История загнанных зверей

— Согласен, в рыцарском поединке ты бы выиграл, но рыцари играют по правилам, а я предпочитаю их нарушать и одерживать победу, — Рамси сверху вниз смотрел на поверженного Джона, который упал уже третий раз и, кажется, сильно ударился плечом. — Давай ещё раз! — он довольно ловко подскочил, но заметно скривился, когда, подбирая упавший меч, пришлось пошевелить ушибленной конечностью. — Хватит с тебя на сегодня, — Рамси вложил оружие в ножны. На самом деле, ещё немного поиздеваться над мальчишкой было бы вполне заманчиво, не будь велик шанс на этот раз проиграть: деревянные мечи ушли в прошлое вместе с детством и Ночным Дозором, а на то, чтобы уворачиваться от стальных, уходило слишком много сил, которых осталось не так много. Мышцы ныли от долгой тренировки, что терпеть было ещё можно, но боль в спине, появившаяся от долгой верховой езды, многократно усилилась, так что Рамси едва мог стоять прямо, не то что устраивать очередной поединок, пусть и дружеский. Джон не обрадовался, но спорить не стал. Отряхнув одежду от пыли, он устало прислонился к стволу старого сухого дерева. Осень уже близилась к зиме и листья, упавшие с него, покрывали почти всю землю, кроме широкого круга, который образовался в процессе их незапланированной тренировки. Кейтилин сидела неподалёку и всем своим видом пыталась показать, что именно она думает обо всей этой затее и о двух сопровождающих её бастардах. Как будто бы Рамси от этой поездки был в восторге. Он мог и дальше отстреливать ланнистерских солдат во время битвы, а потом выслушивать их восхищенную похвалу за то, что его стрелы всегда попадали в движущиеся мишени, даже через половину поля, и тем самым спасли немало жизней. Правда, непреднамеренно. Просто сражения были скучными и однообразными: каждый раз численный перевес был на стороне врага, но два злобных лютоволка шокировали противников, во время чего северяне успевали перейти к атаке. Ну, а Рамси, изначально не собиравшийся как простой рядовой махать мечом в этой мясорубке, целился обычно в лошадей, которые сбрасывали наездников, а потом скакали поверх этих и других, ломая кости, железными копытами превращая лица в покорёженные куски мяса. Роббу не особо нравились слухи об их нечестной борьбе, хватало и того, что все считали его колдуном-варгом и винили во всех напастях вплоть до плохого урожая на Бобровом Утёсе, но на войне все средства хороши, поэтому он молча терпел и не высказывал недовольства. Хотя, лучше бы заставил биться со всеми, чем сделал то, что на самом перепутало все планы: выбрал в качестве одного из ближайших советников лорда Дредфорда. Русе держался подобающе статусу, хотя, очевидно, давалось это ему непросто. Рамси сколько мог пытался не попадаться ему на глаза, но они всё равно иногда они пересекались, и в такие моменты лицо Болтона превращалось в непроницаемую ледяную маску. Смилостивиться над блудным сыном и раскрыть тёплые объятья он не собирался, но и распространяться о его неудачном изгнании, к счастью, тоже, так что никто посторонний мог об этом и не узнать. Если бы не ещё одна проблема, в лице леди Старк. Старуха дурой не была. Рамси приглядывал за ней по мере сил, не давая оставаться наедине с Болтоном, и для пущей уверенности в том, что она будет держаться от него на максимально возможном расстоянии, пустил слух, что безутешная вдова далеко не безутешна и после смерти Эддарда проявляет неоднозначный интерес к давно уже овдовевшему лорду. Сработало это как и планировалось: для урождённой Талли «семья, долг и честь» предсказуемо оказались важнее бастарда с мутным прошлым. Однако он так увлёкся поддержанием собственной репутации и клеветы на чужую, что нечаянно упустил одну важную военно-стратегическую миссию: переговоры с Ренли Баратеоном. Отправить туда Робб решил Кейтилин, а сопровождать её назначил Джона, как самого близкого здесь ему человека. Рамси просто не мог не напроситься с ними: ну не оставлять же глупого Сноу с мачехой, которая его на дух не переносит? Теперь, после казни Старка, её уже ничего не удерживало от соблазна отравить или подставить мальчишку, который постоянно был перед глазами, словно живое напоминание об измене покойного мужа. И она вполне могла это сделать: в её благородство Рамси верил не больше, чем в своё. Спустя ещё какое-то время, когда Джон уже успел сводить лошадей к ручью, а костерок затухнуть под настырными порывами прохладного ветра, Кейтилин