Wishmaster

Кое-что не давало Кирку покоя. То есть — да, причин для того, чтобы не спать по ночам, у него вообще имелось достаточно. Например, недавняя жутко странная вспышка в той стороне, где находилась столица королевства — слишком близко от их нынешнего местоположения. Зловещий огненный купол, появившийся сразу же после вспышки и не только накрывший, как казалось издали, всю столицу, но и явно быстро разрастающийся вширь. Огромной силы резонанс в магическом поле, вызванный этими двумя явлениями. Отчётливо уловимая паника среди духов полей и рек. Общее нехорошее предчувствие касательно цели их миссии: если до этого момента Кирк ещё надеялся успеть во дворец до того, как весь этот хаос с пробуждением древнего Бога по-настоящему начнётся — то теперь всё шло к тому, что в столице их ждёт сплошное, мать его, веселье. Или вот, к примеру, то, что после этой вот пресловутой вспышки его команда (что, в основном, касалось Джесси, но она протестовала громче всех) как-то резко преисполнилась сомнений относительно того, что им нужно именно туда, куда они направлялись. И это они ещё не знали про Кутха — кроме Дуббинса, которому на удивление хватало ума держать язык за зубами. Конечно, Кирк сказал, что у него есть план. Конечно, их всё равно не слишком это успокоило, поскольку шагать в неизвестность не хотелось никому. Или, скажем, Волк. Который после того случая в пещере вдруг начал как-то с подозрением к нему присматриваться. И будто даже принюхиваться. И задавать некоторые странные вопросы вкрадчивым тоном убийцы — вроде того, кто учил его драться, кто учил его магии, откуда взялась та памятная вещица в его сумке, которую он подбросил тогда в сокровищницу, и зачем лично Кирк идёт во дворец. То, что ничто из этого его не касалось, Волка в качестве ответа не устраивало. Или вот эти двое из Совета. Дуббинс был ещё сравнительно ничего — оказалось, что он даже смыслит что-то в целительной магии, хотя и не особо много, и может залечить самые критичные ранения быстрее, чем они могли бы зажить сами; но этот Хаксли был настоящей тёмной лошадкой. Мало говорил — едва ли не меньше, чем немногословный Мёрдок — и в основном с Дуббинсом, приказы, соответственно, тоже слушал только от своего спутника, если тот не передавал командование Кирку, мало спал, много о чём-то размышлял, всегда сидел с абсолютно прямой спиной и почти беспрерывно за Кирком наблюдал. Кирку, признаться, вообще начинало казаться, что за ним следят едва ли не все его попутчики, каждый по каким-то своим соображениям. Кроме, пожалуй, Джесси, которая явно считала, что следить за ним — слишком много чести. Да что им всем от него нужно, интересно? Но кое-что занимало его ум по другой, менее бытовой причине. Каждый раз, закрывая глаза, он снова видел перед собой Драконью Гору. Её необычный силуэт, ощетинившийся в небо гребнем из неровных скал, силуэт, в котором можно было отчётливо выделить голову, тело, свёрнутый хвост, выступающие крылья и, при желании, лапы. Колоссальное количество магии, в ней сосредоточенное — воларум, через который вся эта магия проходила в алтарь, нагрелся до той температуры, при которой обычный металл уже начал плавиться, но почему-то боли при прикосновении к нему Кирк не испытал: должно быть, магия же всю боль и поглотила. Порез от лезвия не успел даже закровоточить — ожог был моментальный. Кирк заметил его уже позже, перевязывая руку, и магией Дуббинса ожог не устранялся. Неужели это и в самом деле был дракон? Он до сих пор не мог в это полностью поверить. Мысль о драконе размером с целую гору — драконе, обратившемся в камень много веков назад — по непонятной причине будоражила его воображение. Сколько таких окаменевших драконов, ставших частью ландшафта, разбросано ещё было по миру? И неужели эти создания когда-то и впрямь были такими огромными? А что делали те из них, что поменьше и помоложе? Смерть, уход в иные миры, летаргия длиной в вечность. Существовали ли ещё какие-нибудь варианты? И он всё прокручивал в голове тот момент, когда схватился за лезвие, на мгновение подключившись к энергетической воронке. Он не успел ничего осознать тогда, слишком занятый желанием покончить с безумцем как можно скорее, не дать ему похоронить их всех под завалами и просто выжить. Но потом, когда всё было кончено и гора осталась на месте – по-прежнему неподвижная и успокаивающе каменная – тогда он получил возможность задуматься о том, что он в тот момент увидел. А увидел он тени. Тень расправившего крылья огромного ворона, наблюдавшего за ним из тьмы голодными красными глазами – за спиной атаковавшего его фанатика. Тень волка, скалящего зубы – у ног, собственно, Волка, что неожиданностью не стало для Кирка ни в коей мере. Колеблющуюся светлую тень на стене возле Дуббинса – человеческую, но ясно различимую в магическом свете. И… тень Мёрдока. Чем бы она ни была. Мгновения оказалось слишком мало, чтобы её разглядеть как следует, но форма у неё была… странная. Мягко говоря. Не упоминая уже о сияющей поверх тени не знакомой ему печати. Теперь он смотрел на Мёрдока и думал: кто ты такой? А потом он смотрел на него ещё раз, к примеру, когда тот без рубашки, нисколько не боясь подхватить воспаление лёгких, – весна в Симбере была неприветливо-холодной – рубил дрова для костра. Или ловил рыбу в реке, соорудив себе удочку. Или дрался в каком-нибудь попутном кабаке. Или просто курил свою трубку возле огня, сидя с Кирком рядом. И каким-то образом вопросы в голове у Кирка сменялись на куда более насущные и куда менее здравые. И ещё его как-то почти беспричинно начала раздражать Джесси. В общем-то, даже не начала, а успешно продолжала, но особенно