:
Бэкхён вернулся из дома Кёнсу довольно поздно. Когда он вошёл, в квартире было темно, и только в спальне горел свет. Чанёль не спал. Бэкхён умылся, с водой смывая с себя накатившую усталость, не стал есть и поплёлся в спальню. Он задержался на пороге, увидев Чанёля, листающего страницы какой-то старой книги. И почему-то вдруг подумал: «Да, влюбился». Почему-то подумал, что возвращаться домой и заставать полусонного Чанёля в их спальне с книжкой в руках — жизненно необходимо; что ему хочется обнять его, рассказать, как прошёл день, поцеловать его крепко-прекрепко, поговорить о чём угодно, услышать снова, что Чанёль его любит, и сказать, что он, Бэкхён, любит его тоже. — Привет, — сонно сказал Чанёль и слабо улыбнулся. — Устал? — Да, — понуро ответил Бэкхён и повернулся к нему спиной, разыскивая в шкафу вещи. Оказывается, он совсем не умеет быть тёплым к Чанёлю, даже если самому очень хочется. Он добавил чуть мягче: — Дочка Кёнсу — это нечто. Чанёль улыбнулся, но Бэкхён всё равно этого не видел. Он переоделся в свою пижаму, скользнул в кровать под одеяло и утомлённо вздохнул. Сквозь прикрытые веки он почувствовал чужое присутствие близко-близко, и кожей — тёплое дыхание. Он думал, Чанёль его поцелует, и не стал открывать глаза, но дыхание больше не грело щёки, и никакого прикосновения не было. Чанёль выключил свет и тоже накрылся одеялом. Бэкхён расстроился, что Чанёль его не поцеловал (если он вообще собирался). Чанёль вообще к нему не прикасался. Вообще-вообще, что даже обидно было. — Можно тебя поцеловать? — донеслось из темноты. Чанёль постоянно спрашивал разрешения. Бэкхён от этого умирал. «Господи, да, пожалуйста, поцелуй меня. Как ты делал это всегда, как делал даже без спросу, поцелуй меня» Бэкхён не должен звучать так, будто бы он действительно так сильно этого хочет. Нужно спокойно ответить, но и не холодно. Если Чанёль поймёт, ему будет стыдно. Бэкхён не понимал, что молчит слишком долго, а Чанёль, что и без того был робок и крайне неуверен, спешно сказал: — Извини, я... случайно. — Боже, какой же у него мягкий голос. — Спокойной ночи. Бэкхён сморщился сокрушённо, обречённо. Дурак, такой дурак. Нужно было просто сказать «да». Нет, даже не так. Надо было сказать всё, что он действительно думает. «Я так скучаю. Поцелуй меня, обними, прижми поближе, закинь на меня свои длинные ноги, как ты делал всегда, что мне дышать нечем, чтобы мы вместе уснули, и твоё дыхание близко-близко, чтобы мне было спокойно», — тараторил он в уме, сжимая в кулаках простынь. Оказывается, выражать свои мысли и желания намного сложнее, чем ему думалось. В руках зудит от того, что хочется обнять Чанёля за шею, а губы горят, потому что требуют губ Чанёля, и в груди что-то нещадно молотит по внутренней стенке, словно просится наружу. Бэкхён никогда так себя не чувствовал. Было тихо. Бэкхёну было стыдно за себя, и всё, на что он осмелился, это найти под одеялом руку Чанёля и сжать её в своей. Не крепко-крепко, а очень аккуратно, нежно. Мимоходом погладил чужие тёплые пальцы и сплёл в замок со своими. Спал Чанёль или нет, Бэкхён не знал, но чувствовал, что он должен был это сделать. Однако Чанёль не спал, и, будь в спальне хоть сколько-нибудь тусклого света, Бэкхён бы мог увидеть, как на чужих губах растянулась едва заметная, безумно счастливая улыбка.:
что делать если влюбился
