:
— Я дома! Бэкхен, ты что, открывал окно? — Чанель съежился, потому что в квартире было подозрительно темно и холодно. — Я купил твои любимые овсяные печенья, но там не было с шоколадной крошкой, поэтому... Бэкхен? Чанель, пройдя на кухню, никого там не обнаружил, ровно как и в гостиной. В спальне его ждал полный бардак. Чанель выронил пакет с купленными печеньями. Он кинулся бегать по квартире, окликая Бэкхена, а потом, удостоверившись, что квартира была пуста, бросился обратно вниз, к машине, по пути доставая телефон и набирая номер Кенсу. — Что случилось? — Ты не знаешь, где Бэкхен? — Он пропал? — Да. Пожалуйста, обзвони всех знакомых, а я пока проверю одно место. Он сбросил трубку, сел в свою машину, которую до этого долгие пятнадцать минут припарковывал, и надавил на газ. Чанель остановил авто возле стройки. Шансы, что Бэкхен мог быть здесь, ничтожно малы, но больше идей у Пака не было. Он обошел незаконченную стройку, поспрашивал жителей — никто хотя бы похожего на Бэкхена не видел. Его телефон завибрировал: это был Кенсу. — Есть что-нибудь? — Кажется, он звонил сегодня Тэен. Чанель спрятал лицо в ладони. Этого еще не хватало. — Когда? — Час назад. Она сказала, что он хотел встретиться с ней в... Чанель вдруг заметил неприметную фигуру у телефонной будки. — Кенсу, я перезвоню, — и скинул трубку. Он быстрым шагом добежал до будки. Возле нее, переминаясь с ноги на ногу, стоял Бэкхен и что-то тихо говорил себе под нос. — Бэкхен, — Чанель окликнул его. Бен удивленно посмотрел на него, а глаза тут же начали бегать туда сюда. — Надо было предупредить меня, что ты собрался уйти. — Как ты нашел меня? — Бэкхен весь ощетинился, стоило Чанелю сделать шаг в его сторону. — Ты ведь раньше жил здесь. И в больнице ты называл этот адрес. — Когда мой дом снесли? Чанель остановился. Бэкхен напуган и зол. Честно сказать, в этот момент он походил на брошенного кота, который не может найти себе места, в котором раньше всегда было тепло и уютно. — Не знаю. Ты не живешь здесь уже почти два года. Бэкхен, поехали домой, здесь холодно... — Я не хочу. Мой дом здесь. Кажется, Чанель начал понимать, что это была вовсе не простая прогулка Бэкхена. Он намеренно ушел от него. Он почувствовал болезненный укол в груди, и на мгновение в нем разбушевались и ярость, и обида, и горе, но они тут же утихли. Он поставил себя на место Бэкхена: каково это, когда ты просыпаешься, и вдруг выясняется, что ты не встречаешься со своей девушкой уже восемь лет, твой дом снесли, вся родня уехала в Китай, а лучший друг успел жениться, но, что самое главное, — какой-то непонятный парень заявляет свои права на тебя и утверждает, что вы с ним даже неофициально женаты, и увозит в какую-то незнакомую квартиру? — Бэкхен, прости, я знаю, что тебе сейчас тяжело... — Да мне нихрена непонятно! — прикрикнул Бэкхен. — Чанель, я тебя не знаю вообще и понять не могу, с какого перепугу могу верить тебе! В свете уличного фонаря Пак увидел, что у того блестят глаза. — Когда-то ты верил. Бэкхен прижался еще ближе к будке. Ему было страшно. — Пошли домой, Бэкхен, а? — Чанель протянул ему руки. — Посмотрим вместе «Том и Джерри». Я знаю, что ты любишь этот мультик. Голос у Чанеля дрожал. Он цеплялся за выпавший ему шанс как утопающий за соломинку. — Я обещаю, что расскажу тебе все, что ты забыл. Все-все. — А откуда мне знать, что ты не врешь? — Тебе остается только довериться мне. Бэкхен колеблется. По сути, ему, кроме квартиры Чанеля, деваться больше некуда: старый дом давно снесен, никого из близких нет рядом, а те, что есть, живут со своими семьями. Да и Бэкхен не слабак. Будет повод — он сразу же уйдет. — Хорошо, — он перестал жаться к будке и сделал шаг вперед. — Но не думай, что я тебе верю. Ни одному твоему слову, понял?:
