Пособие для начинающего попаданца, или Осторожно, российский спецназ

— В более глупейшем, дурацком, нелепейшем положении ещё в жизни не был. — Да брось ты, Витя. Был ты и в дурацком, и в более глупейшем! "Белорусский вокзал"

– Здрасьте, - выдавил из себя Дёма, справившись с первым порывом - врезать упырю по лицу и отскочить на приличное расстояние. – Здравствуй, Демисаррэ, - вампирюга оказался на редкость воспитанным и, когда так невинно улыбался, вполне даже человечным. От простых людей его отличал лишь цвет глаз, да и тот - не очень долго. Присмотревшись, Кемеев понял, что красный цвет смотрится не так уж и жутко. Оригинально, разве что. – Вы меня простите, пожалуйста, - пробормотал Дёма, и тут же рванул в ближайшие кусты - его вырвало ещё раз. – Демис, с тобой всё нормально? Может, врача? - раздался неуверенный голос Юнмэ. Тот вылез из кареты следом за Шайэт и теперь топтался на месте, проклиная Расмэ, который клятвенно уверил, что на севере в это время ещё не очень холодно. Тонкое пальто не грело совсем - хотелось снова забраться в теплую карету и просидеть там до прибытия в поместье. До Мариэт-эста оставалось примерно десять минут быстрой езды. – Нет, Эл, спасибо, не надо, - слабым, сорванным голосом ответил Демисаррэ. – Сейчас пройдёт, не так уж я много съел вчера. – Могу я поинтересоваться, что ел молодой господин? - тихо спросил один из сопровождения - мужчина уже преклонного возраста, с густой седой бородой и моноклем на глазу. Дёма, жалобно глянув на товарища по ссылке из-под отросшей челки, снова схватился за живот. Лейте Юнмэ задумался, а потом начал перечислять: – Ну, вроде бы запеченного поросенка. Совсем маленького, кило на пять. Суп с тефтелями, кусок сала, ватрушки - штук пять, вроде. Ну и литр сока. По мере перечисления рты мужчин, окруживших Элуша, раскрывались всё шире, один лишь красноглазый мужчина - хотя мужчиной его назвать было трудно, лет двадцать пять, не больше - оставался спокойным и вроде бы даже тонко улыбнулся, когда маг огня сказал про сало. – Да вы шутите! - выдохнул тот самый мужчина с лорнетом - мэтр Урфин, личный лекарь Мариэт-эст. – В такого миниатюрного молодого человека... столько влезло? – Да что там, я же говорю - совсем немного съел. Выбора особого в придорожной таверне не было. А Демис очень придирчив к еде. – Точно, - раздался голос ободрившегося после очищения организма Дёмы. – Не ем всякую диетическую херню вроде салатов... – Как ты смеешь сквернословить в присутствии лейте, Демисаррэ?! - предпринял попытку заткнуть племянника Нейрус самым известным в Эрхе способом - указать на предназначенное законом место каэ, но чтобы заткнуть Кемеева, который, как известно, называл себя похукаэ, нужно было что-то посерьезнее. Особенно - Нейрусу. – А вы здесь каким макаром вообще оказались, дядя? - сложил руки на груди Дёма, с вызовом глядя на младшего брата своего отца. – Неску отправил вас в ссылку, если я не ошибаюсь. Ничто не могло выбить входящего в роль капризного принца Дёму из колеи, даже внезапно расползшееся по телу внутреннее тепло, передавшееся от Элуша. Парень с самым невинным видом стоял неподалёку, и никто, казалось, об этой поддержке даже и не подозревал. – Каэ не смеет так вести себя в присутствии будущего супруга! - старший Шайэт, похоже, был не умнее забойного барана. В том смысле, что уперся рогом в своё "не смеешь", "да как ты вообще", и стоит, глазами хлопает, (один хрен - не взлетает) выражая вселенскую скорбь и обиду. – Уж не себя ли вы на роль супруга прочите?! - ядовито зашипел Демисаррэ. Вся эта ситуация с женитьбой недоФигаро выводила его из себя, а уж как задолбало его бесконечное "нельзя"! Вот раньше, как было хорошо - всё, что не прописано в уголовном кодексе - всё можно! Всё, что не прибито гвоздями - всё можно! А сейчас можно только жопу подставить без вреда себе, но это ещё с какой стороны посмотреть, да под каким углом подставлять! – Очень смешная шутка, Демисаррэ, в высшей