"Другой я"

- Ой, они все замечательные! Я, как пришла на эту работу, сразу подумала, что мне очень повезло! Сначала, конечно, хотелось много звезд всяких увидеть, а потом уже привыкла, и надоели. Теперь только и мыслей, что о внешнем виде наших Infinite. Вот это смешно, может, кому будет, но я иногда даже, когда спать ложусь, все думаю, так ли грим нанесла, почему у Сонгю-ши все держится по нескольку часов, а у Хои-ши стекает по лицу моментально… А еще укладки… Со стороны кажется, что Зико внимательно слушает. Он позволяет нуне помочь ему с одеждой, а после также покорно нанести грим, кивая в нужных местах и даже издавая какие-то звуки, иной раз очень похожие на слова. Пока они после пробираются к сцене, огибая бесконечные ряды световых установок и ящиков с запчастями для декораций, кажется, что он оживлен. Но на самом деле, внешние реакции не выдают и половины творящегося в этой голове. С ним же всегда так. У ЧиХо не живет по правилам, он живет чутьем. Или же и вовсе не заморачивается прогнозами. С того момента, как в его мозг окончательно проникает ощущение опасности, Зико безотрывно пытается что-то придумать и решить, пока не приходит к одному простому, как дверь выводу. «Мы выступим, и я просто утащу его к ебени матери от этого места. Сразу. Пойдем вместе в полицию, даже если, блядь, мне придется переть его волоком. А потом пусть «Уиллим-энтертейнмент» разгребает всю остальную хуйню» - подводит итог многочасовым размышлениям рэпер и окончательно успокаивается. Воздух вокруг вибрирует на низкой частоте густых басов, растекающихся из больших динамиков на сцене. Играет вступление к песне японского дуэта. Еще пятнадцать минут: семь выступление и около восьми на послесловие и объявление следующих участников. Только сейчас Зи вспоминает, что не имеет ни малейшего понятия о качестве звука, что ожидает его там. Потому что стандартно отведенное под ругань время чек аута в этот раз отправилось ленивцу под хвост, стараниями все того же, одноименного. - «Не, он, конечно, заебись меня сегодня обломал» - ЧиХо вспоминается отстраненное выражение лица старшего и больное «зачем». – «Как я ему не въебал по этой равнодушной роже…? Я так охуел, что даже сразу и не въехал, что это очередная акция от ленивцев-активистов «Спасем Зико от страшной тётьки!» Слава Бонду вмазаная Аи напомнила о беспрецедентной самоотверженности нашего боженьки, а так хуй бы сам въехал... Все выглядело так… Какой же придурок… Но по-любому, в одном геройская улитка Гю точно был не прав, таких масштабов пиздец ему одному контролировать анриал. Да и вдвоем нам, походу, тоже. И даже если этот супер-безглазый-супер-мэн и дальше будет строить свои похуистические рожи, я точно так делать не буду… Ему-то чё? Он-то максимум сдохнет – это раз, и все, а мне потом всю жизнь разъебывайся с чувством вины и еще какой-нибудь хренью, типа скорби или как оно там называется… Нахуй я слушал все это время его причитания о мега секретности?! Подставы, аварии, угрозы, бабы с разложившимися от кокса мозгами… Как в фильме, блядь, каком-то. Порнушном…» - Зико резко выдыхает от готового вырваться смешка и коротко смотрит на нуну, сосредоточенно водящую по его лицу большой гримерской кистью. – «Вот ну пиздееец жее… С хуя ли всем прочим ебанутостям этого слияния нам еще и подрочить друг другу вставило? И, в общем-то, и вставить бы тоже заебись было… Фу, блядь! Я теперь, что, все время буду думать о том, как бы мне трахнуть это существо с угрюмой, как чемодан, рожей?! Но он, бля, вкусно пахнет, падла… Чем