Наследие

Тёмные времена были, есть и будут всегда. Правда, наступают у всех по-разному. Все мы не вечны, и ничто не может удержать на земле больше отведённого срока. Это относится как к магглам, так и к волшебникам. Даже самые сильные чары и огромные состояния не удержат близкого нам человека рядом навечно. Лестрейндж-холл ещё никогда не был настолько мрачен и тих, как сегодня. Скончалась Мирабель. Болезнь всё-таки взяла своё. Бедную женщину не смогли спасти все врачи, которых нанимал Кристен. Граф Лестрейндж не мог найти себе место от горя. Её больше нет. Нет той, кто по-настоящему был ему дорог. Его дорогая Белль. Мужчина сидел один в их покоях, держа холодную руку жены. На фоне особенно бледной кожи и белого постельного белья её огненно рыжие волосы смотрелись ещё ярче. Раньше он сомневался, что это возможно, но оказалось именно так. Мужчина проплакал всю ночь, сидя рядом с супругой. Сил и слёз больше не оставалось. Но нужно держаться и, собрав волю в кулак, идти дальше. Поэтому Кристен позвал домовика: — Бассет! — взревел на всё поместье мужчина. — Да, хозя-я-яин… — промямлил только что появившийся эльф. — Подготовьте миледи. Живо! После этих слов мужчина твёрдым уверенным шагом покинул спальню.

***

Студенческие годы чудесны. В конце этого года Рудольфуса ждали экзамены, парень уже учился на 5 курсе. Рабастану же повезло больше, он учился на третьем и только вкушал всю прелесть учёбы. Мальчик тоже попал в сборную факультета по квиддичу. В отличие от худощавого Руди, который был охотником, младший граф, будучи покрупней, стал загонщиком. И вот очередной весёлый и беззаботный вечер в слизеринских подземельях. Кто-то доделывал домашнюю работу, кто-то просто общался. Басти вместе с МакНейером, Краучем младшим и Мальсибером обсуждали грядущий матч против гриффиндора, и «змеи» были намерены его выиграть. Рудольфус же, развалившись на диване, читал старую потрёпанную книгу. Но тут дверь в факультетскую гостиную с грохотом открылась, и на пороге появились сёстры Блэк. Все взгляды были прикованы к ним, кроме одной пары зелёных глаз. Старший Лестрейндж сразу понял, что это Беллатрикс, как только услышал грохот. Девушка подошла к дивану, на котором расположился Руди. — Тебе удобно? — ангельским голосом поинтересовалась Белла. — Угу. Парень даже не понял, кто и что у него спрашивают, так он был увлечён книгой. — Лестрейндж, — завопила средняя Блэк. — Убери свои длиннющие ноги! — Белль, незачем так кричать, можно было просто попросить. — Меда, — обратилась брюнетка к сестре, — я просила никогда меня так не называть? — Но, Белль… — Меда, не выводи меня из себя. Всё это время Рудольфус просто переводил взгляд с Андромеды на Беллатрикс. — Что читаешь? — Нарцисса решила не мешать перепалке сестёр и просто присела к парню, который уже принял сидячее положение. Слизеринец ничего не ответил, а просто поднёс обложку книги к блондинке. — Чёрная магия? — шёпотом спросила младшая Блэк. — Но откуда она у тебя? — Нашёл в кабинете отца. Это, кстати, очень интересно. Ты так не считаешь? — Нет, — Нарцисса мило улыбнулась. — Цисси, — обратился парень. — Да? — Как ты попала в Слизерин? Ты же не похожа на всех присутствующих. Ты добрая, честная, открытая. — Наверное, это кровь семьи Блэк, — девушка пожала плечами. — А как же Сириус? Он единственный из вашей семьи учится в Гриффиндоре. — Сириус отличается от всех нас. Регулус говорил, что тётушка Вальбурга была в ярости, когда узнала, — волшебница сделала паузу. — Так что у меня всё не так плохо. Рудольфус ничего не ответил, а лишь тепло улыбнулся сокурснице. Прошло немного времени, и Руди снова остался на диване один. Около него остановилась фигура. Не поднимая глаз, парень сказал: — Басти, Блэк по-моему тут нет. Я читаю, не мешай. МакНейера не видел. — Спасибо за информацию, но я просто хотела присесть, — произнёс девичий голос. Подняв голову, Лестрейндж увидел, что в гостиной никого нет, и только Беллатрикс Лестрейндж стоит рядом. — Извини, я думал это Рабастан, — начал оправдываться зеленоглазый. — Ничего. Я присяду? — Конечно. Брюнетка аккуратно присела недалеко от сокурсника. Сейчас она не выглядела как раньше. Белла была