Пятый Дом

Свет включился через четверть часа. И сразу же ожил в гостиной телевизор, вспыхнул пламенем Оринды, заговорил искаженным металлическим голосом: – Граждане Астурии, Ноллерата, Сеговии и Тарнага, избалованные благами цивилизации, изнеженные, опустошенные, слабые и нервные граждане цивилизованного мира! С вами говорят ваши рабы. Веками вы пользовались..." Речь завершилась очередным провалом в темноту. В этот раз голосом надвигающегося апокалипсиса был негромкий щелчок тостера. Страх бывает разным. Иногда он парализует, иногда заставляет рыдать, бежать, прятаться. Мой страх взвинтил меня истеричной и бессмысленной энергией. Я заметался по квартире в поисках аптечки, фонарика, спичек, паспорта, батареек. Повернул каждый кран, воды не было. Несомненно было лишь одно: из города следовало уходить. В холодильнике нашлась початая бутылка минералки, кусок засохшего сыра, пакет кофе, в кухонном шкафчике – пачка спагетти и коробка овсяных хлопьев. У меня совершенно не было запасов. Апокалипсис застал меня врасплох. Впрочем, я вспомнил о юношеском увлечении альпинизмом, извлёк с антресолей большой рюкзак, вывалил на пол его содержимое. Спальник, палатка, пуховка – все невесомое, компактное. А в рюкзаке поменьше отыскался целый клад: дюжина пакетиков сухой еды, коробка энергетических батончиков, упаковка таблеток для обеззараживания воды. Я исполнил вокруг своего богатства молчаливый, но энергичный танец восторга. Сколько раз собирался избавиться от ненужного барахла, но мешала смутная надежда: а вдруг я ещё вырвусь в горы, брошу городскую рутину, вспомню студенческую юность. И вот, пригодилось. Пригодилось удобное белье, носки из тонкой шерсти, высокие ботинки, лёгкие непромокаемые штаны, ветровка. Сложил в рюкзак добро, добавил шерстяной плед, пару толстовок, домашнюю аптечку. Подумав, достал пару пакетов сухой еды и пачку таблеток, запер в сейфе. На видном месте оставил записку: "Лестер, я ухожу, сначала в Адонис, потом ещё не знаю. Возьми в сейфе еду и таблетки, они очищают воду. Пароль – наше стоп-слово. Сообщи, как мне найти тебя. Не пропадай!" Надежды на встречу с ним было немного, но все же она была. Оказалось, я не был ещё готов с ним расстаться. Какая-то тайна была ещё между нами, незаконченная история, недосказанное, недолюбленное. То, что заставляло меня думать о нем слишком часто. Уже захлопнув за собой дверь, столкнулся со взмыленным парнем, который тащил по лестнице велосипед. – Вы Коннор Бард? – спросил он, с трудом переводя дыхание. – Вам письмо! – Почему на велике? – поинтересовался я, разрывая конверт. – Вы не слышали? Ни одна машина не заводится. Парень принёс мне записку от отца: "Сын нас эвакуируют в неизвестном направлении. Только членов правительства. Дай мне знать как тебя найти. Я верю ты сумеешь о себе позаботиться. С любовью, отец". Мне стало немного стыдно. Я даже не подумал о нем. Ни о нем, ни о Косте, ни о Регине. Только о Лестере. Мне вдруг страшно захотелось, чтобы он был рядом, чтобы просто шёл со мной по предутреннему городу, замершему в ожидании нового дня. День обещал быть интересным, раннее утро быстро утрачивало перламутровую невинность. Где-то недалёко зазвенело стекло, завыла и тут же захлебнулась сигнализация. Подавив трусливое желание свернуть в подворотню, я пошёл на звук. Пристойный вид маленького магазина, торговавшего сувенирами и бытовыми мелочами, портила разбитая витрина. На тротуаре перед входом уже собиралась небольшая пирамида добычи. Я сразу заметил упаковки с питьевой водой. Добро охранял мрачный тип с бейсбольной битой на плече. Моего появления он не заметил. Его внимание привлекли двое полицейских, показавшихся на улице. Блюстители порядка ехали на велосипедах. Комичную картину дополняли нежно-зеленые носки одного из них, заметные под отворотом форменных брюк. Почти одновременно они бросили велосипеды и направились к магазину. Обладатель зелёных носков заявил: – Полиция! Всем оставаться на своих местах! Предъявите документы! Мрачный тип уронил с плеча биту и выразительно похлопал ею по ладони. В дверях магазина показалась ещё одна фигура, обременённая поклажей. Новое лицо выразило удивление: – Это что ещё за ёпть?.. Полицейский в нерешительности притормозил, но из-за его спины весело выскочил напарник, запричитал, нервно выдергивая из кобуры оружие: – Вы арестованы! Руки за голову! Лицом к стене! Живо, жи.. Дальнейшее заняло всего секунду. Бита приняла вертикальное