хорошо удавалось ей это в те моменты, когда она ничего для этого не делала и даже с Кирком не говорила. То есть – когда она крутилась вокруг Мёрдока, хотя могла бы уже крутиться вокруг, к примеру, того же Волка. Или Дуббинса. Или даже Хаксли. Благо, вариантов теперь, когда компания их увеличилась в размерах, было больше, чем в начале пути – только цепляться к Мёрдоку, по всей видимости, было для неё интереснее. Кирк раз за разом наблюдал за никогда не надоедавшим ей спектаклем – заскучав, она (зачастую – на пару с Волком) пыталась вывести Мёрдока из себя, и если ей это удавалось – только удваивала усердия. Причины такого внимания с её стороны объяснялись вполне прозаически. Кирк иногда натыкался на них, на эти «причины», сам того не желая. Первый раз – ночью, ещё до того, как к ним прибился Дуббинс: Кирк тогда проснулся среди ночи во время очередной стоянки, заслышав подозрительный шорох в кустах, пошёл поверить – и, разумеется, застал этих двоих именно в тот момент, когда Джесси с похотливой ухмылкой лапала Мёрдока сквозь штаны за яйца, а тот держал её за шею и что-то тихо, с угрозой рычал ей в лицо. Кирк предпочёл в тот раз не смотреть, чем всё закончится, и ушёл обратно спать, сплюнув от злости. И потом тот случай, когда они неожиданно наткнулись в предгорьях на горячие источники и наконец смогли нормально вымыться после недельной тряски на лошадях. Тогда было ещё проще: Кирк искал максимально уединённый уголок, чтобы хотя бы раз ополоснуться можно было вне чужих взглядов – и, конечно же, место в итоге оказалось далеко не таким уединённым, как он предполагал, потому что там уже был Мёрдок. Вместе с Джесси, которая недвусмысленно к нему льнула. Кирк даже не знал, что его раздосадовало больше: это – или тот факт, что пялился он, прежде чем негодующе развернуться и уйти, совсем не на загорелую грудь Джесси. Зато с тех пор он знал, что веснушки у Мёрдока не только на лице. Он понятия не имел, правда, на кой чёрт ему это знание далось – в совместном пути оно вообще никак не помогало. Даже наоборот. Так что, признаться, он был почти даже рад тому, что по мере того, как они приближались к столице, времени на подобные мысли оставалось всё меньше – особенно после возникновения этого купола. Скоро их путешествие должно было подойти к концу, и Кирк не знал, что по этому поводу чувствовал: если бы его спросили, что он собирается делать после, он бы не смог ответить. Можно ли убить короля, по пути как-то отмахнувшись от жуткого языческого божества, задумавшего, вероятно, месть всему человечеству, выжить, а потом просто уйти восвояси? Или – тут он начинал задумываться глубже – даже не уйти, а остаться и получить кое-что, что причиталось ему по праву? Он не знал. И догадывался, что ответ ему придётся выяснять, скорее всего, исключительно опытным путём. Хорошо бы ещё не ценой своей жизни. – Вы должны мне помочь! Одно интересное свойство человеческой натуры никак не уставало Кирка поражать: желание упорно не замечать надвигающейся катастрофы, надеясь, что если вести себя как обычно, то беда как-нибудь передумает и обойдёт стороной. Он нисколько не сомневался, что вчерашний столб синего света и красно-рыжий купол над Сенбургом видно было едва ли не с самых дальних окраин королевства, и очень навряд ли хоть где-то это могло считаться хорошим знаком. Он полагал, что дороги с самого утра начнут заполнять беженцы и просто те, кто решит перебраться подальше от центра страны, а деревни и города опустеют минимум наполовину. Но ничего подобного не произошло: вот они сидели в дешёвой забегаловке, в одном из ближайших к Сенбургу селений, а люди вокруг как ни в чём не бывало пили своё дрянное пиво, делились новостями и свежими сплетнями, работали. Жили своей обычной жизнью. Им подали почти сносный завтрак, а теперь вот какая-то женщина – похоже, сельская сумасшедшая, судя по отсутствию какой-либо реакции на её причитания среди других ранних посетителей трактира – клещом вцепилась в Хаксли и с дикими глазами умоляла его в чём-то ей помочь. По всей видимости, его она сочла наиболее заслуживающей доверия личностью из всей компании, что было как раз неудивительно. Удивительно было то, что Хаксли не стряхнул её руки, а спокойно поставил на стол кружку с пивом и спросил: – Что у вас случилось, мадам? – Что, очередной блохастый комок шерсти застрял там, куда не должен был залезать, и ты не можешь его снять? – встрял Волк, уплетавший свою утреннюю порцию мяса. – Нашла дураков. Больше не купимся. Больше – это потому что один раз, когда им предлагали в одной из деревень работу, всё-таки купились. Кирк иногда брался в попутных поселениях за дополнительный заработок, потому как деньги лишними не бывали: выставлял своих наёмников на какие-нибудь подпольные (или даже вполне легальные) бои, продавал кое-какие рецепты или, в крайнем случае, цеплял на лицо бороду из пакли и притворялся бродячим колдуном в тех местах, где за его услуги могли заплатить, а не гнать взашей с вилами и факелами. Пару раз даже провёл ритуал экзорцизма, прикинувшись священником. Один раз одолжил в аренду Мёрдока, когда в городе на стройке потребовался кто-то очень сильный для устранения возникшей в процессе чрезвычайной ситуации, и один раз один не очень умный тип попытался заплатить ему за аренду Джессики на ночь – и Кирк подумывал согласиться, просто чтобы посмотреть, каким именно способом та решит с «арендатором» разделаться, но тому прилетело по яйцам от неё быстрее, чем он смог ответить. С появлением в компании Волка дело несколько осложнилось тем, что он поначалу уходил в одиночку охотиться и грабить, если грабить было где, и стало несколько