, на которую был способен в этот ночной час: «Убирайся из моей головы». Однако там никого не было, судя по ощущениям. Проклятье. Кирк перевернулся на другой бок, но сон так и не шёл. Бог-Ворон… только этого не хватало для полного счастья. На распорядок дня его это, впрочем, никак не повлияло. Всё утро он составлял и рассылал нужные письма. Днём он отправился в город — оставив, однако, чёрную мантию в башне, чтобы не привлекать лишнего внимания, и одевшись простым рабочим — и лично передал рецепт и чертежи покупателям, представившись своим же собственным слугой. Получил за это положенную плату, закупился на рынке продуктами, заглянул в порт с расспросами про погоду, терпеливо собрал свежие сплетни из тех, что могли пригодиться ему в работе — и, когда он вернулся в башню, была уже ночь. Он решил скоротать пару-тройку часов за чтением, чтобы расслабиться. То, что выбор его пал не на его привычные книги, а на безымянный толстый дневник с чужим резким почерком на пожелтевших от времени страницах, в которых содержались, в основном, сведения о различных Богах и их культах — это было, разумеется, чистой случайностью. Просто так попало в настроение, ничего больше. И то, что на следующий день он отправился в город снова, никак не связано было со всей этой ерундой, творившейся в королевстве за морем. В конце концов, Кирк уже давно помышлял о том, чтобы нанять себе телохранителя — это существенно облегчило бы ему некоторую часть работы, где необходимо было применение грубой силы. Дувелин был городом маленьким, но гордым. Он по-настоящему — и не без оснований — гордился своим портом, в который заезжали купцы со всего света, гордился своими относительно чистыми узкими улочками, так или иначе ведущими к морю, своими яркими крышами домов, похожих на игрушечные, и ажурными башенками, сделанными будто из сахарных леденцов, гордился своими сувенирными лавками, своими мастерскими и своими гильдиями. Он гордился своей историей, согласно которой город не раз пытались захватить или разрушить, но в итоге все захватчики либо приживались здесь и сливались с общей массой местных обитателей, либо по каким-либо причинам оставляли город и шли дальше, на поиски более интересных задач для военных умов, поскольку Дувелин, как правило, вовсе не оказывал сопротивления и продолжал жить в своём собственном темпе. Были и другие причины для гордости, те, о которых горожане говорили будто бы со стеснением, будто бы с порицанием, как о чём-то постыдном или неудобном, но с тайным блеском любопытства в глазах. Например, это касалось чёрной башни, высившейся над лесом сразу за городской чертой — вернее сказать, городская черта была отодвинута этой башней вдаль, поскольку когда-то давным-давно территория, башней и лесом занимаемая, ещё считалась городскими владениями. Горожане переходили на таинственный полушёпот каждый раз, как речь о ней заходила, и на всякий случай перекрещивались, зябко оглядываясь — и, тем не менее, просто обожали рассказывать приезжим всякие связанные с ней пугающие истории разной степени правдивости. Про то, что ранее башня была настоящим Дувелинским замком (от которого мало что осталось после всех этих лет), и про глупого жадного барона, в этом замке обитавшего, которому были пожалованы эти земли самой королевой и который куда-то бесследно исчез, как только к городу подплыл флот очередных захватчиков; про легендарного чёрного мага, который, прибыв в город, занял башню по уходу барона и продолжительное время использовал её как стратегическую крепость в сотрясавших тогда всю страну магических войнах, про его чёрные деяния и про могущественное посмертное проклятие, которое маг наложил на башню и лес, будучи поверженным неизвестным (но, безусловно, героическим) местным священником, про злобных демонов, теперь обитающих в подвале башни и в лесу вокруг неё, разрывающих на куски каждого, что осмелится подойти слишком близко. Про то, что после своей памятной смерти этому магу удалось спустя почти два столетия возродиться в теле избранного им ученика, который пришёл в город несколько лет назад и занял