Пятый Дом

Я не мог помочь им вынести Лестера из пещеры, у меня оказалась сломанной нога. Балансируя на грани сознания, проваливаясь в вязкое небытие, я почти не запомнил обратной дороги. Из тьмы всплывали искажённые картины: скользкие ступени каменной лестницы, плечо Хлодвига под рукой, покосившиеся надгробные камни, чёрная вода у берега. Труднее всего было погрузиться в лодку. На вёслах в этот раз сидели Сторк и Дрон. В конце концов пришлось вытянуть лодку на берег и перенести в неё неподвижное тело Лестера. Не желая просить о помощи, я перевалился через борт и тотчас же потерял сознание. Очнулся в лодке, в подвижной тошнотворной тесноте. И услышал, как барон, прижимающий к груди тело Лестера, приговаривает, касаясь бледного лба: – Что же ты наделал, мой господин... Что же ты наделал... Я взвыл от отчаяния, от внезапного запоздалого прозрения. Мой любимый был рядом, а я не видел его, я унижал и избивал его, когда он просил меня: вспомни, узнай!.. Хлодвиг залепил мне пощечину. Я снова потерял сознание. На берегу горел костер, Оливия ждала нас у огня. Прощание вышло коротким. Барон поднял на руки тело Лестера, заявил: – Я открою портал, но смогу взять только троих. Коннор, Хлодвиг, держитесь за меня. Одной рукой я вцепился в его куртку, другой взял безжизненную руку Лестера. Мне показалось, что я умер. А воскрес в незнакомом месте, залитом ярким искусственным светом. В приступе внезапного головокружения я опустился на блестящую мраморную плитку с ровным геометрическим узором. Чужие руки замедлили падение. Лестера погрузили на каталку и увезли прочь. Ко мне подошла совсем молодая девушка со звездой Шуит на лацкане белого халата. С профессиональной бесцеремонностью провела ладонями по голове, шее, груди, пробежалась пальцами по позвоночнику, сжала бедра. Обхватив сломанную ногу, дёрнула довольно сильно, но боли почему-то не было. Поклонилась барону с вежливым "лорд..." и ушла, даже не оглянувшись. Мы уселись в удобные кресла в большой комнате, разделённой шторами на помещения поменьше. Барон откинул спинку и вытянул ноги, я последовал его примеру. Медбрат в синем принёс мне большой стакан с густой жидкостью, велел пить медленно, небольшими глотками. Барон взял стакан из моих рук, потянул через толстую соломинку, кивнул: – Селерин, изобретение лорда Даскена. Восстанавливает силы лучше любого энергетика. – Как Марвин? Рана серьёзная? - спросил я. Барон ответил нехотя: – Он умер. Мы не успели. Нужно было отвлечь Хлодвига, вот я и решил вернуться за Оливией. Заодно и тебя найти. Один из светлых видел, как вы сели в лодку и направились вниз по течению. Мы последовали за вами. Увидели на берегу костер. Оливия сказала, где тебя найти. – А в пещере... Что случилось? Кто с кем дрался, кто кого убил? – Мы снова опоздали. Вероятно, магистр Авесты положил наших сильнейших магов... Я ударил его Молотом Тьмы, при этом задев свод пещеры. На тебя обрушилась часть свода, что-то вроде арки. Мой господин лорд Рохард успел тебя оттолкнуть. Даже не знаю, как ему это удалось. Я бы сказал – магия... Мир по краям подернулся багровым туманом. Срочно требовалось сменить тему. – Лекарь назвала вас лордом... – проговорил я. – Такая молодая, а уже сильная, – кивнул барон. – Заметила сразу. За искусственным окном вставал рассвет, заливая розовым сиянием белоснежные горные вершины. Озеро у подножия гор переливалось в перламутровой дымке. Барон первым нарушил молчание: – Очевидно, магистр Авесты стоял во главе Дома Машины. Я убил его и, по-видимому, унаследовал его силу. И тем не менее это объяснение не выдерживает критики. Ведь если бы у авеста ещё оставалась сила, зачем ему было вступать в поединок с лордом Рохардом, с простым смертным? Вероятнее всего, бой с Шейдом и Даскеном высушил его до дна. Тогда откуда же пришла эта сила, которую я сейчас чувствую? Она не похожа ни на что. Она