Гугл выдаёт миллион статей с ответами на самых разных форумах. Выходят запросы «что делать если влюбился в друга», «влюбился в сестру что делать», «влюбился в учителя это нормально» и тому подобное, что совсем не подходит Бэкхёну. Он поджимает губы и стирает строку ввода. Думает и печатает:что делать если влюбился в своего парня
«Радоваться и продолжать в том же духе», — говорит сообщение на одном из форумов. Бэкхён хочет возразить, что всё не так просто, потому что... ну, у него много причин.как дать понять парню что ты его любишь
Как только всплывают статьи из женских журналов с содержанием в духе «подмигни ему, когда столкнёшься с ним взглядом» или «невзначай положи руку ему на бедро», Бэкхён злится и решает перефразировать свой запрос. Он долго думает и ничего лучше, чем «как признаться парню в любви» не находит, но ответа на свой вопрос от гугла он так и не получает, потому что в спальню врывается Чанёль, и Бэкхёна передёргивает, он роняет телефон из рук и смотрит на Чанёля возмущённо-испуганно. — Что такое? — с улыбкой спрашивает Чанёль, поднимая его телефон. — Ничего, — бурчит Бэкхён и, чувствуя приближающийся инфаркт, нервно выхватывает телефон из чужих рук, чуть не роняя его снова. Понимая, как неестественно он себя ведёт, он добавляет спокойнее: — Ты меня напугал. — Что, секреты от меня держишь? — двигает бровями Чанёль, странно улыбается и плюхается на диван рядом с Бэкхёном. Бэкхён краснеет и качает головой. Ну конечно нет. — Ну-ка, что у тебя там? — говорит Чанёль и лезет рукой в карман Бэкхёна за телефоном; тот сгибается и толкается, извивается, уходит от рук Чанёля, но не получается: — Чанёль, отвали!.. — Да что тебе стоит показать мне? — смеётся Чанёль, щекоча его. Бэкхён начинает проигрывать в этом бою, чувствуя, что Чанёль просто так не остановится, и поэтому он от безысходности выпаливает, жмурясь: — Можно тебя поцеловать?! Чанёль замирает, его хватка на запястье Бэкхёна ослабевает, он хлопает глазами недоумённо, а Бён громко, шумно дышит после боя за телефон и краснеет, облизывая губы и бегая глазами туда-сюда. — Э... да, конечно, — говорит Чанёль после длинной, звенящей паузы. Бэкхён сглатывает и неуверенно тянется к Чанёлю, и кажется, словно он уже с десять минут приближается к нему. Чанёль всё ещё смотрит на него удивлённо, потому что не верит, что Бэкхён хочет и может это сделать, да и Бэкхён сам не верит до сих пор, что этот странный вопрос вырвался так неожиданно, но знает, что точно хочет, а вот может ли — сейчас проверит. Он очень неловко целует Чанёля в щёку, положив руку ему на плечо, как будто он учится в шестом классе и о поцелуях слышал только в фильмах. Кончики пальцев дрожат и всё лицо горит, он абсолютно уверен, что он сейчас весь алый. Бэкхён смотрит на Чанёля испуганно, будто ждёт, что тот сейчас осудит его за весь этот детский сад. Сердце Чанёля где-то в пятках. Хотя, нет, в пятки оно ушло ещё когда он услышал этот вопрос, который даже и во снах не мечтал услышать от Бэкхёна, а сейчас его сердце со звоном ударилось об потолок, проделало дыру и улетело выше Эвереста, и вот ему уже не хватает воздуха, поэтому оно стремительно падает снова на землю, больно ударяясь об голову Чанёля, из-за чего у того звёздочки перед глазами. — М-можно теперь я теб-бя поцелую? — говорит он деревянным голосом. Бэкхён с опущенными вниз глазами (боже, сколько в нём невинности, сколько в нём детского смущения, я умру от передоза умилительности — думает Чанёль) произносит просто и тихо «да». Чанёль вроде никогда особо не спрашивал разрешения и целовал нагло (он ничего