положение, взлетела рука с пистолетом, прогремело то, что я принял за выстрел, и полицейский с воем покатился по асфальту, прижимая к груди красные и влажные ошмётки, оставшиеся от правой руки. Его напарник быстро подхватил раненого под мышки, забросил на плечо здоровую руку и поволок его прочь. Грабители проводили скрывшуюся за углом пару озадаченными взглядами. Человек с битой заметил: – Видишь, я ж говорил: стволы ненадежные! Его собеседник обронил прочувствованное "ёпть", осторожно опустил свою ношу на асфальт и скрылся в двери магазина. Страшно хотелось пить. Я набрался смелости, подошёл поближе к чужой добыче. Решил, что если придётся, буду драться. Драться было не то чтобы страшно, а как-то неловко. Думая о том, как быстро теряют люди налёт цивилизованности, я вскрыл пластиковую упаковку, отвинтил крышку. Прохладная вода, что может быть приятнее! Тип с битой поглядел на меня без интереса, забросил оружие на плечо, заглянул в дверь магазина. Осмелев, я взял целый ящик. Отнёс его в подворотню, засунул бутылки в рюкзак, сразу ставший тяжёлым. Вернулся за полицейским велосипедом, неуверенно сел в седло. Оказалось, что и в самом деле, простое искусство крутить педали, освоенное в далеком детстве, никуда не пропало. Я ехал по пустынной улице, в самом центре проснувшегося города, мимо замерших на дороге мертвых машин, мимо разбитых витрин, мимо серых теней, суетящихся, дерущихся, орущих... Скользил невидимкой в лабиринте улиц-ущелий, между стенами небоскребов, осторожно объезжая наряды полицейских в шлемах, с пластиковыми щитами, с дубинками наготове. В центре, наводнённом полицией, магазинов не грабили. Небесное Копьё с редакцией "Адониса" в пентхаусе казалось пустынным. В холле прохаживались охранники. На меня они даже не взглянули. От мысли о том, чтобы тащить велик на сорок второй этаж, я отказался сразу, но рюкзак все же взял. Уже на двадцатом страшно захотелось его бросить. В приемную журнала заполз едва ли не на четвереньках, насквозь промокший от пота и задыхающийся от усталости. В моем кабинете царил погром. Устроили его двое: Сторк и Дрон. Последний заорал что-то весёлое, помог снять рюкзак, плеснул в стакан из бутылки, взятой из моего же бара. Бутылка оказалась полупустой, что объясняло восторг встречи. – Смотри, – развалившийся в моем кресле Сторк глубокомысленно заявил, поднося зажигалку к стокроновой купюре. – Ты рехнулся? –спросил я неуверенно. Действительно, какая сейчас разница? – Всегда хотел это сделать, – признался Сторк, роняя горящую бумажку в малахитовую пепельницу на моем столе. – Наконец-то явился. Что так долго? – Откуда вы знали, что я приду сюда? – удивился я наконец. – Камерон сказал, что собираемся здесь. Он нас всех призвал, – непонятно объяснил Дрон. – Меня никуда никто не призывал! – возмутился я. – Я сам пришёл. Они смеялись довольно долго. Потом пришли Марвин с Хлодвигом, посмеялись тоже. Барон появился с Оливией и общего веселья не разделил. С хвостом на затылке, в кожаной куртке и высоких ботинках со шнуровкой, он выглядел рок-звездой. В бессмысленном восхищении я заметил, какие длинные у него ноги, узкие бёдра, широкие плечи... Тотчас же пришёл стыд: что я за похотливая сука, весь мир катится ко всем чертям, а я пялюсь на чужие задницы. – Простите великодушно, Коннор, обстоятельства вынуждают забыть о деликатности... Притворное раскаяние не обмануло меня. Глаза барона блестели, на щеках горел румянец. В сдержанной улыбке маркитантки Патетическая Симфония переходила в Марш Легионов. Я понял их, и пожалел, и позавидовал. Они уходили на войну, нет, они возвращались. От праздной болтовни, утомительной суеты, обжорства, пьянства и смертной тоски они возвращались домой. Мне некуда было возвращаться. Мой дом оказался иллюзией. – Прежде всего позвольте вам задать вопрос, - продолжал между тем барон. – Я много думал об этом и не пришёл ни к какому выводу. Откуда у вас кольцо магистра? – Не знаю, – честно ответил я. – Я не помню, как оно оказалось у меня. Поэтому я решил, что оно было у меня всегда. А вы уверены, что оно принадлежало магистру? Он принял меня однажды и заколдовал вот эту сережку. От похмелья. Очень удобная вещь. – Ну, не только от похмелья, – заметил Хлодвиг. – От любых ядов, от вирусов всяких, оберег, хоть и не такой сильный, как кольцо, но с выдумкой. – Да, руку магистра не спутаешь ни с чем, – задумчиво проговорил барон. – Как изящно линии силы вплетаются в кристаллическую