Моя Красная Шапочка

Будильник пронзительно запищал, оповещая о начале нового рабочего дня. Егор с огромным трудом нащупал маленькую, звонящую заразу на тумбочке и постарался отключить, но тот, как назло, продолжал пиликать, еще больше раздражая. Не выдержав, омега резко сел и бросил часы в стену, а затем также быстро увалился на кровать. Удара о стену будильник не пережил, жалобно пискнув в последний раз, он замолчал. Смирнов тяжело вздохнул. В последнее время он стал нервным и неуравновешенным человеком. Возможно, он слишком сильно уставал на работе, или же нервы попросту начали сдавать, ведь уже двадцать восемь лет, а потом и тридцать — не за горами. Совсем недавно Егор заглянул в зеркало и заметил первый седой волос. Не поверив, он даже несколько раз сморгнул, а затем, вырвав волос, достаточно долго смотрел на него, осознавая, что вот и пришла старость. Первый шаг, а потом к нему в гости заскочит радикулит. Открывать глаза до сих пор не хотелось, омега предпочел бы валяться в постели в беспамятстве еще неделю, по крайней мере. На прошлой неделе была течка, удивительно болезненная, хотелось лезть на стену, но заполучить в кровать какого-то альфу, который жестко скрутит, прикусит загривок и затрахает до умопомрачения. Но как всегда — не судьба. Годы шли, а богатой любовной жизнью мужчина никак не мог похвастаться. После того дня, как он узнал, что его бывший воспитанник поставил ему метку, Егор продолжал пытаться оставаться оптимистом, надеясь, что, может, это не конец, может он еще найдет какого-то альфу с вечным насморком или просто отсутствием обоняния. Потом же он решил, что можно обратить внимание на бет, им ведь неважны запахи. У Смирнова даже завязались достаточно продолжительные отношения с одним сокурсником-бетой, но они не продлились больше года. К двадцати пяти годам он понял, что метка — это приговор. Альфы попросту не замечают, с бетами какая-то беда, ведь даже эти парни не слепы, они видят метку и начинают задавать лишние вопросы, сомневаются в твоей верности, думают, что омежка попросту поругался со своим мужчиной и хочет погулять на стороне. В итоге во время течек единственным спасением стали игрушки из секс-шопа: любимый фаллоимитатор, которого в шутку Смирнов звал Алешей. В своих мыслях Егор представлял своего альфу, с красивыми руками, умопомрачительными кубиками на прессе, которые так и хотелось обвести языком, большим достоинством, куда ж без этого… Но когда он представлял лицо своего избранника, он всегда невольно вспоминал Данила. Не повзрослевшего, а именно маленького мальчика. После такого возбуждение спадало на нет, омега начинал считать себя извращенцем. Он знал, что того ребенка уже нет, что сейчас парень уже подрос. Наверно, нашел себе красивого омегу, живет себе припеваючи и не знает, что тут, в маленькой квартирке по нему чахнет его истинный. Хотя, может это и к лучшему. Время сильно не повлияло на омегу: он продолжал оставаться подтянутым в плане фигуры, но появились небольшие, едва заметные, морщинки у глаз. Всегда в модной одежде, с уложенными волосами, фирменной улыбкой. На работе он был идеальным специалистом — лучший доцент, собирающийся защитить докторскую. Коллеги его уважали, студенты любили. Но внутри оставалась пустота и одиночество. Как только он переходил порог собственного дома, его ожидала тишина и спокойствие. Да, после шумного рабочего дня, когда даже не успеваешь попить кофе, ведь студенты забрасывают тебя вопросами или просят помочь с индивидуальными заданиями, хочешь лишь одного — прийти домой, стянуть туфли и развалиться на кровати прямо в верхней одежде. Но последние месяцы мужчина начал понимать, что он хочет ребенка. Ребенок бы скрашивал такое одинокое существование. Можно было бы заботиться о малыше, любить его. Самый тяжелый момент в жизни омеги — рассказ своим родителям о том, что он обрел метку, но лишился своего альфы. Смирнов пожелал бы молчать об этом до конца дней, вот только отец унюхал-таки на нем чужой аромат, когда парень приехал погостить на летних каникулах. Сперва родители обрадовались, подумав, что их сыночек нашел альфу, но когда Егор все им поведал, папа долго плакал. Отец же предложил найти того альфу, и предложил с таким видом, что омега побоялся за малыша, ведь его и прихлопнуть могли. Когда Егор навещал родных, то он видел все эти грустные, жалеющие взгляды, от них становилось еще обиднее. Не надо жалеть. Ведь он уже смирился со своим одиночеством. Смирился и даже решился на искусственное оплодотворение. Это ведь был единственный выход. Поход к врачу он запланировал на следующий месяц. Теперь он больше не будет один.