не мог с собой поделать), смеялся, когда Бэкхён злился, но это «да» звучало как самое нужное, что он хотел услышать, словно ждал этого ответа всю свою жизнь. Он приближается к Бэкхёну и целует его в нос, быстро и на ощупь, затем целует в щёку, маленькими поцелуями щекоча кожу; целуя так, как целует своих котят мама кошка; носом ударяется о его щёку и вкладывает всё своё сердце в каждое прикосновение. Касается уголка губ, подбородка, хочет исцеловать каждый сантиметр порозовевших щёк, знает, что уже пора бы остановиться, но так не хочется. Чужая дрогнувшая рука у его бедра заставляет опомниться, и он отнимается. Смотрит на Бэкхёна, совершенно забыв, зачем он вообще пришёл к нему, что делал три минуты назад да и вообще, на вряд ли он мог вспомнить свой день рождения на тот момент. Улавливая неловкость и стыд на чужом лице он сам тушуется и произносит: — Я, это... хотел позвать тебя кушать, там почти готово. И, вспомнив про кипящую кастрюлю, он расширяет глаза и вскакивает с дивана, убегая на кухню, и Бэкхён может слышать из гостиной шипение и ругательства, но для него это имеет наименьшее значение, потому что его щёки пылают, а слабое сердце тревожно бьётся в грудь и требует передышки, потому что всё это слишком для него.:
— Ты мне нравишься. Ну, в прямом смысле. — Я давно хотел сказать тебе кое-что. Мы же... ну, мы ведь уже давно вместе, да? И... Уф, нет. — В последнее время я странно себя чувствую, и причина в том, что... ну, ты, наверное, понимаешь... — Я не знаю точно, но, кажется, я тебя люблю. Нет, то есть это точно, я хочу сказать другое!.. Бэкхён с низким стоном потянул себя за щёки, как будто хотел отодрать с лица кожу. Издав сотый за сорок минут вздох, он присел на край ванны. За время, которое он тренировался, он успел возненавидеть своё отражение, потому что, чтобы он не произносил, что-то его дико возмущало в самом себе и собственных словах. Бэкхён никогда не признавался никому в любви. По крайней мере, он этого не помнит. Оказалось это даже немного легче, чем Бэкхёну думалось. Он-то боялся, что не сможет произнести эти три слова даже зеркалу, да и вообще, что эта задача вне его возможностей и сил, но теперь признание для Чанёля казалось выполнимым и постижимым, пускай всё ещё очень сложным. По:
— А у нас есть мыло? Разве вода уже наполнилась? Я вчера вынес коврик для ванной, это не страшно? — в который раз спросил Чанёль, смотря на дверь ванной как на эшафот. Бэкхён остановился и вздохнул: — Чанёль, я предложил тебе принять ванну, чтобы ты расслабился после тяжелого дня, а ты только больше нервничаешь. Если ты так волнуешься из-за меня, то мне лучше не идти с тобой. — Нет, — спешно возразил Чанёль, — это приятное волнение... Я больше так не буду. — Тогда иди и полезай в ванну, она наполнилась. Я возьму полотенце и приду. Чанёль закивал и скрылся в ванной, а Бэкхён, сам взволнованный вдвое больше, пошёл доставать полотенца. Он успел тысячу раз пожалеть за свой ляп, а пока наполнял ванну, налил туда кучу пены: чтобы видимость была по минимуму. В квартире стало мгновенно тихо после того, как он отправил Чанёля в ванну. Бэкхён, стоя в халате и прижимая полотенца к груди, глубоко выдохнул и открыл дверь ванной. Его сразу окутало тёплым влажным воздухом, что от контраста по телу прокатились мурашки. Он хотел взглянуть на себя в зеркало, но оно было полностью запотевшим, а Бэкхён даже был рад: не хотелось видеть выражение неловкости на собственном лице. Чанёль сидел