Колдовской час

– Итак, у меня есть два билета на живой концерт Cage the Elephant, который пройдет в августе на стадионе. Э-эм… я не люблю игру «Что бы вы выбрали?», поэтому расскажите мне, о чем вы сожалеете. Скотт и Стайлз обменялись взглядами, а Дерек тем временем продолжил: – Скажите мне то, о чем не могли сказать кому-то. За что вы хотите извиниться. Если вы не можете сказать это им лично, передайте свои извинения через меня в течение следующего часа, а я… хм… Думаю, я отдам билеты за лучший звонок. Скотт и Стайлз сразу же принялись выдумывать причины, за что можно было бы извиниться и заполучить бесплатные билеты на концерт. Пока играла музыка, Скотт предложил извиниться за то, что в старшей школе врезал первокурснику Гаррету Кроску, но затем он вспомнил, каким смешным тот был с кривым носом, и Стайлз засомневался, что его извинения будут звучать искренне, если они позвонят. Затем они придумали запутанную историю о том, как украли королевские драгоценности, за что им теперь очень стыдно. После Стайлз предложил извиниться за разрушения, которые он причинил, спасая мир в облике Спайдермена, а Скотт за то, что передразнивал речь Билла Клинтона во время импичмента. Они так развеселились вымышленными извинениями, что смеялись до слез. – Привет, вы в эфире. Это «Колдовской час» и вы говорите с Дереком. Как вас зовут и за что вы хотели бы извиниться? Откашлявшись, женский голос в динамике произнес: – Меня зовут Дженн. Я хотела бы извиниться перед папой. Когда я была подростком, я крала деньги из его кошелька… не ради чего-то нужного, а… просто так. Он был отцом-одиночкой с тремя детьми и работал на двух работах. В конце концов я прекратила воровать, но… Из-за этого я всегда ужасно себя чувствовала, понимаете? Мой отец не знает, что я воровка. Сейчас мне уже тридцать, и думаю, что он простил бы меня, если бы я ему рассказала, но мне все еще кажется, что я ужасный человек. – Эй, – мягко произнес Дерек, – это нормально. Мы все делаем ошибки, особенно в период взросления. Вы оступились и когда поняли, что поступаете неправильно, остановились. Вы не воровка, а та, кто, будучи ребенком, совершил ошибку. Ваши извинения приняты, Дженн. Не позволяйте больше прошлым поступкам давить на вас, вы гораздо лучше, чем думаете. И, готов поспорить, что ваш отец со мной согласится. В голосе Дженн послышалась улыбка, когда она ответила: – Спасибо, Дерек. Скотт и Стайлз уставились друг на друга выпученными глазами. – Вау, это было действительно… очень подбадривающе, – заметил Стайлз. – Не думал, что он окажется хорош в этом. Дерек поставил «Last Train» Dawn Golden, «Always Gold» Radical Face и «Love Don’t Live Here Anymore» City & Colour, а затем принял следующий звонок. – Хей, вы в эфире «Колдовского Часа» и вы говорите с Дереком. Как вас зовут и за что вы хотели бы извиниться? – Меня зовут Джеймс, – прозвучало в ответ. Из-за потрескивающих помех голос звучал немного нечетко. – Я вырос в другом городе, на восточном побережье, и там я ходил в очень престижную школу. Эм-м… там был свой социальный круг… Не знаю, как объяснить. Я имею в виду, что среди школьников было много снобов, и я дружил с ними, даже был одним из них. Однажды парень, которого я считал своим другом, пригласил одну девушку на свидание. Это был розыгрыш, перед этим он рассказал мне и всей группе об этом. Мы все знали, что он собирается сделать, но… я не остановил его. Он сделал это в коридоре, где его могли услышать другие школьники. Это было так унизительно для девушки. Я не знаю, как ее зовут, но я хотел бы перед ней извиниться. Я мог бы остановить его, но не сделал этого. Прости за это. – Вы не помните ее имени? – осторожно уточнил Дерек. – Нет, – ответил Джеймс. – Мне было слишком стыдно, и я даже не смог посмотреть в ежегодном альбоме, чтобы узнать, как ее звали. Помню, что у нее были темные длинные волосы, очки в тонкой оправе, и она каждый день носила пластиковый чокер*, знаете, такие были модными в девяностые. Она была очень застенчивой и тихой. Через неделю после случившегося она перевелась в другую школу, потому что над ней постоянно издевались. Она была такой… безвредной, понимаете? И одинокой. А люди… сделали ее жизнь невыносимой. Мне очень жаль, что я был частью того дня, не важно, знает она меня или нет. Я много думал, мог ли как-то остановить все это или… может, сделать что-то, чтобы она не переводилась в другую школу. Возможно, мы могли бы стать друзьями. И я искренне хотел бы перед ней извиниться. – Ваши извинения приняты, Джеймс, – ответил Дерек. – В том возрасте и в той