степени оригинальная! - рявкнул доведенный до белого каления Нейрус. – Лейте Мариэт, прошу вас, объясните каэ, как ему положено себя вести! Дёма в ужасе обернулся, поняв, что его всё это время не обманывали. Стоящий рядом с Элушем красноглазый упырь сделал шаг вперёд, отвел руку, словно собираясь ударить, и Кемеев даже успел заметить ехидную улыбку дяди - а его словно к земле пригвоздило. Он смотрел будущему супругу в глаза серьёзно, сосредоточенно, пытаясь заглянуть прямо в душу, пробрать до самого нутра, бессловно передать лейте одну простую мысль, разум к разуму: "Тронешь хоть пальцем - сломаю. Руку". Но молодой человек, капитан про себя решил, что всё же парень, лишь провёл ладонью по щеке Демисаррэ, улыбнулся мягко, в жутких глазах на секунду словно мелькнуло что-то доброе и тёплое, словно южное солнце. – Я рад, что ты здесь, Демис. Надеюсь, ты чувствуешь себя хорошо, потому что придётся ехать весь оставшийся путь на лошадях - на территорию при Мариэт-эст не допускаются иные средства передвижения. Телепортации тоже запрещены, - кинул он короткий взгляд в сторону Элуша. Тот лишь пожал плечами, мол, и не собирался, я у мамы тупенький в плане магии, и вообще, сами мы не местные, свои порядки устанавливать не собираемся. – Думаю, тебе стоит отдохнуть с дороги перед венчанием, так что отправимся сейчас же, а ближе к вечеру поженимся. Демисаррэ нервно сглотнул, прикрыв глаза. "Господи, за что? Чем я провинился перед тобой? Почему это происходит со мной, а не с Ромкой из сто восьмидесятого спецподразделения?" – Я не умею ездить на лошади, - произнёс Дёма, вроде как совладав с собой. Лейте пожал плечами, точь-в-точь как Юнмэ минуту назад. – Тогда поедешь со мной. ...Сам парень ездил верхом едва ли лучше Кемеева. То есть, фактически, едва ли ездил. Никакой романтики, которую каким-то хреном углядел в этой ситуации в жопу довольный Эл, там даже близко не лежало. Дёма разве что третий раз в жизни почувствовал себя неуютно. Первый раз это случилось на похоронах родителей, второй - когда Фантазия в точности создал атмосферу больничной палаты и обеспокоенный взгляд Андрея, а потом сказал, что всё это - липа, наеб чистой воды. В общем, знакомство с супругом прошло... интересно. Лейте Мариэт действительно был страшным, как и говорил Нейрус, как вварх. Эти животные, чем-то напоминающие волкодавов, Дёме понравились ещё во время посвящённых фауне Эрхи уроков биологии. Ввархи были хищниками, наподобие волков, с длинной мягкой шерстью, острыми когтями и дикими, устрашающими глазищами. Было в будущем супруге Демисаррэ что-то от ввархов, но назвать его уродом у Кемеева язык не повернулся бы. Лицо-то у хозяина Мариэт-эста было симпатичным, можно сказать, даже смазливым. Длинные чёрные волосы вкупе с благородной бледностью делали парня чисто аристократом из женских романов про любовь. Сумерки, Эдвард, туда-сюда... А к глазам капитан привыкнет - пару раз ночью шуганется с непривычки от этих фонарей, и привыкнет. Может быть, они с лейте даже станут друзьями. Вон он как обломал дядю - вместо того, чтобы ударить, по щеке погладил. Честно говоря, это прикосновение для Дёмы не было чем-то противным. Но и особенным тоже не было. Оно было... обычным. Как, например, рукопожатие. Или, вот ещё - объятия. Ни к чему не обязывающие, для галочки. И для Мариэта этот жест тоже ничего не значил. Просто для галочки. По крайней мере, Дёма был в этом свято уверен. ...