С тех пор Бэкхен больше не щедрился на вежливые «извини», «спасибо» и «пожалуйста». Он четко обозначил свою позицию: Чанель ему никто, и теперь не было нужды прикрывать свое истинное отношение холодной учтивостью. Первые две недели Чанель мирился с этим отношением: в конце концов, не все ведь и сразу. Он не донимал Бэкхена, позволяя ему делать так, как он хочет, не лез со своими предложениями, давал свободу. Но Бэкхен, кажется, не хотел и не пытался выйти на контакт с Чанелем. Он все еще отказывался принимать тот факт, что он и Чанель не просто сожители. — Я сплю на кровати, ты — на диване, — сразу сказал он. — У меня вся спина ноет. Бэкхен почти не разговаривал с ним. Чанель немного боялся начать разговор первым, поэтому выжидал, когда Бэкхен хотя бы немного потянется к нему. Зря ждал. — Выйди! — Бэкхен кинул в Чанеля мочалку. — Я же голый! — Как будто я чего-то там еще не видел, — пробурчал Чанель. Бэкхен моется ужасно долго, а Чанелю просто нужно почистить зубы и бегом на работу, и у Бэкхена такая реакция, словно он к нему в душ полез! Чанель остался ждать у двери в ванную. Бэкхен вышел только через пятнадцать минут, обернув бедра полотенцем. Выходя, он фыркнул на Чанеля и злобно посмотрел; Чанель этому поведению только умилился и, не удержавшись, хлопнул Бэкхена по заднице. Тот испугался и чуть не подпрыгнул, а полотенце упало с бедер. Бэкхен быстро подобрал его и скрылся в спальне, бросив: «Больной отморозок!». [Бэкхену было больно. Безусловно. Да кому вообще будет не больно, когда о тебя почти что вытирают ноги? Увы и ах, но обещанию Бэкхена «больше не связываться с Пак Чанелем» не суждено было сбыться хотя бы потому, что он все еще очень нравился ему. Встретились они снова только через полгода. Бэкхен к этому времени уже успел забыть о своей неразделенной симпатии. Поздно вечером, идя домой, он услышал тихую ругань девушки и неразборчивый пьяный лепет. Как истинный джентельмен, он решился помочь девушке, к которой приставал некто довольно пьяный. Этим некто оказался Чанель. То ли в защиту бедной девушки, то ли из-за проснувшейся в нем раны от старой обиды, Бэкхен здоровски наподдал пьяному и ничего не мыслящему Чанелю. И немного перестарался: Пака уложили в больницу с легким сотрясением головы и переломом ключицы. Бэкхен чувствовал вину. Отчасти еще и из-за того, что Чанель все еще нравился ему. Он выхаживал Пака все то время, что тот лечился, почти что ненавидя себя за такое проявление агрессии. А что Чанель? Чанель против не был, он принимал эту заботу, получал удовольствие от понимания того, что Бэкхен бегает за ним и лелеет. Тогда Чанель стал понимать, что Бэкхен все еще неровно к нему дышит. Это не могло не тешить его самолюбие, но больше никаких чувств в нем не вызывало. А Бэкхен... он с каждым днем влюблялся все больше и больше, совсем забывая, как Чанель поступил с ним; он постоянно хотел быть рядом с Чанелем, который казался таким идеальным! Пак держал его на коротком поводке: смотри, но не трогай. А Бэкхен все тянулся к нему своими руками, но в нужный момент, когда Бэкхен почти мог прикоснуться кончиками пальцев к нему, Чанель тактично отстранялся, обозначая дистанцию. Дистанцию, которую Бэкхен всеми фибрами души ненавидел. Бэкхен не понимал, что его, грубо говоря, используют. Пак, конечно, сволочью не был и зла Бэкхену не желал, но он не хотел прекращать эту игру в кошки-мышки с Бэкхеном хотя бы потому, что это было забавно. Чанель — человек по натуре своей жестокий, но не сказать, чтобы холодный. Недаром ведь Бэкхен влюбился в его улыбку, на которую тот никогда не скупился. — Ты влюбился в последнего ублюдка, — как-то раз сказал Кенсу. Бэкхен его слова не воспринял. А потом это случилось снова. По старому сценарию: вечеринка, алкоголь, темная комната, бессонная ночь, хмельное утро в одной постели. Тогда, прежде чем снова пойти на риск, Бэкхен испугался: а вдруг об него снова вытрут ноги? Но это же Бэкхен — глупый, наивный и слепо влюбленный мальчик, и он безнадежно верил, что этого не повторится снова, что теперь это по любви, а не по глупости, что Чанель, его личное божество, тоже питает к нему чувства! Наивный ребенок! Чанель остался таким же, каким и был: падким на красивые побрякушки и мало заинтересованным в серьезных отношениях. Тем не менее, в Чанеле остались отголоски совести, которая почти что скребла на душе, когда он проснулся утром, обнаружив под боком темную макушку.