труднее уходить от стражи – потом Кирк стал посылать с ним Джесси для надёжности, потому что так приносимой им добычи было в два раза больше. А потом к ним присоединились Дуббинс с Хаксли, и началось… ну, это. Стремление помочь всем, кто был достаточно доверчив, чтобы просить об этом у незнакомцев: застрявшие где-то коты, разбежавшиеся на выпасе козы или овцы, упавший в колодец ребёнок, сцепившиеся в драке чьи-то пьяные мужья – казалось, в них видели каких-то универсальных спасателей. За того самого кота, дурниной орущего на шпиле часовни, конечно, только эти двое и взялись. И, конечно, денег за это им никто не заплатил. Волк, пошедший тогда с ними из любопытства, помогать не стал. – Мой сын пропал! Его похитили демоны! – Ого! Многообещающее, прямо-таки захватывающее начало, – неугомонный Волк поморщился под фырканье занятой пивом Джесси. – Расскажешь нам как-нибудь эту блестящую историю. В месяце «когда нам будет не плевать». Женщина на него даже не взглянула. Вся её надежда была обращена на Хаксли, выглядевшего наиболее представительно в её глазах, и на прислушивавшегося к ней Дуббинса рядом с ним. – Пожалуйста! Никто меня здесь не слушает, но я знаю, что мой мальчик не просто убежал! Он не болен и не фантазирует, он слышит голоса демонов, и эти демоны забрали его с собой! Его нужно разыскать! Она вдруг упала на колени возле стола и разрыдалась, спрятав лицо в подоле юбки. Кирк, который, как и Мёрдок, ел молча и не вмешивался, притворяясь, что никак к этому балагану не причастен, цинично отметил про себя, что спектакль ей удался на славу: слёзы как последний аргумент были поданы очень вовремя. – Мой бедный мальчик! Моё дитя! Неужели старой женщине никто не поможет?! Неужели он так и погибнет?! – Дерьмо случается, – злорадно подключилась Джесси, которой мешали наслаждаться едой. – Спиногрызы гибнут, – добавил Волк, и они с Джесси хлопнули друг друга по ладоням. – Ничего не поделать. С противоположной стороны стола им достались два одинаково укоризненных взгляда. Хаксли встал из-за стола, помог женщине подняться и отвёл её в сторону. – Прошу вас, мадам, успокойтесь и расскажите толком, что случилось. Мы постараемся разобраться. Джесси снова фыркнула. Дуббинс перегнулся через стол и громким шёпотом обратился на полном серьёзе к Кирку: – Но это и правда могут быть демоны! Кому знать, как не тебе! – Или эта курица просто не умеет следить за собственным ребёнком, что гораздо вероятнее. – Ты ведь изгонял их. Демонов, то есть. – Один раз это была просто лихорадка, и ты помогал мне её лечить. Второй раз – мелкий бес, с которым было очень просто договориться, – Кирк откинулся на спинку стула и насмешливо взглянул на него из-под капюшона. – В любом случае, не втягивай меня в это. Ты прекрасно справишься и сам, вперёд, если тебе больше нечем заняться. Дуббинс ещё немного побуравил его сердитым взглядом, а затем покачал головой и тоже встал, чтобы присоединиться к Хаксли. С завтраком наконец можно было покончить спокойно. – Да не обращайте на неё внимания, – повернулся к ним какой-то доброжелательный круглолицый пьянчуга за соседним столиком. – Она тронутая немного, да и сынок её тоже, вечно говорят про какие-то голоса в голове, про демонов, фей и прочую чушь, и он у неё постоянно убегает, так она ко всем пристаёт с поисками. Вот недавно к нам на постоялый двор торговец один заселился, кучу всяких диковинок привёз на продажу – ну, вы знаете этот народ, лишь бы карман набить – так она и к нему приходила, представляете? – Неужели? – Волк вдруг весь обратился в интерес. – А что, этот твой торговец, он ещё здесь? – А то как же. В столицу, вроде, ехал, но решил повременить пока, покуда там… ну, штука эта странная висит в небе. Осел теперь тут, со всем своим товаром. Волк и Джесси многозначительно переглянулись. Очевидно, для них это прозвучало как приглашение. Ладонь Кирка звучно встретилась с лицом. Отчасти Деметрио был даже согласен с Кирком в том, что трудно было придумать более неподходящее время для того, чтобы заниматься такими вот благородными, но несколько замедляющими их путешествие делами. Их миссия была слишком важна, чтобы отвлекаться, это он понимал. Но разве это было бы правильно – оставлять плачущую женщину в беде? У неё не было больше никого, к кому она могла бы обратиться, и она попросила именно их с сэром Артуром. Что за дело ей было до этого купола над Сенбургом, до Бога-Ворона, до их миссии, если у неё пропало единственное дитя? Это Деметрио тоже понимал, и потому бросить её не мог. Это было бы просто… просто неправильно. Конечно, Кирк считал это глупостью, как и его наёмники. Они почти всё, что Деметрио делал, считали глупостью, и он не собирался им ничего доказывать или переубеждать их, зная, что всё равно ничего бы этим не добился. Они были бандитами (все, кроме Кирка), и этим всё сказано: делали, что хотели, думали только о себе и о своих желаниях, ни во что не ставили закон и ни о каком спасении души и не помышляли. Они не были несчастны или травмированы, не были озлоблены, не были вынуждены ступить на этот тёмный путь ради выживания или что-то ещё. Они выбрали его сами и были этим вполне довольны. А Деметрио выбрал тот путь, который обязывал его помогать людям, и не собирался никому этот выбор объяснять. Это было просто тем, кем он являлся. Тем, что делало его собой. Он до сих пор не знал, что ему следует думать и испытывать по поводу недавнего своего участия в налёте на поместье некого лорда Амбеласа. С одной стороны, то, сколько трупов наёмники оставили за собой в процессе, – отрезанная голова лорда приводила его в содрогание каждый раз, как он вспоминал о ней – вызывало у него