***
Как всегда дождливый Сеул встретил тебя с распростёртыми обьятьями первой же лужей, в которую ты грациозно полетела, споткнувшись о собственный багаж. Забавно, что именно в этот момент, когда на тебя смотрели, смеялись и тыкали пальцем, ты почувствовала на себе пристальный взгляд. Именно тот взгляд, что так ненавистен тебе. Тот взгляд, что заставляет содрогаться при одной лишь мысли о нём. Взгляд, в который ты до ужаса влюблена. И сейчас он был устремлен на тебя. От этого чувства по телу пробежали мурашки, а на щеках выступил лёгкий румянец. Неожиданно перед твои лицом появилась сильная мужская рука, такая знакомая, что к горлу подступил ком, а глаза начало пощипывать. — Квон… Джиён.? — прошипела ты подавленным шёпотом. — Хватит. Тут много людей. Вставай и пошли, пока они ничего не поняли. Ты протянула руку парню, не поднимая взгляда. Он с лёгкостью поднял тебя с колен и приобнял за талию, отчего непроизвольно заныл низ живота. Джиён усадил тебя в машину и, протянув мохровое полотенце, уселся за руль. Ты старалась не смотреть на него, но всё же взгляд прокрадывался, изучая черты его лица, благополучно забытые за долгое время. — Опять зелёные? — недовольно буркнула ты, указывая на волосы парня. — Угу, — не отвлекаясь от дороги отвечает парень, попутно переключая песни. — Но они ведь решили не делать этого… — говоришь ты, вспоминая первый опыт парня с этим цветом, когда агенство тут же перекрасило его в другой, понимая, как странно он выглядит. — Это было давно, и тогда ты их убедила в этом. А в этот раз тебя не было, на них никто не наорал. — Ясно, — обрываешь ты, плотно укутываясь в свитер и отстраняясь от всего. Невольно ты вспоминаешь робкие прикосновения, нерешительные взгляды, бессонные ночи и долгие разговоры. Ты понимаешь, что это неправильно, что так быть не должно, но чувства не утихли, сердце вновь трепещет, а от его прикосновений тело сходит с ума. Ты влюбилась в Квон Джиёна очень давно. Будучи его самой первой и верной фанаткой, безоговорочно отдалась ему, не желая слушать упреков. — Она сказала, что ты будешь жить у меня, — сказал парень, отвлекая тебя от воспоминаний. — Всегда всё за меня решаете. Тс, надоело. — Не понимаю её. Она же выгнала тебя из-за меня… — Заткнись, Джиён. Не хочу говорить об этом. — А теперь говорит жить вместе… — Если не заткнёшься, выйду из машины на ходу. — Тебе бы манерам подучиться. Стала распущенной в России, Квон Ёнхва. — Я сниму номер в отеле. — Кто тебе позволит? — на лице парня вдруг появилась игривая ухмылка. — Я тебе уже комнату освободил. — Ты знал что у нас глупая мать? Разве она не знала, что я… — ты резко прервалась, понимая, что сейчас сморозишь глупость. — Знала, но думала, что это любовь сестры к брату и радовалась тому, что мы столь дружны, — Джиён вдруг понизил голос. — Это ещё не прошло? — Отвали, идиот. — У меня тоже, — да, он всегда был очень проницателен. Настолько, что даже чуть ли твои мысли не читал. — И что нам теперь делать?***
Это была большая квартира с элегантными элементами интерьера. Цвета очень красиво сочетались. В гостинной уже красовалась высокая ёлка, ярко озоряющая помещение разноцветными отблесками, стены были увешаны картинами в величественных рамках, а на стеклянном стеллаже стояли различные награды и дипломы. На самом видном месте, напротив огромного окна, стоял журнальный столик, на котором находились лишь часы и небольшая рамка со старой фотографией, что заставила вспомнить счастливое детство, когда братишка заступался, всегда был рядом и