Пятый Дом

Я стал задерживаться на работе. Иногда даже оставался в офисе ночевать. С уходом Лестера мой дом опустел. Я злился: как он мог исчезнуть так бесследно, не оставив после себя ни зубной щетки, ни грязного белья? В тот вечер, когда я нашёл его сидящим в темноте, когда я избил его, в наш последний вечер он уже знал, что уходит от меня. Он уже собрал вещи и ждал меня, чтобы попрощаться. Вот я и сидел на работе, чтобы не возвращаться в пустую квартиру. Чтобы не ждать. Между тем, война приближалась. Догадку Лестера подтвердил Сторк, вызвавший меня на прогулку по набережной. Мы прошлись по бульвару над рекой, свернули на мост, постояли, глядя на неспокойное течение, взъерошенное резким ветром позднего августа. Ветер распахивал полы пиджака, холодно прижимался к груди, и мне хотелось заболеть, чтобы, всеми покинутым, лежать в кровати, не думать о Лестере, о войне, о любви... – Значит так, у меня в темном ордене трое друзей. Всего нас пятеро, двое людей и трое магов, мы вместе вышли из окружения с лордом Рохардом, вместе прошли войну. Так что, можно сказать, братья по оружию. Наши тёмные – свои люди, хоть и лорды, и видели на своём веку всякое. Так вот, все они уверены: авария в Оринде – это магия. Хорошей силы, причём с выдумкой. Лорд Даскен в правительственной комиссии, он мужик прямой, он тоже так и сказал. – Можно ли узнать, какой из домов применил магию? – спросил я. Ветер пробирал до кости. Картина мира, какой я себе её представлял, рассыпалась, как карточный домик. Мимо прошла парочка в обнимку. Сторк промолчал, выразительно двинув на влюблённых бровями. Минуту спустя заявил: – В том-то и дело – ни один. Ни один из домов не мог этого сделать. Магия всегда оставляет отпечаток, сразу можно сказать, где Аллаты, где Авесты, тёмные, светлые. Это совершенно чужая магия. Близкая по природе к тёмной, но совсем другого применения. – Значит, темная? Дом Шуит? – сердце болезненно сжалось. Это ведь почти мой дом. Дом моего Аллистера. – Нет, ты не понял. Как тебе объяснить. Это как будто я украл у тебя машину и на ней сбил человека. Машина твоя, но за рулём-то был я, понимаешь? – Нет, нифига не понимаю. Магия – это не машина. Она на парковке не стоит. Как её можно взять? Если ты не маг? Ты её и не увидишь. – Короче, есть одна теория. Один из наших тёмных ребят выдвинул такую идею, что с самоубийством лорда Рохарда прошло не все чисто. – Подожди! – мост покачнулся под ногами. – Не хочешь ли ты сказать, что магистр жив? Что он сохранил свою силу и теперь устраивает эти все катаклизмы? – Блядь, ты ещё в "Адонисе" эту херню напечатай! Тебе не журналистом работать, а романы писать... – взвился Сторк, и я сразу полюбил его за такую реакцию. Это было бы ужасно. Самое ужасное... Я ничуть не обиделся на грубого Сторка. – Ладно, забудь, – вздохнул я с облегчением. – Просто я не понимаю ничего. – Ну, не ты один... – примирительно заявил Сторк. И встрепенулся: – Слушай, а давай я тебя познакомлю с моими дружками? Они, правда, про тебя плохое говорили, я уже заколебался тебя защищать перед ними. Но ты как, хотел бы с ними поговорить? А то это получается хуже испорченного телефона: они мне говорят одно, я понимаю другое, говорю тебе третье, а ты слышишь четвёртое... Встреча состоялась тем же вечером, в неприметном пабе на рабочей окраине, где я прежде не бывал, и даже мой шофер не сразу нашёл это место. В тесной кабинке с полукруглым кожаным диваном сидело трое мужчин и одна женщина. Мы со Сторком втиснулись туда с трудом. Женщина, эффектная брюнетка лет сорока на вид, протянула мне руку: – Ну, здравствуй. Так вот ты какой, птица Бард. Они правы, тебя надо бояться. Меня зовут Оливия, и я – человек, как ни странно. В их ебанутой армии я была маркитанткой, и так, по мелочам. – Ну да, по мелочам, – усмехнулся Сторк. – Например, лучшей шпионкой тёмного дома всех времён и народов. Так, короче, договаривались: моего работодателя не обижать. Всех касается. – Я не обижен, – поспешил я с ответом. – Большая честь познакомиться с вами, леди Оливия. Фраза простой учтивости вызвала взрыв хохота. Сторк, отсмеявшись, снова взял дело в свои руки: – Ладно, проехали. Коннор, знакомься, это барон Гленко... Красивый ухоженный маг с проседью в длинных тёмных волосах вежливо встал, тепло и крепко пожимая мою руку: – Для друзей я просто Камерон... – А это Хлодвиг, по сей день лучший лекарь тёмного дома, а