Отдыхать, и уж тем паче спать, Кемееву не хотелось. Поэтому, взяв с собой для надёжности слугу - щуплого парнишку лет тринадцати с россыпью веснушек на щеках по имени Росс - Дёма отправился искать кухню. После освобождения желудка от оккупантов, оный требовал пожрать, да поплотнее, чтобы не как в прошлый раз. Росс оказался парнем на удивление смышленым - предложил "господину" принести поесть. Но от этого капитан отказался, потому как хотел не только набить живот, но и обстановку разведать. Чисто так, поверхностно. А ещё он не был до конца уверен, что этот паренёк его не надумает отравить. Все они в этом мире такие - мягко стелят, да спать жёстко. В общем, помимо всего прочего, Дёма запоминал все входы-выходы, изучал примерный план здания, способы эвакуации на случай непредвиденных обстоятельств, местонахождение огнетушителя... а нет, это не из этой оперы. Но общий концепт понятен. В поместье имелось четыре этажа, по восемь комнат на втором и третьем, по три большие залы - на первом и четвёртом. Лестницы присутствовали в количестве трёх штук - широкие, метров на десять, покрытые ковровыми дорожками, благо, что красными, а то Дёма с ума сошёл бы, отстирывай их ещё потом от пятен крови. Несмотря на огромную площадь и количество комнат, поместье находилось в запустении. Это стало понятно ещё тогда, когда Кемеев переступил порог родного на неопределенный срок дома. Ковры на лестнице были единственным достоянием Мариэт-эста. В комнате же Демисаррэ было всё прибрано, можно сказать, вылизано, перестелено, починено, на стенах висели картины неизвестных Дёме авторов, пол был сделан из натурального дерева - капитан проверял, хотя это могла быть и искусная магическая имитация. Но в комнатах по соседству всё было более чем скромно - голые стены и пыль на полу. Судя по тому, что комната супруга вообще находилась в другом крыле и на другом этаже, от Демиса пытались ненавязчиво отгородиться. И слава чертям, ему это нравилось! В столовой царил шум-гам. Все живо обсуждали "каэ Шайэт", будущего господина. И общий смысл этих бесед капитану не понравился. Благо, он был одет просто - в белую рубашку, купленную на рынке перед выпускным, и чёрные штаны от формы академии, и на него обратили внимания не больше, чем на пробегающую мимо крысу. В общих чертах, "молодого господина" в Мариэт-эсте жаловать не собирались. "Пусть удавится своей желчью, а улыбаться я ему не буду!" - горячо заявляла какая-то служанка, и грош цена была её словам, потому что Демису она уже не раз улыбнулась, пока показывала комнату. Натянуто, лживо, как будто наизнанку вывернулась, но сам факт! "Эта столичная куколка дорого обойдётся нашему хозяину," - твердили все в один голос, и Дёма как-то чисто по-человечески загрустил. Говорили они так убедительно, что капитан уже был готов сам себе морду начистить. В конце концов, незаметно умыкнув со стола несколько небольших яблок, (при этом горячо поддерживая идею подсыпать в завтрак "каэ Шайэт" слабительного) он вышел из обители зла в самых смешанных чувствах. Росс, стоящий возле приоткрытой двери, так же лживо улыбался и преданно заглядывал "молодому господину" в рот. Дёма прогнал его к чертям, думая, что беда всё же не приходит одна и всегда приводит за собой кучу проблем. ...– Господин, позвольте, мы принесли вам костюм, - в комнату после тройного стука просунулись две почти одинаковые головы. "Близнецы," - с восторгом подумал Кемеев, позволяя им войти. Он никогда раньше не видел близнецов вживую, только по зомбоящику, в перерывах между работой и работой. – Раздевайтесь, - решительно произнёс один из них, а второй с умным видом полез помогать. – Эй, руки, руки, - прикрикнул на шустрых сиамов Дёма. – Я сам, не маленький. – А все говорят, что вы не умеете сами, - ляпнул тот, что протянул свои корявки к пуговицам рубашки Демисаррэ, и тут же закрыл рот руками, за что был вознагражден подзатыльником и брезгливым: "Трепло" из уст брата. – А что ещё я не умею? - весело поинтересовался Кемеев, быстро расправляясь с пуговицами сначала на рубашке, а потом и на штанах. Он остался в одной только сорочке и трусах, сшитых по его заказу - рисовал в магазине тоже он, продавцы приняли к сведению, что в простых семейках всяко проще, чем в кальсонах, особенно в столице, где круглый год тепло. – Простите нас, молодой господин, - тут же возопили парни, бахнувшись на колени. "Челом бейте!" - грешным делом подумал Дёма и заржал. – Встаньте сейчас же, неразлучники! - смеялся он. – Даже разговариваете