Башня Скорби

Руну Святой Земли на этот раз, помолившись, пастырь забрал.

Люди умирают каждый день десятками, сотнями. У всех разные причины: старость, болезнь, самоубийство, смерть из-за другого человека. Все слабые. Очень. Все сдаются на пол пути. Зачем? Да кому мы нужны? Слабые, да и без силы воли. Может стоит пойти вперёд и забыть о прошлом? Но нет, мы застряли. Застряли в этом дерьме жизни. И кроме нас самих никто не вытащат нас отсюда. Можно стоять на одном месте сложа руки очень долго, но время идёт. Жизнь продолжается. И от наших слез ничего не изменится. Жизнь не остановится, чтоб пожалеть нас и дать конфетку. Она отбирает сильных, а мы лишь показываем слабину. Слабые здесь не нужны. Здесь нужны бойцы. Бойцы не борются за добро. Бойцы – лгуны, воры, убийцы. И даже самый добрый человек, став бойцом, пырнёт твоё тело самым острым ножом. Несправедливость? Возможно. Но всем плевать. Боги выбрали бойцов. Эти бойцы рвутся к этим благословениям как к еде, свету, воде. Они забыли прошлое, откинули мысли о будущем, а, возможно, и о настоящем. Гордость, самолюбие. Доброта, щедрость, любовь тут даже рядом не стоят. Друзья были друзьями, но сейчас друзья стали врагами. Надо забыть о светлых чувствах. Даже в святом намерении есть темный непростительный подвох, который сильнее всяких других. Мику считает, что все благословения должна была забрать она. А ведь да, Боги же выбрали ее. Никто бы из ее друзей не понёс потери, если она сама бы забрала эту тяжёлую ношу. Она чиста, она бы вынесла это все. Мику надеялась, что все-таки Гакупо сможет ее понять. Он слушает богов, общается с ними, он должен понимать всю важность пророчества, что они передали людям. Но нет, и Гакупо против зеленоволосой. Он не согласен, что боги выбрали лишь девочку-швею, а не просвещённого монаха, который отдал всю свою жизнь церковной службе. Он готов отдаться навеки земле, что породила его, что держала его всю жизнь на ногах. Он всегда разнимал тех, кто дрался. Он всегда считался с чужим мнением. Он всегда давал дельные советы. Но монах не был занудой или представителем консерваторских патриархальных убеждений. Да, он ставил религию на первое место, но также для него на первом месте были друзья. После череды войн, после смерти родителей он не пал духом. Гакупо никогда не показывал слабину, он всегда терпел боль и улыбался. Если так случилось, значит так нужно для него самого, для нового личного опыта. Каково было удивление, в первую очередь, Мессии, когда друг, человек, монах, которого благословляли все, которого все уважали, почитали, всегда приходили за советом, так слепо поддался искушению оказаться первым, оказаться сильнее слабого. Впервые подумать лишь о себе, впервые стать эгоистом? Впервые поставить свои потребности выше чужих? Это плохо? Это эгоизм? Да. Думать лишь о себе – плохо, не думать о себе – плохо, помогаешь людям – не имеешь своего мнения. Что надо сделать, чтоб тебя не критиковали? Ничего. Ты ничего не сможешь сделать. Что может быть выше для монаха, чем пророчество Божье? Наверное, ничего. Но Гакупо устал быть рабом, устал не думать о своих потребностях, желаниях, прихотях. И поэтому он, прорываясь вперёд, бежит к свободе, пусть и к смертельной. Пусть он умрет с чувством свободы. Позабыв, к сожалению, о друзьях, о достижениях, работе. Жизнь – единственное, что нас цепляет здесь, но также жизнь – единственное, что действительно насильно пленит и убивает. И вновь закрывшиеся двери оставляют Мессию преданной и опустошённой от потери. Гакупо прекрасно знал, что его ждёт. Он удивился бы лишь тому, что остался живым. Он не побоялся отречься от всего, что имел, ради минуты свободы. Глупо? Да. Но не для него. Земля дрожит. Так же как и он дрожал от каждого звона доспехов, запаха крови, шагов воинов. Он всю жизнь прожил в страхе, не показывая его. Земля – он сам. Земля – составляющая характера монаха. От стыда, от страха хочется провалиться сквозь землю. И, пожалуй, впервые этому суждено сбыться. Пол трескается, некоторые куски плитки даже отваливаются. Но монах опять, позабыв про страх, отдался Смерти с чистой, свободной душой.