ни разу не подвёл. Ты невольно улыбнулась внезапным воспоминаниям, уже протягивая руку к фотографии. — Не трогай, — вдруг раздался низкий голос из-за спины. — Она и мне пренадлежит, — разозлившись, буркнула ты, повторяя попытку. — В этом доме тебе ничего не пренадлежит, — он схватил тебя за руку, разворачивая к себе и уменьшая расстояние между вами. — Знаешь, кое-что тут всё-таки моё, — шепнула ты, оставив на щеке парня невесомый «сестринский» поцелуй, и скрылась из поля зрения рассерженного брата. Ты быстро проскользнула в свою комнату, закрывая за собой дверь. Это было просторное помещение в тёмных тонах. Позади тебя раздался глухой звук захлопнувшейся двери и звонкий щелчок замка. — Что ты имела ввиду? — произнёс вдруг Джиён, приближаясь к тебе. — Это моя комната. Уходи! — крикнула ты, отстраняясь назад. — Это моя квартира. Не уйду, пока не скажешь. — Я не скажу… — оборвала ты, когда уперлась поясницей в спинку кровати, а парень обвил твоё тело руками, не позволяя двигаться. — Мы тут одни, — прошептал он как-то слишком развратно. — Одни в большой квартире. Телефоны в других комнатах, и тут мы их не услышим, — продолжал парень, всё ближе наклоняясь к твоему лицу. — Даже если кто-то и зайдёт, сама комната заперта. Ёнхва, ты помнишь? Помнишь, как я могу быть нежен, оставляя едва заметные следы на твоей шее? Как могу быть груб, по-царски целуя тебя? Квон Ёнхва, как же мы будем платить за эту ошибку? На выдохе он резко припадает к твоим губам, нежно целуя и постепенно проникая языком в рот. Твоё тело тяжелеет и всё чаще содрогается от его прикосновений, а разум лишь изредка вопит тихим отголоском совести о морали, о добре и зле, о кругах ада, что предстоит пройти за кровесмешание. Но эти слабые голоса глушат его руки, прикасающиеся к твой талии, его губы, жадно целующие твою шею, его возбуждение, которое так явно чувствуется твоим животом. Он знает, как подавить всё хорошее в своей сестре, всё сильнее вжимая тебя в спинку кровати и снимая тонкую ткань с твоих плеч. И вот ты уже млеешь от поцелуя чуть ниже груди, а живот стягивает приятной истомой. По коже пробегают мурашки, и ты издаешь развратный стон, когда его губы припадают к твоему соску, а он, причмокивая, заставляет тебя вцепиться мёртвой хваткой в свои зеленые волосы. — Это слишком… — шепчешь ты, закусывая губу. — Не стоило меня злить, — рычит он и кусает тебя за подбородок. Странная привычка, очень странная. — Почему ты не приёмный? — усмехаешься ты, когда парень убирает руку от твоей промежности, следом поправляя юбку. — Эй, ты, мелкая нахалка. Я старше, это же понятно, что я не приёмный, — он нежно проводит пальцами по позвоночнику. — Почему я не приёмная? Тогда мне было бы не стыдно, — шипишь ты, подавляя нарастающий ком, непонятно откуда взявшихся слёз. — Ненавижу тебя, Квон Джиён. — И всё же, Ёнхва, что ты имела ввиду? — вопросительно смотрит он, подавая мягкую футболку, на два размера больше тебя. — Что? — недоумевая, спрашиваешь ты. — Что в этом доме принадлежит тебе? — произносит парень, нежно прижимая тебя к своему тёплому телу. — М… Дай-ка подумать, — шипишь ты в его грудь. Но ответ очевиден. Его сердце, его тело, его вещи. Весь Квон Джиён. — Может это… Ты? Это самое начало вашей истории, и даже то, что было раньше: робкие взгляды, нерешительные поцелуи и вечные тайные втречи по ночам — ничего из этого не сравнится с тем, что ждёт вас дальше. Но ясно одно, вы оба будете страдать, притерпевая адскую боль. Ведь самый страшный грех в мире — это кровосмешание.