***
Исповедь была успешно окончена через пару часов, прихожан на удивление было не так и много. У Альберто до сих пор гудела голова, и от каждого громкого звука его виски как будто взрывались. Падре устало поднялся и направился к келье, как вдруг с улицы прибежал запыхавшийся звонарь. — Вито, что случилось? — Рейно обезумел. Он запрещает Эстель посещать церковь. Сантино теперь якобы охраняет нас, — объяснил обрывками фраз звонарь. Только Альберто хотел спокойно ответить «На все воля Божья» и удалиться, как вдруг в дверях возникла полная фигура мэра. Тогда-то падре и вспыхнул. Дио сам не понял, что с ним произошло и почему он нарушает обет послушания, но священник уже не мог совладать с эмоциями — они беспощадной лавиной сорвались с холодных хребтов гор его души. — Святой отец! Как хорошо, что вы здесь! — воскликнул Рейно и быстрыми шагами направился к Дио. — Мсье мэр, как это понимать?! — на повышенных тонах задался вопросом Альберто. — Простите? — Почему у дверей церкви кемарит Сантино, запрещающий Эстель посещать церковь, исповедоваться и молиться? И почему вы не поставили меня в известность, а узнаю я это от Вито? — Стукач. Верный пёс своего господина с больной душой, как было у Гюго, — злобно процедил Рейно, обращаясь к стоящему рядом с падре юноше. Вито тотчас вспыхнул и приблизился к мэру, дабы проучить наглеца, но Дио жестом остановил звонаря. — Позвольте! Я не об этом с вами говорю. Не разжигайте спора. Может, объясните, почему вы это сделали? — переходя на более спокойный тон, спросил Альберто. — Вы не учитель в школе, а я не ученик, чтобы перед вами оправдываться, святой отец, — огрызнулся Рейно. — Раз уж на то пошло, то вы, вероятно, заметили, что мне перевалило за сорок лет. Я человек здравомыслящий, и сам вправе разобраться со своими проблемами, если это можно так назвать. Католическая церковь всегда предоставляла свободный выбор своим прихожанам. По крайней мере, я считаю, что Эстель не язычница, если проявляет интерес к нашей вере. А если же нет, то Бог ей судья. — Да вы влюблены, святой отец, — злорадно проговорил Рейно. — Прекратите паясничать! Я хочу, чтобы вы немедленно отправили Сантино на его положенное место и перестали следить за этой девушкой! Не живётся вам на этом свете спокойно, да? — А вы бы мне не указывали, святой отец, не указывали бы, — бросил мэр и быстро удалился. Священник и звонарь ещё пару мгновений стояли на месте в оцепенении — падре старался унять бушевавший в душе пожар, а Вито просто не понимал, что происходит. Альберто молча направился в келью и заперся там, а Вито ещё долго бродил по залу, точно неприкаянный, разглядывал витражи, и только ближе к ночи поднялся на колокольню, но так и не смог уснуть. Альберто, только зайдя в келью, с силой содрал с себя сутану и лёг на холодный мраморный пол, устремив светлые глаза наверх. Надо сказать, что потолок кельи был расписан вручную под купол собора святого Петра в Ватикане — Дио неплохо рисовал. Холод камня приятно растекался по телу, успокаивая ещё ноющие раны. Глубоко вдыхая вечерний воздух, который наполнял келью через открытое окно, священник потихоньку унимал пожар внутри. «Надо же. Я был подобно зиме в Альпах, а вот сейчас горю как порох. Рейно, к тому же, подливает масла в огонь.» — думал Альберто. Он думал ещё о том, почему же решил отдать душу Богу и загубить своё мужское начало. Почему ещё мальчиком любил что-то великое и неосязаемое, но неизбежно присутствующее в его жизни, больше всех знакомых девочек. Почему спустя столько лет ограничений, запретов, страданий, молитв и служб, когда, казалось бы, жизнь начала уходить в закат, он встречает ту, без которой его душа не может существовать. На пути Альберто было много великолепных и необычайных женщин, которые мечтали завладеть им целиком и полностью, сулили ему горы денег, говорили, что через них он может попасть в Ватикан, стать намного больше, чем просто приходской священник. И эти женщины, сладострастные и коварные соблазнительницы, никогда не простят ему, что он любит Бога. Не простила ему этого и собственная мать. После того, как юный Альберто изъявил желание служить Господу, она от него отреклась. Тогда мальчик ушёл из дома, а после стал посещать духовную семинарию. И теперь Дио было непонятно, почему его зацепила, казалось бы, невзрачная девушка, о которой он ничего не знает. Она была похожа на Деву Марию, такая же непорочная и светлая, но вместе с этим походила и на Далилу, предавшую Самсона. Мысли об этой неизвестной девушке завораживали и отрезвляли, отрезвляли и завораживали. Падре ничего не мог поделать с собой. Уже немолодая, но всё ещё дышащая полной грудью юностью, создание с бескрайними и невыразимыми глазами, с лёгким станом и нежными руками. К которой он никогда не прикоснётся. Альберто встал с мраморного пола и подошёл к столу. Опьяняюще кружилась голова от перемены положения. В кружке на столе тихо плавали липовые и малиновые соцветия в уже холодной бордовой воде. Дио беспощадно выплеснул настой в раковину. «Хватит тешить себя иллюзиями. Возьми себя в руки, Альберто!» — раздался набатом в голове голос матери. По спине прошёл холодок. После короткой молитвы Дио лёг в кровать и забылся беспокойным сном. Завтрашний день обещал быть насыщенным, но священник надеялся, что жизнь всё-таки войдёт в прежнее русло.Глава 7.
