Путь прощения.
«Затишье перед бурей» - не самая подходящая фраза к этой ситуации. Сейчас царило затишье после бури. Затишье, смирение, быть может, прощение. Капли дождя повисли в воздухе, словно находясь в невесомости, но, каким бы странным ни было зрелище, Фидо пронзал душу Стар своим взглядом, не отводя его ни на секунду, давая понять, что он ожидает ее выбора. Холод терзал ее тело, а вся пылкость угасла, но рассудок был давно потерян. Ее глаза, полные боли, отчаяния, потускневшие в пепле гнева, отражали свет, который давно горел в ее сердце. Колкая тишина заставляла сказать что-то, но у обоих не хватало смелости. Фидо боялся, что он держит руку Стар в последний раз, а она боялась допустить ошибку, не зная, какой из вариантов верный. Все, что с ней происходило, все душевные терзания просились на волю. Зеркала ее души понемногу стали скидывать свою темную пелену, и все ее переживания было видно невооруженным глазом. Она сомкнула свои веки, а лицо жалостливо исказилось. Голова наклонилась вниз, и через пару мгновений резко раздался ее тяжелый вздох. Природа словно возобновила свое дыхание, вода, разбросанная по мельчайшим крупицам, вновь устремилась к земле, но так спокойно, что это шуршание напоминало легкий бриз. Стар вновь подняла глаза, которые через мгновение были наполнены слезами. Прерывистый плач скоропостижно начал превращаться в рыдание, а ее тяжелое, рваное дыхание заставляло кошек скрестись на душе. Поспешно, но с великой нежностью Фидо обхватил плечи Стар и прижал ее измученное тело к себе: оно дрожало от нахлынувших волнений и тревог, но он пытался сковать в этих объятиях Стар, будто пытаясь защитить ее от всего мира вокруг. Крупинки дождя, и так пропитавшие всю одежду, пытались проникнуть и под нее, оставляя за собой холодный, зябкий след. Только слезы перемешивались с этим дождем и, просачиваясь сквозь ткань, согревали область вокруг сердца. Ее чувства, ее настоящая любовь не могла не простить его, хотя рассудок говорил обратное. Слишком много страданий было пережито вместе, чтобы все так бросить. Он научил ее видеть вещи такими, какие они есть, а она научила его чувствовать вновь. Их души переплелись. Они переплелись навсегда.POV Фидо:
Я держал ее в своих руках, пытаясь закрыть ее от каждой капли, несущейся с неба на землю. За все время, что я живу, я не мог понять, что чувствуют другие, я лгал самому себе, и только сейчас я могу защитить, кого люблю. Сначала слабая хватка Стар обретала силу, и она сжимала меня все крепче, доверяя себя мне. Только спустя массу ошибок я смог осознать цену всем этим чувствам, как моим, так и ее. Она дала мне шанс, но только сейчас я смогу воспользоваться им правильно. Ее тело дрожало под моими руками от нервного срыва и холода, пропитавшем все ее тело. Мне не хотелось ее отпускать ни на секунду, пытаясь дать ей все тепло, что ей было нужно сейчас. Дождь немного стих, как и она сама. Шелестящий штиль и песнь ветра, проносящегося сквозь мокрые листья, кружили вокруг нас, оплетая нас этой успокаивающей симфонией. Словно что-то очень хрупкое, я приподнял подбородок Стар, взглянул ей в глаза. Взор ребенка, который был наполнен болью взрослой жизни: шрамами прошлого, муками настоящего и переживаниями будущего. Этот ломкий, нежный взгляд, который срывался в любой раз, когда я задевал его. Стар молчала, но ее глаза говорили о многом. Я робко приблизился к ней, боясь, что вновь стесняю ее или доставляю боль, но в ответ она лишь прикрыла глаза, будто скрывая от себя это стеснение. Еще одно мгновение и соленые от слез уста слились с моими. Холодные, чуть дрожащие губы выловили долю теплоты от крови, подступающей к голове. Этот