:
— Папочка тобой доволен. Запись закончилась. Бэкхен сидел на кровати по-турецки, разинув рот. Перед ним лежал тот самый ноутбук, на веб-камеру которого он, оказывается, так много раз вытворял непотребства. Он не знает, почему не захлопнул крышку еще в самом начале. Он как будто заморозился. Господи, и как вообще он смог сохранить видеозвонок скайпа? Запись автоматически начала воспроизводиться заново, но Бэкхену было как-то побоку — он ничего не слышал и не видел, погруженный в себя. «Это был... я? Я засовывал это в себя на глазах у Чанеля?» В тот единственный раз, когда Бэкхен сильно разозлил Чанеля, и тот прикасался к нему там, он в бреду шептал ему, что они вытворяли всякие пошлые вещички. Бэкхен эти слова не воспринял всерьез. — Бэкхенни, ты чего дверь не запер? Опасно же, — в спальню ворвался Чанель, только вернувшийся с работы. Его выражение лица резко сменилось, когда он заметил лицо Бэкхена и услышал из динамиков свой голос: «...будь хорошим мальчиком, возьми его уже в рот». Чанель сорвался и кинулся к кровати, выхватив ноутбук и захлопнув крышку. — Тебе нельзя это смотреть! Ты чего? Бэкхен, до этого отстраненный и потерянный, встрепенулся: — В каком смысле нельзя? Это, между прочим, мой ноутбук! Чанель понял, что это как-то глупо, но в нем кипела какая-то тревожная мысль, что тому Бэкхену из видео не понравилось бы, что этот Бэкхен, сидящий на кровати, увидел это. Путаница какая-то. Это же сам Бэкхен и снял. Чанель покраснел, Бэкхен тоже. — Но ты же понимаешь, почему тебе нельзя это смотреть. — Что хочу, то и смотрю, — Бэкхен потянулся руками за компьютером, но Пак увернулся. Бэкхен пытался еще выхватить устройство из рук Чанеля, но он извивался и крутился, плюс у него было преимущество в росте. Бэкхен вскипел и, тяжело дыша от ярости, осел на постели. — Я что, маленький ребенок, чтобы ты что-то мне запрещал?! — выпалил он. — Ну, ты же мой послушный мальчик, — сказал первое, что пришло в голову. Бэкхен покраснел гуще, не зная, как ответить. — И подавись своим компьютером, все равно я уже успел до конца досмотреть! Чанель испуганно уставился. Повисла тишина. — Слушай, Бэк... короче, я могу объяснить. На самом деле, у нас все с тобой все было не настолько пошло, слышишь? Ты не бойся только, хорошо? Честное слово, такие вещи вообще редко происходили, — начал оправдываться Пак. Когда Чанель начал говорить серьезно, Бэкхен почувствовал высшую степень смущения. И это перед ним он так свободно раздвигал ноги, специально для Чанеля засовывая в себя предметы инородного происхождения. Бена пробрало. — Ладно, я ничего не видел, — буркнул Бэкхен, вставая с кровати.:
Следующие дни Бэкхен долго не мог заснуть. Пока рядом мирно сопел Чанель, Бэкхен боролся внутри себя: рассказы Кенсу об их бывшей интимной жизни, тот взрыв Чанеля в один из первых дней его пребывания в квартире, та видеозапись... заставляли взглянуть на Чанеля как на опасного человека, который в любой момент может сорваться и, грубо говоря, отыметь его. Но вспоминалось и другое: и та ласковая просьба самого Чанеля, чтобы он не боялся его, и те абсолютно невинные прикосновения, и искреннее раскаяние Чанеля за то, что нарушил как-то его личное пространство. Бэкхен решил, что все-таки имеет смысл ограничить тактильный контакт. Бен входит на кухню лохматый и сонный. А в глазах Чанеля, что уже давно проснулся, он казался еще и безумно сладким в своей растянутой