«Некрасиво получается, — подумал Чанель, — что я его во второй раз кидаю». Он грубо прикинул, что получится, если он снова скажет, что сорян, я напился и как-то не подумал. Картинка получается мерзкая. «В принципе, Бэкхен хорош собой. Да и в отличие от тех потаскух, я ему хотя бы нравлюсь», — Чанель делал выводы и взвешивал все за и против. В конце концов, он ведь ничего не потеряет, если немного повстречается с Беном? «Через месяц-другой он поймет, что я к чертям ему не сдался, и мы мирно-дружно разойдемся». Спящее существо под его боком зашевелилось, перевернулось на другой бок и сонно потерло глаза. — С добрым утром, — Чанель улыбнулся Бэкхену. Тот усиленно проморгался, испуганно огляделся по сторонам, ощупал себя, а потом вперил в Чанеля удивленный взгляд. Пак не мог не умилиться такой реакции и, поддавшись секундному порыву, притянул к себе Бэкхена. Он побудет с этим парнем совсем немного. Пока не надоест.] — Кенсу зовет нас к себе в гости, — Чанель присел на диван рядом с Бэкхеном, пока тот смотрел телевизор. Пак испытывал легкое волнение: он впервые за долгое время пытается поговорить с Бэкхеном. — Завтра в шесть у него дома. — Кто еще будет? — Близкие друзья. Ты, скорее всего, должен их помнить. Ну и его семья, конечно. — Я помню, как зовут его дочку, но не знаю, кто его жена. — Сохен. — Боже, он женился на Сохен? — Бэкхен округлил глаза. — Я помню, как он еще в школе усыхал по ней! — Слушай, Бэкхен... Может, после того, как посидим у Кенсу, сходим в кино? — Окей, но фильм выбираю я, — безразлично бросил Бэкхен, переключая каналы. Только когда краем глаза он заметил счастливую физиономию Пака, понял, на что подписался. — Нет, это не свидание, понял? — он ткнул в Чанеля пальцем. — Просто кино. Чанель активно закивал, словно китайский болванчик.:
— А сегодня я хочу поднять тост за нашего всеми любимого друга Бэкхена! — Кенсу поднял бокал, и все, сидящие за столом, дружно загудели. Бэкхен смущенно улыбнулся. Он был рад, что все лица были ему знакомы и он помнил всех. Было весело, хотя он отчасти нервничал: сам не знал почему. — Ну, и за любовь, конечно! — добавил кто-то. Все обратили взгляд на Чанеля тоже, который сидел рядом с Беном. — Нового счастья вам, влюбленны- Все уже было хотели стукнуться бокалами, как Бэкхен запротестовал: — Нет, мы не... — все замерли, и он стал почти лепетать: — Мы не... это самое, не вместе. Повисла удушающая тишина, а Чанель испытал мини-приступ: как же совладать с собой, когда столько пар глаз уставились на них двоих? Никто, кроме Кенсу и Чонен, не знал, что у них в отношениях с Бэкхеном сейчас все очень удручающе. — Эй, Кенсу, ты бы за дочкой присмотрел! — развеяла неловкость Сохен. — Смотри, чертовка, что вытворяет! Кенсу вскочил со своего места, кинувшись к ребенку, который, сидя на полу, отпивал из бутылки вина большими глотками, а рот девочки весь был испачкан в торте. Все обратили внимание на девочку и забыли о неловкости. Остаток вечера Чанель был очень напряжен.:
— Ты же говорил, что мы поедем в кино, — устало сказал Бэкхен, пока они ехали в машине. Сегодняшний вечер очень вымотал его. — Да. Мы поедем в кинотеатр под открытым небом. Чанель решил, что не стоит из-за неудавшегося настроения отменять планы. Сегодня он хочет отвезти Бэкхена в место, где они раньше часто бывали. — Боже, сделай музыку потише, мне мозги сдавило от нее, — потирая виски, сморщился Бэкхен. Чанель вырубил аудио-проигрыватель, вытащив диск. На диске было написано: «лучший плейлист для машины, составленный неповторимым Бен Бэкхеном :)». Чанель припарковал машину, когда фильм уже начался. — Ты говорил, что хочешь сам выбрать фильм, но здесь сеансы... — Плевать. Что угодно пойдет. Бэкхен смотрел фильм не очень внимательно. Чанель решил, что имеет смысл сказать то, ради чего он привез его сюда: — Раньше мы с тобой здесь часто бывали, — Бэкхен повернулся к нему. — Знаешь, именно в этом месте мы с тобой стали неофициальными мужем и женой. — Я думал, ты шутишь про «муж и жена», — немного нервно отметил Бэкхен. — Я в тот день так нервничал, — Чанель грустно усмехнулся. — Я сделал кольца на заказ, и потом, когда закончился фильм, я позвал тебя на то-о-т холм, — Чанель показал пальцем. — По-моему, ты уже в начале вечера все понял, а я вел себя как придурок... Мы пришли на тот холм, и стоял просто собачий холод, а зубы у тебя так стучали, как будто вчера было — так хорошо я помню. И представляешь, сажусь я на колено перед тобой, хочу достать кольцо... А я его потерял! Я думал, это самая большая лажа в моей жизни. И знаешь, что ты сделал? — Чанель, слушай... — Ты сказал мне: «Встань, идиот!», толкнул меня и сам сел на колено, — Чанель говорил немного торопливо, поддавшись нахлынувшим воспоминаниям. Он не замечал, как Бэкхен начал нервничать. — Ты достал из кармана резинку из-под игрушки, которую в тот день выиграл в автомате, и сказал мне: «Будь моей женой, Пак Чанёль. Быстрее соглашайся и мы снова сядем в машину, я себе все яйца отморозил!». — Чанель грустно улыбнулся, а в уголках глаз собрались морщинки. — Я хочу домой, — отрезал Бэкхен. — Отвези нас домой. — Бэкхён, я делаю это, чтобы напомнить тебе, — упирался Чанель, — что... — Не надо мне ничего напоминать! — повысил тон Бэкхен. — Просто отвези меня домой, пожалуйста! Чанёль было раскрыл рот, но вовремя поджал губы. Через двадцать минут они уже были в квартире. Бэкхён сразу же забежал в спальню, захлопнув дверь и дав понять, что на разговор не настроен. Чанель расстроенно вздохнул и пошел спать в гостиной.:
Чанель проснулся с плохим настроением. Он почти всю ночь не спал, думая, как загладить вину перед Бэкхеном. В чем он провинился, он не знал, но понимал, что все равно виноват. Он постучал в спальню и приоткрыл дверь, просунув голову: — Можно? Бэкхен, который, судя по всему, уже проснулся, засуетился на кровати и спешно прикрылся одеялом. — Заходи. — Не мог бы ты завязать мне галстук? Бэкхен нехотя приподнялся на своей постели. Он, оказывается, спал без пижамы. Чанель, поймав взглядом ключицы, нервно сглотнул. Он просто по ночам спит и видит, как Бэкхен однажды растает к нему и позволит притронуться к себе, и тогда он, Чанель, наконец попробует вкус этого тела снова. Пока Бэкхен завязывал галстук, Чанель решил попробовать снова: — Слушай, Бэкхен, мы могли бы сходить в другое место. В кафе, например... — Нет, спасибо, — отрезал Бен. — Хочешь, я достану все старые фотографии? Вместе переберем и посмотри- — Нет, Чанель, я не хочу. — Я придумал! Давай я свожу тебя в место, где мы- — Нет! — прикрикнул Бэкхен. — Чанель, пойми, что я никуда не хочу с тобой идти и ничего об этих местах не помню! Наверное, это было точкой кипения Чанеля. Последняя капля в чаше. Он со злости сметнул с тумбочки светильник и, оттянув свои волосы, начал ходить туда-сюда: — Что я делаю не так?! Почему, Бэкхен, почему ты даже не хочешь пойти мне навстречу? Бен весь сжался. Впервые, с тех пор как он заново познакомился с Паком, он видел его таким злым. — Я хочу помочь тебе вспомнить! Я хочу, чтобы ты вернулся к прежнему образу жизни, но ты даже не хочешь принять мою помощь! — Я не виноват, что не помню. — Тихо сказал Бэкхен. Он старался не показывать своего страха. Чанель наклонился над ним, схватив за плечи: — Одно дело, что ты не