поднялась с насиженного и молча направилась к своей светло-серой кобыле, давая знак собираться и продолжать путь. Если информация разведчиков Робба верна, то эта остановка была последней, и спустя пару часов они уже окажутся в лагере Баратеона. Дорога была прямой с редкими поворотами, что с одной стороны было удобно, а с другой — ужасно скучно. Жаль, что Призрак остался в лагере, — волку было бы интересно побывать в южной местности, да и им самим было бы веселее в пути. Но, по обоюдному согласию Робба и Джона, зверь был оставлен с северянами: лишнее внимание, которого было не избежать с огромным лютоволком, было ни к чему, да и, оставшись, он мог принести куда больше пользы. Конь наткнулся на что-то и, испугавшись, попытался уйти в сторону, так что Рамси пришлось сильно натянуть поводья и ударить его по бокам. Будь зверь чуть по строптивей, то уже встал бы на дыбы. Ещё одна причина, по которой Сноу ненавидел лошадей: глупые, трусливые, непредсказуемые, не знают верности. Из всех животных Сноу любил только собак и, как выяснилось недавно, волков. О своих девочках он стал вспоминать реже, но не забыл совсем. Его грызли опасения, что Домерик из чистой вредности мог их убить, конечно, не всех, но вполне возможно — Джейн или Арваю. Можно было уточнить их судьбу у отца, но это даже звучало как полнейший абсурд. При очередном дуновении ветра, до всадников донёсся запах еды и дыма. Они были уже близко. *** Когда стали видны люди и цветные шатры, Рамси оставил Джона с Кейтилин, а сам влился внутрь лагеря, гуляя между нестройными рядами палаток и прислушиваясь к разговорам солдат, чтобы понять, что из себя представляет «король». И первый вывод: Ренли дурак. Воины были счастливые, пьяные и бесполезные. Затруби сейчас тревога их ждало поражение, потому что едва ли половина из них смогла твёрдо стоять на ногах, работая мечом. Они не обратили никакого внимания на него, постороннего человека, который мог оказаться врагом, а палатки стояли так, что подожги он одну, весь лагерь загорелся бы за считанные минуты. Если Баратеон не мог справиться с двумя сотнями тысяч солдат, то как он сможет управлять страной? Скорее всего, эту роль на себя возьмёт кто-то другой, а точнее кто-то из родственников его жены. Не самый плохой вариант. Мейс Тирелл был не меньшим идиотом, если не большим, но об остром уме его саркастичной матери Оленны ходили слухи даже далеко на Севере. Рамси обошёл лагерь почти целиком, слушая слухи и сплетни, хотя были они в основном о том, что король предпочитает общество не своей молодой жены, а её любимого брата. Голоса лились отовсюду, на пару с грязной матерной бранью, но среди этого гомона, по слуху резко ударило знакомое имя «Эддард Старк». И вряд ли они говорят что-то хорошее. Рамси было бы наплевать, если бы интуиция не подсказывала, что не он один мог это услышать. Развернувшись в ту сторону, откуда это доносилось, Сноу сосредоточился на нужном голосе и стал прислушиваться, идя на него. И вскоре услышал ещё один. Слишком знакомый. Рамси ускорил шаг и дошёл до нужного места как раз вовремя: взъерошенный Джон, держась за рукоять меча, стоял напротив кучки рыцарей, двое из которых имели слишком яркие цветные плащи. Радужная гвардия. Не будут лорды, приближенные к королю, выслушивать бастарда, служащего их почти что врагу, и тем более, грозящего оружием. Их руки тоже потянулись к мечам. — А, вот ты где! Опять напился, мелкий ублюдок! — Рамси сказал первое, что пришло в голову, и с удовлетворением отметил, что все смотрят на него ошарашенно, не понимая, что происходит. Особенно Джон. Рамси схватил его за руку, сильно сжав, когда тот уже начал приоткрывать рот для возмущения, и медленно отходя назад, продолжал громко нести всякую чушь, пока они не скрылись из виду. Лорды, которые хотели толпой избить наглого мальчишку, не сказали им ни слова, потому что, сбитые с боевого настроя, не сразу и вспомнили, что вообще хотели сделать. Рамси прикрыл глаза и выдохнул, когда убедился, что про них все уже забыли и не собираются искать обнаглевшего нарушителя спокойствия. — Что это вообще было?! — Сноу вытащил глаза и почти закричал. — Это ты мне скажи. Ну почему нельзя один вечер не попадаться никому на глаза? Ты здесь гость, прибывший с дипломатической миссией, а не избалованный ребёнок! — Они говорили... — А мне плевать, что они говорили! Ты мог совершить глупость, в итоге стоящую тебе — жизни, а Роббу — победы! Джон