пустующую с тех пор башню снова. Что ж, во всяком случае, это не было полностью вымыслом: новый маг был вполне реален, поскольку совершал порой какие-то сделки (несомненно, нечестивые, зато хорошо оплачиваемые) в городе от своего имени, некоторые даже клялись, что видели его собственными глазами (правда, никак не могли сойтись на единых показаниях, и в описаниях появлялись то щупальца, растущие прямо на лице, то огромный горб на спине, то собачья морда, то гигантский рост, то короста и язвы на коже, а то и классическая седая борода до земли и огненные очи) — а уж то, что маг этот управляет погодой и зачаровывает своими заклятьями соседних князей и графов, и вовсе не подвергалось сомнению. Никто не знал, чем маг занимается, сидя у себя в крепости, но само его наличие придавало городу, вроде как, некой престижной мистики в атмосфере, так что горожане были, в целом, довольны, что башня снова обитаема после всех этих лет. Собственный живой маг, хоть и чёрный, очень скоро стал чем-то вроде ещё одной городской достопримечательности. А ещё Дувелин порядком гордился своей терпимостью. Он гостеприимно распахивал ворота перед торговцами и контрабандистами, беглыми государственными преступниками и усталыми путешественниками, наёмниками и рабочими, рыбаками и пиратами. При условии, что вы вели себя цивилизованно — а именно: не мусорили на центральных улицах, не разбойничали средь бела дня, не нападали на городскую стражу и вообще аккуратно вели свои дела — жители готовы были закрывать глаза на то, откуда и с какими именно намерениями вы прибыли в Дувелин. Что означало на практике, что в Дувелине вы могли найти лишние рабочие руки практически для любых своих целей. Именно этим Кирк и собирался воспользоваться. А поскольку дела в этом городе он вёл уже достаточно долго, то точно знал, где искать, кого именно спрашивать и сколько монет оставить в чужой руке, чтобы получить желаемое. Вот так и вышло, что уже тем же вечером Кирк сидел в одном из самых шумных трактиров города и наблюдал за самой обычной дракой, являвшейся, как известно, обязательной частью программы в любом уважающем себя трактире. Сложно было сказать, кто её начал, поскольку в любом питейном заведении рано или поздно наступал момент, когда количество витающих в воздухе эля, ругани и взаимных косых взглядов каким-то образом доходило до своего предела и подавало присутствующим нечто вроде сигнала: сейчас начнётся настоящее веселье. Чьё-то резкое слово пришлось кому-то особенно не по душе, и обидчику в ответ прилетел бы увесистый кулак, если бы тот не успел увернуться, на свою же беду толкнув при этом манёвре ни в чём не повинного соседа по барной стойке, кулак, впрочем, тоже попал в лицо кому-то не тому — и вот уже в драке участвуют четверо вместо двоих. А поскольку меткость и координация движений от выпивки страдали, а боевой задор — наоборот, то вскоре в драку оказались таким же случайным образом втянуты ещё шесть человек, и ещё десять, и вскоре драка, словно буйная зараза, захватила весь трактир. Пьяный в стельку скрипач, до того муторно что-то фальшивящий в стороне, тоже проникся общим духом и принялся вдохновенно пиликать какой-то бодрый танец. И только Кирк, закутанный в тёмный плащ и сидевший в самом тёмном углу, за дальним столиком, в этом безумии не участвовал. Без всякого удовольствия он сидел, опустив голову, и прихлёбывал дрянное дешёвое пиво, и из тени наброшенного на лицо капюшона за помещением внимательно следили его разного цвета глаза, зелёный и синий. Он наблюдал за одним конкретным человеком: у него имелось только его словесное описание, не слишком подробное, но по всем признакам этот человек походил на нужного. И Кирк собирался проверить, так ли это. Рыжий бородатый здоровяк, на которого было обращено его внимание, впрочем, поначалу и сам драку невозмутимо игнорировал, преспокойно попивая свою медовуху и время от времени наклоняясь над стойкой, чтобы избежать столкновения с очередной пролетающей мимо кружкой. Кирк терпеливо ждал. И — вот оно: кто-то умудрился задеть локтем его стакан, и медовуха пролилась