странная, чужая. И повинуется мне, как... Как живое существо, а не как инструмент. Как чужой конь, у которого свой разум и свои желания... Вероятно, я мог бы его оседлать, но оба мы знаем, что я ему не хозяин... – И тем не менее вы сейчас сильнейший тёмный маг и, стало быть, магистр ордена. Поздравляю вас, лорд магистр. – Я никогда не хотел этого, – ответил новый магистр Шуит. – Я мог бы стать магистром после смерти настоящего лорда Рохарда. Но лорд выбрал Меченого. Избрал его своим преемником, ему посвятил последние дни... Барон ошибался в одном. У покойного магистра Авесты хватило силы, чтобы принять облик моего любимого. Чтобы заманить меня на остров, очаровать и обмануть. Зачем? Кольцо... – Почему Хлодвиг не смог воспользоваться кольцом? – спросил я. – Оно настроено только на тебя. И на того мага, который дал его тебе. – А этот маг, он мог передать право другому? – Мог, – вздохнул барон. – Это обычная практика. Время тянулось бесконечно. Рассвет за окном сменился солнечным полуднем, горный пейзаж – зеленью березового леса. Вероятно, внезапно обретенное могущество волновало барона не на шутку. Он встал, прошёлся по нашему закутку, остановился у окна. – Считается, что сила должна приходить к магу постепенно, с возрастом, с опытом. Молодой маг, обладающий большой силой, всегда считался опасной аномалией. Оба магистра: и Меченый, и авест - были слишком молоды для своей силы. Ни один из них не смог распорядиться ею должным образом... – Вы сможете, лорд. Вы достаточно опытны и закалены в бою. В вас много человеческого. Вы будете прекрасным магистром. Может быть, я не увижу расцвета его власти. Если лекари-маги, колдующие сейчас над моим Лестером, не смогут ему помочь, я умру вместе с ним. Я знал это настолько точно, что даже не слишком волновался. Мы вместе выживем или вместе умрем. Очень просто, единственно правильно. – Как Аллистер смог остаться в живых? – спросил я все же. Барон покачал головой: – Я не знаю. Теория лишь одна: магистр Авесты создал иллюзию смерти, а мы все поверили в неё. Теперь авест мертв, и мы никогда не узнаем правды. Но ты, Коннор! – он вдруг взглянул на меня остро, пронзительно. – Как ты мог не узнать его? Я лишь пожал плечами. Не рассказывать же ему о хастлерах-магистрах, о встрече на острове Улленас, о серых глазах, неузнаваемых без магического блеска? Все это казалось сейчас такой глупостью. – Свет! – воскликнул я вдруг, щурясь на лампы под потолком. – Ведь это электрический свет, не магия! Значит, Дома Машины больше нет! Барон усмехнулся. – Для меня электричество всегда было магией. А сейчас в ещё большей степени. Нам принесли обед или ужин. Я набросился на еду, как волк. После трапезы нам выдали больничные пижамы, показали где душ. За окном угасал закат, бросая лиловые тени на океанские волны. Свет под потолком потускнел до мягкого лунного сияния. Я натянул одеяло до подбородка. Спать, конечно, не мог, но мой разум, казалось, покинул тело и отправился в полет, в неведомые и странные пределы между памятью и иллюзией, между прошлым и настоящим. Я видел тонкие запястья, стянутые наручниками, жуткие рубцы на белой коже, рот, распахнутый в немом крике. Скользили между пальцами длинные пряди, и тёплый затылок уютно помещался в ладони, и тихий голос звучал ласково и печально: "Мне нужно уйти..." От любви и горькой нежности перехватывало дыхание, а откуда-то издалека доносились незнакомые голоса: "Мы сделали все, что могли... Будь он магом, можно было бы попробовать... Это особый случай, беспрецедентный... " Усилием воли я сбросил сонный морок, поднялся с узкого больничного ложа. За занавеской, отгораживающей наши кровати, в некотором замешательстве стояли трое с уже знакомой эмблемой Тьмы на халатах. – Простите, – прохрипел я. – Могу ли я видеть лорда Рохарда? Это очень важно. Он мой партнёр, практически супруг. Между нами установлена