смотрел на него удивленно. Очень. И у него были на это причины. Рамси и сам не понял, что повысил голос и... по-прежнему сжимал чужую руку. Отпустив его, Рамси молча развернулся и скрылся между палаток, чтобы спокойно подумать. И кем-то случайно оставленная бутылка с элем пришлась очень кстати. *** Ренли был... красивый. При виде него не возникало чувство благоговения, он не казался олицетворением силы, власти и всего остального, что любят приписывать королям грешники-септоны на своих хвалебных проповедях. Он просто был красивым. Как картинка или какая-то знатная девица. Вроде его жены. Вот только когда они были рядом не Маргери притягивала взгляд. Его. Конечно, вечно жаждущая женской ласки солдатня не отрывала глаз от глубоких прорезей на платье леди-шлюхи Тирелл, но Рамси больше привлекали смеющиеся зелёные глаза очередного самопровозглашённого правителя Семи Королевств. С которым он случайно столкнулся почти что нос к носу. — Напомни, как твоё имя? — Сноу не знал Баратеона, чтобы по незначительным деталям делать выводы о его настроении, но почему-то подумал, что вечер у того не задался. И лагерь, у него самого тоже. Ну почему, бесцельно петляя ночью по лагерю, из всех населяющих его людей он встретит именно Ренли? — Рамси Сноу, мой король, — Баратеон странно ухмыльнулся, услышав обращение. Наверное, он считал, что сопровождающий Кейтилин должен разделять её мнение насчёт истинного правителя. — Сноу. Как и твой друг, да? Мальчишка ведь тот самый бастард, который пошатнул всеобщую веру в сказочную доблесть Эддарда Старка? — он пытался его разозлить? Рамси не понимал. Мышление простых людей было понятно, за счёт чего ему и удавалось ими манипулировать, но то, что задумал этот человек, оставалось неясным. — Полагаю, признать свою ошибку и понести за неё ответственность — показатель не меньшей доблести. Лорд Старк не пытался казаться лучше, чем есть на самом деле, и всех детей любил одинаково, несмотря на то, кем были их матери, — вообще, следовало покорно кивнуть и промолчать. Или хотя бы добавить в конце это льстивое «мой король», хоть оно и было неуместно. Но слушать, как кто-то поливает грязью отца Джона, того человека которого тот так сильно любил, так искренне восхищался, и о смерти которого так безутешно горевал, Сноу просто не мог. Только пьяным, естественно, потому что не очень себя контролировал. Кажется, длительное общение с ярыми моралистами со временем начинает способствовать появлению зачатков ранее отсутствующей совести. И тупости. Но Ренли это не возмутило. Видимо, его, как лорда, с малых лет растущего во всеобщем преклонении, умеренная дерзость простолюдина не злила, а забавляла. Он подошёл немного ближе, явно намереваясь продолжить разговор, и Рамси почувствовал исходящий от него терпкий запах вина и сладкий аромат женских духов. Маргери, наверное. От самого Сноу пахло потом, лошадьми и кровью пойманной и освежёванной дичи. Возможно, эту вонь перебил запах кострового дыма, но всё равно было как-то не по себе. Рамси любил контролировать ситуацию и ненавидел, когда что-то шло не по плану, так что происходящее сейчас ему не нравилось вдвойне. — Вы пришли для того, что бы попросить моей помощи и при этом хотите забрать у меня Север. Зачем мне это делать, если я не получу выгоды? — резкий переход с темы на тему. Сноу решил, что Баратеону важно не то, что он скажет, а то как. О политике он уже поговорил с Кейтилин и явно узнал всё, что было нужно, значит, от бастарда хотел чего-то ещё. И вообще, откуда король знал, что Рамси пришёл с ней? Они ведь не были друг другу представлены. — Сохраните людей и получите ещё больше народной любви. «Король Севера» — это только титул, тешащий самомнение, ничего больше. Вы владеете зерном и золотом, что позволит продолжать диктовать условия. Скорее всего, если грамотно распорядиться возможностями, обратив эту независимость против них самих, через пару лет после войны Робб сам попросит вернуть всё как было. — «Против них», а не «против нас». Интересно... На чьей же ты стороне? И чего в итоге хочешь добиться? — Ренли шагнул ещё вперёд, так, что Рамси уже мог пересчитать его тёмные ресницы. Это было странно. Он всегда был охотником, но сейчас чувствовал, как его самого загоняют в угол. И он не имел ничего против, хотя ситуация начинала казаться пьяным бредом. Он ведь и правда последний раз так напивался ещё в Ночном Дозоре, в тот день, когда пришлось убить