пижаме и с припухшими щеками. — В один день я просто съем тебя, обещаю, — не удержался он от комментария. Бэкхен резко встрепенулся. «Съем тебя». Ему даже этот комплимент показался пугающим. Чанель легкие изменения в поведении Бэкхена замечал. Тот это не выдавал так явно, но недоверие скользило. Чанель чувствовал, когда Бэкхен улыбался искренне, а когда через силу. И чтобы провести между ними черту, Бэкхен неосознанно стал еще холоднее с Паком. Раньше это можно было подправить шуткой или заставить Бэкхена почувствовать себя неловко. Иногда Чанелю хотелось заткнуть Бэкхена наглым поцелуем, дать тому понять, что это он контролирует ситуацию, хотелось почувствовать власть. И вообще, делать все, что взбредет в голову: целовать, когда захочется, стискивать в объятиях, не обращая внимания на сопротивление, заставлять Бэкхена смущенно отбиваться и прививать ему покорность, послушание. Но всякий раз Чанель смотрел на Бэкхена и понимал, что не сможет так. Слишком он мягкотелый. И, пожалуй, слишком сильно любит Бэкхена. Поэтому он баловал его, уступал, когда надо — молчал. И тихо восхищался им в сторонке, не смея прикасаться. Разве что иногда, когда сил терпеть ну совсем уже не было, или у Бэкхена очень хорошее настроение. Но даже у такого доброго и, казалось бы, уступчивого человека, как Чанель, есть предел терпения. — Утро доброе, — Чанель вошел в ванную в развалку. — Не мог бы ты выйти, пока я не закончил? — Да ладно тебе, ты даже не в душе моешься, а просто зубы чистишь. Чанель пихнул Бэкхена у раковины, доставая свою щетку. Ванная комната была маленькая и тесная, поэтому Бен чувствовал, что находится слишком близко к Чанелю. Он попятился, так и не дочистив зубы, но уперся в стену. Чанель смерил его недовольным взглядом. — Ты чего? Зубы дочисть. —Нет, наверное, сначала ты, а я пока за дверью подожду... Случись это двумя неделями раньше, Бэкхен бы тысячу раз поругался с Чанелем, отстаивая свою территорию, отлупил бы его хорошенько и знатно надавал по шее, но не сейчас. Бэкхен и впрямь не хочет находиться рядом. Чанель перехватил его за запястье прежде, чем он успел покинуть ванную. Пак подумал, что настало время поиздеваться над Бэкхеном немножечко: делать это ему самому безумно доставляет, да и Бэкхен обычно не такой нервный после шуточек, пускай и злится сначала. — Почему избегаешь меня? Чанель тянет его обратно в ванную и толкает к стиральной машинке, в которую Бэкхен упирается задом. Пак любит играть в такие игры. Для Бэкхена все казалось далеко не игрой; его немного потряхивало. — Я на работу сейчас опоздаю, ты тоже. Чанель проигнорировал замечания и наклонился к Бэкхену, коварно улыбаясь. Бэкхен предупредительно уперся ладонями ему в плечи и откинулся назад, насколько было возможно. Пять. — И чего ты вечно бегаешь от меня? — Чанель коснулся кончиком носа волос Бэкхена. Бэкхен сделал два глубоких вдоха. Ему не страшно. Бояться нельзя. Вы действительно спите вместе? Пожалуй, у Чанеля стальная выдержка. Он не знал, где найти смелость грубо толкнуть Чанеля и убежать. Он откуда-то знал, что за ним погонятся, и ничего хорошего из этого не выйдет. Он зверушка в западне. Чанель нависал над ним, как грозовая туча. Дыхание слишком близко! Четыре. — Слушай, давай ты не будешь... — начал Бэкхен. Он проглотил слова, когда почувствовал чужие руки на своей талии. Обещаю, приеду домой и накажу тебя. — Не буду что? — промурлыкал