не понятно нихера, но реально охуенно…» - повинуясь просьбе вооружившейся подводкой нуны, Зи закрывает глаза. Бессознательное тут же являет портрет Ким Сонгю, будто специально для таких случаев впечатанный на внутренней стороне век. Вот он застенчиво склоняет на бок голову. Вот злится. Бубнит и тянет трубочкой губы. Моется. «Моется» в этом ряду, пожалуй, особенно много. - «И когда кончает совсем, как нормальный человек становится, даже поскуливает там чего-то тооненько, как баба… А с другой стороны, чего ему, блядь, отчитывать меня надо в это время, что ли?» – Зи очень явственно вдруг представляет себе картину: раскрасневшийся, с липнущими влажными от пота волосами Гю гневно щурит маленькие глазки, и тут же выгибаясь и мелко подрагивая, начинает громко ругаться - «У ЧиХо-ши, вы потеряли всякий стыд! Разве так вы должны трахать своего сонбенима?! Это безответственно!» - должно быть смешно. По всем показателям. Но blockовец неосознанно тормозится на видеоряде и остальное, рожденное его мозгом, пропускает мимо. – «А вот и непохуй мой, походу, вернулся… Омма… я что же, блядь? Я…? В пизду. Я не хочу произносить это даже мысленно!» - он делает глубокий вдох. Открывает глаза. Кивает изо всех сил улыбающимся девушкам с фото соперников на белых футболках. Отворачивается. И еле удерживается, чтобы не схватиться руками за голову. - «Бляя… неудачник! Какого хера, а?! Мало того, что я…! Так я еще и…! Я даже пидором нормально стать не могу! Что, сука, за вкус у меня?! С бабами норм, вроде, было, милое личико-круглые ляжки – все заебись, раздевайся! А тут все через жопу! Хотя, как ему тут еще быть?! Ой, бляя… У Ким Сонгю круглые ляжки, интересно? Без этой… дырки между ними? У парней эта дырка вообще бывает? Зачеем я, блядь, об этом думаю?!... Бонди милостивый, кого мне попросить, блядь, чтобы они не убивали Ким Сонгю хотя бы до того момента, пока я его не трахну?!» - Нунаа, так где ты говоришь Гю хён и ваш менеджер? - Они были в гримерке, когда я уходила. Возможно, у них появилось какое-то срочное дело? Пойдемте, я спущусь с вами под сцену. Можно? Так интересно! Там я еще не была! - Идем, - кивает Зико, непроизвольно начиная оглядываться по сторонам в поисках яркой алой, очень заметной шевелюры. Таковой не находится. - Вы не видели моего напарника? - спрашивает он у подошедшего их сопроводить японца в темно-синей форме работника сцены. - С башкой такой красной, как пожарный гидрант? - О, они на сцене! Поют!... Сюда проходите, - услужливо кланяется он, указывая на короткую, решетчатую лесенку вниз. - Не, тот гидрант – японец, а мне кореец нужен, – нетерпеливо мотая головой, принимается объяснять ЧиХо, следуя по дребезжащим ступенькам за ним. - Его зовут Ким Сонгю, вы знаете такого? Проход под сценой гораздо выше и просторней, чем он ожидал. По бокам мостится тусклое освещение из покрытых толстым пластиком ламп, чтобы свет снизу не пробивался сквозь щели спаек на сцену. Каждая последующая, удаляясь, создает эффект зеркала, и Зи, как ни старается, не может определить длину перехода. Звучание басов здесь становится осязаемым, как будто воздух вокруг вибрирует тысячами насекомых. Начинает казаться, что это и не коридор вовсе, а огромная бурчащая кишка какого-то доисторического ящера. - Они внизу уже! - наконец, отвечает сопровождающий, перекрикивая громкую музыку. - Там и менеджер их, и еще с ними девушка! Вы увидите! Там можно увидеть будет! - Девушка?! - переспрашивает Зико, наклоняясь ближе к низкорослому мужчине. - Гример?! Она там мажет