в воде по грудь и невинно смотрел на него. Бэкхён похвалил себя за то, что не пожалел пены: видеть то, что под водой, он считал слишком смущающим. Бэкхён стал развязывать пояс на халате, и на языке крутилось «Чанёль, отвернись», но это было уже совсем глупо. Бэкхён не смотрел на него, а когда поднял на него мимолётный взгляд, увидел, что тот повернулся к нему затылком, и уши у него были красные. Бэкхён знал, что это не от горячей воды. Но когда Бэкхён погрузился в воду, он вдруг позабыл о неловкости и стыде. Он преодолел самую тяжелую часть — раздевание, и теперь всё казалось простым и естественным, когда он сидел лицом к Чанёлю. Он даже хихикнул, увидев дикое смущение на покрасневшем лице Чанёля. — Что? — поднял голову Чанёль на его хихиканье. — Ты меня стесняешься, — улыбнулся Бэкхён. — Уж извини, не каждый день случается с тобой ванну принимать, — буркнул Чанёль. — Мы раньше делали так? — Нет... — Серьёзно? — выпалил Бэкхён, наклонившись ближе, что вода стала плескаться. — Почему? — Ну, не знаю... Бывало, мы душ вместе принимали, но ванну — никогда. Ты говорил, что нам вдвоём просто не уместиться здесь. Бэкхён оглядел ванну. Не джакузи, конечно, но они вдвоём помещались. Убрав размеры их ванны на задний план, он довольно улыбнулся. Он был счастлив, что это ново не только ему, но и Чанёлю, что сейчас он не восполняет утерянное воспоминание, а создаёт новое. Он набрал в ладони горку пены и подул на Чанёля. Немного попало ему на щёки, и он сморщился, отгоняя пузырьки, как назойливых мух. Он сделал Бэкхёну бороду из пены и смеялся так, словно это не он минутой ранее потуплял взгляд и переживал из-за присутствия Бэкхёна. Когда из-за их забав слишком много воды стало выплёскиваться за бортик, Бэкхён остановился, но Чанёль вошёл в азарт и плескал воду дальше, дразня Бэкхёна, пока не ударился головой о кафель. Чанёль зажмурился и с жалобным стоном схватился за голову. Бэкхён сначала произнёс с умным видом «я же говорил тебе», но всё же потянулся к несчастной голове Чанёля, даже поцеловав макушку. Чанёль прекратил выть, и Бэкхён решительно толкнул его в грудь, чтобы он упал спиной на бортик ванной. — Всё, хватит. Я тебе ванну предложил, чтобы ты отдохнул, а не череп себе разбивал. Расслабься и лежи. — Но я хочу поиграть с тобой, — капризно сказал Чанёль, пытаясь снова подняться, но Бэкхён надавил на его плечи весом и сказал едва не в самое лицо, близко-близко: — Отдыхай. Никаких игр. Кадык Чанёля дёрнулся; кажется, на него это подействовало, и он больше не дёргался. Бэкхён отодвинулся на другой край ванны, только почувствовав жжение в руках: мгновением ранее он так беспардонно трогал мокрую голую грудь Чанёля, и чувство стыда пришло лишь сейчас. Сидели они тихо, только плеск воды и шипение лопающейся пены заполняли маленькую ванную. Чанёль, откинув голову на бортик, смотрел в потолок, а Бэкхён чесал свои руки: всё ещё жгло. — Бэкхён, — позвал Чанёль, всё смотря на потолок. — Когда ты вышел из больницы... если бы тогда я не сказал тебе ничего о нас, как думаешь, было бы сейчас всё по-другому? — Что? — Ну... если бы ты ничего не знал, догадался бы ты, что мы не просто соседи? Я бы смог понравиться тебе заново? Бэкхён на мгновение закусил губу и задумался. Он вспоминал тот день: как Чанёль привёз его в эту квартиру, как он познакомил его с Наруто, как Бэкхён вошёл в спальню и обнаружил общую кровать, и как они с Чанёлем ругались. Если бы Чанёль ничего не сказал... — Не