История загнанных зверей

И снова день распределения. Ночью Джон плохо спал, размышляя обо всем, что происходит в его жизни, но так и не понял, чего он на самом деле хочет. С одной стороны его, конечно, тянуло домой — в Винтерфелл, но он боялся показаться слабаком: если уйдёт сейчас, что скажут люди? Ещё не дезертир, но всё равно трус. Готов ли он услышать это от своих друзей и родных? Правда, первых у него никогда и не было, а половина вторых сейчас в Королевской Гавани. Но ведь здесь остались его братья: Рикон, Робб, и... Бран. Когда Джон уходил, несчастный мальчик ещё не пришёл в сознание, они даже не смогли попрощаться. Неужели он осудит его за возвращение? Конечно же, нет. Но на душе всё равно было неспокойно, словно он думает о том, как бы предать память возможно уже умершего Бенджена. Призрак куда-то делся ещё до того, как Джон проснулся. Было непривычно одеваться, когда под ногами не носится огромный волк, норовящий вырвать что-то из рук или лизнуть руку шершавым языком. Сноу достал запасной плащ с капюшоном: последнее время было не так уж и холодно, но снег всё валил, и к нему добавился ещё и сильный ветер. В замке это ощущалось не так уж и сильно, но за Стеной был настоящий буран, хотя, как сказал Джиор, он должен закончиться уже к завтрашнему дню. Джон вышел из комнаты, и на лестнице его обдало потоком холодного воздуха: старой башне требовался ремонт, кирпичи всё ещё продолжали держаться благодаря, наверное, одному лишь чуду, и в щели между ними постоянно задувало. Зато остатки сна с него слетели практически сразу, и на голову вновь обрушилась суровая действительность. Он спустился вниз, вышел на улицу, и издалека услышал нетерпеливые голоса его будущих братьев, ожидающих распределения. Хоть Джон и двигался вперёд, ему казалось, что в этот момент он сам себя загоняет в угол; он чувствовал себя дичью на охоте, которой свора собак уже отрезала пути отступления, вынуждая или смириться и умереть, или броситься наутёк, пока остался хотя бы крошечный шанс на спасение. Сравнение пришло в голову как-то внезапно, и, видимо, было связано с частым общением с Рамси. Вот уж кто точно знал, когда загнанный зверь понимает, что оказался в ловушке и что начинает при этом делать. Вот только сам Дредфордский бастард был охотником по натуре, а не мишенью. Правда, стоило вспомнить, как его, связанного, насильно приволокли в Ночной Дозор. Но даже в тот момент он не выглядел отчаявшимся или поверженным. Даже тогда с его лица не сходило самодовольство и гордость, которой позавидовали бы многие лорды. Джон снова почувствовал себя слабаком, понимая, что у него просто не хватит решимости бросить всё и сбежать, не смотря на последствия. Люди были всё ближе, и в конце концов Джон шустро влился в толпу, отыскивая, среди облачённых в чёрное, знакомые лица. Гренн, Пип, Жаба и Дареон находились почти в центре, переговариваясь, вроде бы, громче остальных. Рамси, как удавалось только ему, стоял одновременно и с ними и вообще в стороне. Общее движение никак на него не повлияло, но он от чего-то казался не то нервным, не то встревоженным. Когда Джон поравнялся с ним, с лица Рамси исчезла задумчивость, а сам он вытащил руку из кармана и быстрыми движениями стряхнул снег, нападавший волосы и плечи. — Нервничаешь? — всё-таки спросил Джон, но уже шёпотом, потому что над ними снова возвышался лорд-командующий. Прямо как в прошлый раз. — Нет, — тоже шёпотом, — просто не выспался. Кто придумал собираться на рассвете? Теперь замолкли уже все; Мормонт развернул свиток. В общем, все попали туда, куда и ожидали, даже Дареон оказался прав и уже мысленно готовился к отправке в Восточный Дозор у моря. Джон, конечно, разведчик, как дядя Бенджен. Рамси тоже. Насчёт него Бастард Старка был уверен больше, чем насчёт себя: строителей и так хватало, а стюардом его бы взял разве что какой-то очень бесстрашный и тупой сумасшедший. А Марш, к счастью, подходил только под один из критериев. — Теперь вы должны принять клятву, — сказал Мормонт, когда затихла первая волна обсуждений, и показал рукой куда-то в сторону, — Септа находится здесь, Боуэн вас проводит. Кто-то из вас верит в Старых Богов? — спросил он, заранее глядя на Джона, который поднял руку вверх. Рамси сделал то же самое следом. — Вам придётся пойти за Стену, Богороща есть в Зачарованном лесу.