его еще чем-то?! Японец смеется и выразительно машет руками. - Неет! Эта девушка… - он складывает пальцы квадратом и резким движением сгибает два указательных сверху. - Девушка – фотограф! Очень известный! Вы увидите сами сейчас! Нахмуренное от сосредоточенных попыток разобрать слова собеседника лицо рэпера в секунду разглаживается, застывая ошалелую маску растерянности. Он прибавляет шаг. – Куда идти?! Показывайте, ну! Удивленный мужчина мелко семенит вперед, останавливаясь у новой лестницы вниз. - Еще на уровень надо! Тут механизмы только! - кричит он, складывая ладони на манер рупора, и начинает спускаться. - А я вам говорила, что онни очень упорная! Видите, я была права! - в самое ухо ЧиХо радостно восклицает идущая следом за ним нуна. - А?! - Зи скользит по ее лицу стеклянным от напряжения взглядом, заставляя девушку вздрогнуть. - Кого ты называешь онни?! - Я говорила вам! Онни нравится Ким Сонгю! Я же рассказывала, пока мы были в гримерке, помните?! «Кто б тебя еще слушал, бля…» - пораженно думает Зико. - Ну, про записки же! - поясняет нуна, делая большие глаза, как будто это может что-то пояснить. - Которые онни писала для Ким Сонгю-ши, а меня просила класть их в необычные места, чтобы он удивлялся! Мне так всегда хотелось подсмотреть! Это такой сюрприз! Такой восторг! - самозабвенно продолжает разворачивать картинку девушка, топая рядом по темному отвилку за провожатым. - Вы теперь вспомнили?! «Охуеть… Охуеееть… Видела бы ты, как он «удивлялся», обосралась бы от восторга… дура, блядь» - эта картинка и в голове ЧиХо уже сложилась теперь окончательно. Невидяще глядя перед собой, он вслед за сопровождающим выходит к небольшому помещению. Полом здесь служит большая металлическая пластина, повисшая на подвижных сегментах. Рэпер тормозит. Не от страха, а просто потому что вдруг проваливается в быстро вырастающие цепочки новой версии. Со стороны его нервно бегающий по хромированной поверхности платформы взгляд выглядит так, будто Зи смотрит на нее, как на живое существо и боится наступать. Как на большого морского ската с амальгамово-блестящей спиной, влажно подергивающейся в неверных переливах света. «Аи. Здесь, в Токио – да. В любом месте она легко смогла бы въебать нам проблем. А в Корее как, блядь? Полгода назад как? Хотя она же у нас «давно и прочно inspirit girl»… С костюмом на фото сете - да. Могла бы, блядь, тоже. Но. Нахуя тогда ей было потом соглашаться на эти бредни со сменой концепта, если она как раз и хотела нас подставить? Хуйня… Ненавидит Сонгю – даа, почему нет. Или любит там, та же пизда, в принципе. А сегодня она под коксом. Чтобы не обосраться, пока будет Сонгю хёна убивать, так, что ли?» - Эй! Что стоите там?! Давайте! Заходите сюда! - кричит японец, пригласительно взмахивая рукой. - Времени мало уже! Она начнет подниматься за несколько секунд до начала вашего номера! Вы уже должны стоять здесь! ЧиХо делает шаг вперед, ощущая под ногой гладкость чуть вибрирующего в такт низким басам металла. Там, наверху пока закрытый люк, а впереди узкий проход, освещенный лишь клочками света. Как подтверждение его догадок на противоположном конце нижнего отсека под сценой материализуется Аи. Улыбающаяся Аи, дружески похлопывающая по плечу наряженного в черную толстовку infinitовца. Зи еще не успевает достигнуть своего панического пика, когда из-за спины напарника появляется менеджер blockов. Мужчина смотрит на рэпера с усмешкой и поворачивается к Гю, долгим взглядом поднимаясь вдоль его шеи к линии подбородка, и останавливается