знаю, — как-то безразлично ответил Бэкхён. — Какая разница? — Иногда мне кажется, что я тогда сделал ошибку. Что нужно было сделать всё по-другому. Чанёль почувствовал прикосновение рук к своей шее и тёплое дыхание у щеки. В нёбе защекотало. — Ты уже даже думать начинаешь, как старпёр, — тихо сказал Бэкхён, и губы его были на расстоянии сантиметров от Чанёля. — Всё хорошо, не надо волноваться из-за этого. Чанёль по-дурацки кивнул, не сводя неморгающего взгляда с глаз Бэкхёна. Тот не отнимался и тоже смотрел. С мокрых волос Бэкхёна капала вода, в глазах отражалась мыльная вода, а кожа блестела в тусклом свете, и губы были приоткрыты, как бывало всегда, когда Чанёль знал, что Бэкхён хочет поцелуя, даже если отрицает это. Чанёль медленно потянулся к нему, коснувшись кончиком носа щеки, вдохнув запах Бэкхёна вперемешку с ароматом мыла, и, едва ощутимо пройдя губами по коже, коснулся чужих губ. Он убрал мокрую прядь волос Бэкхёну за ухо, погладив по волосам, дотронувшись затылка и шеи, а после — сгиба плеча. Бэкхён прикрыл глаза. Он отвечал с избытком, и в голове крутилась одна мысль: стать бы ближе к Чанёлю, опереться на его грудь, лечь и целоваться бесконечно... Колено Бэкхёна скользнуло под водой, и он упал на Чанёля, расплескав немного воды. Он коснулся Чанёля там. Поцелуй разорвался, и Бэкхён, растерянно смотря на недоумённое лицо Чанёля, вспыхнул всеми оттенками красного. В ванной и до этого было тихо, но теперь наступила тишина густая и неловкая. Бэкхён, поджав губы, смотрел на Чанёля виновато и извиняюще, но найти в себе силы встать с Чанёля и перестать соприкасаться с ним там он не мог. — И-и...звини, — деревянно произнёс он. Чанёль, смущённый не меньше, шумно сглотнул и кивнул, что Бэкхён немного удивился: он-то думал, Чанёль скажет свое излюбленное «мы же оба парни» или «чего ты там нового нашёл», но смущение на чужом лице заставило его самого устыдиться ещё больше. Он наконец приподнялся, проклиная всю эту затею с общей ванной, но Чанёль потянулся к нему и поцеловал: уже без осторожности, немного спешно, чтобы Бэкхён не успел отпрянуть, но целовал он не дико, без похоти, но со страстью, с чувством живым и трепещущим, с чувством, которое вызывало в Бэкхёне мгновенный отклик, тянуло дальше за собой. Чанёль потянул его на себя, и Бэкхён касался его бедра, но Чанёль не дал Бэкхёну возможности беспокоиться об этом, обняв за спину, а Бэкхён, подхвативший это наваждение, эту минутную лихорадку, упёрся в плечи Чанёля, гладя крепкую шею, влажные волосы на затылке, проходился пальцами по верхним позвонкам. Он сам не заметил, как его ладонь оказалась на чужой щеке, и как он своей грудью едва не касался Чанёля, а губы до приятного покалывающего жжения терзали чужие, отчего оставались ожоги — приятные, жгучие, словно были выжжены татуировкой. Это идиллия продолжалась бы и дальше, пока в дверь не позвонили. Сначала они не услышали, на второй раз — проигнорировали, а в третий раз Чанёль, отнявшись от Бэкхёна с неохотой, простонал: — Господи, ну не сейчас... Бэкхён, переводя дыхание, смотрел на Чанёля и прислушивался: раздался ещё один звонок. Ему сейчас совсем не хотелось видеть кого-то кроме Чанёля, однако в дверь снова позвонили. Чанёль упал головой на бортик ванной, предлагая сделать вид, что их нет дома, но Бэкхён всё-таки вылез из тёплой ванной, натянул на себя халат и вышел в коридор. В дверь звонил пьяный сосед, который просто спутал этажи. Никогда ещё Бэкхён так не ненавидел