какая-то тихая, потерянная и задумчивая. — Блэк, — мягко обратился Рудольфус, — всё в порядке? Девушка повернулась к сокурснику и устало улыбнулась. — Да, всё в порядке. Что читаешь? Руди понял, что чистосердечного он не добьётся, и Блэк просто меняет тему. — Книга по Чёрной Магии. — Ого! — девушка заинтересованно подвинулась ближе. — Ты считаешь это интересным? — Конечно! Можно я почитаю с тобой? — в глазах Беллы блеснула надежда. — Конечно, — Лестрейндж мягко улыбнулся и направил свой взгляд в книгу. Но сейчас его мысли были сосредоточены далеко не на чтении, они были о Беллатрикс. Кто или что могло так расстроить девушку, что она сейчас сидит и читает книгу вместе с человеком, которого не переваривала вот уже 15 лет? Да, они не были дружны, но, как говорила его мать, он джентльмен и должен постоять за честь дамы. Даже если дама была ему неприятна. В гостиной царила тишина. Только тиканье часов и потрескивание брёвен в камине заполняли комнату своими глухими звуками. Но тут дверь в гостиную открылась, и в проходе показался декан змеиного факультета — Гораций Слизнорт. — Рудольфус, бери с собой Рабастана, и идите к директору. Быстро. Ему нужно вам кое-что сообщить… И мужчина снова удалился. — Ты не пойдёшь спать? — тихо спросил парень, поднимаясь с места. — Нет, — снова эта мягкая улыбка. — Я ещё посижу. Иди. И вот мальчики вместе с деканом уже поднимались в кабинет директора школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Но пожилой мужчина был там не один. Вместе с Дамблдором стояла его заместитель профессор МакГонагалл и Кристен Лестрейндж. Мальчики были удивлены, увидев своего отца. — Добрый вечер, мальчики, — поздоровался директор. — Здравствуйте, сэр. — Рудольфус, Рабастан, вы отправляетесь домой. — Но, директор, — обратился Басти, — почему? Мы же ничего дурного не сделали! — Мальчики, ваш отец всё вам объяснит, — вмешалась в разговор Минерва. — Вещи можете не собирать. Вам их пришлют. — Спасибо, директор, — своим ровным голос произнёс Кристен. — Крепитесь. Мужчина позвал сыновей. Все трое зашли в камин и через пару секунд оказались в Лестрейндж-холле. Граф вышел из камина и уже было хотел направиться в кабинет, как услышал голос Руди: — Сэр, можно вопрос? — Слушаю, — даже не повернув голову, бросил отец. — Почему мы дома? — Ваша мать покинула нас. Болезнь её сломила. Завтра похороны, — сделав небольшую паузу, он продолжил. — А теперь марш наверх. Вам нужно хорошо выспаться. Так и не повернувшись к сыновьям, мужчина направился в свой кабинет. Фамильное поместье семьи Лестрейндж наполнилось огромным количеством людей. И в этот раз повод был не самый радостный — все пришли проститься с Мирабель Лестрейндж. Эту женщину любили все. Она была прекрасна не только внешне, но и обладала прекрасным характером. У неё было чудесное воспитание. Про её положительные качества можно было говорить бесконечно. Целой жизни бы не хватило, чтобы упомянуть всё. Кристен восхищался своей женой. Она всегда была его опорой. И в горе, и в радости Белль была рядом. Даже когда он этого не заслуживал. Она действительно смогла полюбить бесчувственного тирана, который никого не подпускал близко к себе. А её подпустил… Мирабель была его настоящая, первая и единственная любовь. Сейчас же новоиспечённый вдовец стоял с невозмутимым выражением лица и принимал соболезнования от приходящих знакомых, которые пришли поддержать Кристена с мальчиками. Но граф не нуждался во всей этой жалости! Он потерял самый яркий лучик солнца в своей жизни. И плевать ему хотелось, как все эти подхалимы из Министерства подходят один за другим, хлопают по плечу и до тошноты приторным голосом произносят: «Нам жаль». — Кристен, — со спины послышался голос Друэллы Блэк, — как ты? Мужчина расправил плечи и повернулся к подруге. — Добрый вечер, Друэлла, — граф легко поцеловал хрупкую руку женщины. — Мне действительно жаль. Не подумай, что это обычный шаблон. Она была моя хорошая подруга… — леди Блэк перевела взгляд с хозяина поместья. Она смотрела в другой конец огромного зала. Там стоял гроб из тёмного дерева, где и покоилась миледи Лестрейндж. — Благодарю, — мужчина понял, куда устремлён взгляд