отвращение и ужас, и он должен был, по идее, как-то им помешать. Или хотя бы не идти в замок вместе с ними, сделать вид, что он не имеет к этому никакого отношения и что он не знает, чем они собираются во время налёта заняться и какими методами будут получать желаемые Кирком ответы. А с другой – разве это бы помогло? Разве притворство хоть когда-нибудь что-то решало? И разве он мог хоть как-то остановить этих людей, которые запросто ворвались в полный вооружённых людей замок и убили его владельца? Когда они жаждали драки и мести – и, тем более, когда они жаждали обе эти вещи сразу – то не слушали слов, да и плана более действенного Деметрио предложить не мог. Он, конечно, пытался как-то уменьшить количество жертв по мере сил, однако не слишком в этом преуспел: когда вопрос стоял «либо мы их – либо они нас», ответ у наёмников был довольно однозначный, и не то чтобы Деметрио мог их за это винить. Кроме того, он подозревал, что откажись он участвовать в этом – и Кирк бы потом уехал из города без него: он и так никогда их с сэром Артуром в дороге не ждал и вообще вёл себя так, как будто между ними не существовало никакого соглашения о сотрудничестве, а Деметрио просто таскался за ним следом по собственному капризу. А так он чувствовал даже… в некотором роде гордость, которой чувствовать, наверное, не должен был. За то, что он был хоть как-то полезен: во время своего ученичества, только недавно законченного, ему ни разу не доводилось участвовать в настоящем бою. Применять навыки, полученные в дружеских спаррингах с другими такими же учениками, на реальных врагах оказалось неожиданно увлекательно. Ну, почти что увлекательно, как он себе говорил. И Кирк… он не знал, как к нему вообще относиться. Кирк был странным – и понятным в то же время. Он был умён, сдержан и язвителен, хорошо разбирался в магии – очевидно, гораздо лучше его самого – и каким-то образом был способен управляться с бандой из трёх отъявленных головорезов. И Деметрио он нравился: тот был вряд ли намного его старше, но уже сейчас походил на такого человека, каким Деметрио мог бы однажды стать. Пожалуй, он мог бы даже кое-чему у него поучиться. Но вот моральный компас был у него… так сказать, несколько сомнительный. Он не убивал сам, за исключением случая с тем фанатиком, но не делал почти ничего, чтобы остановить от убийства своих подчинённых, не грабил, но, опять-таки, не препятствовал своему вору шарить в чужих домах, карманах и хранилищах. Лгал, если ему было нужно, и был убийственно честным, даже если это совершенно не нужно было окружающим. И никогда, казалось, не делал ничего просто так, без какого-либо скрытого мотива или двойного дна. Не раз Деметрио задумывался, зачем на самом деле Кирк идёт во дворец и какие цели он во всей этой кампании преследует. Но, в общем, всё это было не так уж и важно. Как бы то ни было, они шли туда, куда шли, и столица была уже совсем близко. Что-то ждало их там, что-то ужасно нехорошее, Деметрио в этом не сомневался. А пока он ходил по деревне и по ближайшим окрестностям, разыскивая на пару с сэром Артуром не знакомого ему потерявшегося ребёнка. И старался не смотреть слишком часто на север, где предостерегающе тлела огненная стена. Мальчика нигде не было. Они втроём с матерью звали его по имени, заглядывали в каждый уголок и обошли вдоль и поперёк всё селение, что, надо сказать, не заняло много времени. Ни в самой деревне, ни у реки его не обнаружилось. Деметрио решился в некотором роде смухлевать: у него было опасение, что чем дольше он будет с этим возиться, тем больше вероятность, что Кирк и тут двинется дальше без него. Не то чтобы это было большой катастрофой, конечно, но приятного тоже мало – учитывая, что Кирк и дороги, и саму столицу знал куда лучше, чем он. Так что одно маленькое заклинание поиска, решил Деметрио, в этом деле не помешает, благо, присутствия рядом матери и её отчаянного желания найти ребёнка хватало, чтобы заклинание закрепить. В конце концов поиски ожидаемо завели их в лес. Не слишком, к счастью, далеко – все эти странные вороны, при приближении людей хором расправлявшие крылья и издававшие угрожающее хриплое карканье, порядком Деметрио нервировали. Несмотря на то, что был ещё день, в лесу было темно: здесь, в тишине, нарушаемой только этим карканьем, как-то по-особенному отчётливо ощущалось близкое присутствие зла. Под немигающими взглядами чёрных птиц вдоль спины неприятным холодком ползли сумеречные тени, и, казалось, даже редкий ветерок, пробегавший по листьям, шепчет что-то зловещее. Они, не сговариваясь, стали вести себя тише и осторожнее, словно неловкое движение могло что-то в этом лесу призвать на их головы, а сэр Артур, как Деметрио заметил, стал ступать бесшумно и старался бессознательно (должно быть) держаться подветренной стороны. Было ясно, что задерживаться здесь точно не стоит. Мальчик – самый обыкновенный, щуплый, со встрёпанными каштановыми волосами и разбитыми коленками, ничуть не похожий на кого-то, кто был одержим демонами – сидел между корнями огромного старого дуба, на ветвях которого на удивление не было ни одной вороны, и молча смотрел в никуда, обняв колени. Не откликнулся, когда мать позвала его, не двинулся с места, но не сопротивлялся, когда Хаксли аккуратно вытащил его из-под корней и переправил в любящие материнские объятия. – Ну что же ты, – причитала она, забыв про ворон и тишину. – Зачем же ты опять убежал? Кто тебя звал сюда? На кого ты меня вечно оставляешь, горе моё луковое? – Темно, – ответил мальчик невпопад, безвольно в её руках повиснув. Она отстранилась. Вгляделась в его лицо. – Пойдём домой. Там светло. Это всё поганые