на стойку. Медленно, с неотвратимостью кувалды, опускающейся вместо наковальни на чью-то дурную голову, человек встал. Столь же неторопливо повернулся. И первым же ударом пудового кулака уложил кого-то на лопатки, тут же негласно став новым участником побоища. Кирк хмыкнул. Он ожидал, что здоровяк (когда тот встал, стало видно, что он необыкновенно высокий), как положено людям его размеров, будет неповоротливым и неуклюжим, что компенсировалось бы той самой грубой силой, которую Кирк искал. Но — как бы не так. К его удивлению, он двигался плавно, как бывалый боец, больше по-кошачьи, чем по-медвежьи, как можно было бы предположить. Это выглядело… что ж. Это выглядело почти изящно, учитывая его габариты. И слишком… просто, пожалуй. На лице бородача Кирк приметил лёгкую усмешку: человек явно развлекался. Кирк знал, что он дрался не в полную силу — не с этим пьяным сбродом. И, с одной стороны, это было хорошо — то, что эта глупая драка явно была далеко не пределом его навыков. С другой же… возможно, следовало сделать всё самую чуточку интереснее. И повысить ставки. Рука Кирка скользнула в небольшой мешочек, висевший у него на поясе — и достала оттуда заранее припрятанную деревянную щепку, самую обыкновенную, за исключением того, что на ней был нацарапан ножом магический знак. Почти безобидный символ Марса, на самом деле, лишь слегка подправленный. Ничего особенно страшного. Кирк уронил щепку на пол, а затем мыском сапога ловко толкнул её по полу так, чтобы оказалась в самой гуще драки, под ногами у самых рьяных задир. Объект его внимания тем временем привлекал к себе всё больше и больше противников: когда вы пьяны, постоянно хочется проверить, все ли моря вам по колено, и все ли горы — по плечо. Рыжий боец выглядел в точности как та гора, против которой неплохо бы испытать себя на прочность. И, в общем, в свете всего этого было не слишком удивительно, когда у некоторых участников драки как-то незаметно обнаружилось принесённое с собой оружие. У кого-то была самодельная дубинка. У кого-то — кинжал или нож, всего лишь на случай самообороны или ещё чего непредвиденного. У кого-то нашлись самодельные кастеты. Кому-то достаточно было схватить за горлышко бутылку с ближайшего столика и отбить её донышко об тот же столик. И все они внезапно сосредоточились на одном-единственном человеке, уже нешуточно разозлённые, как если бы этот громила успел лично оскорбить каждого в этой забегаловке. Кирк откинулся на спинку стула, устраиваясь поудобнее с кружкой в руке, и приготовился наблюдать. Однако, к некоторому его разочарованию, до настоящей зрелищности весь переполох так и не дотягивал. Конечно, драка стала гораздо жёстче со всей этой усилившейся в разы агрессией и всем этим самопальным оружием, и, конечно, обстановка в трактире стала сразу куда напряжённее. И рыжий здоровяк стал определённо двигаться быстрее и безжалостнее. Но при этом — при этом он всё ещё расшвыривал нападавших, как котят, разоружал их в одно-два движения и, похоже, не слишком в процессе напрягался. А ещё Кирк заметил странность. Знак на щепке работал как усилитель, не более, однако действие его не было направленным — влияние знака волнами распространялось по всему помещению, разбиваясь только об столик Кирка, как об скалу. И в то же время оно неясным образом никак не задевало того, кто оказался в самом центре схватки: ленивая усмешка пропала с его ставшего серьёзным лица, но его прищур был всё ещё презрительным, спокойным, никак не наполненным яростью, как того следовало бы ожидать. Некоторое время Кирк пытался решить, настораживает его этот факт или, напротив, интригует. В итоге к единому мнению на этот счёт он так и не пришёл, но на будущее решил этот маленький нюанс учесть. В конце концов, в трактире появилась стража, привлечённая излишним даже для этого места шумом, и те из пьянчуг, что ещё не валялись в отключке после встречи с рыжим бойцом, были разом утихомирены солдатами. Самого рыжего никто так и не арестовал. Щепку, видимо, кто-то успел раздавить — она в любом случае была не слишком прочная, и Кирк был в