хором, придурки. Где там мой костюм? – А это... на вас кальсоны укороченные? - осторожно спросил всё тот же второй, у которого язык без костей. – А? - удивился Демьян. – А, ты про трусы, что ли? Это ж семейники... - поняв, что между ним и близнецами эта фраза явно возвела огромную стену, Кемеев пояснил: – Мода новая в столице. Все так ходят, не только каэ. – Ясно, - смущенно пробормотал второй, поправив воротник верхней части рубашки. – А цвет какой предпочитаете - розовый, или голубой?... – Да вы охренели? А то по мне не видно, какой цвет я люблю? - возмутился Демьян. – Чёрный, или, на крайняк, тёмно-синий. Но никак не голубой. И уж точно - не розовый. Что я, баба, что ли?! – Нет-нет, что вы, что вы! - сразу начали извиняться сиамы, побледнев хуже, чем прежде. Дёма передернул плечами, вырвался из слабого захвата первого слуги и прошёл к зеркалу. Оттуда на него смотрел вполне себе приличный парень, чуть выше ростом, чем был полгода назад, (или просто так стало казаться из-за того, что Кемеев сделал тело Демисаррэ гибче?) с чуть недовольным выражением лица и длинными космами светлых, пшеничного цвета, волос. Капитан не мог с уверенностью сказать, почему до сих пор не постригся. Наверное, потому, что в салонах каэ было запрещено сбривать волосы без разрешения официальных представителей - сначала родителей, потом супруга - а резать самому Дёме было не с руки, потому что ходить потом, лох лохом, не хотелось. Да и не мешали они Кемееву, а иногда наматывание локона на палец даже успокаивало. В голубых глазах с вкраплениями янтарно-желтого цвета засела прочно вся мудрость капитана: мораль, характер, вера, словом - вся жизнь. В ухе серьги не было - правильно, Дёма выкинул её нахрен ещё по дороге в академию тогда, полгода назад. И сейчас прекрасно обходился без бабских украшений. "Но, чую, не только побрякушками меня обвешают, ещё и чадру заставят надеть," - думал Демьян мрачно, а близнецы тем временем как раз закончили магией перекрашивать костюм в тёмно-синий цвет. – Выглядите, как принц, - выразили своё восхищение слуги хором, и капитан попытался вспомнить, были ли они среди тех, кто хотел подсыпать ему слабительного в еду. – Вы не представляете, как глубоко мне сейчас в душу плюнули, - поморщился Дёма, вспоминая взгляд Эратсэ лейте Фент'аллэра. Близнецы тут же кинулись кланяться, а Кемеев осматривал комнату на предмет заколки для волос. Она нашлась на тумбе возле зеркала, и Демьян, приловчившийся за шесть месяцев, быстро сделал себе аккуратный высокий хвост, а потом поклялся себе, что уговорит супруга разрешить их остричь - хотя бы до плеч, а то уже совсем как баба. ...– А вы что, дальше не пойдете? - тихо спросил Дёма у Элуша, когда тот, вместе со всеми, остановился на одном из поворотов. – Демис, ты же сказал, что читал! - с укором во взгляде так же тихо ответил Юнмэ. – Свидетелем брака между мужчинами является только Единый. Больше к алтарю никто не допускается. Никаких священников и так далее. – А я-то всё представлял, как отвечаю "нет" на вопрос "Согласен ли ты?". Весь кайф обломал, - рассмеялся Кемеев, которому присутствие Эла согревало душу. – Что это вы там шепчетесь, голубки? - зашипел Нейрус, с ненавистью глядя на племянника. Дёма легко оттолкнул с дороги мага огня, подошёл к дяде. Схватив того за воротник накрахмаленной рубашки, он прошипел ядовито, не сдерживаясь в выражениях: – Ещё одно слово, косой взгляд или даже мысль нагадить в сторону Юнмэ - и ты покойник, сука. Я буду вспарывать тебе живот медленно, сантиметр за сантиметром, а потом так же медленно буду вытаскивать кишки и наматывать на шею, пока ты наконец не сдохнешь, ясно?! – Ясно! - выкрикнул Нейрус так громко, что все повернулись на звук. Дёма аккуратно отпустил воротник рубашки лейте, смахнул с него несуществующие пылинки, тяжело похлопал по плечу. – Пятнышко, господа, - объяснил Демисаррэ. – Я не мог смотреть на это спокойно, моё чувство эстетики погибало вместе с красотой этой рубашки. – Идём, Демис, нам пора, - лейте Мариэт выглядел слегка нервным, возможно, даже немного злым, но Кемеев подошёл к нему вплотную, заглянул в глаза испытующе, а потом кивнул. ...