подруги. — Думаю, ты хочешь побыть один, — она поняла его без слов, за что Кристен был бесконечно благодарен. — Спасибо, Элла. Леди Блэк слабо улыбнулась и растворилась в толпе «скорбящих». Руди сидел в своей комнате. Парень был просто не в силах покинуть покои. Слёзы не прекращали литься из его больших зелёных глаз. Он не мог поверить, что её больше нет. Вот что значил тот сон, который они с Басти видели. Она исчезла. Исчезла неожиданно и без предупреждения. Почему? Почему она ничего не говорила про болезнь? Это ещё сильнее жгло рану потери. Рыжеволосый парень сидел на своей постели и держал колдографию со свадьбы родителей. Это было так давно, а Мирабель совсем не изменилась. И вот снова по бледным щекам покатились солёные капли. Тут дверь в комнату открылась, и на пороге появился Рабастан. — Руди, отец велел, чтобы ты немедленно появился в бальном зале. Старший граф поднял голову, и брат увидел его лицо. — Басти, скажи, что я приду позже, — вытирая солёные дорожки со щёк, сказал Руди. Рабастан лишь положительно кивнул и покинул помещение. Но мальчик недолго находился в одиночестве. Буквально через десять минут дверь с грохотом распахнулась, и в проёме показался Кристен. — Рудольфус Карей Лестрейндж, что я тебе велел? — голос мужчины был ещё холоднее, чем обычно. — Сэр, я просил передать, что спущусь чуть позже. Мальчик старался говорить так, чтобы отец не заметил, что он плачет. А мокрых глаз граф не увидел бы, так как парень прикрыл их длинными волосами. Наступила тишина. Руди уже было подумал, что Кристен ушёл, и поднял голову. Но ошибся. Убрав волосы с глаз, мальчик увидел стоящего напротив отца. На лице у мужчины появилось ярко выраженное отвращение. — Ты жалок, Рудольфус, — в голосе слышался холод и малая частичка ненависти. — Когда ты родился, я надеялся на наследника, продолжателя рода! Но родился ты. Размазня. Мне омерзительна одна мысль, что ты мой сын. Ты никчёмное подобие мужчины. Настоящий Лестрейндж никогда себе не позволит быть такой тряпкой, какой являешься ты! — Я не такой! — твёрдо возразил мальчик и встал с постели. — Не смей мне перечить, глупый мальчишка! — мужчина дал сыну пощёчину. Эхом по комнате рассыпался громкий шлепок. От удара парень повернул голову в другую сторону. — Немедленно привёл себя в порядок и спустился вниз. Третий раз повторять не буду. Кристен развернулся на каблуках своих лакированных туфель и вышел вон. Руди стоял неподвижно. Глаза парня были закрыты. Но он взял себя в руки и открыл их. Левая щека адски горела, и на бледной коже красовался красный след. Мальчик подошёл к зеркалу и начал расчёсывать свои длинные огненно рыжие волосы. Когда он заплёл их в косу, оставалось только завязать галстук и надеть пиджак. Перед выходом Рудольфус сделал глубокий вдох. Прохладный воздух обжёг ноздри. Надо идти. Всё высшее общество было в Лестрейндж-холле. Священник стоял и что-то лепетал о Всевышнем, о небесах и прочем. Кристен его не слушал. Мужчина был погружён в воспоминания. Он вспоминал всё, что его связывало с этой хрупкой и нежной женщиной. Граф Лестрейндж до сих пор не мог до конца осознать, что её больше нет. Все дети сидели сзади и просто молчали. Басти смотрел на гроб и сдерживался из последних сил, чтобы не разрыдаться. Но надолго его не хватило, и мальчик спрятал лицо в ладонях. — Рабастан, прекрати, — послышался голос старшего брата. Младший граф поднял глаза на Рудольфуса и увидел, что что-то в нём изменилось. — Руди, что с тобой? — Ничего. Просто веди себя менее вызывающе. Время было далеко за полночь, когда все разошлись. Лестрейнджи остались втроём. Расстроенный и усталый Рабастан, попрощавшись с последним гостем, направился в свою спальню. Кристен тоже моментально исчез. Рудольфус же решил прогуляться до библиотеки. Проходя по коридору, мальчик услышал надрывистое рыдание. Прислушавшись, он понял, что это доносится из кабинета отца. Подойдя ближе, Руди уже чётко слышал, как Кристен рыдал и просил Мерлина забрать его к Мирабель. В этот день Рудольфус понял, что после потери матери ему придётся ещё долго учиться жить с отцом. Он был человеком, который действительно умел скрывать свои эмоции под маской безразличия.