значит и лучший лекарь, точка. Рыжий веснушчатый парень, по виду мой ровесник, сдержанно взмахнул рукой. – И, наконец, этот противный тип – Марвин. Солдат, подрывник, сапёр, инженер. Вояка, короче. Марвин, простоватый коренастый мужик с ежиком седеющих русых волос, довольно холодно кивнул. Я прокашлялся. – Господа и леди, большое спасибо за то, что вы нашли время встретиться со мной... Перебил меня Марвин, неприятный тип. – Скажу сразу, Бард, я магистру Рохарду сто раз жизнью обязан. Твоя хохма с истинным именем меня не впечатлила. Если бы не она, магистр до сегодняшнего дня был бы с нами, и эта фигня с утечкой магии никогда не произошла бы. Жили бы как раньше, припеваючи. Поэтому врать не буду, ты мне не друг, не сват и не брат. – Господа, – вступился изящный барон, – ведь мы согласились с тем, что манера, в которой Коннор обнародовал истинное имя нашего дорогого магистра, изначально не предполагала использования этого знания в корыстных целях. Несомненно, наш новый знакомый поступил опрометчиво, но повинуясь велению сердца и желанию восстановить справедливость. Давайте же не будем начинать наше знакомство с обвинений, какими бы справедливыми они ни казались. – Простота хуже воровства, – обронил рыжий Хлодвиг. Я заговорил: – Господа, поверьте, нет такого обвинения, которое я не признал бы, которое я сам себе не предъявил бы. Именно поэтому я здесь. Чтобы получить знания. Чтобы распорядиться ими лучше, чем в случае с магистром, смерть которого я оплакиваю по сей день. Маги помолчали, переглянулись. – Да ладно вам! – фыркнула Оливия. – Где больше двух, говорят вслух, ребята. Марвин вдруг взял меня за руку, бесцеремонно прокрутил аметистовый перстень на пальце, многозначительно взглянул на барона. Я выдернул руку. – Любопытно... – протянул барон, поглаживая холёную бородку. – Мне кажется, я узнаю этот артефакт... – Вы ошибаетесь, это семейная реликвия, – я подавил желание перевернуть кольцо камнем внутрь. – Я ношу его столько, сколько себя помню. Мальчишка в черном переднике принёс огромный поднос, поставил на стол пиво, вино, виски. Барон подвинул мне стакан: – Не обессудьте, я взял на себя смелость. Джюра суперстишн, двадцатипятилетний. Надеюсь, вам понравится. Я пригубил медвяного огня. Барон между тем продолжал. – Ваша, как вы выражаетесь, семейная реликвия – мощный магический артефакт. Я не беру на себя смелость идентифицировать все заклятия, которые он в себя вмещает, но их немало. Призыв, очевидно. – Оберег, прежде всего, – фыркнул Марвин. – Ещё и какой, – вздохнула Оливия, – даже я чувствую. Мне бы такой. – Рожей не вышла, – усмехнулся рыжий, и снова все заржали, даже вежливый барон, даже сама Оливия. – Короче, – резюмировал Марвин, – кольцо не потеряй. В свете последних событий – нужная вещица. Я бы даже сказал, рука самого магистра. Снова маги переглянулись, их лица стали суровыми, барон болезненно поморщился, на мгновение закрыв глаза. Я одним глотком осушил стакан. Огонь побежал по горлу, разгорелся в груди. – Господа, – мой голос прозвучал неровно, слабо, – скажите мне, что происходит? Как ваша магия попала в чужие руки? Что мы можем сделать, как остановить их? Наконец, кто они? Маги помолчали, одинаковым жестом сцепив пальцы. Снова заговорил барон. – Все, что мы можем вам предложить, Коннор, это не более чем догадки. Обрывки противоречивых рассуждений. Мимо нашей кабинки прошла компания подвыпивших девиц, барон махнул рукой: – Не беспокойтесь, они нас не слышат. Так вот. Обсуждаемые события начались после смерти нашего магистра. Не извольте ошибаться, мы все обязаны ему жизнью , и каждый из нас с радостью вернул бы долг. Он был удивительным человеком, я не оговорился, человеком. Удивительно щедрым, мудрым, лишенным малейшего тщеславия, малейшего себялюбия... Впрочем, я не об этом. Факты, факты, господа. Баланс сил не нарушен. Каждый маг, умирая, делит свою силу между соратниками. Я присутствовал при ритуале. Нас было четверо: я, Шейд, Даскен и магистр Авесты. Последний, как я понял, присутствовал в качестве наблюдателя. К тому же он был личным другом магистра. Я полагаю, в последний час каждый хочет почувствовать руку друга... Так вот, когда Знак Шуит загорелся на груди магистра, я захлебнулся потоком силы. Поверьте, то, что я получил от магистра, значительно превышало мой скромный дар. То же самое случилось и с остальными тёмными магами. Я уверен, магистр