некоторой степени удивлён, что она продержалась так долго в этом месиве — и знак на ней потерял силу. Те, кто ещё мог стоять на ногах, понемногу успокаивались, возвращались к своей выпивке, ставя на места стулья и перевёрнутые в процессе столы. Казалось, они сами были смущены тем, как нелепая пьяная потасовка едва не вышла за пределы негласной нормы, и дружно делали вид, что ничего не было, попрятав всё это дурацкое подобие оружия. Зал стал постепенно остывать. Стража ушла. На рыжем осталось в память об этом сколько-то незначительных порезов. Он тоже уселся обратно за стойку, и Кирк, воспользовавшись этим, сделал условный знак невозмутимо вылезшему из подсобки трактирщику, указывая, кому тут налить за его счёт. Он увидел сегодня почти всё, что хотел — пора было приступать к переговорам. Он наблюдал за тем, как человек, получив свой бесплатный напиток и краткое равнодушное указание от трактирщика, кого за этот напиток стоит благодарить, обернулся через плечо и очень внимательно взглянул на Кирка. Затем забрал стакан, заново наполненный медовухой, и неспешно подошёл к его столику. — Итак, — бросил он, вальяжно устроившись на стуле напротив. Стакан небрежно звякнул об столешницу. — Чем обязан? Ты следишь за мной весь вечер, так что, полагаю, у тебя ко мне есть дело. Выкладывай. Его голос был низким, глубоким и чуть хрипловатым. Он продолжал пристально разглядывать Кирка, будто пытаясь рассмотреть его лицо под капюшоном. Кирк поднял бровь — что, разумеется, вряд ли было замечено, так как при этом он опустил голову ещё ниже. Ему не слишком нравилось чужое внимание к своему лицу, по определённым причинам. — Ты заметил, — констатировал он задумчиво. — Любопытно. Я предположил бы, что ты был занят несколько другими вещами, чтобы заметить мою скромную персону, но так даже лучше, — он увидел, как человек снова прищурился в ожидании, и решил, что можно перейти к сути. Похоже, его собеседник был не из любителей праздной болтовни. — Ты — Мёрдок, верно? Мёрдок МакАлистер. Маккензи послал меня к тебе. Человек кивнул, утирая тыльной стороной ладони рот от медовухи. Глаза у него были совершенно трезвые. На щеке запеклась тонкая полоска крови — удивительно, что кому-то вообще удалось достать его, на такой-то высоте. — Я слушаю. Кирк вытащил на стол мешочек — другой, не тот, в котором находилась до этого щепка и кое-что ещё по мелочи. Этот мешочек убедительно звенел металлом и имел свойство куда быстрее располагать к себе людей, нежели самые сладкие слова. Мёрдок едва удостоил мешочек взглядом. — Я хочу нанять тебя. На неопределённый срок. Это предварительный взнос. Мёрдок продолжал щуриться и молчать, не задавая вопросов, но одним своим видом вынуждая его продолжать. Кирк подвинул мешочек к нему на случай, если тот вдруг не понял намёка — никакой реакции не последовало. — Нанять в качестве охранника, в первую очередь. И в качестве сопровождающего. С чем, как я сейчас имел удовольствие убедиться, ты прекрасно справишься. Плата будет разумная, но соответствующая твоим… навыкам. Заинтересован, или мне поискать кого-нибудь другого? — Говоришь, Маккензи послал? — Мёрдок перебил его небрежно, словно не слушал вовсе. Кирк с раздражением выдохнул через нос. Его нервировала манера этого верзилы общаться, но раз уж он хотел получить лучшего наёмника, доступного сейчас в пределах города, то следовало, видимо, к этой манере начать привыкать заранее. — Да. Это имеет значение? У меня есть деньги. У тебя сейчас нет другой работы. Не вижу проблемы. — Сними капюшон. Кирк на мгновение опешил. Переход был слишком неожиданным, и Мёрдок продолжал рассматривать его. — Что? Наёмник хмыкнул. — Я привык знать в лицо человека, на которого собираюсь работать. Сними капюшон, и сделка начнёт выглядеть возможной. Да что за чёрт? Разве у этих наёмников нет чего-нибудь вроде профессионального этикета? Кирк был более чем уверен, что требование нанимателю раскрыть себя не слишком-то хорошо сказывается на репутации таких вот работников. И всё же… ладно. Мёрдок действительно хорошо дрался. И — он был внимательным, что всегда