поцелуй был важен для нас обоих: для меня он значил, что мне предоставили еще один шанс, а для нее… Было сложно сказать, потому что столько чувств, сколько она испытывала, не мог испытать никто. Вдруг в глухом небе сверкнула молния! Все капли рухнули вниз, а тучи расползлись по небу, словно ничего и не было. Колкая боль в сердце задела меня, и мне пришлось отстраниться, чтобы унять ее, но главной причиной стало не это: руки Стар понемногу стали ослаблять хватку, ее тело становилось ватным, веки ослабели, и ее туловище намеревалось опрокинуться назад, но я крепко сжал ее. Затем ее ноги последовали тому же примеру, и мне пришлось подхватить ее на руки. Знаки на ее щеках отдавали ярким светом, но после небольшой вспышки начали понемногу тускнеть. Черт, это самая необычная девушка в моей жизни Пришлось вернуться домой, ведь не могу я принести принцессу без сознания в замок, да еще и в таком виде. Как только Дизейт увидел нас, тот сразу как-то ехидно улыбнулся, но моментально поменялся в лице, когда понял, что Стар без сознания. Я осторожно уложил ее на кровать в своей комнате, чтоб ей никто не мешал, но Ди все-таки пошел наперекор моему желанию. - Что с ней? - Я сам ничего не понимаю. - Что там произошло, что она отключилась? - Я… ну… В общем, я… - я что-то пытался пробубнить, но всю суть легонько прошептал, - поцеловал ее… - и вновь вернулся к обычному говору, - и она вдруг отключилась. Точнее, сверкнула молния, дождь прекратился, небо очистилось, а она того… Ну, упала в обморок. Ди заулыбался от моей робости, но задумчиво продолжал осматривать Стар. - Помнишь сказку о Белой Даме? Та самая религиозная классика, которую постоянно детям читают, чтобы знать, что Беглой Пташкой нельзя стать так просто. - Помню, - я взглянул на него, - К чему ты клонишь? - Слишком похожая история… Любовь, безответные чувства, боль, убийств, конечно, не было, но кто знает… Очень странно. - Белая Дама всего лишь сказка, а она, - я кивнул в сторону Стар, - вполне себе реальна. Мы стояли так еще минуту, пока мое терпение не сорвалось. - Ди, оставь нас… на минутку. - Знаю я вашу минутку… - пробубнил тот, закрывая за собой дверь. Я подсел к Стар. Она спала, но будто и находилась здесь, будто она все слышала и видела. Ее хрупкое тело расслабленно содрогалось от дыхания, заставляя сковать мой взгляд на нем. Только сейчас я понял, что до сих пор мы в мокрой одежде, и я не замечал, что холодные волны мурашек идут по ее рукам. Я также скинул свой плащ, но также пришлось скинуть и рубашку, потому что та пропиталась насквозь дождем. Схватив первое попавшееся полотенце, я накинул его себе на плечи. Понимая, что раздевать Стар, пока она без сознания, будет бесстыдно, я попытался разбудить ее. Это не составило много труда: Стар сразу же вздрогнула от моего единственного прикосновения ледяными пальцами об ее кожу. Чуть замявшись, она приоткрыла глаза в каком-то недоумении. - Г-где я? – съежившись от холода, протянула она. - Ты в моей комнате. - А почему ты… - она оглядела меня с ног до головы. - Ах, это… Одежда мокрая, а я пока укрылся, чтобы тебя не напугать. Тебе, кстати, тоже стоит сменить одежду, чтобы та подсушилась. - Сменить одежду? – она с каждым словом приходила в себя, но все равно ее вопросы были какие-то глупые; она оглянула себя и подметила, - Ах, точно, дождь, я вся мокрая… Она осторожно привстала и, повернувшись ко мне спиной пробубнила: «Развяжи». Опять к лицу подступила краска, прямо как тогда, когда ей вдруг приспичило пойти купаться. И вновь трясущимися руками я развязывал этот ужасный корсет, и вновь вся кровь подступала к щекам, окрашивая их в алый. Добравшись до последнего узелка, я