Чанель. Три. Люминисцентная лампа над головой гудела от напряжения. Напряжение в ванне было не только электрическое — между Чанелем и Бэкхеном тоже. Только силой в сотни тысяч вольт. Мы хотели друг друга двадцать четыре часа в сутки! Бэкхен не хочет, вообще не хочет Чанеля в физическом плане. В Чанеле слишком много силы, которую он просто прячет, а Бэкхен знает: в тихом омуте черти водятся. А еще у Чанеля есть власть над ним. Он помнит все, чего не помнит Бэкхен. Он знает его секреты. — Ты какой-то странный в последнее время, — забавляясь, Пак шептал на ухо Бэкхену. — Поговорим, м? Два. Бэкхен увидел краем глаза себя в отражении зеркала напротив. Точнее, себя он не увидел, а только спину Чанеля и край своего плеча. «Господи, какая у него широкая спина, мама, он же огромный, спасите меня, боже, спасите!» Что-то встало поперек горла. Чанель провел горячими пальцами по шее. Один. — Эй, Бэк, что такое? — Чанель сказал не тем своим сиплым низким голосом, а с нотками страха и волнения. Он отстранился. Дурак! Бэкхен не смущался его — он его боится. И лицо у него такое не от неловкости, а от страха. Бэкхён шумно дышал и бегал глазами туда-сюда. Он опустил голову. Чанёль опять заставил своего мальчика нервничать. — Боже, прости, что зашел так далеко, я не подумал, — Пак хотел взять его за руку, но он одернул руку и ударил его кулаком в плечо. Синяк будет — у Бэкхена удары всегда сильные. Бэкхён выбежал из ванной и скрылся в спальне. Чанёль остался стоять в ванной, потирая плечо. Он сокрушенно подумал, что они снова вернулись к тому, с чего начинали. И все из-за его нетерпеливости.:
Бэкхен долго думал: и что Чанель насильник, и что опасность везде, и хотел снова уйти. Слишком много думал. Когда голова вся перекипела, он допустил мысль, что, наверное, стоит посмотреть на ситуацию с другой точки зрения. Может, это не Чанель озабоченный, а Бэкхен слишком все остро воспринимает? Скорее всего, да. В конечном счете он пришел к выводу, что пора перестать во всем осуждать Чанеля. — На самом деле, я боюсь тебя. Вечером следующего дня Бэкхен сказал это, когда они легли спать и выключили свет. — Твоей вины, Чанель, нет. Это моя проблема. Чанель заворочался в постели и повернулся лицом к Бэкхену. Выражение его лица было неспокойным; этот вопрос тоже терзал его это время. — Извини, что я не сдержался. Я должен соблюдать субординацию. Бэкхен выдохнул и пропустил извинения мимо ушей. — Я подумал, что если буду избегать тебя, то мой страх никуда не денется. Я думаю, ты должен мне помочь. Чанеля окутало легкое волнение — он в любой момент был рад услужить Бэкхену, который, к слову, о помощи у него не просил никогда. — Что мне надо сделать? — Сбрось вес. Ты огромный, а если у тебя не будет столько мышц, то мне не будет так страшно. Чанель недоуменно похлопал ресницами. — Чего? — он сел на кровати. — Это не решит проблему, Бэкхен! На бред похоже. Бен, кажется, эту идею считал довольно умной и единственно возможной, поэтому нахмурился, задумавшись. — Клин клином вышибают. Тогда, если тактильного контакта будет больше, то, может, я привыкну, — неуверенно сказал Бэкхён. — Как скажешь. — Чанель обнял Бэкхена, тот тихо ойкнул. — Эй, не сейчас!.. Чанель отпустил его и решил поглядеть на свои плоды. В спальне было темно, поэтому сложно было понять, как выглядело лицо Бэкхена. — Ты что, без пижамы?.. Хоть Бэкхен и строго наказывал надевать хотя бы футболку, Чанель не мог слушаться его — он терпеть не мог, когда на нем что-то есть, пока он спит. Когда Бэкхен умывался, Чанель всегда запрыгивал под кровать первым и прятался под одеялом, чтобы Бэкхен не видел. Сейчас он немного забыл об этом. — ...