у виска. Зико сглатывает. Это похоже на точку прицела. Как будто вот прямо сейчас тонкая кожа под кончиками красных прядей взорвется пороховыми брызгами выстрела. «Как же так, блядь… Сонгю хён… Сонгю-яя…» - ЧиХо вздрагивает, когда чьи-то руки проходятся вдоль его спины. Рядом японец, в последний раз, дотошно проверяющий закрепленный под одеждой передатчик микрофона. - Хорошо! - кричит сопровождающий и показывает поднятый вверх большой палец. - Можно прыгать кверху ногами, он будет держаться! - довольно заключает, сходя на бетонный пол. - Файтинг, выступайте хорошо! Зи изображает поклон, а точнее кивок. Ну, или какую-то его разновидность, различаемую окружающими скорее, как дерганье головой. И спешит повернуться обратно. Платформа под его ногами приходит в движение, начиная плавно подниматься на невидимых опорах. Последнее, что он видит в полумраке – испуганное лицо напарника. Гю что-то говорит, но Зико, конечно, не может этого слышать. Он инстинктивно подается вперед, но люк над головой уже открыт. В глаза бьет яркий свет десятков софитов, а рев толпы оглушает. Лишь привычным чутьем ЧиХо ощущает надвигающееся со всех сторон пространство огромного зала. И убедившись, что механизм под его ногами больше не двигается, делает шаг вперед. - Здравствуйте. Я Ким Сонгю из Infinite. Это очень хорошо – видеть в этом зале так много ваших радостных лиц сейчас. Мы очень постарались сделать нашу песню такой, чтобы она нашла отражение в ваших сердцах. Надеюсь, она вам понравится. Спасибо. - Hi guys, hey ladies! Всем привет! Block B Зико с вами! Кто тут хочет свежий трэк от Зияко feat. Ким Сонгю?! Ok?! - усиленные вытянутым к залу микрофоном крики будоражат, разбавляя адреналиновый коктейль в крови Зи эндорфинами. - Ok! Let’s do it noow!!! - он видит, как подрагивает в руках напарника гитара, и еще успевает мысленно обратиться к всесильному 007, с глубоко искренней и не менее матной просьбой, чтобы Гю не забыл аккорды. А услышав первые, начинает отсчет. «Четыре минуты. Есть ровно столько, а дальше пиздец… Что за короткие песни я, блядь, пишу? Нужно как-то сразу дернуть тебя отсюда после... Как можно не ебнуться за долбаные четыре минуты до пиздеца?» * * * Лучи раскаленных прожекторов ослепляют, мгновенно опаляя успевшие привыкнуть к полумраку глаза. Сонгю щурится, впрочем, даже не пытаясь разглядеть тех людей в зале, чьими голосами сейчас заполнено все пространство вокруг. Он знает, их не видно. Только слабые отсветы экранов мобильных в поднятых вверх руках. Только выкрики. «Зикооппа! Я люблю тебя!» «Люблю тебя!» «Люблю тебя!» На двух языках, как минимум. Сотнями оттенками тембров и громкости. Гю, кажется, слышит их все. «Я люблю тебя!» Волнение зала постепенно проникает в него, заполняя трещинки уже почти монолитного ужаса внутри. Оставшиеся жалкие клочки его сознания достаются непослушным от напряжения пальцам на тонких ребрышках струн и все возрастающему темпу музыки. Набирая полную грудь воздуха, Сонгю подхватывает мотив проигрыша, уводя его выше гитарных аккордов. Нота чистая, голос держит. Несмотря на сбитое комом в горле дыхание. Жар стелется по сцене, приклеивая к ногам плотную ткань джинсов, каплями пота уже начиная стекать по спине и бокам. Гю ждет Зико. «Давай, ЧиХо-я, так только ты можешь. Как будто не выступаешь на сцене, а говоришь с каждым из них лично. Пусть это будет победа. Расскажи им, как это… - быть одним целым» Словно услышав его просьбу, Зи начинает читать. С первого хриплого тихого «йаа…», до ровной скорости качества