Авесты не получил ничего. Мы бы почувствовали. Прочие маги согласно кивнули. Барон продолжал. – Тело магистра было закрыто печатью Касса. Каждый из нас наложил своё заклятие. Лично я скастовал Чёрную Звезду, чтобы никто и никогда не смог поднять нашего господина. Лорд Шейд вызвал к жизни Инферниатис. Пепла осталось совсем мало. Мы действительно развеяли его над Северным морем. Это был красивый ритуал. Очень чистый, предельно честный. Я почувствовал слезы, текущие по щекам. Двухсотлетняя маркитантка Оливия протянула мне надушенный батистовый платок. Я низко опустил голову. – Вывод напрашивается только один, – раздался резкий голос воина с мягким именем Марвин. – Магистр скрывал свою силу. Он отдал ордену лишь то, что нужно было для поддержания баланса. Остальное, скрытый резерв, попало в чужие руки. Маги заговорили хором, заспорили горячо: – Зачем ему скрывать?.. Да потому что такая сила поставила бы орден Шуит на голову выше прочих! А он этого не хотел, поймите вы!.. Вы думаете как вы, подумайте как он! Поставьте себя на его место!.. Если бы он хотел владеть миром, кто бы ему помешал! Я хлопнул ладонью по столу. Тишина. Шум людного паба доносился будто издалека. В нашей кабине над столом с пивом и виски висела тишина. – Допустим, это правда. Допустим, магистр отдал ордену лишь то, что нужно для поддержания равновесия. Что могло случиться с остальным? Будь вы магистром, как бы вы распорядились этим излишком силы? Снова маги уставились на моё кольцо. Наконец, Хлодвиг махнул рукой: – Не-а, слишком маленький камень. Ничего не выйдет. – Исключено! – согласился барон. – Нас окружали мощные магические щиты. Ничто не могло выйти незамеченным. – И все же, – возразил Сторк, – сила магистра, та, которую он утаил от ордена, пропала. – Не совсем так... – вмешался барон. – Кто-то сумел её обуздать. Овладеть ею, подчинить. Чужую силу. – Год, – отозвался Хлодвиг. – На это ему потребовался год. – Кто? – снова спросил я. – Как нам его найти? – Нам? – хмыкнул Марвин. Сторк перебил его: – Да, нам, сержант! Мы все в одной лодке, и враг у нас общий... – К тому же у него кольцо... – заметил Хлодвиг будто про себя. – Я думаю, господа, нам не стоит об этом беспокоиться. Кто бы ни был этот таинственный маг, он скоро сам о себе заявит, – проговорил барон. – А пока мы ждём, когда он объявится, случится ещё одна авария, и погибнут люди, – заметила Оливия. – Чем сидеть на жопе, не лучше ли сделать первый шаг? Я вдруг вспомнил странное, давнее. – Сторк, помнишь, ты писал об исследованиях во время войны? О попытках передать магию от одного носителя другому? Там обратная задача, когда сила нескольких магов передавалась одному, но может быть сходство все же есть?.. Снова молчаливая беседа магов, одинаково сложённые на столе руки. Ещё один круг пива, вина и виски. Итог подвёл барон: – Никто из нас не был вовлечён в исследования такого рода. – Ещё бы, – перебил Сторк. – Вы воевали, когда вам было магов калечить?.. – В какой-то степени можно сказать, что именно этим мы и занимались, – грустно усмехнулся барон, – Но это к делу не относится. Несомненно, такие исследования велись. Мы могли бы попытаться узнать кем именно и с каким результатом... – Камерон, – снова заговорил Сторк. – Где происходил ритуал самоубийства? Барон грустно улыбнулся: – Господа, я не уверен, что имею право... – Колись, – коротко бросил Марвин. – Да, не время сейчас реверансы разводить, – поддержал друга Хлодвиг. – Как вам будет угодно... На острове Брока. – Можно было бы и самим догадаться, – пробормотал Марвин. – Старое место... Оливия пояснила, обращаясь ко мне: – Это остров в дельте Сонны, где она впадает в Северное море. Остров на реке – это удобно для магических щитов. – Так вот, – пояснил Сторк, – это то самое место, где Дом Тьмы проводил исследования. Ну, те самые, как забрать магию у многих и передать одному. Снова все замолчали. Я спросил: – Когда едем на остров? И все засмеялись. Давно я не чувствовал себя таким дураком в течение такого длительного времени и без малейших сомнений. Фактически, на этом разговор окончился. Мне пообещали держать в курсе. Марвин сообщил, что я не такой идиот, как он думал. Хлодвиг на прощание пожал руку. Барон спросил, не являюсь ли я родственником почтенному сенатору Барду. Оливия поцеловала меня в щеку, при этом прижавшись твёрдой грудью. Встреча закончилась хорошо. Сначала мы отвезли