***

На работу Смирнов все же опоздал, быстро стянув легкий плащ, мужчина начал вытаскивать из портфеля свои конспекты, собираясь пойти на лекцию. У самой аудитории он почувствовал легкое недомогание, из носа начало течь. Проклятый насморк. И почему же он не надел более теплое пальто и шапку? Прочитав лекцию и отпустив ребят чуть пораньше, омега выпил кофе, надеясь согреться. Но от этого его еще больше разморило, а насморк лишь усилился. Ладно, надо ведь лишь провести еще одну пару и по домам. В аудитории было шумно и людно, все студенты уже находились на своих местах и переговаривались. Зайдя внутрь, Смирнов поприветствовал всех и сразу же направился к своему столу. Водрузив очки на переносицу, Егор начал проводить перекличку. — Егор Андреевич, а у нас новенький объявился, перевелся на прошлой неделе, когда вас не было, — с места поднялся староста, начал глазами искать новичка, а найдя, кивнул тому, чтобы парень тоже показал себя. Смирнов чуть опустил очки, всматриваясь вдаль. Новым студентом оказался альфа. Уверенный и брутальный. Брюнет со светлыми глазами, точный их оттенок издалека уловить было невозможно, высокий рост, сильное телосложение. В общем, обычный представитель своего пола, красавчик, видимо, заваливает в клубах омег по несколько раз за ночь. — Здравствуйте, — пробасил новичок, ослепительно улыбнувшись преподавателю. — Да, здравствуйте, — изогнул губы омега, продолжая смотреть на альфу. — Представитесь? Мне надо записать вас в журнал. — Конечно, прошу прощения. Данил Вяземский. Егор застыл, так и не донеся ручку к листу бумаги. Вяземский Данил. Забавно. Прям как Даня. Смешно, что именно сейчас встретился однофамилец его альфы. Да еще и тезка. Совпадение. А то, что это его однофамилец, сомнений не было. Ведь жизнь не преподнесет такого сюрприза и не сведет истинных вместе после стольких лет разлуки. — Отлично, рад знакомству, — произнес Егор, чуть прокашлявшись, чтобы придать голосу твердость. Как ни крути, а это немного выбило его из колеи. — Вам ведь уже сообщили, я ваш куратор. Пока что решайте все вопросы с переводом, досдавайте другие дисциплины, а с моей разберемся чуть позже, даю вам время освоиться. Лекция прошла без приключений, как обычно. Студенты радостно задавали вопросы своему любимому преподавателю, который всегда отвечал и рассказывал настолько интересно, что можно было заслушаться. В конце пары, Егор задал закончить последний пункт и начал собираться, он хотел побыстрее покинуть аудиторию. Все бы ничего, если бы за ним не увязался новенький. Егору показалось странным такое поведение, а еще более необычным был взгляд парня. Глаза такие голубые, небесные… И они прожигали насквозь. Смотрели с таким интересом, любопытством и непониманием? Да что же это такое? — Данил, вы хотели конкретно что-то спросить? — не выдержал омега, после того, как Вяземский провел его к кафедре, несмотря на то, что следующая пара у парня должна проходить в прошлой аудитории. — Если хотите, то спрашивайте сейчас, я собираюсь домой, у меня дела. — Конечно, Егор Андреевич… Конечно… Я бы… Я хотел бы… — начал альфа, неуверенно отводя взгляд. Было такое чувство, что парень до сих пор не придумал, что он хочет спросить, и сейчас его извилины пахали и пытались выдумать что-то самое приемлемое. — Ну же, — вздохнул Смирнов, забирая из рук студента свой портфель, который любезно предложил понести Данил, когда они вышли из аудитории, аргументируя тем, что преподаватель плохо выглядит. — Может, вы дадите мне сфотографировать свои лекции? — наконец-то изрек брюнет, улыбнувшись, показывая свои идеальные зубы с поразительно выделяющимися клыками. Не каждый альфа мог такими похвастаться. — Мои лекции? Вы ведь можете взять их у старосты, — нахмурился омега, протискиваясь между парнем, чтобы зайти в кабинет. На секунду Егору показалось, что альфа слишком близко наклонился к нему и понюхал? Что за бред? Ум за разум заходит? — Знаете, я люблю брать все из первых рук. Староста мог что-то да и не записать, — пожал плечами Данил, невинно захлопав глазами, заскакивая в кабинет следом и прикрывая за собой дверь. — Флешка есть? — устало вздохнул блондин, потирая виски. Странно, но находиться с этим парнем наедине было достаточно сложно. Он так и напоминал о Дане. И почему его однофамилец до чертиков похож на того альфу. Конечно, сейчас Егор не знает, как выглядит Вяземский, но именно таким он его и представлял. Сильным, красивым, волевым, сексуальным... Оп, мысли не в ту сторону пошли. Омега покачал головой, отгоняя всю эротику и порнографию в далекие уголки. Сбрасывая файлы, альфа наклонился к блондину слишком близко. Так близко, что Егор даже начал отсаживаться на краешек стула, чтобы избежать прикосновений. Опять витало непонятное ощущение, будто юноша принюхивается. Это смущало. Громко чихнув, Егор потянулся за носовым платком. — Погода… Ненавижу холода. — Теплее одевайтесь, — заботливо сказал Данил, принимая из рук омеги флешку. — Да-да, спасибо, за совет. И вы бы поторопились, пара скоро начнется, — отметил Смирнов, указывая на настенные часы. Как только они распрощались, омега осел вновь в кресло и прикрыл глаза. Что же это такое? Это ведь единственный альфа, который продолжает принюхиваться и уделять какое-то внимание, несмотря на то, что от Егора несет другим. Да еще и однофамилец. Да еще и имя одинаковое. Да еще и так похож. Ведь не может быть, что этот Данил Вяземский является тем малышом Данькой?

