***
Солнечный теплый день. Воскресенье. Лена наслаждалась свободой и одиночеством, разделяя их лишь с пачкой сигарет и группой «КиШ» в наушниках. Её отец работал в крупной торговой компании и только вчера уехал в командировку, а мама… Это было не первое воскресенье, когда девочка с утра пораньше внушала маме, будто ей надо обойти все магазины в городе. И вроде бы всё было, как обычно. Однако сегодня Лене показалось, что во время гипноза её мать вела себя не так, как всегда. Обычно, когда Лена проникала в нервную систему матери, её взгляд равнодушно и бессмысленно сосредотачивался на ярко-зеленых глазах девочки и не отвлекался ни на что до тех пор, пока внушение не достигнет нейронных сплетений. Но сегодня мамины глаза всё время выражали беспокойство, как будто она ожидала какое-то событие и не знала точно, когда оно будет. Лене это не понравилось, хотя внушение прошло вроде бы успешно: мать послушно оделась, взяла сумку, набрала пакетов и ушла. А Лена ещё пять минут стояла у дверей в раздумьях. Её внутренний голос ясно пульсировал в голове: «Тут что-то не так», но боязнь перемен и нежелание их принимать заставили девочку успокоиться и обвинить в своих наблюдениях богатое воображение. Убедив себя, что это всё напускное, Лена прошла в гостиную наслаждаться бездельем и безграничной свободой. Прошёл час, два, как вдруг раздался звонок в дверь. Сказать, что Лена была поражена — значит не сказать ничего. Сначала она удивилась, потом удивление начало быстро переходить в страх, леденящий, сковывающий. На пороге стояла мама. С пустыми пакетами. Её выражение лица, счастливое и возбужденное, абсолютно не сочеталось с теми эмоциями, которые были написаны в этот момент на лице у Лены. Некоторое время мать и дочь стояли и тупо смотрели друг на друга, словно желая высказать мысль, но не зная, как начать. Наконец, понемногу справляясь со страхом, девочка открыла рот и выдавила из себя вопрос: — Мама, ты так рано вернулась из магазина, а почему ничего не купила? — Не дошла я до магазинов, Леночка, — взволнованно ответила мать, закрывая за собой дверь. — А что так? — спросила Лена, пытаясь выглядеть равнодушной и унять эту невыносимую дрожь в коленях. — Пройдем на кухню, я должна сказать тебе кое-что важное, — сказала мама вместо ответа, продолжая всё так же взволнованно улыбаться. Лена, ничего не понимая, всё с тем же обескураженным выражением лица, поплелась на кухню. Дрожащими руками она поставила чайник на огонь и, чуть ли не пошатываясь, села за стол. Её мысли в этот момент будто прыгали из одной части головы в другую и не могли сложить единую картину происходящего. А всё происходящее в данный момент можно было обозначить одной фразой: «мама не поддалась гипнозу». Впервые за три года не поддалась гипнозу и не сделала то, что внушила ей Лена. Это было шоком для девочки-подростка. Таким же шоком было бы для трехлетнего ребенка осознание, что родители не всегда являются гарантом покоя и безопасности. Тем временем, мать тоже прошла на кухню и села напротив Лены. Лена начала разглядывать её лицо, пытаясь по нему каким-то образом угадать причину этого странного оживления. К слову, девочка никогда не выделяла родителей из прочего своего окружения. Для неё они были лишь людьми, которые содержали и заботились о ней чуть больше, чем остальные. Поэтому и к их эмоциям она относилась так же равнодушно, как и к эмоциям других знакомых. Зачем ей знать, что испытывают другие люди, если от них нужно только то, что она хочет получить? Но сегодня был не тот случай. И с этим нужно было разобраться как можно скорее. — Так что случилось, мам? Почему ты сегодня такая радостная? — спросила Лена с нетерпением. — Понимаешь, Леночка, у меня и у всех нас произошло такое событие… — мать на секунду замялась, не зная, как лучше продолжить. — Помнишь, мы с папой как-то