было в плюс. И сообразительным, очевидно, хотя Кирк втайне опасался, что придётся иметь дело с очередным тупым куском мяса. Возможно, он действительно был лучшим из тех, на кого Кирк в данной ситуации мог рассчитывать. Поколебавшись, он резко сбросил с лица капюшон и с вызовом взглянул на собеседника. Он не любил этого делать. Его разномастные глаза и абсолютно белые волосы, сейчас аккуратно забранные в хвост, имели тенденцию пугать и изумлять недалёких горожан. Кроме того, даже сейчас, прожив рядом с городом эти несколько лет без единого подобного инцидента, ему всё ещё казалось каждый раз, как он открывал лицо, что сейчас его узнают — вспомнят, кто он на самом деле и откуда, и тогда начнутся проблемы. Мёрдок остался не впечатлённым. Только странное выражение неуловимо мелькнуло на дне его глаз — и пропало, а уголок рта дёрнулся в новой непонятной усмешке. Похоже, он был вполне удовлетворён тем, что увидел. — Идёт, — сказал он наконец, и у Кирка осталось смутное ощущение, что именно его лицо каким-то образом заставило его определиться с решением, а никак не деньги и не что-либо ещё в его предложении. — Я согласен работать на тебя, маг. Кирк дёрнулся, а Мёрдок сгрёб мешочек ладонью к себе за пазуху и протянул руку для скрепления сделки. — Потише! — прошипел Кирк, набрасывая капюшон обратно, быстро оглядываясь в поисках того, кто мог бы это услышать. — Откуда ты… — Слышал о тебе разные байки. Видел, как ты бросил на пол что-то, что заставило этих идиотов повытаскивать свои карманные ножи. Сложил два и два, — он нетерпеливо встряхнул раскрытой ладонью. — Ну? Или ты передумал, маг? Кирк нахмурился, но всё-таки протянул руку в ответ. — Ты нанят. Только не трепись обо мне направо и налево, мне это ни к чему. И зови меня Кирк. Рукопожатие было крепким и сильным — хватка у этого здоровяка была просто железная. Как, впрочем, и у Кирка, когда он этого хотел, так что тут он ему не уступал — хотя ладонь, на которой остались красные следы, и отозвалась ноющей болью после высвобождения. — Как скажешь. Чёрт его побери, если это был не самый странный найм в его жизни. А ровно на следующий вечер Кирк вдруг поймал себя на том, что уже продумывает, что бы взять с собой в дорогу, а что безопасно будет оставить в башне на время его отсутствия. До этого момента он даже не осознавал, что, собственно, вообще собирается отсутствовать. Это по-прежнему было совершенно не его дело. В Дувелине жизнь была скучная, довольно-таки однообразная и при этом — успокаивающе надёжная, а в те дни, когда Кирку не нужно было покидать башню, жить становилось вообще почти сносно. Зарабатывал он достаточно для приобретения еды, одежды, книг и некоторых необходимых для поддержания репутации бонусов, и существование его, в целом, было не таким плохим, каким могло бы быть, сложись всё когда-то иначе. Не то чтобы он был этим существованием доволен, но терпеть было пока вполне можно. А тут он вдруг с чего-то решил, что должен сорваться с насиженного места чёрте куда, плыть за море, заниматься чужими проблемами… какой-то бред. С чего это вообще пришло ему в голову? Впрочем, то, что он прочитал накануне в чужом, пожелтевшем от времени дневнике, заставило его задуматься о том, чтобы собрать как можно больше информации, вне зависимости от того, собирался он с этим что-то делать или нет: Богу-Ворону на страницах дневника было уделено крайне мало внимания. Какие-то обрывки слухов, легенд и чьих-то цитат, перемешанные вместе, и тот факт, что в прошлый раз его последователей удалось остановить ещё до того, как случилось бы что-то по-настоящему страшное. За исключением, возможно, того, что королевская семья была вырезана почти под корень, но, судя по всему, это была меньшая из цен, которую нужно было заплатить за мир в королевстве. Все остальные вероятности так и остались в пределах несбывшегося, но в этот раз всё могло быть и хуже. Без Кощея… он едва слышно вздохнул, размышляя об этом. Балор был прав: без Кощея всё это очень дурно пахло. Если не сказать — воняло. И, к слову о Балоре: раз уж морок отказался возвращаться во