осторожно провел пальцем вдоль спины, будто отмечая линию, параллельно которой шла завязь корсета. От этого движения она шелохнулась, а дыхание сбилось, но через пару секунд, все стало по-прежнему. - Отвернись, - проронила она. Даже не дожидаясь, когда я выполню ее просьбу, она принялась стягивать прилипшее к телу платье, что заставило меня еще быстрее, но нехотя, отвернуться. Я тяжело глотнул, будто заталкивая мое желание обратно в нутро. Я лишь краем глаза увидел платье, которое безжалостно и грузно полетело на пол. - А… Во что мне переодеться…? Вопрос был хорош, а ответ на него был неоднозначен. Я быстро забегал глазами, и заметив шкаф, что-то начал тараторить: - Там в ш-шкафу, ты т-там можешь взять… Что ты там можешь взять…? Ах, да! Там взять м-можешь рубашку там какую-нибудь мою, она всяко больше тебя - з-закроет, что н-надо закрыть… - конец фразы я сказал себе под нос, чтобы это было менее всего слышно - язык меня явно не слушался. - Тогда закрой глаза. Я моментально сделал так, как она сказала, но ей этого было недостаточно. Я почувствовал теплоту ее рук на своих сквозь закрытые глаза и ощутил, что она приставляет мои ладони к лицу, чтобы я вовсе ничего не увидел. Это меня приятно удивило, хотя что здесь может быть неприятного. Лишь по звуку я рисовал в своей голове самые яркие картины происходящего: от скрипа шкафа до шуршания ткани я представлял каждое ее грациозное движение, каждое касание. Глухие шлепки ее босых ног говорили мне, как далеко она от меня, но она была словно рысь, которая дает знать о себе только тогда, когда ей это нужно. Вдруг я почувствовал, что полотенце, обвивавшее мои плечи, медленно падало за спину, оголяя их. Робкое и одновременно уверенное касание вдоль моего позвоночника, пародирующее мне, прошлось по спине в сопровождении с нежной щекоткой, из-за чего я выгнулся, избегая этого касания. Но вскоре я почувствовал, как ладонь Стар медленно ведет линию по моим плечам. Я уже хотел было открыть глаза и посмотреть, что за ерунду она творит, но она задержала мои руки. Не отпуская их, она медленно приблизилась к моему уху так, что я слышал каждый ее вздох. - А что мне делать с этим…? – прошептала она. Вдруг я почувствовал резкий холод от оставшейся мокрой одежды, которой она прильнула к моей спине. Та самая майка, отделяющая меня от ее горячего тела, отдавала холодом, который через пару секунд согревался от соприкосновения наших тел. Чувство было, словно я проглотил язык. Снова вернулись те воспоминания из Иннаморато, когда нам пришлось «разрушить» иллюзию, но сейчас все иначе. Я не знал, хочет ли она этого, или она просто издевается надо мной в отместку. - Н-не знаю, р-рубашка д-довольно плотная, н-не видно ничего… Пока одежда с-сушится, м-могу оставить тебя одну, чтобы т-тебе не было… н-некомфортно. В ответ я лишь почувствовал, как она встала с кровати. И вновь этот звук мокрой одежды, которая падает на пол. Сейчас мне было действительно не по себе. Она пользовалась моей слабостью, тем, что я теперь мягок с ней, и издевалась надо мной… Через несколько секунд я вновь ощутил ее руки на своих, и она открыла мне глаза. Хвала небесам, она была в рубашке, но мысль о том, что под этой рубашкой ничего больше нет, сверлила мне мозги. Она неосторожно легла на кровать, уставившись на меня. Я хотел подобрать полотенце и накинуть его на себя, но как только я потянулся за ним, Стар придавила его пяткой и сказала: - Так быстрее высохнешь. По ее лицу пробежала довольно неоднозначная улыбка. Смирившись со своими положением, я встал и собрал эту мокрую одежду, валявшуюся по полу, а потом вынес ее в гостиную, ближе к печке. Как же хорошо, что в комнате не было