ситуации у вас было не так много возможностей для вмешательства. Вы не знали, что делать, и это нормально. Оглядываясь назад, очень легко винить себя за бездействие, но вы не знали, как поступить правильно и какие последствия это повлечет. Вы говорите как порядочный человек, Джеймс. Не позволяйте прошлому преследовать вас. – Спасибо, Дерек. Проиграла одна песня, прежде чем Дерек снова принял звонок. – Вы позвонили, когда мы не были в эфире. Не могли бы вы еще раз назвать свое имя и рассказать, почему вы звоните? В динамике прозвучал робкий женский голос: – Да… м-м-м… Меня зовут Девин. Я та девушка, которая ходила в школу с предыдущим абонентом, Джеймсом. Я хотела сказать, что если ты все еще слушаешь, Джеймс, я тебя помню. И тот день. В моей жизни многое изменилось, и я хочу, чтобы ты знал, Джеймс, – я не виню тебя за то, что случилось и принимаю твои извинения. Спасибо, Джеймс… И спасибо, Дерек. – Ни хрена себе, – шепотом произнес Стайлз. – Спасибо за звонок, Девин. Когда она повесила трубку, Дерек поставил несколько песен, а затем принял следующие звонки. Кто-то извинялся за то, что школьником украл чужой велосипед; кто-то просил прощения за то, что ложно обвинил подругу в краже сережек у другой девушки; еще один звонивший извинялся перед библиотекарем местного колледжа за то, что с друзьями сводили ее с ума, постоянно шумели, засыпали за компьютерными столами и не вовремя возвращали книги. Скотт сказал Стайлзу, что собирается вымыть из шланга недавно освобожденные клетки. Кивнув, Стайлз под предлогом, что ему нужно в туалет, прошел через заднюю комнату и вышел на улицу, где лучше ловил сигнал. В трубке прозвучало три гудка, прежде чем он услышал: – Привет, вы в эфире «Колдовского Часа» и вы говорите с Дереком. Как вас зовут и за что вы хотели бы извиниться? – Хей, Дерек. Это снова Стайлз. – Если ты хочешь извиниться за прошлую ночь, то скажу прямо – я намерен обижаться на тебя чуть дольше, – суховато пошутил Дерек. Стайлз мягко рассмеялся, а затем произнес: – Хм… нет, я… Я не поэтому звоню… Семь лет назад умерла моя мама. Это было очень… по-настоящему трудное время для отца. Я был еще ребенком, мне тогда еще не начали лечить СДВГ, и у меня был период гиперактивности, когда я бегал по дому и… Дело в том, что я случайно разбил маленькое зеркальце мамы. Оно лежало на комоде, куда я попытался залезть, случайно зацепил его и разбил. Я был слишком напуган, чтобы рассказать папе, что случилось на самом деле, поэтому я спрятал его. Папа всегда винил себя, он думал, что потерял его или, может быть, куда-то положил и забыл. Но это была моя вина. И… Мне очень жаль, что я разбил зеркало. Быть отцом-одиночкой гиперактивного ребенка вдвойне сложнее, так что я прошу прощения за это и за то, что солгал. После едва заметной паузы, Дерек сказал: – Ты был ребенком, Стайлз. Ты и должен был создавать проблемы, быть беспокойным и подвижным. Я понимаю, ты, наверное, чувствовал, что должен защищать отца, но на самом деле все наоборот. Ты его сын, и это он должен был заботиться о тебе. Твои извинения за разбитое зеркало приняты. Уверен, что твою маму больше волновало бы то, что ты так расстроился, чем само зеркало. Стайлз почувствовал, как защипало в глазах, и кивнул, хотя понимал, что Дерек его не видит. – Я принимаю твои извинения за разбитое зеркало, но ты никогда не должен просить прощения за то, что был ребенком или за СДВГ. На самом деле, это я хочу извиниться от имени всех, кто заставил тебя думать, что это неправильно или что это твой недостаток. Стайлз всхлипнул, и Дерек наверняка это услышал, но все же спросил: – Ты принимаешь мои извинения? – Да, – прохрипел Стайлз, вытер нос рукавом и посмотрел на ночное небо. – Да. Спасибо, Дерек. Спасибо. – Не за что. – Эй, а ты… Может быть, ты тоже хотел бы попросить у кого-то прощения? После паузы, во время которой Стайлзу показалось, что он слышит, как Дерек потирает лицо, тот все же ответил: – Мне… Я о многом сожалею, но, кажется, пока не готов быть прощенным. – Ничего страшного, это тоже нормально, – заверил его Стайлз. Раздался щелчок, и Стайлз понял, что он больше не в эфире, но все еще на линии с Дереком. Он подождал, когда Дерек заговорит первым. – В следующий понедельник приходи в студию между полуночью и четырьмя утра забрать билеты. Стайлз рассмеялся – слегка облегченно, чуть грустно и очень удивленно. Дерек продиктовал ему адрес, куда нужно подъехать, и когда Стайлз вернулся в клинику, Скотт внимательно посмотрел на него, но ничего не сказал. В конце передачи Дерек пожелал Девин и Джеймсу доброй ночи.