дворец, значит, нужно было поискать другие источники информации. Конечно, на Балора можно было попытаться надавить, напомнить об их соглашении, намекнуть, что, если Кирк постарается, то найдёт способ уничтожить его навсегда — но тогда Балор наверняка задумает какую-то гадость в процессе. Да и, к тому же, Кирк вовсе не собирался давать Балору повод считать себя незаменимым — тогда у морока точно слетят все тормоза. Были ещё демоны, сколько-то тех, чьи подлинные имена он знал и кого мог призвать, но демоны требовали жертв и крови, а порой и более неприятную плату за свои услуги, так что обходились иногда дороже Балора. Так что… оставалось только попытаться разузнать всё самому. В конце концов, в качестве источника ещё всегда оставались старые добрые люди, хотя даже с демонами Кирку нравилось вести дела куда как больше. Он искоса взглянул на идущего рядом Мёрдока, насколько позволял опущенный капюшон. Тот задавал на удивление мало вопросов после вчерашнего знакомства, согласившись приступить к новой работе сразу же после разговора, и теперь, сопровождая его по самому тёмному и опасному городскому кварталу, даже не интересовался, что могло Кирку понадобиться там ночью, когда все лавки были уже закрыты. — За нами хвост, — только и сказал Мёрдок, шуганув звучанием своего голоса несколько крадущихся за ними теней. — Профессиональный. Не из той швали, что роется вокруг. Кирк кивнул — примерно на это он и надеялся. Даже больше — на это он и рассчитывал. Хотя он был бы, пожалуй, и не против, если бы, помимо таинственного преследователя, кто-то из местных решился бы напасть на них в открытую, попытавшись взять числом или измором. Ему было в некотором роде любопытно, так ли хорошо его новоиспечённый охранник справится с теми, кто не был пьян и кто промышлял на жизнь не рыбалкой, а чужими кошельками. — Да. Часть плана. Мёрдок бросил на него хмурый взгляд. — Не собираешься посвятить меня в этот твой план? — Нет. Мёрдок хмыкнул и ничего на это не сказал. Любопытно: Кирк ожидал недовольства или досады, но Мёрдок, похоже, был слишком уверен в себе и в своих силах, чтобы тратить время на подобные разборки. К тому же, их преследователь наконец-то объявился. Потому что именно в этот момент с ближайшей низкой крыши к ним ястребом метнулась новая тень — и бесстрашно набросилась на Мёрдока, с которым обыкновенные местные головорезы ещё подумали бы не один раз, прежде чем связываться. А Кирк — Кирк резко шагнул в сторону, выдохнув повторяемое последние пару минут про себя заклинание — и стал наблюдать, укрытый завесой невидимости. По правде сказать, поначалу драка выглядела так, словно на Мёрдока набросился сверху какой-то дикий кот, судя по разнице в размерах, а также по ловкости и цеплючести противника. Мёрдок пытался сохранить равновесие и одновременно сбросить нападавшего с себя, но держался тот крепко, всеми четырьмя конечностями в профессиональном удушающем захвате. Тускло блеснул в темноте кинжал, поймав отсвет из какого-то дальнего окна; Мёрдок тихо зарычал, по всей видимости, теряя терпение — и, ухватив руку с ножом за запястье, резко ударился спиной о ближайшую стену. Хватка разжалась, но от последовавшего сразу за этим удара противник проворно ушёл в сторону, отскочил, и без всяких промедлений бросился в атаку снова, стремясь ударить уже ногой. И почти сразу Кирку стало кое-что ясно. Обыкновенно наёмники носили что-нибудь закрытое и свободное, ради маскировки и маневренности движений — и, разумеется, чтобы под одеждой можно было прятать как можно больше оружия. Но то, что было на противнике Мёрдока… словом, одежда была обтягивающей настолько, что не оставалось практически никакого простора фантазии. Так что — это был вовсе не «кот». А, скорее, кошка. Кирк нахмурился. Женщина-наёмник? Серьёзно? И это — лучшее, за исключением Мёрдока, что Маккензи мог предоставить? Теперь Кирк жалел, что не додумался расспросить про вторую кандидатуру из списка подробнее, удовлетворившись чужестранным то ли именем, то ли фамилией «Родригез». Но — женщина? Маккензи, должно быть, решил, что это будет очень