демоны и этот проклятый лес. Но мальчик не смотрел на неё. И всё повторял бессмысленно, пока вороны на деревьях вокруг торжествующе топорщили перья: – Темно. Темно. Смерть. Смерть пришла. Темно. Она потянула его за собой прочь, бледная и перепуганная. Честно говоря, даже Деметрио стало жутковато от этого ровного детского голоса, говорящего подобные вещи. Они с Хаксли переглянулись, и тот, нахмурившись, пожал плечами: ему тоже это не нравилось. – Не бойся, милый, нет никакой смерти, всё хорошо, мы тебя нашли. Сейчас придём домой, и накормлю тебя вкусненьким – изголодался, поди, пока бегал тут. Мальчик покачал головой, как будто приходя в себя. А затем безошибочно взглянул туда, где над тёмными силуэтами деревьев вдалеке переливалось наползающее сверху красно-рыжее мерцание. – Смерть пришла, мама, – повторил он. Глаза его стали вдруг необыкновенно ясными. – Он проснулся. И принёс с собой темноту. Кровь белых ворон омыла его новое тело и придала ему сил, и его звери уже рыщут по округе. Ночь наступает на мир. Деметрио охватила дрожь. Должно быть, от ветра. Мать поджала губы, побледнев ещё больше, и только тогда мальчик замолчал. – Ну, наконец-то. Вы бы ещё дольше провозились. Волк осклабился и развёл руками. – Ну, уж извини, гражданин начальник! Ты сам хотел «тихо и аккуратно», а не «быстро и с огоньком». Джесси, евшая с ножа яблоко, похабнейше на этом моменте ухмыльнулась. – Лично я не жалуюсь! Я бы сказала, огонька нам всё равно хватило. Да, Волчара? Тот заржал. То ли от её дурацкого намёка, то ли от выражения лица Кирка. – У-у-у, парень, если ты будешь так часто закатывать глаза, однажды они так и останутся, тебе мамаша в детстве не говорила? Кирк махнул рукой, прерывая этот поток невероятно остроумных шуток. Пары часов отдыха от всей честной компании ему показалось вдруг как-то маловато. Башня, напомнил он себе. Его чудесная изолированная башня, только и ждущая его возвращения. Когда это всё закончится. Даже две его башни, если подумать, одна лучше другой. – Тем не менее, вы проворачивали своё «мелкое дельце» столько же, сколько Дуббинс искал этого чёртового ребёнка. Прекрасные показатели, поздравляю. Действительно: на другом конце улицы показался светлый, в сопровождении Хаксли и двоих селян. Судя по всему, сбежавший от горе-матери маленький засранец всё-таки нашёлся. Кирк с долей любопытства ощупал магическое поле приблизившегося Дуббинса и убедился, что никаких битв с демонам, ритуалов экзорцизма и прочего, скорее всего, совершать светлому так и не понадобилось. Как он, в общем-то, и ожидал. Ничего нового. Впрочем, выглядел Дуббинс всё равно как-то встревоженно. Мать спрашивала, как его благодарить, но он только отмахивался и о чём-то сосредоточенно размышлял. Так сосредоточенно, что чуть не прошёл мимо своих. Хаксли молча положил ему руку на плечо. Тот очнулся и остановился, растерянно моргая, будто резко вышел на яркий свет из тёмного помещения. – А, да. Все уже в сборе? Нас ждёте? – Конечно, вас, – немедленно подтвердил Волк. – Кого ж ещё-то, душа моя? – Звери уже здесь. Это сказал мальчик, прижимавшийся к материнской юбке. Она вымученно улыбнулась, когда все взгляды обратились к ним. – Простите его, – женщина неловко пожала плечами. – Какие звери? – спросил Кирк у мальчика. И тут глаза Волка сузились, а радужка блеснула золотом. Его ноздри раздулись, втягивая воздух. Джесси сбросила с ножа яблоко и перехватила клинок поудобнее, глядя куда-то Кирку за спину, а Хаксли медленно снял с плеча лук. Раздался чей-то вскрик. – Какие звери, говоришь? А ты обернись. Он обернулся. Посреди улицы стоял огромный серый зверь. То ли волк, то ли какой-то гибрид – морда была острая и излишне вытянутая, из раздвоенной пасти высовывался длинный извивающийся язык, и зубов было гораздо больше, чем полагалось. Глаза горели красным, и среди дня – пасмурного, но всё ещё дня – зверь выглядел неуместно. Он, казалось, пришёл откуда-то, где уже сейчас царила ночь – и взгляд Кирка невольно метнулся к куполу. Пока зверь явно раздумывал, на кого бы наброситься в первую очередь, капая на пыльную дорогу слюной, с крыши ближайшего сарая спрыгнул ещё один такой же, только с двумя головами. У третьего, крадущегося вдоль тени от домов, наблюдался лишний комплект лап и запасной хвост. Лошади, привязанные тут же, возле трактира, тревожно заржали и дёрнулись в попытке встать на дыбы. Люди пятились и отшатывались, крестясь, под голодными взглядами чудищ. Мгновение – и все трое зверей сорвались с места в разных направлениях. Двое атаковали селян, один понёсся прямо на Кирка и наёмников. Стрела вонзилась ему между глаз ещё прежде, чем остальные успели повынимать свои ножи и мечи; его собратьям стрелы поочерёдно вонзились в горло. Чудовищ это, тем не менее, не остановило, а лишь замедлило. На глазах у Кирка бежавший на них зверь потряс головой, и стрела выпала из затянувшейся тут же раны во лбу. Одна из женщин завизжала, и остальные почтит тут же присоединились к ней; лошади бесновались так, что привязь явно не могла удержать их надолго. Джесси с руганью метнулась к ним, прекрасно зная, что без лошадей до столицы они будут топать ещё очень долго. – Рубите им головы! – прошипел Кирк, спешно сплетая щит. – Должно сработать! Монстр прыгнул, раззявив пасть. Его тень накрыла Кирка, и тот успел отступить на шаг – прежде чем на него брызнуло горячей кровью, и туша монстра была отброшена Мёрдоком в сторону. Голова твари, отсечённая в процессе, полетела по другой траектории. Мёрдок ударил мечом по трупу ещё несколько раз, разрубая его на куски – видимо, чтобы уж точно больше не поднялся – и пришлось отступить ещё дальше, чтобы