того, что называется рэпом. Он выходит вперед к самому краю, за передний ряд пылающих белым световых приборов, склоняется к мельтешащей за ними тьме. Сонгю едва удерживается, чтобы не пойти за ним. Кажется, еще немного и младший растворится в этих блеклых голубых огоньках в ней. Или гораздо проще – упадет. Гю остается на месте, пытаясь задать своему лицу выражение лиричной сопричастности к песне. Он даже чуть покачивается и кивает в такт, на автомате доплетая строчки речитатива своим голосом. Добравшись до быстрого темпа связки, ЧиХо делает шаг назад, запрыгивая на низкий динамик, и выпрямляется, раскидывая распятием руки. «Вы можете спрятать свое сознание или с улыбкой пойти навстречу - услышать наше послание. Только не равнодушно…» «Никто не останется равнодушным к тебе» - Сонгю восхищенно смотрит на тонкие всполохи света, наползающие снизу на новоявленного Христа от хип-хопа. Или и с вожделением еще тоже, но это сейчас не столь существенно. Зико, словно большая батарейка, как генератор, выбрасывающий вовне килотонны бешеной энергии, передавая ее, кажется, даже стенам где-то там, на том конце зала. Рев толпы смешивается с грохотом музыки. Пронзительный визг вступающей гитары почти тонет в густой и громкой гармонии звуков, пока не становится ее частью. Вместе с чистым голосом Гю. - По темным проулкам, что не всегда с изнанки ведут прямо к свету, я шел в ожидании тебя… Тяжелые басы толкают в спину, пальцы привычно зажимают аккорды и уже немного ноют от жестких струн. Ни слова придумки в этом больше нет. Ни слова неправды. Этот припев, как исповедь. - По тоннам улыбок и обязательств я шел, чтоб почувствовать здесь и сейчас… Глаза обжигают слезы, к горлу подступает саднящий спазм. Но он сказал еще не все, что должен был. Ноздри Гю чуть подрагивают, выдавая с головой, но голос со сцены все также взлетает звенящей стрелой. - И пусть дороги разные у нас, но цель лишь одна, рядом с сердцем, вот здесь. Я на твоей стороне… Сквозь застилающую взгляд пелену Сонгю видит ЧиХо. Рэпер, словно зачарованный, идет к нему и смотрит так, будто лидер Infinite - единственный, кого он сейчас способен видеть. В его взгляде еще дерзкая улыбка и сумасшедший концертный запал. И старший думает, что многое бы отдал, чтобы сейчас и, вправду, остаться здесь с ним вдвоем. Потому что это правильно. И еще, потому что… - … я навсегда на твоей стороне… - заканчивает Гю, чувствуя, как руки Зико крепко обхватывают его сзади, и горячее дыхание коротко касается шеи. Эта мимолетная нежность вызывает настоящую бурю. Зал взрывается, хотя еще несколько секунд назад громкость уже казалась запредельной. Воздух вокруг переполнен электрическими импульсами всеобщего возбуждения. Они кричат «ЗиГю». Кричат о слиянии. Плечи Сонгю подрагивают. Он опускает голову, позволяя слезам капать на тонкий гитарный гриф. Меланхоличный и твердый лидер Гю, еще ни разу не позволивший своим эмоциям проявиться так сильно, когда их ловит столько камер и глаз. Он не хочет плакать и не понимает, почему он плачет. Наверное, все же недостаточно одного тела, одной души, чтобы хранить так много. Нужны, как минимум, двое. «Все это не может просто закончиться. Нуна рядом с ним, она поняла, как нужно действовать… Но и я понял тоже. Тот коридор, где останавливается платформа, там я снова увижу ЧиХо. Нужно просто успеть. Дойти. Тогда, возможно, мы сможем…» Последний припев перемешивает все. В нем удлиненные голосом Сонгю лиричные строчки и выкрики Зико неистовые и настолько искренние, что громкость им придает их