Дизейта, иначе я бы умер сегодня от стыда. Вернувшись к Стар, она тупила взгляд в потолок, пока не вошел я. Она быстро перекинула взгляд на меня и поменяла положение ног, пытаясь по чуть-чуть зарыться в одеяло. Я встал у дверей, как вкопанный, не знал, куда мне двинуться. - Что случилось? – она, наконец, заметила мой страдающий взгляд. - Мне сказать прямо или увиливать? – я не скрывал напряжения. - Прямо. - Ты… почти голая. Как я, по-твоему, должен себя чувствовать? Она ехидно, но даже как-то нежно улыбнулась, услышав мои слова. Я выдохнул и грохнулся на край кровати, забрав рукой волосы назад. - Как ты так быстро отходишь от этого? Ты совсем недавно соз… попала в магическую бурю, а теперь лежишь как ни в чем ни бывало. - Сама не знаю, - она закинула обе ноги мне на колени, - Держу пари, что теперь это твоя вина. А я ведь так и не сказала, прощаю я тебя или нет. Она вновь как-то странно заулыбалась, а меня охватило вновь напряжение, которое, собственно и не отпускало. - Не хочешь прилечь? - Мне и тут хорошо, спасибо, - пробубнил я, вновь глотнув. - Ну-у же, - протянула она, толкая мои ноги пятками. - Я не могу лежать с тобой рядом, когда ты… Ну, да… - То есть ты не хочешь…? – будто бы обижено прошептала она. - Я… я хочу, но… - Ну и в чем проблема? – улыбка не сходила с ее лица, - Не хочешь завершить начатое…? Внутри меня все будто замерло и сжалось. Я глянул с каким-то ужасом на Стар, а она все ехидно разглядывала меня, останавливаясь не только на глазах и губах. - В смысле…? – протянул я. Она привстала и прижалась ко мне вплотную, точнее сказать – вцепилась в мою руку. - Зачем ты спрашиваешь, когда сам все прекрасно понял? - Хотел удостовериться… Я уже говорил на тяжелом выдохе, потому что ее лицо было слишком близко, а тепло ее тела, которое скрывала рубашка, затуманила мои мысли. Она специально манила меня к своим губам, заставляя потеряться в этих чувствах, но не давала мне прикоснуться к ним, будто играя со мной. Каждый раз, когда мы были предельно близко, она немного отдалялась, с каждым разом все сильнее откидываясь назад. Меня это дико раздражало, но я пытался держать себя в руках, чтобы не упустить эту тонкую грань, которая отделяла рассудок от страсти, но держать эту грань становилось все труднее и труднее. И вот когда уголки ее губ касались моих, я уж готов был подумать, что ее игры кончились, но она вновь резко отпрянула. На этот раз я не смог с собой совладать. Я обхватил ее плечи и притянул к себе, жадно впиваясь в ее губы, желая заполучить этот ужасно манящий поцелуй. Ее горячие уста разливались огнем по моему телу, а ее тихие вздохи заставляли меня сходить с ума. Мои руки потеряли контроль из-за ужасно сильного вожделения, и они, скользя по ее ногам, стали осторожно, но грубо обрисовывать ее бедра. Ее нежная кожа под моими касаниями покрывалась мурашками, а тело осторожно извивалось, пытаясь избежать моего давления, но было поздно. Чуть надавив, я уложил Стар на кровать, а сам немного отпрянул, чтобы взглянуть на нее. Она была немного напугана, но не пыталась меня остановить: видимо, все это было у нее впервые, но она хотела это ощутить. Чуть гладя, я убрал ее ноги с моих колен и забрался на кровать. Почему-то я тоже нервничал, как какой-то девственный подросток, когда для меня это было не впервые. Я сел рядом, как-то боясь. Вновь неловкая пауза воцарилась между нами. Неудобно было смотреть на нее после того, как я немного сорвался, но ей это было всласть. Она подвинулась чуть ближе ко мне, прижавшись к моему плечу, и посмотрела на меня исподлобья, ожидая моих действий. Черт, как же сложно было собой управлять сейчас: то страсть окутывала меня жаром, то