смешная шутка. Он бросил взгляд на её сапоги, которые то и дело мелькали в опасной близости от лица Мёрдока. Ну да, так и есть. Каблуки. На ней были чёртовы каблуки. Нет, это даже на шутку уже не тянуло — только на изощрённое издевательство. Он наблюдал за схваткой со всем возможным скептицизмом. Полагая, что Мёрдок разберётся с этой девицей быстро и легко. Но вместо этого, к собственному удивлению, он через некоторое время вынужден был признать, что, возможно, девица оказалась в списке не так уж и случайно. Она дралась, как бешеная, ни на секунду не ослабляя напора, и, казалось, почти не замечала урона от тех ударов Мёрдока, которые её всё-таки достигали, только каждый раз при этом коротко шипела и бросала в воздух какое-нибудь крепкое ругательство. Она двигалась, как змея — резко, прицельно и стремительно, используя все доступные средства — ноги, руки, короткие кинжалы, валяющиеся на мостовой булыжники — и Мёрдок, которому, несмотря на уже продемонстрированную им в таверне маневренность, скорости всё-таки по сравнению с ней несколько недоставало, начинал всё заметнее раздражаться от её мельтешения. А вот она, напротив, ухмылялась и, похоже, получала от происходящего немалую долю удовольствия. Ещё один обманный манёвр — и вместо лица Мёрдоку вдруг прилетело носком сапога в пах. Явно очень болезненно. Мёрдок тут же согнулся пополам, глухо рыча, а Кирк моргнул и вздрогнул в невольной солидарности. Точно бешеная, подумал он, и так и не решил, отметить ли это как «плюс» или «минус». Мёрдок распрямился, как раз вовремя, чтобы перехватить в очередной раз её руку с кинжалом, и всё началось по новой. Гримасы у обоих были такие зверские, что стало ясно: ничем иным, кроме как чьим-нибудь убийством, это не кончится. Что планам Кирка несколько противоречило, и потому, убедившись, что всё, что хотел, он уже увидел, он шагнул вперёд. — Мёрдок, — окликнул он, одновременно снимая завесу. — Стоп. И в это самое мгновение в него полетел метательный нож. Рефлексы не подвели. Кирк едва успел уклониться, дёрнуть головой, чтобы не получить остриём промеж глаз — нож вонзился в стену рядом с ним, отхватив небольшой кусок его капюшона по пути. Повисла звенящая напряжённая тишина. — А ты ещё кто, мать твою?! — поинтересовалась наёмница так возмущённо, будто не она только что чуть не убила того, кто мог оказаться случайным прохожим. В этот момент Мёрдок воспользовался тем, что она отвлеклась — и скрутил её, заломив руки за спину и мстительно ткнув её лицом в землю. Она тут же яростно забрыкалась, отплёвываясь от пыли и грязно ругаясь, но преимущество было уже потеряно: в скорости она, возможно, и могла с Мёрдоком соревноваться, но точно не в силе. Кирк, с досадой выдернув нож, демонстративно отряхнулся, прежде чем к ним подойти. — Убить её? — предложил Мёрдок, сильнее надавливая на её спину коленом. Порезов на нём со вчерашнего дня ощутимо прибавилось. — Нет. Представление окончено. Можешь её отпустить. Мёрдок глянул на него с долей раздражения, но спорить не стал. Выпустил её, поднялся на ноги — девица немедленно вскочила следом, похожая на разъярённую фурию. Чёрные волосы торчали в полном беспорядке, одежда была изрядно помята, а разбитая губа кровоточила; похоже, её это всё заботило крайне мало. — Возвращаясь к твоему вопросу, — Кирк протянул ей нож, рукоятью вперёд, в знак более или менее мирных намерений. — Я — тот, кто оставил для тебя этот заказ. И сейчас я его отменяю. Взамен… хочу предложить тебе работу. Она недоверчиво прищурилась. Поправила волосы лишённым всякого кокетства жестом, утёрла кровь с губ тыльной стороной ладони. Скрестила руки на груди и, несмотря на всё своё очевидное недовольство ситуацией, кивнула. — Валяй. Я слушаю. Что ж, проверку она определённо прошла, как бы ни хотелось Кирку обратного. Женщина или нет… она могла ему пригодиться в том, что он задумал. И потом им было принято решение. Решение, к которому, в общем-то, всё и шло, и которое не принесло Кирку ни капли удовлетворения. Это было попросту неизбежно. Они сидели в большой гостевой зале, которая едва ли использовалась