окончательно не заляпаться. Дуббинс и Хаксли, зная, что здесь всё под контролем наёмников, уже спешили на помощь к селянам: одного зверя кое-как удерживали двое мужчин с вилами, на которых тот извивался, истекал кровью, но умирать явно не желал, другой, судя по крикам, гнался за кем-то по деревне. Кирк кивнул Волку: – Помоги этим двоим идиотам. Они нам пока нужны, – а сам направился к Джессике, готовясь успокаивать коней чарами. И мать, и её странный пророческий ребёнок успели уже убежать и где-то укрыться. Кирк теперь, вспоминая выражение лица этого ребёнка, когда тот предупредил о зверях, готов был признать, что какие-то там голоса в его голове – необязательно демонов – и впрямь могли иметь место. Уже скоро всё было кончено. Кирк стоял, задумчиво оглядывая обезглавленный труп монстра, и его спутники подтягивались обратно один за другим. В крови и с разодранной местами одеждой: белая когда-то – и изрядно посеревшая за время пути – мантия Дуббинса окончательно утратила свой парадный вид. – Так… кто-нибудь скажет мне, что это были за сраные твари? Джесси не ответили. Кирк оторвался от разглядывания туши и, подняв голову, обнаружил, что все пять пар глаз направлены на него одного. Вероятно, потому, что каким-то образом он почти всегда оказывался именно тем, кто знал нужные им ответы – только не всякий раз ими делился. – Понятия не имею, – он пожал плечами. – Похоже на… каких-то чёртовых упырей. Не знаю. Я таких не встречал. – Но их будет ещё больше, – Волк по привычке слизнул было кровь со своего ножа – и сразу с отвращением сплюнул на землю. – Там, куда мы идём. Не так ли? Что-то как-то не верится, что они тут появились вот совершенно случайно, после всей этой феерии в небе. – Возможно, – ответил Кирк уклончиво, хотя уже сейчас знал: тварей в столице наверняка не просто больше. Ими, должно быть, наводнено там всё вокруг. Взгляды, направленные на него, стали ещё острее и тяжелее. – Знаешь, что? – Джесси скрестила на груди руки. – Как по мне, ты задолжал нам одно большое прекрасное объяснение по поводу того дерьма, которое ждёт нас впереди. Ненавижу, когда меня водят за нос и втягивают во что-то, на что я, чёрт побери, не подписывалась! Кирк оглянулся: местные, понемногу выбиравшиеся из укрытий, уже как-то подозрительно в их сторону косились. Сейчас, небось, заявят ещё, что зверей сюда приманили за собой именно они – или ограбленного торговца обнаружат, и прощай спокойный отъезд. Он вздохнул. – Не здесь. Объяснение пришлось отложить до вечера: Кирк хотел подобраться к столице максимально близко, что означало – нужно было ехать, пока светло. Остановились они, только когда стемнело, найдя укрытие в небольшой рощице возле реки. Углубляться в рощу не стали, помня о нынешней негостеприимности леса – но это всё же было лучше, чем ночевать в открытом поле. Они сгрудились вокруг костра, напряжённые и всматривающиеся в каждую подозрительную тень, коих было огромное множество ночью: по пути они наткнулись на ещё парочку красноглазых чудищ. А Волк, отправившийся на разведку к главному тракту, подтвердил: там чудища текли целым потоком, рассеиваясь по окрестностям. Они бродили по лесам, но долго в них не задерживались, а будто бы целенаправленно шли к жилым поселениям. И ещё были… люди. Странные люди. Некоторые походили на солдат, другие – на простых горожан, третьи – на иностранных купцов. Мужчины, женщины и дети, несколько стариков – совершенно разные, они в то же время были пугающе похожи друг на друга: они шли вместе с монстрами, держа в руках то, что могло сойти за оружие, и не обменивались между собой ни единым словом. Их красные глаза, устремлённые вдаль в поисках неведомой цели, жутковато светились в чернильной тьме. Поначалу огонь не хотели разводить, споря на тот счёт, не привлечёт ли он лишнее внимание к месту их ночлега. Но, в конце концов, без костра становилось как-то не по себе даже бывалым наёмникам, так что было решено выкопать яму поглубже и сложить дрова шалашом, чтобы спрятать пламя. Дым, правда, спрятать не особенно удавалось, да и учуять их всё ещё могли – тогда Кирк на пару с Дуббинсом начертили острой палкой вокруг поляны довольно широкий защитный круг. Кирк на ходу объяснял Дуббинсу, какие печати и как накладывать, и педантично поправлял его, если замечал малейшую ошибку. Сверху круг они посыпали нашедшейся у Кирка солью и дополнительно – некоторыми ингредиентами для защитных и отпугивающих зелий, которыми за время дороги ему так и не довелось воспользоваться. Кажется, он даже немного перестарался, но, по крайней мере, и звери, и люди обходили их убежище стороной. И только потом появилось время для объяснений. Деметрио надеялся, что Кирк наконец расскажет всю правду без утайки людям, которых он нанял: он понимал, почему тот решил им не говорить про Кутха заранее, раз уж не вполне им доверял – небось думал, что иначе они сбегут раньше времени – но ему казалось неправильным и дальше держать их в неведении. Особенно учитывая тот факт, что, не говоря им об услышанном у Чёрного Пса, Кирк как бы делал Деметрио своим соучастником в хранении этого секрета. Однако тот, как и всегда, предпочёл обойтись только половиной правды. Он сказал, что в королевстве их, вероятнее всего, ждёт целая куча этих вот монстров. Сказал, что в королевстве, судя по всему, поселились фанатики из того же культа, что и Элиаш Гавранек, и, в отличие от него, преуспели в какой-то своей безумной затее. Сказал, что, насколько он догадывается, целью их было пробудить некую могущественную тёмную сущность, и, вероятнее всего, цели этой они добились, и сущность может ожидать их во дворце или в его окрестностях. Но слова «Бог» так ни разу и не прозвучало. Кирк рассказывал все эти вещи таким обыденным, скучным тоном, что создавалось впечатление, будто для него этот поход представляется совершенной рутиной, и проникнуть во дворец не составит ровным счётом никаких проблем. И звучало всё как-то так логично и естественно, что даже Джесси немного расслабилась и перестала возмущаться, только проворчав что-то для приличия. Волк, уже лежавший к тому времени на боку, загадочно хмыкнул, а Мёрдок – как от него и ожидалось – не сказал и вовсе ничего. Но посмотрел на Кирка очень внимательно, и Деметрио задумался о том, сколько тот знает на самом деле. Потом все как-то замолчали. Даже если говорил Кирк убедительно, ночь не становилась светлее, и твари не прекратили рыскать где-то за пределами действия защитного круга. Купол, незримо надвигающийся с севера, тоже никуда не делся. Словом, уютнее никому не стало. – Они ведь снова найдут ту деревню, – подал голос Деметрио, поёжившись. – И другие селения тоже. Люди могут справиться с парочкой таких, но не со всеми сразу. А ведь они идут убивать. И если так продолжится… Он замолчал, сам себя оборвав на середине фразы: ему не хотелось рассуждать об этом вслух. И без того было довольно тревожно. Спать никого – кроме, кажется, Волка, но тому всё было как с гуся вода – не тянуло. Весьма скромный ужин из закончившихся на нём запасов сытости не принёс, а охота нынче не шла: живность, лесная и полевая, как сбежала, так и не возвращалась. Ворон же есть не хотелось – они выглядели как-то так, что поневоле приходилось задуматься: а не потерпеть ли до столицы? Первым угрюмое молчание надоело Волку. Он сел и душераздирающе зевнул. – Да ну вас! – он махнул рукой и достал из-под шубы какой-то свёрток. – Чего смурные такие, дурачьё? Тошно аж с вами, смерды. Сделать вам, что ли, благое дело от доброты душевной? Эх! Ладно, гуляем! Они с сомнением воззрились на него. Жестом фокусника он расстелил перед собой на земле кусок ткани и провозгласил: – Скатерть, скатерть, напои, накорми и подай вина хмельного, лучшего, что есть, для меня и этих вот остолопов. И – на скатерти действительно появилась еда. Остальные невольно пододвинулись к Волку и его маленькому пиру ближе. – Ого, – Джесси была впечатлена. – Вот это я называю полезной магией! И много у тебя таких вот секретов под твоей шубой? Он сверкнул в свете костра белыми зубами. – Ты ещё и половины не знаешь, цыпа. Налетай, народ! Царь сегодня щедрый. Они осторожно попробовали еду. Оказалось вкусно. Волк всё в том же порыве великодушия подвинул каждому кубки с вином. Вино оказалось ещё лучше. – То есть всё это время, пока мы питались всякой дрянью в этом походе, у тебя была эта штука, – уточнил Кирк, закусывая вино свежим хлебом. – Ну да. – И ты ни словом об этом не обмолвился. – Ну да. А что я, делиться с вами должен был, что ли? Э, нет, брат, щедрость – это явление разовое, привыкать к нему не надо. Обходились и дрянью прекрасно. – И что из этой скатерти ещё можно достать? Помимо еды? Зубы сверкнули снова. На этот раз более хищно. Волк глянул на Кирка и прищурился: – А что можно – то не твоего ума дело, маг. Надо сказать, с едой и выпивкой стало как-то легче. Темнота перестала так сильно давить, и задышалось несколько свободнее. Вино сладко кружило голову, и Деметрио даже приободрился: он решил, что всё не так уж страшно. У Кирка ведь наверняка есть план. Они могут это остановить. В крайнем случае, наверное, можно будет связаться с Советом, и они что-нибудь придумают. Или появится Герой – всем известно, что где-то он должен быть в таких ситуациях – и победит зло. А они ему помогут. И всё будет хорошо. Наверное. – Как насчёт историй? – предложил Волк, хлопнув в ладоши. – Давайте, развлеките меня байками, раз уж я вас накормил. Уверен, вам есть, что рассказать. Предложение было принято. Поначалу истории рассказывала Джесси – в основном, о своих весёлых наёмнических буднях. Потом к ней присоединился – на удивление – Мёрдок, на ту же тему, но с гораздо меньшим количеством похабных комментариев в процессе. Затем – Деметрио, загоревшийся вдруг желанием поведать про свои ученические годы в единственной магической академии на весь континент под покровительством Совета: его истории, возможно, были и не такими захватывающими, но они оказались достаточно смешными, чтобы вызвать одобрение слушателей. Хаксли рассказал несколько забавных случаев на охоте и что-то про один курьёзный инцидент с юбкой одной знатной дамы на каком-то балу. Истории самого Волка были и вовсе одна поразительнее другой: он рассказывал про чужие миры, про чудеса и магию, про какие-то машины, про неких царевичей, про непредсказуемые артефакты и про всевозможных странных созданий, которые встречались на его долгом – похоже, очень долгом и очень насыщенном – пути. Со всеми этими байками, сказками и анекдотами из жизни легко было забыть о том, где они оказались и куда они шли. Кубки с вином продолжали исправно появляться на скатерти, даже когда подача закусок уже прекратилась. И в голову оно ударяло хорошо. – А теперь, – снова подал идею Волк, глядя при этом почему-то на Кирка, единственного, кто так ничего и не рассказал. – Пусть каждый поведает о себе. Что-нибудь такое, чего мы не знаем. А то с таким делом, как наше, надо уже хоть немного сблизиться, а, дурачьё? Сказано это было очень вовремя: к этому моменту они все захмелели уже достаточно, чтобы никто не воспротивился и этому предложению. Вино любую забаву делало приемлемой. На пару минут все задумались относительно того, что могли бы сказать. – А сам-то? – Джесси шутливо пихнула его в бок. – Вот ты и начинай, Серый. – Ну, ладно. Скажу