некий стыд пред ней обливал холодом. Ее ладонь коснулась моей щеки, пытаясь притянуть меня к себе, отчего я немного вздрогнул, но сопротивление было бесполезно. Я вновь коснулся ее сладостных губ, и с каждой секундой наш поцелуй обретал жару. Нам обоим не хватало воздуху, и мы жадно вдыхали его, чтобы вновь забыться в этой страсти. Обвив мою шею руками, она тянула меня все ближе к себе, заставляя нависнуть над ее телом, не отрываясь от нее. Ее руки жадно обрисовывали контур моих плеч, останавливаясь на каждой косточке, которая постоянно меняла положение от ее щекотливых прикосновений. Я же действовал более твердо: скользя по бедрам, я все выше поднимался к ребрам, задергивая наверх рубашку, которая была больше ее размера в несколько раз. Тихий, приглушенный стон раздался под ее губами, и это сводило меня с ума – мне хотелось вновь и вновь слышать этот иступленный вздох. Я впивался в ее губы, чтобы сильнее овладеть ею, отчего ее дыхание участилось. Совсем забывшись, я потянулся к пуговицам рубашки, чтобы, наконец, избавиться от нее и отдаться чувствам полностью, но Стар схватила меня за руки, будто пытаясь остановить, но хватка была настолько неуверенная, что я продолжал настаивать на своем. Я оголил ее плечи, ее грудь, ее живот, и теперь она была в моей власти. Она немного дрожала от страха, страсти и от моих холодных прикосновений. Не отрываясь, я держал ее в узде, уже полностью потеряв контроль над собой. Я провел рукой от самой шеи вдоль по телу, остановившись там, где растворялась граница между нами. Вновь по моим ушам пронесся этот немощный стон, который каждый раз заставлял меня огрубеть. Ее удовлетворение заставляло отрываться от моих губ, чтобы набрать воздуху, и тогда я окатил поцелуями ее шею, ее ключицы. Поспешные, разрывные вздохи были неоднозначны: то они были долгие и спокойные, то кроткие и интенсивные. Стар одновременно расслаблялась и напрягалась от любого моего касания, но мне этого было мало. Я изнемогал от желания овладеть ей полностью, чтобы она кричала от любого моего движения, и эти мысли разъедали мою голову. Она боялась того взгляда, с которым я окидывал все ее тело, но остановить меня ей было уже невозможно. Я прильнул к ее плечу, чтобы отчетливо слышать каждый ее вздох и, быть может, будущий крик. Я чувствовал ее дрожь, поэтому пытался успокоить ее последней каплей нежности, которая оставалась в моих руках. Резкий вдох и истошный крик пронесся по комнате. Руки Стар вцепились в мои плечи, будто пытаясь одновременно и оттолкнуть, и подтянуть к себе, но я делал и то, и другое. С каждым моим движением она извивалась, но я удерживал ее, чтобы она не смогла избежать этой страсти. Я прислушивался к каждому постаныванию, заставляющему меня двигаться еще быстрее. Эта буря чувств и эмоций теперь бушевала в нас обоих. Вздохи удовлетворения и осторожные стоны боли щекотали мои уши. Хотелось навечно окунуться в это море ощущений и утонуть в нем, погрузившись с головой в наслаждение. Это маленькое, невинное создание и такой монстр, как я, слились воедино со всеми противоположностями и всеми сходствами. Абсолютная гармония и абсолютный дисбаланс бушевали в нашем маленьком, но большом мире. Наши души сплетались, словно шиповник обвивал цветы сирени, наполняясь их нежностью и сладостью, но колкие ветви не ранили ласковых цветов, а лишь осторожно пытались приобнять их. Столько мыслей потеряли смысл, и в голове были лишь обостренные ощущения, но ничего не длится вечно. Осязание с каждой секундой усиливалось, сердцебиение учащалось, дыхание постепенно сбивалось, мышцы невольно напрягались. Еще пару движений отделяли нас от полного оцепенения. И вот будто