пошел вон на диван! : Утром, когда у Чанеля болела спина, он очень сильно жалел, что допустил оплошность. Но сердце трепетало, стоило вспомнить, что уже суббота, а значит у них будет свидание. Он уже заказал столик в одном итальянском ресторанчике. Чанель уверен, Бэкхену должно понравиться. Он должен сделать этот вечер незабываемым. Однако Бэкхен об этом совсем забыл и намеков Пака не понимал совсем, что обидело последнего: он-то считал часы и минуты до этого события и вожделенно ждал. Когда Бэкхену сказали прямо, он шутливо ударил себя по голове: — Не думал даже, что ты так ждешь этого! Хорошо, тогда что мне стоит надеть? Чанель подумал, что он здесь единственный, кого это и впрямь беспокоит. Он почувствовал себя глупо. — Что хочешь. Мне что угодно понравится. Но я бы не отказался, если бы ты надел рубашку и расстегнул верхние пуговицы, — ни на что не надеясь, сказал Чанель. Бэкхен фыркнул. Если вы подумали, что Бэкхен послушно надел то, о чем его попросили, то вы ошиблись; он укутался в вязаный свитер-водолазку по самый подбородок. Чанель подумал, что подлецу все к лицу. У Бэкхена было хорошее настроение, и возбужденного Чанеля это безумно радовало. Он не мог усидеться на месте, пока они ехали в машине: то бросал взволнованные взгляды на Бэкхена, то нервно стучал пальцами по рулю, то ерзал в кресле. — Да хватит тебе, — рассмеялся Бэкхен. — Как будто в загс едем. Чанель подметил, что на Бэкхене было кольцо. Это его почему-то успокоило. Он не провалится. Все будет хорошо, и этот вечер Бэкхен точно запомнит. : — Ох, а я боялся, что ты приведешь меня в какое-нибудь заведение, где сидят мужчины с толстыми кошельками и женщины с украшениями, которые дороже, чем наша квартира, — облегченно выдохнул Бэкхен, когда они оказались в довольно простом месте. Чанель прекрасно знал, что Бэкхен не любил все дорогое. Чанель, впрочем, тоже. Ему понравилось, что Бен сказал «наша квартира». Аж слух ласкало. Они вкусно поели и даже мило о чем-то разговаривали, улыбались. Оба чувствовали какую-то важность этого дня. Ни Чанелю, ни Бэкхену нельзя было пить: один за рулем, другому ввиду здоровья запрещено. Но оба наплевали на запреты, выпив совсем немного вина — всего по бокалу. Зато как бодрило! Они покинули ресторан сытые и довольные к десяти вечера. Едва Чанель сел за руль, он заявил: — Не хочу домой. Сейчас только десять! Бэкхен согласился с ним. А потом, Бэкхен клянется, что видел это своими глазами, у Чанеля загорелась лампочка над головой, и он воодушевленно сказал: — Я знаю одно место! Тебе понравится. Это и впрямь было спонтанным решением. Бэкхен даже не стал спрашивать, куда они едут. Он решил, что стоит предоставить этот вечер Чанелю в руки. Чанель привез его на пляж. Дул ночной бриз, а вода была спокойная, хотя пугала своей темнотой. — Ты, оказывается, романтик, — сказал Бэкхен. — Причём банальный. Чанёль рассмеялся в ответ: — Какой уж есть. Пошли, там есть пирс. Было холодно: ещё не сезон, к тому же ни единой души. И темно. На Чанёля алкоголь, кажется, подействовал знатно: он был немного неуклюжим и смешным, а еще что-то невнятно бормотал себе под нос. А может, это от волнения. — В детстве у меня была