***

Возвращаясь в аудиторию, Данил продолжал испытывать смешанные чувства. Как только, два часа назад, в помещение зашел он, то все вокруг померкло. Их преподаватель был поразительно хорош. Он напоминал солнышко, озарившее темное помещение своими лучами. Вяземский сразу услышал этот тонкий аромат меда, который… Который удивительно сочетался с ройбушем? Но как так? Как на преподавателе мог быть его запах? Они ведь раньше не встречались? Или встречались? Не мог же Данил напиться в ночном клубе, поставить кому-то метку и забыться? Да и этот человек не был похож на того, кто ходит по клубам. И такого омегу невозможно было забыть. Тогда как? Всю пару альфа продолжал наблюдать за каждым движением Смирнова, отмечал то, как тот повернется к экрану, показывая что-то на рисунке; как поведет рукой; как поправит съехавшие на носу очки; как тепло улыбнется, разговаривая со студентами. Нет, такого бы омегу он ни за что не забыл, тогда почему же он его не помнит? В конце лекции юноша вызвался проводить преподавателя, вызвался лишь для того, чтобы оказаться к нему ближе и почувствовать этот аромат. Проверить точно. И, черт побери, точнее не бывает! Этот омега был помечен именно им, и он был его истинным. Но почему тогда он ведет себя так странно и ничего не замечает? Ответ пришел во время сброса лекций на флешку, когда мужчина громко чихнул, проклиная холодную погоду. Насморк! Вот оно. У Данила есть время все вспомнить, обдумать и к следующей паре начистоту поговорить с Егором Андреевичем, когда тот выздоровеет и сам сможет почувствовать в альфе своего истинного. Пока не пришел лаборант, Вяземский решил подсесть к группе омежек и разведать обстановку, разузнать больше информации о своем кураторе. — А что наш обожаемый лектор? — Что? Хочешь узнать о Егоре Андреевиче? Правда, он такой милашка? — Да… Он замужем? Я просто услышал аромат, но не увидел кольца на пальце, — повел плечом альфа, кладя ногу на ногу. Хотел начать издалека, чтобы не вызвать подозрения, а первым вопросом, прям, как кирпичом в лицо. — Ох, у него печальная история любви… Семейная драма, — тихо произнес юноша, сидящий напротив Вяземского. — М-м-м, семейная драма, значит, — прищурился альфа, наклоняясь чуть ближе к омежкам. — Это интересно. — Его альфа… Погиб, — трагически воскликнул староста. После этих слов Данил закашлялся и прижал руку к шее, нащупывая пульс и понимая, что до смерти таки ему еще далеко. — Вы… Вы уверены? Что это именно так? Неужели он рассказывал о смерти своего истинного? — Да нет, он молчит, как партизан. Даже когда мы звали его в кафе на праздник, как куратора, он продолжал уклоняться от вопросов личной жизни. Но он такой печальный. Хоть и пытается казаться веселым. Это так обидно. Вот мы и подумали, что такого омегу никогда бы не бросил альфа, он ведь не мудак какой-то, значит, он погиб. Вяземский нахмурился и прикусил нижнюю губу. Сейчас он действительно чувствовал себя мудаком, ведь этот омега был его истинный, а Данил даже не помнил, как пометил его.