своих соседей, прогнав его обратно к себе. Захлопнув входную дверь, Бэкхён, разозлённый, посмотрел на дверь ванной с сомнением. Сейчас, стоя в коридоре, к нему пришло отрезвление, и он, вновь подумав о том, чтó они с Чанёлем там вытворяли, покраснел. Если бы пьяный сосед не потревожил их, возможно, всё пошло бы дальше. Подумав, что повторную стадию раздевания он вновь просто не выдержит, Бэкхён буркнул у двери ванной, что уже поздно и вообще, пора выходить из ванны, — вредно же. Чанёль за стенкой, услышав невнятное разъяснение, расстроенно потёр лицо ладонями. Ему так не хотелось, чтобы всё вот так оборвалось из-за какого-то звонка в дверь! Проклиная идиота, который всему помешал, он всё же вышел из ванны и стал прибираться, снова почувствовав усталость. Странно, что он ещё в ванной не заснул. Разморенный от горячей воды и поцелуев с Бэкхёном, он на ватных ногах вошёл в спальню, имея в голове одно-единственное желание упасть в кровать. Едва он увидел Бэхкёна в пижаме на кровати в тусклом свете светильника, он всё же улыбнулся: как можно расстраиваться из-за какого-то звонка в дверь и просить от Бэкхёна большего? Бэкхён так балует его своим вниманием, что он легко становится капризным, требуя больше и больше. Подумав о том, что ещё неделю назад он ни за что бы не поверил, что будет целоваться с Бэкхёном, нежась в горячей ванне, Чанёль почувствовал благодарность ко всему: к своей жизни, к своему дому, к Бэкхёну. — Падай, — сказал Бэкхён как ни в чём не бывало, видя на лице Чанёля дикое желание повалиться на постель. Чанёль с низким стоном упал на кровать, услышав короткий смешок Бэкхёна. Он почувствовал, как Бэкхён слегка треплет его влажные волосы, и, прикрыв глаза от счастья, тут же провалился в глубокий сон.:
Следующим утром Бэкхён проснулся с чувством, что должен признаться Чанёлю как можно скорее. В нем взбудоражилось нетерпение, странная спешка: до сих пор он пытался отсрочить момент признания как мог, но теперь каждая секунда была на счету, словно не сделай он это сейчас, потом будет поздно. Наверное, это чувство было немного неточным, потому что спешить ему нужно было не с признанием, а на работу. Увидев стрелки часов, он вскочил с кровати и через пять минут вылетел из квартиры, бросив Чанёлю: «Не забудь запереть дверь». — Наруто, я же тебе рассказывал, да? — спросил Чанёль у сонного кота, взяв его злую морду в ладони, когда сидел вечером один дома, ожидая возвращения Бэкхёна. — Ты слышал вчера вечером? Мы с Бэкхёном вместе купались. Чанёль посмотрел на него, ожидая какой-то реакции, но кот смотрел сонно и скучающе. Чанёля это не остановило. — И мы вчера целовались. Понимаешь? Сначала было неловко, но потом... как было всегда раньше. Ну, понимаешь? Даже нет, ещё лучше, чем раньше. Знаешь, мне кажется, — обратился он к коту с придыханием, волнением, — что я ему нравлюсь. Он иногда сам целует меня, а ещё иногда бывает так резко нежным, что... Раздался звонок в дверь. Едва услышав его, Чанёль мгновенно разозлился: вспомнился вчерашний визит соседа, который всему помешал. Он оставил Наруто, а тот, радостный, поскорее сбежал, чтобы его снова не начали жамкать. Чанёль открыл дверь и увидел Кёнсу, и улыбка мгновенно расцвела на его лице. — Бэкхён ещё не пришёл с работы, — сказал он ему, когда тот прошёл в гостиную. — Будешь пиво? — Давай, — сказал он, плюхаясь на диван. — А куда Чонён пропала? — вернувшись с кухни, спросил Чанёль, сев рядом. — Она улетела на стажировку