наполненность, больше, чем звук. Еще никогда, ни на одном фанмитинге, ни на одном концерте Infinite лидер не чувствовал такой связи между собой и людьми в зале. Кажется, он знает теперь каждое имя и историю, все старые секреты и мечты. Песня открыла их, преодолев кромку сцены, где яркий свет софитов переходит в темноту. Гю замолкает, завершающий мелодию перебор пощипывает растертые кончики пальцев. И последняя нота звучит уже в кромешной тишине. Многосотенный зал ловит всю ее, до последний капли, а после обрушивается на них аплодисментами, как лавиной. Зико смеется. Он продолжает говорить с ними даже сейчас, уже не произнося ни звука: немного ироничными поклонами и взмахами рук, кривой улыбкой. Всем собой. И Сонгю вдруг замечает, что смеется тоже. Снимает с плеча гитару и отдает ее подоспевшему работнику сцены. Внутри него безумное смешение эмоций, концертная лихорадка и ЧиХо-ЧиХо-ЧиХо… Хочется прыгать и кричать. Не просто ощущать себя сумасшедшим, а быть им. Дать этому залу и себя столько, сколько отдал им Зико. Гю низко кланяется, попеременно поворачиваясь в каждую сторону, и машет руками. Благодарит. Любит. Прощается. Обещает. По-своему. Торопят. В наушнике слышно строгий голос режиссера. Последний взгляд в зал. Еще один на ЧиХо. И вот под ногами уже подрагивает металлическое плато лифтового механизма. В первый момент, когда над головой смыкаются створки люка, Сонгю еще продолжает потряхивать от эйфории. Хотя он и чувствует себя почти слепым и глухим, спускаясь в полумраке после яркого света сцены. Все смутно, будто под толщей воды. Пролет, еще один. Сейчас он увидит Зико. И нужно сразу все решить, без долгих разъяснений и заминок. - «Мы выберемся. В конце концов, я – исполнитель. Разве не должен мой энтертейнмент заниматься проблемами, подобными этим? Я позабочусь о своей группе и своем вокале. А это просто оставлю им. Так будет правильно» Гю почти делает шаг вперед, уже ожидая остановку. Но платформа по-прежнему продолжает спуск вниз. В груди ледяным комком прокатывается страх. – «Почему она не останавливается? Уже пора, отсек с теми лампами и нижний – все правильно. Ниже не нужно, не должно быть ниже…» - в ушах после слишком громкой музыки и криков стоит гул. Слышно лишь мерное гудение спусковых механизмов и дробный, быстрый выстук пульса. - Нет-нет-нет, все совсем не так… Так не должно быть… - произносит он вслух и панически резко оглядывается по сторонам. Гю все еще ослеплен ярким светом прожекторов. И все, что удается разглядеть - плавающие перед глазами красные и желтые круги. Спустя несколько секунд пространство вокруг, тошнотворно дернувшись, замирает. Кончиками пальцев Сонгю касается стены, ощущая на ней влажность конденсата. – «Где я…? Нужно быстрее уйти дальше отсюда. Если кто-то станет меня искать, придет сюда, к этому месту. Я должен уйти…» - мрак в помещении кажется абсолютным. Это уже не та серая хмарь, обещающая развеяться, когда привыкнет зрение. Света здесь просто нет. Неловко пошатываясь, Гю ведет ладонью по склизкой стене, стараясь идти как можно быстрее и тише. Под резиновыми подошвами кроссовок скрипит песок, и мелкие камушки, то и дело, отскакивая от ног, бьются о стену и перестуком катятся дальше. В густой тишине этот звук сравним с грохотом сходящей сели. «Тише-тише» - про себя уговаривает их Гю, стараясь унять тяжело вырывающееся изо рта дыхание. – «Слишком громко… все слишком громко здесь…» - проходит несколько минут или десятков минут. Он потерялся во времени. Отсюда, с этого момента, кажется, что