– Так значит, это храм Единого. Сколько ему лет? - Дёма был готов на всё, лишь бы только не молчать, потому что с каждой секундой всё сильнее хотелось сбежать. Капитан не хотел замуж, пусть даже за выглядящего вполне прилично парня. У замужних каэ было ещё меньше прав, чем у свободных! – Около пяти тысяч, - коротко ответил лейте, легонько пожав плечами. – Тебе это, и вправду, интересно? – Нет, - признался прямой, как разрез на заднице, Кемеев. – Просто я немного... взволнован предстоящим. – Да? - удивился Мариэт. – Я думал, что такие, как ты, не знают волнения. – Какие - такие? - нахмурился Дёма. – Ну, - лейте махнул рукой, словно не в состоянии подобрать нужное слово. – Капризные. – Вот будь я таким, - усмехнулся капитан понимающе. – Обиделся бы. Хотите, расскажу, какой я? – Ха? - заинтересовался парень. Кемеев никому не рассказывал, но у него была одна постоянная любовница последние года два в прошлой жизни. Её звали Диана, она была красивой девушкой и, хоть и вела себя, как ребёнок, иногда говорила дельные вещи: – Я грубый, прямой и непробиваемый, лейте, или как мне теперь вас называть? А ещё я могу убить человека и не сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Мариэт задумался, улыбнулся мягко. – Зови меня Иан, хорошо? Насчёт всего этого... Ты не похож на жестокого убийцу, Демис, - добавил он спустя мгновение. – А теперь иди за мной. Он медленно подошёл к алтарю, стоящему у стены, протянул руку Демисаррэ. – Когда-то давно отец рассказывал мне, что все самые крепкие браки были заключены с помощью этого алтаря, - Иан любовно погладил матовую чёрную поверхность. – Его привезли сюда всего десять веков назад, и мои родители приносили клятву здесь, несмотря на традицию заключать разнополые браки в присутствии большого количества людей. Мама говорила, что для счастья нужен только Единый в свидетели... Моё прежнее счастье было недолгим. Кемеев сразу же понял, что парень говорит о своей покойной супруге. – Почему ты решил жениться снова? - капитан встал рядом с Мариэтом. – Одиночество - это так страшно, Демисаррэ, - слабо улыбнулся Ианниан. – Этот дом уже давно не слышал смеха, не видел яркого солнечного света. Это грустно. – У тебя двое детей, разве нет? - удивился Демьян. – Асари и Винэтольд уже скоро должны вернуться от родственников моей супруги, но они тоже не смеются, Демис. Ты же в первую встречу показался мне таким... ярким, непосредственным, жизнерадостным. "А ещё блядовитым," - мрачно добавил Дёма. – Что нужно делать? - сухо поинтересовался он уже вслух. – Дай мне свою руку, - понимающе кивнул Иан. – И повторяй за мной. "Господи, ну прекрати ты уже лыбиться!" - взмолился Кемеев, который падлой себя чувствовал каждый раз, когда губы Мариэта растягивались в милой улыбочке. Лейте переплел свои пальцы с Дёмиными и положил руки на алтарь. – Клянусь быть верным вечно. – Клянусь... – Клянусь быть сильным ради любви. – Клянусь... – Клянусь жить ради семьи, и лишь в её благо. – Клянусь... – Я, сильный духом, Ианниан Мариэт, беру в мужья слабого духом, Демисаррэ Шайэт, обещаю беречь его жизнь, как свою. Разум к разуму, сердце к сердцу, душа к душе. Капитан заскрежетал зубами. "Это кто тут слабый, блядь, духом?!" –... душа к душе. Алтарь вспыхнул, ослепив, и Дёма почувствовал неприятное жжение в шее. – Что это? - зашипел он. – Метка, это нормально, - спокойный голос супруга Кемеева не успокаивал, потому как дрожал и срывался. Красноглазый явно чувствовал ту же боль, что и Дёма, и знал, что это не было нормально ни на секунду. Жжение в районе шеи не прекращалось, но становилось тем слабее, чем больше времени проходило. Капитан терпел это ещё несколько минут, а потом до него дошло... – Ты хочешь сказать, что это... ошейник?! Это, сука-блядь, ошейник?! Да епрст!