в башне за последние несколько веков. Кирк обычно хранил там всякий громоздкий хлам, который жаль было выбросить, и запасы дров на зиму; и теперь, в свете разожжённого по случаю прибытия гостей очага, зала, когда-то достаточно роскошная, чтобы располагать в ней на отдых знатных приятелей барона, походила на большую пыльную кладовку, заросшую паутиной во всех углах. Мёрдок, освободивший для себя низенький ветхий диван, когда-то обитый бархатом, вальяжно на нём расположился и на обстановку бросил только один пренебрежительный взгляд, после чего, казалось, потерял к ней интерес. Родригез же — она настаивала, чтобы он звал её Джесси — явно ожидала лучшего, о чём и не постеснялась тут же сообщить. Комнату она разглядывала брезгливо и недоумевающе. — И ты живёшь в этой дыре? — протянула она недоверчиво, усаживаясь на подлокотник относительно чистого кресла и закидывая ногу на ногу. — Знаешь, красавчик, я начинаю думать, что ты либо жутко жадный, либо немного переоцениваешь свои платёжные способности. У тебя точно хватит золота, чтобы позволить себе охранника вроде меня? Этот верзила, — она небрежно кивнула в сторону Мёрдока. — Может, и за выпивку согласен работать, я не знаю, но я — дорогое удовольствие, хочу предупредить сразу. Мёрдок бросил в её сторону холодный взгляд, но ничего не сказал, невозмутимо отпивая ещё глоток из своей фляги. Пахла фляга чем-то весьма ядрёным. Кирк закончил зажигать светильники на стенах — очаг давал слишком мало тепла, а комната успела изрядно отсыреть за века забвения — и дёрнул плечом, с досадой к ней обернувшись. — Денег хватит, можешь об этом не беспокоиться. И поверь, когда всё будет кончено, каждый из вас получит в награду свою долю. Столько золота, сколько вы сможете унести. Наёмники переглянулись. Джесси вопросительно подняла брови, и Мёрдок ответил ей пожатием плеч: он ни о каких горах золота в качестве награды тоже до этого момента не слышал. Затем они синхронно повернули головы к Кирку, с почти одинаково подозрительным выражением лица. — И откуда, позволь-ка спросить, ты столько золота достанешь? Разве что, — она хмыкнула. — Разве что, у тебя тут где-то в подвале припрятана таинственная волшебная сокровищница. В чём я, уж прости, сильно сомневаюсь. Кирк закатил глаза, опираясь бедром о высокий резной стол. — Сокровищница есть, — произнёс он медленно, чтобы до них получше дошло. — Но не у меня. А там, куда мы направляемся. Вот теперь они наконец слушали его очень внимательно, удивительным образом настроившись на деловой лад. Джесси усмехнулась. — Ого. Значит, ты всё-таки нанял нас с этим переростком не просто для того, чтобы покрасоваться в городе своей охраной? — Что у тебя на уме? — Мёрдок был верен своей привычке перебивать чужие фразы. Тогда-то Кирк и принял решение. Потому что всё это время он не мог отделаться от мысли: что бы сказал Кощей? Если бы Кирк вот так взял и заявил, что это всё — совершенно не его проблема? Пожалуй, ничего бы не сказал: только посмотрел бы на него так… с разочарованием. И отправился бы решать эту «не его» проблему самостоятельно. Вот и всё. Он не мог быть трусом ещё и во второй раз. А кроме того… кроме того, Кирку удалось достигнуть некоторого компромисса с собой. Ведь на самом деле от него мало что требовалось, верно? Он вовсе не был героем. Не собирался совершать никаких героических деяний или глупо погибать в борьбе с каким-нибудь древним злом. Не намерен был сеять добро и справедливость. Или, если уж на то пошло, спасать мир. Для этого у Судьбы наверняка найдётся кто-то ещё, кто-нибудь отважный, благородный и достаточно безмозглый, чтобы на это купиться. Такие всегда находятся. Он нисколько в этом не сомневался. А его дело — маленькое. Проследить, чтобы Герой, если он объявится, не облажался по пути. И ещё… Кирк вздохнул. — Я хочу убить одного человека. И, поскольку оба наёмника продолжали выжидательно на него смотреть, уточнил: — Короля. Я хочу убить одного короля. Под покровом темноты, где-то посреди необъятных просторов ночного неба, ещё один облачный лоскут поплыл в сторону общего полотна грозы.