9 ноября 2016 г. в 17:54
Глава 7.
Эстель, быстро переодевшись, со смехом убежала в поле к Вегу.
— Ты какая-то необычная сегодня. Выкладывай, что произошло? — спросил цыган, подавая девушке уздцы.
— Вег, я тебе сейчас такое расскажу, уверена, ты будешь хохотать, — лучезарно улыбнувшись и хихикнув, ответила девушка. Запрыгнув на караковую лошадь, Эстель тотчас пустила её галопом. Вегу пришлось её догонять.
После недолгой езды Эстель всё же сбавила темп и пустила лошадь шагом.
— Ну, я готов выслушать твою историю, — подъехав, произнёс Вег.
Девушка принялась ему рассказывать всё от начала до конца, захлебываясь смехом. И, действительно, в конце истории цыган хохотал очень громко, так, что его буланая лошадь встала на дыбы.
— Уверен, Рейно сейчас в бешенстве, — вытерев слёзы безумного смеха, проговорил мужчина.
— Безусловно. А теперь давай вернёмся к стоянке, мне надо успеть к началу исповеди.
— Хочешь замолить мелкие грешки? — с ухмылкой спросил Вег.
— Не совсем.
— А-а, я понял. Желаешь увидеть своего ненаглядного и неприступного отца Дио?
— Ты самый настоящий провокатор, Вег.
Они быстро направили лошадей к трейлерам, Эстель покорно оставила свою любимую Эсмеральду у Вега, и вернулась в город. У порога церкви путь ей преградил Сантино.
— Посторонним вход воспрещён, — буркнул он, а девушку обдало перегаром.
— Сантино, ты что, с дубу рухнул? Как это — вход воспрещён? — возмутилась девушка.
— Мэр Рейно запретил пускать тебя в церковь и общаться со звонарем и священником.
— И ты даже за литр лимончелло не пропустишь меня? — коварно улыбнувшись, спросила она.
У Сантино блеснули глаза от одного слова «лимончелло», но он ответил через мгновение заплетающимся языком:
— Я не хочу лишиться работы.
— С каких пор тебе работа важнее горячительного? — нагло поинтересовалась Эстель.
— Всё, иди отсюда, мне некогда с тобой говорить, — недовольно отозвался Сантино и демонстративно отвернулся.
— Вот, значит, как. Ага.
Девушка направилась к маленькому окошку, которые было на колокольне. Эстель надеялась, что Вито не ошивается где-то в церкви и не сидит возле Альберто подобно верному псу, ведь у падре во всю шла исповедь. Откашлявшись, девушка позвала звонаря по имени. Ответа не было. Тогда она начала свистеть. Рыжая голова высунулась из тесного отверстия на источник чужеродных звуков.
— Эстель? — удивленно спросил Вито.
— Выйди, поговорить надо, потом объясню, — проговорила девушка.
Звонарь скрылся и через несколько минут уже находился возле Эстель.
— Что случилось?
— Сантино в церковь не пускает, зараза. Рейно, видите ли, запретил мне здесь появляться и общаться с тобой и падре.
— Не знаю, почему мэр так взъелся, — пожал плечами звонарь.
— Что ж, раз уж он хочет войны, будет ему война, — злорадно проговорила девушка.
— Что ты хочешь сделать?
— Завтра узнаете. Но это заденет только достопочтенного мсье.
После короткого диалога со звонарем Эстель убежала обратно к Вегу в поле.
— Ну, что, успела исповедоваться? — подколол цыган запыхавшуюся девушку.
— В том-то и дело, что нет. Рейно приставил к нему личного охранника, так сказать.
— Не понял?
— Сторож, который обычно всегда находится в состоянии «лёгкого» и сидит на въезде в будке, теперь занял место стража церкви и не пускает меня туда. Мэр об этом позаботился. Представляешь, как он его запугал, что Сантино даже от литра лимончелло отказался?
— Мда, грустновато что-то. Да за литр даже я бы тебя пустил, — усмехнулся Вег.
— Не я начала эту войну. Раз уж так, то у меня есть хороший план, который очень сильно ударит по Рейно, но потом я выдвину такие условия, от которых он не сможет отказаться.
— Нагадить хочешь?
— Нет, пойду в атаку. И ты мне со своей общиной поможешь.
— Выкладывай.
Эстель подробно описала мужчине свой план и очень сильно просила его привести всех. Вег охотно согласился.
— Что ж, это будет зрелище. Тогда до завтра, мне нужно вспомнить старые приёмы.
— В 11 часов на площади? — уточнил Вег.
— Так точно, — подтвердила Эстель.