Ты гибель моя. Petite marchande d'illusion.

В последующие два дня Альберто не видел Эстель. Падре не понимал до конца, что происходит с ним и корил себя за нарушение обетов, но не мог совладать со своими чувствами. У него всё горело внутри. Вито молча наблюдал за его душевными метаниями, стараясь не вмешиваться. Звонарь хотел поговорить с девушкой по поводу обезумевшего от любви священника, но не застал её дома в течение этих двух дней. У юноши даже закралось сомнение, что девушка уже уехала, не попрощавшись ни с кем, и сообщил свои догадки падре. Священник молча страдал, а Рейно так же молча ликовал, ведь в городе всё вокруг кишело слухами. Вечер третьего дня выдался холодным и дождливым. Альберто как раз проводил исповедь — желающих было немного. Тяжело вздохнув, священник уже хотел покинуть исповедальню, как вдруг дверь церкви со скрипом отворилась. — Можно? — задала вопрос вошедшая Эстель. Падре замер, молча наблюдая за идущей навстречу ему девушкой. Со светлых волос стекала струйками дождевая вода, чёрное пальто собрало на своих волокнах прозрачные капли, тихо скатывающиеся по ткани. — Всё что угодно, — с придыханием произнёс священник. Девушка заняла место в исповедальне, между тем Дио почувствовал неизменные лавандовые духи в дуновении холодного ветра. — Я, наверное, совершила ужасный грех. Хоть он, я думаю, не так ужасен по сравнению с другими. Я сама по себе грешница, которая не сможет и за всю жизнь это замолить, но… Сейчас я влюбилась в человека, который никогда меня не полюбит. И не нарушит данный им священный обет. Дио слушал молча, как будто бы опьяняюще качаясь на своём месте и пребывая в шоке. Благо, в исповедальне не было видно выражения лица — это была непередаваемая гамма эмоций, которая во всех красе отражалась на лице мужчины. Всё. Оборона прорвана. Он слаб, не сможет больше сдержать ни единой эмоции. Падре сразу понял, о ком говорит Эстель. — Десять раз… «Ave Maria», — с паузами коротко проговорил Альберто. Внезапно девушка быстро поднялась и выбежала из церкви. Видимо, это было не то, что она хотела услышать от падре. Внутри священника что-то щёлкнуло и он побежал вслед за Эстель. Догнать, остановить — это была единственная цель, которую преследовал сейчас Дио. Он догнал её на пороге церкви и схватил за руку, вцепившись пальцами в холодное запястье. — Подожди… Остановись. — Мне стыдно, — девушка спрятала лицо в светлые влажные волосы и стояла с опущенной головой перед священником. Впервые она так трепетала перед мужчиной. — В этом нет ничего постыдного, — Дио приподнял холодными от дождя пальцами подбородок девушки. Девушка устремила на мужчину светлые глаза, полные непонимания и какого-то дикого страха загнанного зверя. В ответ на этот взгляд Альберто лишь улыбнулся. Он вновь почувствовал себя уверенно. Падре медленно приблизился к девушке, а она не могла пошевелиться, лишь замерла и следила за действиями священника. После того, как Эстель ощутила горячее дыхание на своих щеках, она подалась вперёд, находясь под действиями минутного безумного порыва. Когда их губы легонько соприкоснулись, падре внезапно отпрянул, отпустил всё такое же холодное запястье девушки и с невыразимыми глазами проговорил: «Я не могу.» После он быстро развернулся и скрылся во мраке церкви, оставив девушку мокнуть под этим мерзким осенним дождём.

***

Когда падре мрачнее тучи ворвался в келью, на своей кровати он увидел умиротворенно сидящего звонаря с блаженной улыбкой на лице. Юноша даже не поднял взгляда на священника, а продолжил читать книгу по астрономии. — Альберто, ты, конечно, извини, но ты такой идиот, — не отрываясь от чтива, флегматично проговорил Вито. — Так ты всё видел? — недоумевающе спросил священник. — А как же. Не говорил бы я тебе таких вещей, если бы не наблюдал. — Горе мне, окаянному! — взвыл мужчина и опустился рядом с юношей на каменный пол. — Прекрати разыгрывать дешёвые театральные постановки. — Моя жизнь — не дешёвая театральная постановка, — вспыхнул Дио. — Ой, вот только кричать не надо. Сейчас несколько раз выдохни. Успокойся. Собери мысли в кулак, — Вито, наконец, отложил книгу и уставшими глазами взглянул на священника. Тот безэмоционально смотрел на разрисованный потолок своей кельи. Потом так же молча перевёл взгляд на шкаф. — Даже и не думай, — произнёс звонарь, понимая, что в голову мужчины сразу полезли мысли о самобичевании. — Но… — Всё, никаких «но». Сейчас что-нибудь придумаем. Только без паники. Вито поднялся с кровати и запричитал: — Вроде взрослый сорокалетний мужчина, а ведёт себя как ребёнок, Господи ты Боже мой, за что мне такое наказание… — Ну-ка хватит! У меня ступор был, а ты тут закатываешь сцену, — возмутился очнувшийся от своих мыслей Дио. Впервые звонарь так разговаривал с ним. — Сам хорош, — фыркнул Вито. — Ты мне лучше скажи, как поступать, — недовольно проговорил священник. — Альберто, мы с тобой мужчины. Ты должен действовать по своей природе в данном случае, а не по обету. Уж поверь. «Поющие в терновнике» читал? — Вито, я тебе сейчас о серьезных вещах говорю, а ты… — Не перебивай. Я тебе хочу сказать о том, что та женщина являлась для священника ангелом, искуплением, святыней. Если ты её любишь, то тут нечего раздумывать. Дио потупил взгляд, но через мгновение вскочил с каменного пола. Он решительно стянул с себя сутану, надел обыкновенную белоснежную рубашку и темные джинсы. Ботинки остались неизменными. Следом Альберто накинул на плечи куртку и пригладил рукой растрепавшиеся волосы. — Ну, что, с Богом? — с улыбкой спросил падре. — Да иди уже, сил нет тебя уговаривать. Только имена святых во время, так сказать, процесса не выкрикивай, а то богохульство получится, — с этими словами Вито захлопнул за священником дверь кельи.