морская болезнь, — сказал Чанель. — Я просто ненавидел кататься на лодках, поэтому мечтал продлить этот пирс до противоположного берега, чтобы такие как я могли спокойно двигаться через воду. Помню, я и мой друг пытались приделать к нему доски, дать начало. Видишь? — он показал пальцем на неумело забитые, ржавые, огромные гвозди. — Уже столько лет прошло, а они всё здесь. А те доски смело в первую же неделю. Бэкхён не знал, почему Чанель рассказывает ему это, но ему нравилось. Было в этом какое-то очарование, которому он всецело поддался. Чанель добавил: — Обязательно приедем сюда летом и покупаемся. — Искупайся сейчас! — Бэкхен рассмеялся толкнул Пака, а он упал с пирса в воду. Всплеск воды и бульканье, Бэкхен крикнул: — Эй, ты в порядке? Пак, ты плавать ведь умеешь, да? Чанель не высовывался из-под воды. Бэкхен колебался с минуту, а потом прыгнул за ним. Чанель вынырнул вместе с Бэкхеном. Он засмеялся, а Бэкхен разозлился и обрызгал его. Вода, кстати говоря, была жутко холодной. — Ты идиот? Не смешно. — Ты сам меня толкнул! — смеялся Чанель и брызгал в ответ. — Так что мы квиты. Бэкхен похмурился немного, а потом тоже улыбнулся. Хоть все и смеялись, что Чанель стареет, все-таки он оставался совсем ребенком. Звонкий смех Пака прекратился, и как будто во всей Вселенной остался только мирный плеск воды, яркий лунный свет и они вдвоем. Идиллия. А потом Чанель, не сводя испытующего взгляда с Бэкхена, поцеловал его в нос. У него были холодные губы, потому что он замерз в воде. Но для Бэкхена это короткое прикосновение было как ожог: яркое, сильное, а еще очень значимое. — Я повторюсь, но ты банальный романтик, — улыбнулся Бэкхен. Чанель не ответил ничего, только сказал: — Ну, кто быстрее доплывет до пирса? Кто последний — моет посуду всю неделю! Чанель доплыл последним, но методом уговоров уломал Бэкхена, аннулировав договор. : В квартиру они ворвались со смехом и шумом, а спавший до этого кот Наруто встретил их обиженно и осуждающе, как мама непутевых сыновей. А потом они выпили еще немного вина из имевшихся домашних запасов. И громко разговаривали, затем им позвонил Кенсу и отругал за такое поведение, узнав, что оба они немного пьяные. Когда они наконец-то пошли спать, Чанель стал щекотать Бэкхена, а тот – нет, что-то точно с ним было в тот день не так! – только хихикал и абсолютно не был против. — Боже... хватит, я же умру, — переводя дыхание, сказал Бэкхен. — Все, давай спать... Ну ты и бесстыдник, Пак Чанель! Бэкхён попытался натянуть на себя одеяло и отвернуться от Чанеля, но тот был не остановим: он пробрался пальцами под пижаму Бэкхена и пощекотал живот. Бен даже не смутился, только рассмеялся сильнее. — Эй, стой, я же говорил, что не сплю на первом свидании! — пытался увернуться от рук Чанеля Бэкхен. Он шутил, да и нравилось ему это даже — вот так дурачиться с Паком. — Как жаль, господин Бен, что вы так трепетно храните свое целомудрие, — картинно вздохнул Чанель. — А поцелуй хоть подарите? Они замолчали, а Бэкхен воспринял просьбу всерьез и задумался. Бэкхен неловко накрыл губы Чанеля своими. Теперь они были теплыми, а не как тогда, у пирса. И невозможно сладкими. Для Чанеля это было довольно неожиданно, он-то и не думал, что его просьбу выполнят. Он не успел отреагировать, когда Бэкхен уже отстранился. — Теперь точно спать! Он накрылся одеялом и отвернулся. Как ни странно, оба заснули быстро, потому что очень устали.