определенная связь... – Вздор! – перебил самый молодой из лекарей. – Ни один из вас не обладает магией, какая может быть связь! – Не советую называть вздором всё, что недоступно вашему пониманию! Эта ошибка может дорого обойтись вашим пациентам! – рявкнул я, мгновенно свирепея. Они не могут не пустить меня к Лестеру, это совершенно нелепо! – Проводите, – коротко распорядилась невысокая женщина, тряхнув седыми кудряшками. – Под мою ответственность. – Благодарю вас, леди, – я отвесил ей формальный поклон, нелепый для человека в пижаме. Меня повели по пустынным коридорам, залитым ровным электрическим светом. Вода текла из кранов, свет горел, значит, Дом Машины утратил свою монополию. Мне предстояло ещё многое понять. Но важнее всего было найти сейчас Лестера, вытащить его из мира мертвых. Привести домой, окружить такой заботой и такой любовью, какую не испытывал ещё ни один смертный и ни один маг. Стереть его шрамы, старые и новые, невидимые, глубокие. Или уйти вслед за ним. Это совсем не страшно, когда нет другого выхода. Когда выбор сделан за тебя. Небольшая палата казалась кабиной самолёта, столько было в ней непонятных приборов. Светились мониторы, мигали и мерно пищали датчики, в центре возвышалась кровать. Лестер казался мертвым. Прозрачные, чуть заметно пульсирующие щупальца опутывали его нагое тело, забирались в рот, в нос, под рёбра. Я присел на край кровати, мягко взял неподвижную холодную руку. Вгляделся в лицо, неузнаваемое, похожее на бледную маску со впалыми щеками, с провалами тёмных глазниц. Тихо позвал: – Лель... Это я, Коннор. Я никогда не отпущу тебя больше. Ты мой, слышишь? Мой... Лицо не изменилось, рука в моей ладони осталась неподвижной. Но я слышал, как кто-то, может быть седая женщина-маг, сказал негромко, но твёрдо: – Поставьте более широкую кровать. Пусть они будут вместе. Пусть сохраняют тактильный контакт. Это может помочь. Распоряжение лекаря выполнили мгновенно. Тело Лестера по воздуху переместилось на новую кровать, я лёг рядом. Снова взял его руку, ткнулся носом в висок. Действительно, как мог я не узнать хотя бы этот запах, аромат ночных цветов далекого детства, первой любви? Я прошептал в прохладный висок: – Я так люблю тебя, Лестер... Вскоре пришёл Камерон, уже переодевшийся в строгий костюм. Провёл пальцами над телом Лестера, коснулся и моего лба, тысячи иголок пробежали по коже, прогоняя сон и тупую усталость. – Прости, – сказал он, – я ничем не могу ему помочь. Лучшие лекари нашего Дома делают все возможное... В последующие дни он приходил довольно часто. Навещали и Оливия, и Сторк с Дроном. Однажды пришёл отец, долго рассказывал о работе правительственной комиссии, о процессах над адептами Дома Машины, о восстановлении промышленных объектов. Меня мало интересовало происходящее за стенами палаты. Мне не о чем было говорить с почтенным сенатором и слушать его бахвальство тоже не хотелось. Дважды в день появлялся Хлодвиг в белом халате со знаком его ордена. От моих соболезнований отмахнулся, сказал строго: – Следи за собой. Пользуйся душем утром и вечером, чисти зубы, брейся. Это он – критический больной, а не ты. Мне стало стыдно, и я послушался его, конечно. Медленно тянулись одинаковые дни. Я по-прежнему держал Лестера за руку, касался губами виска, плеча, чёрных волос с уже отросшими светлыми корнями. Рассказывал ему смешные и грустные истории, большинство из материалов "Адониса", что-то из своего опыта. Часто выдумывал для него картины нашей будущей жизни, до тошноты идеальные, сентиментальные до отвращения. В один из таких одинаковых дней Хлодвиг принёс мне пугающее известие: щупальца, опутывающие тело Лестера, необходимо убрать. – Кокон даёт организму все необходимое для жизнедеятельности, – объяснял он терпеливо, – но в результате организм перестаёт функционировать самостоятельно, становится полностью зависимым от