путь вдоль шершавых, царапающих ладони стен в темноте он начал много часов назад. Тупик. Еще один. Гю лихорадочно шарит руками по жесткой кладке. Его глаза широко открыты, как будто это поможет ему увидеть. – «Куда же…? Куда…?» - он дезориентирован. Пытаясь определиться с местоположением тела в пространстве, вестибулярный аппарат устраивает в голове круговерть, раскачивая темноту перед глазами. Это какая-то бетонная коробка, куда он попал. Возможно, ниша. Но куда дальше? Тошнит от головокружения и от ползающего под кожей страха. Гю решается дойти до противоположной стены, хотя не уверен, что таковая вообще есть. Он отрывает ладони от поверхности и медленно разворачивается. Ужас колотится где-то в горле, мешая дышать. Эти несколько шагов в абсолютной пустоте с вытянутыми вперед руками длятся, кажется, вечность, хотя проходит всего несколько секунд. Больше всего на свете сейчас он боится наткнуться в этой пустоте на человека. И выдыхает с судорожным всхлипом, вновь ощущая пальцами прохладный, влажный бетон. Прижимается к нему лбом. – «Что я делаю? Куда иду? Может, я уже забрался так далеко, что останусь здесь навечно…? Я ухожу в безопасное место или же наоборот сейчас двигаюсь туда, куда должен? Туда, где все закончится? Я, может, сам приближаю свою… Я… Господи, пусть это прекратится… Пусть, как угодно, но только быстрей…» - сердце колотится так сильно, что Сонгю ощущает это кожей. Так будто оно снаружи, не внутри. Он прижимает руку к груди, пытаясь успокоить мерцающую болью мышцу, другой ощупывает широкий карман толстовки. - «Таблетки… Я взял… я же знал… Лучше сразу принять, пока совсем не стало плохо» - со стороны слышится шорох. Сглатывая подступающую панику, Гю снова делает шаг вперед, вдоль единственного ориентира, попутно доставая и сжимая в ладони пластиковую баночку с лекарством. - «У меня нет выбора. Нет. Его просто нет… Что я могу сейчас сделать еще, кроме как тыкаться слепым кротом от стены к стене? Я должен идти… Она, может, наблюдает за мной… Это, должно быть, смешное зрелище… Или даже сзади идет… вот прямо сейчас… Она сзади…?» - от этой мысли прошибает пот. Теперь Гю, и в самом деле, чувствует взгляд, вот только неясно реальный или, его подкинуло взбудораженное страхом воображение. Он идет все быстрее. Слышит чьи-то шаги. Эхо от стены к стене перекидывает неясные шорохи, перемешивая с его тяжелым дыханием. Где же это? Впереди? Сзади? Со всех сторон надвигается тихий поскрип песка и шуршание ткани. Сонгю готов поклясться, что рядом кто-то есть. Но, может, это испуг так играет с его сознанием? Во мраке перед глазами тут и там мерещатся чьи-то силуэты. Это похоже на глупую детскую игру в жмурки. Его глаза завязаны темнотой, спертым воздухом набивающейся в легкие, а вокруг психоделический гул пересмешек: «Поймай меня! Поймай меня…» – «Бред какой-то… Это просто страх. Я паникую. Я должен успокоиться» - он двигается слишком быстро. Сосредоточиться почти не удается. Он перестал думать, и перестал быть осторожным. Носок кроссовка цепляется за торчащую из бетонного пола железку. Неуклюже взмахнув руками infinitовец падает, разбивая колени и чудом успевает выставить ладони, чтобы не удариться еще и головой. Пузырек с таблетками выскальзывает из пальцев и, негромко гремя драже внутри, откатывается куда-то в сторону. Гю вскидывает голову, едва сдерживая готовый сорваться стон. – «Ащщ… Нет… Нет-нет-нет…» - не поднимаясь на ноги, он принимается судорожно ощупывать пол рядом. Отползает, сдирая камнями на полу кожу с и без того