в Великобританию. Вернётся только через полгода. У тебя что нового? Прежде чем Чанёль хотел ответить, что «всё как всегда», его остановила вибрация мобильника, а высветившийся номер ему совсем не понравился: начальник. Кёнсу барабанил пальцами по ручке дивана, пока Чанёль спорил по телефону и незаметно хмурился. Он договорил и, хватая с дивана куртку, сказал: — Извини, срочно нужно смотаться в офис. Подождёшь Бэкхёна? И передай ему, что я- — Туда и обратно, пускай не волнуется, — закончил за него Кёнсу, как автомат. — Езжай. Чанёль уехал, а Кёнсу провалялся на диване с полчаса, когда пришёл Бэкхён. — Неужели Сохён выпускает тебя из дома? — рассмеялся он, упав на диван рядом с ним. — Во-первых, я сам решаю, сидеть мне дома или нет, и во-вторых, я просто люблю сидеть дома. Бэкхён закатил глаза и отобрал у Кёнсу бутылку с пивом, сложив ноги на него. — Что, хорошее настроение? — спросил Кёнсу. Бэкхён хотел искренне признаться, что да, но неожиданно вспомнил утренние мысли, и, засуетившись, слез с друга и с серьёзностью сказал: — Я хочу признаться Чанёлю. — Удачи, — равнодушно ответил он, забирая снова свою бутылку. — Эй, ты не понимаешь. Это тяжело, поэтому послушай меня и подскажи, как я должен сказать это. — «Я тебя люблю» — чё здесь сложного? Ужин ему приготовь, свечи, вино, все дела. Проверено на Сохён. — Ну ведь Сохён с Чанёлем разные. И вообще, послушай мою речь. Я её уже приготовил. — Только не говори мне, что ты её на бумаге ещё записал? — прыснул Кёнсу. Бэкхён посмотрел на него осуждающе. — Ладно, давай. Бэкхён откашлялся, зачем-то проморгался, потёр ладони и, сделав глубокий вдох, начал: — Чанёль, когда я только вошёл в квартиру, вернувшись из больн- — Нет-нет-нет, — остановил его Кёнсу жестом руки. — Ты начинаешь слишком издалека. Ближе к делу. — Эм... хорошо. Чанёль. С недавних пор я стал понимать, что что-то во мне изменилось по отношению к тебе. Я начал осознавать, чт- — Ты что, новости читаешь? Используй лексикон попроще, твой Чанёль ничерта не поймёт, если будешь говорить как робот. — Тогда что мне говорить вообще? — возмутился Бэкхён. — Что ты там своим сердцем чувствуешь, дебил, то и говори! Давай, подумай. Представь, что я Чанёль. Бэкхён покусал губу с минуту, похмурился немного, раздумывая, а потом начал снова: — Чанёль, я тебе этого никогда не говорил, но ты для меня особенный. В том смысле, что... — С интонацией! — С какой, мать твою, интонацией? — С любовной! Давай, скажи нормально, что тебя прёт с ним жить и что тебе уже охота трахаться, а не прелюдию тут разводи! Бэкхён ударил его; Кёнсу ответил ещё сильнее, и началась битва на диване, которая прекратилась только тогда, когда Кёнсу стал слишком громко хохотать, упав на пол. — Всё, давай серьёзно, — сказал Бэкхён, поправляя смятую кофту. — Окей, толкай речь. Только естественно. Бэкхён думал, думал, хмурился, а затем закрыл глаза и стал говорить негромко, но уверенно: — Чанёль... я, на самом деле, никогда в жизни не говорил таких вещей — по крайней мере, на моей памяти, — но тебе я не могу не сказать. Ты всегда рядом, и без тебя я не могу представить, что буду делать. В общем, ну, — он немного смутился, словно действительно Чанёль сидел рядом, — я хочу, чтобы ты знал. Я тебя любл- Кёнсу ударил его по руке, покосившись в сторону двери с испугом, и Бэкхён вздёрнул голову. В дверном проёме на них обескураженно смотрел Чанёль (и когда он только вошёл в квартиру?), вылупив глаза. — Я... кажется, помешал?