помнишь, но ты же меня видеть не хочешь! — Убери руки, — начал вырываться Бэкхен, но этим только подливал масла в огонь. Он вывернулся из чужих рук и слез с кровати, ринувшись к окну, как будто так мог спастись. Чанель бросился за ним и поймал у подоконника, прижав лицом к стеклу, а сам прильнул к спине Бэкхена. — Ублюдок, пусти меня! — А что это мы тут имеем? — с неприкрытым злобным наслаждением сказал Чанель, положив руку на слабое возбуждение парня. — Чем же ты тут занимался, пока я не пришел, м? — Не твое собачье дело, — шикнул на него Бэкхен. Чанель сжал ладонь на паху, и Бэкхен несдержанно прикрикнул. Другую руку Чанель положил на живот, беспардонно лапая тело. Как же он давно не чувствовал эту горячую матовую кожу под кончиками пальцев! — Знаешь, Бэкхен, — Чанель тихо говорил на ухо, кончиком носа проводя линию вниз по шее, — твоя голова, может, и забыла, но тело помнит все. Чанель проник рукой под резинку трусов, взяв орган в кольцо из пальцев, а Бэкхен начал вырываться, упираясь руками в подоконник. Безрезультатно. — Пошел к черту! — Бэкхенни, я же знаю, что тебе нравится, когда я делаю так, — Чанель прикусил мочку уха и языком обвел ушную раковину, а Бэкхен жалобно заскулил. Он стал медленно двигать рукой на чужом члене, а сопротивление Бэкхена с каждым прикосновением слабело. Он тяжело дышал: то ли от прикладываемых усилий, то ли от нарастающего возбуждения. — Знал бы ты, — продолжал тихо урчать ему на ушко Чанель, — как мы хотели друг друга двадцать четыре часа в сутки... Как ты самозабвенно насаживался на мой член, а когда меня не было рядом, забавлялся со своей коллекцией игрушек? Бэкхен в ответ только нечленораздельно мычал. — Мы с тобой занимались сексом как умалишенные, а сейчас ты говоришь, чтобы я убрал от тебя руки, — Чанель носом водил по волосам Бэкхена, втягивая запах. Запах е г о мальчика, по которому он так скучал. Чанель так ненавидел свою неудачу за то, что его Бэкхенни, в одних трусишках, возбужденный, сейчас стоит перед ним, а сам Пак в тугом галстуке, рубашке и офисных брюках, и так хочется сорвать эту мешающуюся ткань, чтобы наконец в полной мере ощутить тело Бэкхена, очертить ладонями изгибы его тела, оставить засосы на так сладко пахнущей коже... У Пака едва ли слюнки не текли от одного представления об этом. — Хватит, пожалуйста... — почти выл Бэкхен, вскинув подбородок. Чанелю открылось больше доступа к шее, и он легонько прикусил кожу, заставив Бэкхена издать тихий стон. Бен был уже на грани, и Чанель ускорил движения рукой. Сам он несдержанно терся собственным возбуждением о попку Бэкхена, который чувствовал явный бугор даже сквозь несколько слоев ткани. Чанель успел приспустить боксеры Бэкхена, прежде чем тот кончил с неконтролируемым стоном. Парень обмяк после оргазма, переводя тяжелое дыхание. Чанель остался весь в напряжении: его-то возбуждение никуда не делось. Тугой узел в низу живота противно отзывался неприятной болью, но теперь разум Чанеля не был затуманен яростью. Он понял свою ошибку тогда, когда Бэкхен обессиленно упал на колени, уперевшись лбом в подоконник, и задрожал. — Ненавижу тебя, ненавижу! — кричал он, пряча лицо в ладонях. — Когда я успел докатиться до такого? — Боже, извини, прости, Бэкхен, я... — Чанель потянулся к Бэкхену, но тот резко отстранился. — Оставь меня одного хотя бы сейчас! Пожалуйста! — Бэкхенни, я не хотел, — предпринял еще одну попытку Чанель. — Пожалуйста, не бойся меня, я- — Просто сделай, как я прошу! Тело Бэкхена содрогалось от беззвучных всхлипов. Чанель, поколебавшись с полминуты, все-таки вышел, прикрыв за собой дверь. Оказавшись в коридоре, он облокотился о стену, прислушиваясь к звукам в спальне. Он опаздывал на работу, но тело стало таким тяжелым, а в голове взрывались страшные бомбы. Почему он не может начать вести себя по-взрослому и хотя бы сейчас не делать больно Бэкхену?