кокона. У лорда Рохарда уже заметно снизился уровень тироксина, вазопрессина, тестостерона, других гормонов. Ещё немного - и он утратит возможность самостоятельно дышать. – Так что же, вы снимете эту дрянь? – я коснулся пальцем толстого щупальца, входящего в рот Лестера. – Не я. Я здесь такой же посетитель, как и ты. Лечащий врач – леди Морган. Но это не важно. Кокон не снимут, просто будут постепенно уменьшать его интенсивность. А там уж, как Тьма решит. В конце того же дня лицо Лестера приобрело землистый оттенок. Тени вокруг глаз стали более глубокими, руки казались прозрачными, под голубоватой кожей просвечивали тёмные вены. Наутро мне показалось, что я делю постель с трупом. Я не слышал его дыхания, не мог найти пульса на запястье. Но все так же беспристрастно попискивали датчики, так же светились мониторы, странный чужой мир окружал нас, и не было ему дела до нашей гибели. Забыв о мерзких щупальцах, о ранах и переломах, я сжал в объятиях безжизненное тело, провёл пальцами по выпирающим позвонкам, зашептал в прохладный висок: – Не оставляй меня, слышишь? Возьми с собой! Не смей снова бросать меня, Лель! Будто издалека послышались тревожные гудки, какие-то люди появились в палате, вцепились в руки, потянули за плечи, заговорили хором, испуганно и нервно. Я лишь крепче прижал к груди своего Леля и наконец услышал его неровный, хриплый вдох. И почувствовал, как, путаясь в складках моей рубашки, сжалась в кулак его рука. – Оставьте их! – раздалась вдруг команда, и чужие руки исчезли. – Четыре единицы тенаферола, две бета-селерина. И дайте знать лорду магистру, что лорд Рохард просыпается. – Спасибо, леди Морган, – пробормотал я, касаясь губами его влажных волос. Я и вправду не отпускал его, лишь пересел поудобнее, да устроил Лестера, уложив его голову к себе на плечо, перекинув через бедра длинные ноги. Сам не заметил, как стал потихоньку раскачиваться, напевая простенькую песенку далекого детства, давно забытую: Дремлет кошечка с котом, Спит ракита над прудом, Спят овечки и баран, Детям тоже спать пора... Один и тот же куплет повторялся бесконечно, ведь других я не знал, и теряли смысл простые слова, следуя друг за другом все быстрее, будто в меркнущем рассудке раскачивался тяжёлый маятник, с каждым мгновением набирая размах... Но сжались на плече сильные пальцы, и безумие отступило. Новый магистр Шуит сидел рядом со мной на кровати и глядел на меня внимательно и тепло. – Лорд, – сказал я вдруг, – расскажите мне о Марвине... – Я говорил тебе уже: для друзей я – Камерон. Теперь-то мы с тобой точно были в бою, так что отставить церемонии. А Марвин... Он служил лорду Рохарду. Прежнему лорду, естественно... Боевой маг, он брал не столько силой, сколько мастерством в управлении тем умеренным даром, которым наградила его Тьма, да редким сочетанием бесстрашия и здравого смысла... Продолжался рассказ о боях и ранах, о разведках, осадах и штурмах, о любви и утратах. Я слушал невнимательно, лишь радовался, что в своём последнем бою я не один, что рядом со мной боевой товарищ, маг невероятной силы, и можно хоть ненадолго отвлечься от собственной боли, увлекаясь течением его рассказа. А потом Камерон прервал себя и, улыбнувшись тепло и чуть застенчиво, взял руку Лестера, лежащую у меня на груди, почтительно поднёс её к губам. Сказал негромко: – Добро пожаловать в мир живых, лорд... Я повернулся к Лелю и встретился взглядом с темным серебром его глаз, немного сонных, глядящих сквозь меня. Потом меня все-таки выгнали, и я не видел, как с Лестера снимали кокон, что, несомненно, к лучшему. Но когда мне позволили снова войти в палату, я, не спрашивая разрешения и ни на кого не глядя, снова нырнул под одеяло и, прижавшись лбом к плечу Лестера, обнял его поперёк живота, придвигая к себе по-хозяйски. И почувствовал, как лёгкие пальцы, чуть подрагивая, запутались в моих волосах.