***

Джон промок до нитки, устал и очень хотел домой. Само ночное путешествие по лесу его вымотало, а встреча с сумеречным котом и вовсе забрала последние силы. Он еле переставлял ноги, и перебарывал желание лечь отдохнуть прямо здесь одной лишь мыслью, что если они не вернутся до рассвета, в замке поднимется шум. Рамси шёл позади него, постоянно оглядываясь по сторонам. Его встреча с диким зверем, наоборот, воодушевила, и сейчас бастард горел энтузиазмом едва ли не больше, чем пару часов назад. Джон опасался, что в голову его нового друга придёт очередная опасная идея, но от этого его спасало то, что даже северянам с жаждой приключений свойственны естественные человеческие потребности вроде еды и сна: из Дредфорда Болтоны выехали ещё вчера, не останавливаясь в дороге, а на пиру, из-за обиды на отца и брата, Рамси ничего не лезло в горло, так что сейчас в животе протестующе урчало. Джон всё шёл вперёд, войдя на территорию Богорощи, и уже видел над деревьями стены Винтерфелла, когда понял, что не слышит шагов идущего позади него мальчишки. Он обернулся и увидел, что Рамси замер перед Сердце-деревом, вглядываясь в грубые линии, и пустые глазницы с вытекающими из них каплями «крови», которые тысячи лет назад вырезали Дети Леса, подарив лица Старым Богам. Богороща нравилась Джону. Сам он не молился, а только иногда говорил вслух, собираясь с мыслями, и часто встречался здесь с Нэдом, который занимался тем же самым. А также у этого места был один существенный плюс: Кейтилин практически не появлялась здесь, предпочитая привычную её дому Септу Семерых. Сноу приблизился к Дредфордскому бастарду и положил руку на излучающий внутреннюю силу белый ствол дерева. — Ты веришь, что они нас слышат? — Эддард часто говорил, что Джон сообразительный для своих лет мальчик. Робб тоже не был дураком, но всё равно детские игры его увлекали во много раз сильнее взрослых вопросов. И сейчас, на лице Рамси, было то же самое, не по возрасту серьёзное выражение, которое Джон иногда видел в зеркале. — Не знаю. Нет, наверное. То есть, я и не могу знать, существуют ли боги, неважно, старые или новые, но если в чём-то и уверен так в том, что им до нас нет никакого дела, - задумчиво ответил Дредфордский мальчишка, потянув руку к кроваво-красным пятиконечным листьям, напоминающим человеческие ладони. — Почему? — такого Джон не ожидал. Вера, по всеобщему уверению, была одной из двух вещей, на которых держался порядок в жизни и обществе. Это было так странно... Сноу подумал, что неделя, во время которой они будут здесь, будет не такой уж плохой, и на дне голубых глаз он видел отражение той же самой мысли.

***

Джон зажмурился и нехотя, но в тоже время решительно, начал повторять слова. Строчка за строчкой, уже заученные настолько, что их повторение было почти бессознательным, они звучали в тишине лесного утра, произнесённые перед ликом Старых Богов. Голос Рамси вторил ему с решительной уверенностью, такой, что услышь сейчас его слова случайный прохожий, он ни за что бы не поверил в то, что для этого человека не существует ни Богов, ни веры, и слова эти значат не больше любых других, брошенных каким-нибудь лжецом на ветер. «Я — огонь, который разгоняет холод», — чётко произносил Рамси, «Я — свет, который приносит рассвет», — шептал Джон, унимающий рвущие душу противоречия, когда за снежным холмом они услышали шум, и сопровождающие их братья пошли на разведку, махнув Сноу, давая знак продолжать посвящение. И Джон бы продолжил, да только голос Рамси смолк. — Что ты делаешь? — Бастард Старка замер в удивлении. Его друг подскочил на ноги, как только дозорные скрылись из виду и, нервно озираясь, схватил его ворот плащ и потянул наверх, против воли заставив смотреть прямо в полупрозрачные глаза, на дне которых виднелась знакомая серьёзность: — Сейчас или никогда. Больше шанса не будет. — Но как, мы же... — Я знаю, что делать, просто ответь, — вечная привычка перебивать впервые ни капли не раздражала, а пришлась очень к месту, не дав опять удариться в размышления. И Джон, боясь, что голос дрогнет, или он начнёт от нервов нести какую-то ерунду, всего лишь кивнул. Буран всё ещё не прекратился и дальше вытянутой руки ничего, кроме не кончающихся белых хлопьев, видно не было. Рамси побежал, к удивлению Джона, ориентируясь на этом участке леса, и, держа теперь уже за край плаща, вёл его за собой. Ветер завывал, словно обезумевший волк, но Джон всё равно услышал оклики дозорных. — Они нас найдут! — Бастард Старка дёрнулся было обратно, но Рамси держал крепко и шагу не сбавлял; сейчас они уже дошли до Стены и двигались вдоль неё, чтобы не потеряться в снежной буре. — Нет, сейчас они вернуться в замок и доложат Мормонту. Искать пойдут только с утра, и то, начнут с противоположной стороны. Мы будем уже далеко, а следы скроет снег, — Джон был так удивлён, что даже не стал уточнять, откуда он это знает, и как собирается пересечь стену. Вопрос, который хотелось озвучить больше всего, был наименее значимым из всех вертевшихся на языке, но в тот момент Джону практически жизненно важно было знать ответ: — Когда ты решил это сделать? — В тот момент, когда узнал, что меня отсылают сюда. — А почему не сказал мне раньше? — Чтобы не было времени передумать, — Рамси повернулся лицом к нему, и, глядя в смеющиеся голубые глаза, Джон второй раз за день почувствовал себя загнанным в угол. Но в этот раз это его ничуть не волновало. Охотник его не тронет.