вам, так и быть, страшную тайну, – он выдержал драматическую паузу. – На самом деле, меня зовут Иван. Джесси прыснула. Деметрио улыбнулся, и даже Кирк фыркнул. – Что-о-о? Серьёзно? «Иван»? Я была о тебе лучшего мнения, о Боги, просто умора, «Иван»! Что это за имя вообще! Он дёрнул её за ногу, ухмыляясь, пока она покатывалась со смеху. – Вот поэтому я предпочитаю прозвище! Твоя очередь, красотка. Она успокоилась, отсмеявшись, и пожала плечами: – Ладно. Я никогда не сплю с работодателями, как бы они не были горячи – хотя чаще и не бывают. Потому что потом возникает всякое там недопонимание с оплатой: они начинают думать, что высшая награда для меня – это поскакать на их члене, а деньги это как бы зло и вообще шлюхе слова не давали. Один раз на такого напоролась, потом поумнела. Теперь это вопрос принципа. Надо же, подумал Деметрио. И у неё есть какие-то неприятные воспоминания – и, что удивительнее, какие-то принципы. Джесси ткнула пальцем в них с Артуром: – Так. Теперь вы двое. Вываливайте своё грязное бельишко. Деметрио, который уже клевал носом, как-то растерялся, и ответил Хаксли: – Я был посвящён в рыцари, пройдя весь путь от оруженосца. Не здесь, в другой стране. И я успел принять участие в одной короткой войне там… больше войн я не хочу. Мой король, которому я приносил клятву, погиб, а я устал воевать за чужих мне людей и за чужие земли. Они все выпили ещё после этого печального признания, задумавшись каждый о своём. Деметрио откашлялся, чтобы скрыть неловкость: – Я… Совет Равновесия не назначал меня на это расследование, – и поскольку наёмники тут же как-то нехорошо на него уставились, поспешил объясниться: – Я, вроде как, вызвался сам. Моё ученичество уже два года как закончено, но настоящих заданий мне ещё не давали, практики почти не было, а мой отец был назначен ответственным за этот регион, но он умер, и ответственность перешла ко мне и… вот. Он выдохнул. Какое-то время они ещё пялились на него, но затем перестали. – Тоже мне, грязное бельишко нашли… – протянула разочарованная Джесси. Взгляд Деметрио метнулся к Мёрдоку, чтобы назвать его следующим. В этот момент Кирк, которому порядочно отросшие в дороге волосы весь вечер падали на лицо, смешно поморщился от щекочущих скулы кончиков – и Мёрдок, сидевший с ним рядом, вдруг каким-то мягким, полным совершенно внезапной заботы жестом убрал мешавшие ему пряди за ухо. Кирк недовольно повёл головой, вяло пытаясь уйти от прикосновения – точь-в-точь кот, которого погладили без разрешения, и даже звук издал какой-то похожий. – Отрезал бы уже, – проговорил Мёрдок вполголоса. – Ходишь, как баба. Кирк хмыкнул. Глаза у него слипались. Он выглядел ещё более сонным, чем Деметрио. – Попробовал бы ты сказать это Кощею, знаешь ли. У него ещё длиннее были… И Деметрио вдруг каким-то образом понял сквозь винный туман в сознании, что именно этого Волк и добивался всем этим вечером историй. Потому что глаза его сверкнули в темноте совсем по-звериному, и он сказал: – Итак… ты знаешь Кощея. Кирк мигом проснулся. Встрепенулся, потряс головой, прогоняя хмель, и нахмурился, осознав, что только что сказал. Все глядели на него и Волка с любопытством. – Да, – признал он наконец с неохотой. – Знаю. Деметрио зевнул и улёгся на землю возле Хаксли, подложив ладонь под щёку. Джесси тоже легла, поняв, что веселья больше не предвидится. – Но ты не его сын. Кирк издал возмущённое фырканье. – Что? Нет! Как тебе это вообще… неважно. Нет. Я не его сын. Насколько мне известно, у него не было детей. Интересно, подумал Деметрио в накатывавшей дремоте, есть ли вообще у Кирка родители. Потом он понял, что произнёс это вслух, потому что: – Нет, я же чёрный маг, мы рождаемся исключительно путём запрещённых кровавых ритуалов в глубокой и тёмной бездне ужаса, – он буквально слышал, как тот закатывает глаза. Ему и в самом деле очень выразительно это удавалось. – Конечно, у меня есть родители, умник. Даже сестры с братьями есть, чтоб их черти побрали. И знаешь, что? Прямо сейчас мне хотелось бы, чтобы они были отсюда как можно дальше, потому что это безумие может добраться и до них. Я даже не желаю им мучительной смерти, сюрприз, да, светлый? – Прости… не хотел тебя задеть. Вновь повисла тишина: каждому на ум пришёл кто-то, за кого он мог бы волноваться. Деметрио подумал о сестре и матери. Что они сейчас делают, любопытно? Ах, да… спят. И видят какие-нибудь беззаботные сны. Надо будет обнять их по возвращению – может, ещё захватить им сувениров по пути. Сувениров в виде Бога-Ворона… он криво усмехнулся этой мысли. Волк спросил: – Тогда кто он для тебя? И где он сейчас? И снова – молчание. Вино успокаивающе шумело в голове, костёр уютно потрескивал, отбрасывая рыжие отсветы. Деметрио успел, кажется, провалиться в короткий сон и вынырнуть обратно, а молчание всё длилось и длилось. Потом Кирк заговорил. Тяжело, прерывисто и тихо, будто поднимал со дна своей памяти что-то, что никогда не рассказывал вслух. – Кто он для меня, ты спрашиваешь? Он был моим Учителем. Я был никем, очередным ребёнком в бедной фермерской семейке, и у меня не было ничего; а он пришёл и сделал меня всем. Он взял меня в ученики. Он показал мне тайные знаки и печати. Рассказал мне о чудовищах и Богах, о мире и его изнанке, о жизни и смерти. Научил меня словам заклинаний и именам демонов. Научил меня драться. Научил меня всему, что я знаю. Где он теперь?.. Я не знаю. Однажды он просто ушёл в портал и не вернулся. Вот и всё. Похоже, что Волк собирался спросить что-то ещё, но собирался слишком долго: разговор уже выглядел законченным. Тёмная волна мягкой лапой накрыла Деметрио с головой, и он окончательно уснул.