говорили о том, что нашей семье чего-то не хватает? Лена непонимающе взглянула на мать. Конечно, она не помнила, она даже не знала, что её родители говорили об этом. Как правило, когда мать и отец беседовали о чем-то, Лена надевала наушники, чтобы их скучная болтовня не действовала ей на нервы. -Даа, что-то припоминаю, — неуверенно произнесла дочь. -Так вот, — радостно продолжила мать, — я думаю, что это что-то у нас появилось. — И что же это? — вконец запутавшись спросила Лена. — Леночка, у тебя скоро появится младший брат или младшая сестра, — после короткой таинственной паузы произнесла мать. Лена долго смотрела на маму, не зная, что думать и что отвечать. Мысли в её мозгу выскакивали одна за другой: мама беременна, мама не поддается гипнозу, в семье пополнение… Вдруг, мозг Лены начал работать с удвоенной силой, скорость установки причинно-следственной связи стала мгновенной. Теория в её голове выстроилась как простая мозаика, все элементы сложились воедино, создавая до жути понятную, но вместе с тем устрашающую картину. «Но как? Нет, это невозможно», — твердило детское сознание, — «это нужно проверить, немедленно». Лена вновь обратила свой ярко-зеленый взгляд на маму: мамины синие глаза, нейронная сетка, импульсы, подача первой пришедшей в голову мысли:«Ударь голову об стол!» Почему бы и нет? Лене нравилось, когда люди под её влиянием начинали причинять самим себе боль. Это доставляло ей такое незабываемое удовольствие, что со временем стало её «хобби». Но, как бы не хотела девочка удара маминой головы о стеклянную поверхность, что-то явно пошло не так. Настроение и эмоции матери нисколько не изменились: лицо оставалось по-прежнему радостно-взволнованным, с легким оттенком ожидания (по-видимому, она всё еще ждала ответной реакции Лены на известие), а внушаемая мысль так и не достигла нейронных сплетений — между ними словно установился барьер, который Лена, как ни старалась, «пробить» не могла. «Вот дерьмо», — выругалась она про себя, — «и когда они успели потрахаться?» — Ну же, Леночка, ответь что-нибудь, — прозвучал мамин голос словно издалека, — я понимаю, тебе, наверное, нужно время, чтобы привыкнуть к мысли, что у тебя будет брат или сестра, но хотя бы скажи, ты рада? — Конечно, мам, — ответила Лена на «автомате», подняв уголки губ. — Я очень надеюсь на это, доченька. Посиди пока здесь, я позвоню папе, — сказала мать, выйдя из-за стола. «О даа, конечно, я безумно рада», — с ненавистью думала Лена, — «Теперь я не только не смогу управлять матерью, но видимо еще и придется терпеть её родительский контроль, как три года назад». Злоба и неприязнь к матери и к еще не родившемуся ребенку охватили Лену полностью. Она никак не могла смириться с мыслью, что с этого дня ей придется возвращаться домой до темноты, прятать от мамы банки пива с пачками сигарет, ходить в школу каждое утро, и, что еще более ненормальное, просить разрешения буквально на всё. Нити ненависти проникали в сердце девочки и будто ползли от него вместе с кровью ко всем частям тела. Ей казалось, что от этих нитей кровь начинает бурлить, будто достигая температуры кипения… Но это всего лишь вскипел чайник.***
Вспоминая тот день, сидя за тем же столом, Лена чувствовала, что испытывает сейчас те же самые эмоции. Но теперь, спустя месяц, к тем чувствам добавилась некая определенность. Теперь Лена ясно представляла себе цель. Так же она осознавала, что не отступит от этой цели ни на шаг. Сегодня мать пришла из больницы. Обследование подтвердило — у неё будет сын. Вообще, Лене не было разницы, будет у неё сестра или брат, однако с этого момента образ врага стал для девочки более конкретным. «Я все равно уничтожу его, любой ценой. Он сдохнет раньше, чем родится», — тихо произнесла Лена, оскалившись. Она снова посмотрела в окно: большие часы напротив показывали полночь.