домой Сторка. В центре города попали в пробку, нехарактерную для такого позднего часа. Вскоре стала понятной причина: все светофоры города сошли с ума. Марш легионов прогремел где-то в районе бедра: звонил отец. – Завтра я уезжаю в Кихон, – сообщил он без предисловий. – В шесть утра машина будет у твоего подъезда. Если в шесть ноль пять тебя не будет, я уеду один. – Мне кажется, ты опоздал, – я нажал отбой. Кихон, красивая горная деревушка, дом, сложенный из целых брёвен, прямо на берегу маленького озера с водой чистой и холодной. Причал, лодка, сосновый лес. Инстинкт не подвёл отца. Это именно то место, где можно было пережить катаклизм. Но прав был и я: он опоздал. Город напоминал огромную мышеловку. У меня появилось чувство, что она уже захлопнулась. Мимо по пешеходному тротуару промчались полицейские джипы, рассыпая синие и алые огни. Я попрощался с водителем. Если поторопиться, то можно попасть домой до полуночи. Осталось только понять зачем. Дома будет темно и тихо, и пусто. Дома не будет никого. Я ошибся. Едва открыв входную дверь, я услышал незнакомый голос и заметил отблеск голубоватого света на паркете гостиной. Страх накатился ледяной волной и тотчас же пропал: в гостиной работал телевизор. Когда включился разум, на смену страху пришёл ужас. Никогда и ни при каких обстоятельствах я не мог оставить телевизор включённым. Я даже забыл, когда включал его в последний раз. В гостиную вошел, как в клетку зверя. На экране мелькали кадры пожара в Оринде. Звучал голос, который в равной степени мог принадлежать как человеку, так и автомату. – ... ваши рабы. Веками вы пользовались плодом нашего труда, уродовали наши тела и души, продавали и покупали нас, калечили и убивали. Пришло наше время. Время пятого дома. Дома Машины. Наша сила велика. Мы повсюду. Каждый, кто включает свет, берет в руки телефон, садится за руль, находится в нашей власти. Мы контролируем любой процесс, зависящий от компьютеров, электроэнергии, механизмов. Мы – в кабинах ваших самолетов, в стрелках ваших часов и в сердце ваших кардиостимуляторов. Мы держим руку на пульсе каждого новорожденного и на пульте каждого ядерного реактора. В нашей власти вода, которую вы пьёте, и воздух, которым вы дышите. В нашей власти жить вам или умереть. Мы – Дом Машины." Кадры сменились. Теперь на экране появились индустриальные пейзажи, гудящие провода линий электропередачи, ряды работающих станков, турбины двигателей. Снова зазвучал металлический голос: – Наши требования просты. Равенство прав с другими домами, равное количество мест в Палате Магов. Отчисления в размере одного процента годового дохода от каждого предприятия, пользующегося нашим трудом, каждого предприятия следующих отраслей промышленности: энергетика, машиностроение, автомобилестроение, приборостроение... Вслед за длинным списком следовали другие требования, я слушал их невнимательно, замерев в странном оцепенении. Нечеловеческий голос вернул к жизни: – У вас есть выбор. Вы можете отказаться. Отказаться от наших условий и от нашего труда. Мы обращаемся к вам, поколение аудиторов, хакеров и менеджеров по продажам: готовы ли вы выращивать свою еду и своими руками, с использованием самых примитивных орудий труда, обеспечивать себя одеждой, кровом и защитой? Готовы ли вы обрабатывать землю лопатами, ездить в запряженных лошадьми повозках и обогревать ваши дома дровами? Мы знаем ваш ответ. Пора и тем, кто называет себя властью, узнать его тоже. Мы ждали веками. Теперь время подошло к концу. У вас есть ещё месяц, чтобы понять вашу зависимость, чтобы заставить власти принять наши требования. Через месяц мы приступим к активным действиям. Каждая электростанция, дамба, шахта, каждый химический и нефтеперерабатывающий завод станет эпицентром промышленной катастрофы. Вам не удастся бежать, мы не ограничимся Астурией. До конца года население цивилизованного мира сократится вдвое. К концу зимы человечество окажется на грани вымирания. Время пошло. Время Дома Машины." Экран телевизора погас, в комнате стало темно, слишком темно, как даже ночью не бывает в центре занятого мегаполиса. Я подошёл к окну. В неровном лунном свете замерли деревья парка, черные на черном, едва заметные силуэты небоскребов замыкали каменную пустыню, мертвую, без единого огонька. За моей спиной весело пропел звонок микроволновой печи. Никогда в жизни не слышал я звука более ужасного.