поврежденных коленей. Все время кажется, что то, что он в итоге найдет, окажется чьей-то протянутой навстречу рукой. Или чем-то острым, что может повредить. Лидер пытается не обращать внимания на страх, упорно ощупывая пыльный пол вокруг. – «Где же ты… Пожалуйста, я должен принять таблетку… Должен… Нужно найти… Мне нужно идти дальше. Здесь должен быть выход… Да, где же, Господи?!» - наконец, наткнувшись в темноте на покатый бочок пластиковой баночки, он чувствует такое облегчение, что на какое-то время все остальное становится неважным. Крепко держа ее обеими руками, скручивает крышку и отправляет в рот сразу две небольшие капсулы, ощущая, как едкая лекарственная горечь растекается, заставляя онеметь язык. Сонгю знает, что дальше станет легче, теперь начинающая пульсировать боль уйдет. Он позволяет себе немного расслабиться. Ритм пульса тамтамами выстукивает в висках. Под чутким руководством ситуации мысли в его голове перемешиваются, выстраиваясь в странные смысловые конструкции. «В конце концов, что плохого в том, что я умру?» - думает Гю отстраненно. - «Если… если я буду рассуждать, как лидер, а не просто, как человек… Я же взял на себя эту ответственность… Дону сможет контролировать все не хуже… Или Хоя. Он точно сможет. И… моя смерть привлечет к группе еще внимание… Это… как… как реклама… Они все равно считают меня уродливым. Они… Это не будет так уж плохо, наверное…» - Сонгю согласно кивает своим рассуждениям, не в силах сейчас определить насколько они соответствуют правде. Является ли это попыткой придать происходящему какой-то смысл или просто бред воспаленного стрессом мозга. Он так увлечен этими процессами в голове, что не замечает тихих легких шагов за спиной. Еще несколько минут назад падение скрыло тихий скрип открывающейся двери, а живущая в этих стенах темнота испуганно шарахнулась от серебристых бликов света на остром кончике стали. Сонгю не знает об этом. «А, может, это и вовсе ошибка…? Платформа… она могла сломаться и просто поехать вниз… Скорее всего меня уже ищут… может… ЧиХо, наверное, уже устроил там какой-нибудь кошмар, и сейчас они обшаривают помещения там, наверху. Так может быть…?» Воздух прорезает громкий скрежет. Гю вздрагивает, чувствуя, как мгновенно леденеет все внутри. Следом приходит живая, гулкая, напряженная тишина… Она звенит ультразвуком в ушах. Проникает внутрь, принимаясь выплясывать с его онемевшим сознанием дикие танцы. Звук повторяется ближе, заставляя встать дыбом мелкие волоски на руках. - ЧиХо…? В ответ раздается короткий смешок. Он ошибся. Никто не придет. Никто его не ищет. Сонгю колотит крупная дрожь. Он бесполезно крутит головой, пытаясь понять, откуда исходит опасность, и постепенно отползает, вжимаясь в угол. Тихо-тихо из дальнего застенка расползается оклик. Тусклым призрачным голоском тонко и нараспев: - Соонгююю-яяя… Соонгююю-яяя… - Кто это? - лидер не может справиться с собственными связками. В первый раз вопрос стекает тихим хрипом, а во второй так громко, что он пугается сам. – Кто это?! - «Нельзя! Что я делаю?! Но… Глупости. Я же не подросток, мне не пятнадцать лет. Я взрослый мужчина. Разве я могу бояться подобных глупых шуток?» Будто услышав его мысли, темнота отвечает тонким хихиканьем. Скрежет повторяется теперь совсем близко. Гю зажимает рот руками, только сейчас понимая, что его щеки мокрые от слез. Дыхание с шумом вырывается сквозь напряженные пальцы. Он закрывает глаза. – «Ну, вот и все» «По темным проулкам, что не всегда с изнанки ведут прямо к свету… По темным… Темным…»