болтливого старика-мейстера. И это наверняка было видно со стороны. Ренли знал, что ещё чуть-чуть и связно мыслить Сноу перестанет. Он не так представлял себе Баратеона. Он ждал глупость, а не... Что это вообще было? — А чего хочет каждый бастард? Признания, конечно. И власти, как и все, включая тех, кто даже под страхом смерти в этом не признается. Конечно, мне лучше быть на стороне того, кто сможет мне это дать. — А Джон? — Ренли походил на ребёнка, которому подарили интересную игрушку. Но... Дети ведь любят игрушки, верно? — Что? — Рамси знал, что король сейчас заговорит о том инциденте, но, сам не зная зачем, пытался тянуть время. Стоп. А ведь его там и не было. Кто-то рассказал или Рамси просто не увидел его в толпе, потому что испугался за друга? — Говоришь, что всё ради корыстных целей, но полез выручать дурака из передряги. А ведь всё могло закончить плохо. Это было так... Трогательно, — Сноу едва удержался не сделать шаг назад. У каждого была сильная сторона и, если Рамси искусно врал, то Ренли не менее талантливо заговаривал зубы. Меньше, чем за десяток реплик, он умудрился познакомиться и обсудить политику, в итоге вывернув разговор туда, куда собирался изначально. Несмотря на пьяную муть в голове, до Сноу всё-таки начало доходить, зачем именно король с ним заговорил и что в нём разглядел. — Это бы сорвало переговоры. Мы здесь гости, нельзя же было устраивать драку, — поздновато притворяться идиотом, но ничего лучше в голову не пришло. Зря. Те, кто выросли в Королевской Гавани, чуяли ложь так же, как охотничья собака свежую кровь. *** Джон уснул сидя, опершись на шатра, выделенного для Кейтилин. Голова была опущена на согнутые колени, а в руке лежал ранее крепко сжимаемый меч. Кажется, он отнёсся к своей роли защитника со всей серьёзностью, несмотря на то, что убийство этой женщины вряд ли бы его опечалило. Как всегда, самый честный и правильный... Рамси опустился рядом и стал невесомо гладить чёрные кудри, не спеша вытаскивая Джона из объятий глубокого сна. Тихий недовольный стон, и глаза приоткрылись, а лицо за ними следом озарило недоумение. — Рамси? — сонный бастард медленно распрямил ноги и шею, морщась от последствий неудачно выбранной позы, потёр лицо ладонями, а потом посмотрел по сторонам, собираясь с мыслями, — Уже утро? Солнце едва было видно, но ночной сумрак отступил, возвещая о начинающемся рассвете. То тут, то там раздавались одинокие голоса и звуки, но, по большей части, в лагере царили ночная тишина и спокойствие. Кажется, обоим бастардам ощутимо не хватало ставшего привычным присутствия огромного белого волка, вечно норовящего, словно щенок, лизнуть в лицо и увлечь в игру. Хотя, сейчас в любом случае было бы не до игр. — Нет ещё. Но нам нужно поговорить, — Рамси пытался говорить медленно и серьёзно, хотя нервный усталый взгляд сводил на нет всё показательное спокойствие. — Что? Рамси, где ты был ночью? — он окончательно проснулся и сильно нахмурился. Как же не хотелось втягивать его в это. — Это не важно, — Сноу сам понимал, что звучит сегодня неубедительно, но выбирать особо не приходилось, — Мне нужна твоя помощь в одном деле. — Что-то случилось? — жаль, что Джон не видел со стороны свою встревоженную физиономию. Рамси бы улыбнулся, да момент был крайне неподходящий. В очередной раз собравшись мыслями, он начал произносить уже десяток раз повторенную в голове речь: — Все мы хотим, чтобы война закончилась быстрее. И для победы нам нужен был союзник, которым и стал Ренли. Но завтра он встретится со своим братом, и вместо того, чтобы объединиться с Роббом для борьбы с Ланнистерами, они схлестнуться друг другом, впустую растрачивая людей и время. Им нельзя устраивать бойню, но уступать ни один не станет. — Что? Ты пьян? Зачем ты мне это говоришь? — несмотря на произнесённые слова, в голосе слышалось не возмущение, а опасение. Рамси знал его достаточно хорошо, чтобы понять: тот сейчас прокручивал в голове все их общие воспоминания, вплоть до игр в детстве, и уже начал понимать, что если и раньше друг втягивал его в не самые безопасные шалости, то сейчас он услышит что-то по-настоящему безрассудное и, возможно, крайне рискованное. — Если один из братьев умрёт, мы сохраним тысячи жизней и приблизим победу. Пусть Ренли станет королём, — Рамси посмотрел в преданные карие глаза и на одном дыхании произнёс самую важную в его жизни фразу, — Помоги мне, брат... Я хочу убить Станиса Баратеона.