решётку, мне так никогда не суметь... Коннор, я попрошу вас довериться мне. Позвольте мне просканировать вашу память. Он протянул руки ладонями вверх. Я колебался лишь мгновение. В конце концов, мы в одной лодке. Я опустил руки в ладони мага. Он закрыл глаза, нахмурился, тонкая морщинка пролегла между бровями, губы сжались. Я не почувствовал ничего. Даже соскучился от неподвижности и ничегонеделания. С трудом подавил зевок, вспомнил о том, что всю ночь не спал... Негромкий, очень мягкий голос зазвучал на грани сна и реальности: – Коннор, спасибо за доверие... Ваши воспоминания так поэтичны. Я отдёрнул руки, будто прикоснувшись к горячему. Сердце пропустило удар, болезненно сжалось. Маг между тем продолжал: – И в то же время события, которые вы вспоминаете, никак не объясняют такой эмоциональный фон. Всего одна официальная встреча, при которой вы даже не коснулись его руки... Откуда же вы знаете вкус... Впрочем, простите, это не моё дело. Интересно другое. Ваша память, будто книга, в которой есть чистые страницы. Не вырванные, не запачканные или исправленные, просто чистые. Барон поглядел мне в глаза внимательно и как-будто сочувственно. Я заметил странное сияние в его глазах, похожее на серебристое перламутровое течение вечной реки, завораживающе красивое... – Простите, буду откровенен, учитывая интересы всех собравшихся. Я не особенно искушен в магии разума, возможно, адепт Авесты справился бы лучше. Но моё мнение таково. Ваше знакомство с магистром не ограничилось одной аудиенцией и двумя мелкими пересечениями. Во время одной из этих таинственных встреч лорд Рохард отдал вам кольцо. И, приняв решение уйти из жизни, воспользовался этим же кольцом, чтобы лишить вас воспоминаний. Каких именно? Приятных, болезненных или романтических? Мы никогда не узнаем. Эта информация потеряна. – Потеряна? – отозвался я эхом. – Да, навсегда. Она не заблокирована и не изменена, просто уничтожена. Но это объясняет то, как в вашем распоряжении оказался такой мощный магический артефакт. – Скажи лучше вот что, Камерон, – вступил Марвин, – он не опасен? Не на привязи? – Нет, – ответил барон после мгновенного колебания, – и нет. Разве что его мастер – маг удивительных способностей, намного превышающих мои собственные... – Таких магов – пруд пруди, – усмехнулась Оливия. – На дюжину двенадцать примерно, – заметил Сторк, и снова все засмеялись, с заметным облегчением. Только мне было не до смеха. Страшно хотелось запереться где-нибудь вдали ото всех, где можно выть раненым зверем и кататься по полу, оплакивая то, что никогда не случилось... – Ладно, – сказал Хлодвиг и неожиданно двинул меня в плечо кулаком, – ты с нами, а значит мы тебе верим. – Или наоборот, – проговорил барон с улыбкой, и я улыбнулся в ответ, абсурдно благодарный этим странным людям, рискнувшим назвать меня своим. На столе в приемной выложили все запасы. Меня снова хвалили. Оливия спросила, вмещает ли моя палатка двоих. Я смотрел на своё аметистовое кольцо и тихо поражался. Значит я не сошёл с ума. Я помнил своего магистра, помнил не разумом, а сердцем, ладонями, губами. Помнил его дыхание на коже и вкус его губ, нежность его прикосновений. То, что я испытывал, глядя на картинку из журнала, не было эмоциональным онанизмом. Я не выдумал нашу любовь, она существовала, не нуждаясь в памяти, и была она сильнее нас обоих, сильнее смерти... Неожиданно мысли о моем магистре сплелись с воспоминаниями о Лестере. Снова мне захотелось, чтобы он был рядом, с его молчаливой покорностью, с его печальными глазами. С его тайной. Нам обоим нужен ещё один шанс, может быть последний шанс на счастье. Если я не найду его, я никогда не узнаю, что он значил для меня и чем мог бы стать. Мой запас воды распределили между рюкзаками, дополнили его изъятым из бара виски. Камерон раздал Оливии, Сторку и Дрону талисманы, похожие на медальоны на крепких шнурках. Он же обозначил примерный план: добраться до острова Брока, попытаться найти следы магического вмешательства. В случае неудачи укрыться в поместье барона на побережье. Покидая свой кабинет, когда-то скучный и удручающе ординарный, теперь – почти родной и заманчиво безопасный, я запер в сейфе подарок для Лестера. Оставил на столе записку: "Лестер, держись! Я не могу сказать тебе, куда я сейчас отправляюсь, но я непременно вернусь. Я буду тебя искать и обязательно найду. Оставил тебе в сейфе немного еды. Пароль – дата нашей первой встречи".