сильный удар пришелся на живот, но вместо боли было лишь удовольствие. Все мои внутренности будто съежились от ощущений и истошных криков. Полное расслабление и ужасная нехватка воздуха, будто я снова попал под действие яда, но совершенно другого. Я тяжело упал рядом со Стар, запрокинув голову и закрыв лицо рукой. Я пытался отдышаться, но чувствовал я себя просто… нет слов. Пылкие страсти отступили, и предо мной маячила тишина, в который лишь глухо было слышно тяжелое дыхание. Было стыдно, но одновременно блаженно, поэтому я закрылся рукой, чтобы более-менее переварить все случившееся в своей голове, но Стар опять вмешалась. - Я что-то не так сделала? - А? – я повернулся к ней и увидел, как она отчаянно пытается закрыться, по-видимому, от той же волны стыда, что и у меня. – Ах, нет, все… все прекрасно… Правда. – я вновь уставился в потолок, - Просто это так неожиданно. Снова будто ощутил себя… даже не знаю, как сказать… В общем, такого я давно не чувствовал. Она лишь усмехнулась, после чего, мило улыбаясь, нервно застегивала рубашку, чтобы вновь превратиться в принцессу-недотрогу. Честно признаться это была одна из немногих близостей, которые смогли утолить жажду любви и… не только любви. - Теперь ты меня простила? – усмехнулся я. А ее это даже рассмешило, и она в шутку толкнула меня в плечо, и поэтому ответ был очевиден. Два дурачка, словно два подростка посмеивались над тем, что произошло между ними. Как глупо. Полежав так еще минут пять, успокоившись до конца, я встал, чтобы проверить одежду Стар, а она на тот момент совсем закуталась в одеяло, чтобы ничего не было видно, кроме ее лица. Я вышел в гостиную и встретил там Ди, который, только увидев меня, слегка поперхнулся. Я кинул на него осуждающий взгляд, на что он заулыбался. - Одежда уже высохла. – он вновь глотнул горячего шоколада и, всеми силами держа в себе улыбку, проронил, - Мне не привыкать… Мортимер был в ударе в лучшие времена… - Ой, заткнись… - раздраженно, но все же улыбаясь, отрезал я. Я схватил одежду и вернулся обратно в комнату. Как только я вошел, Стар сразу же выхватила платье из рук и ткнула меня, чтобы я отвернулся, хотя для меня это теперь было странным. Моментально одевшись, она вновь развернула меня, и я увидел перед собой все ту же миниатюрную принцессу. Нехотя я напялил на себя футболку и присел на кровать, которая была взъерошена. - Ну и каков твой план? - Какой план? – она присела рядом. - Ну, насчет завтра. - Ах, это… Ну… - она поправила свои волосы в знак раздумий, - У нас в планах было только то, что я просто вместо нее прохожу коронацию, ну и так далее живу королевой, но сейчас… Мама знает, как выглядит образ моей палочки, а мои волосы… - она провела пальцами по челке, особенно по линиям, где ее волосы поменяли цвет, - В общем, я не знаю… Мне нужно это с ней обсудить. - Пусть она тоже временно покрасит волосы, чтобы вы выглядели как две капли воды вновь. - Легко сказать. Эти фиолетовые пряди ничего хорошего не значат, поэтому если мы обе окажемся «заражены» темной магией, то все может пойти наперекосяк. - Держу пари, что Дизейт точно знает, как окрасить временно твое недоразумение. Но рука… Она взглянула на свою руку, осторожно провела по ней пальцами, будто боясь, что она ее укусит, и тихо пробормотала: - Придется все это время носить перчатки. - Но не спать же в них, Мун все равно может заметить. - Я не смогу рассказать все, что произошло… - она огорченно потускнела, - Мне нужно, чтобы завтра я получила палочку. Да и вообще, как я смогу занять престол, когда моя мама знает, как выглядит моя палочка, и что этой палочкой было совершено ограбление замка. – она закрыла лицо руками и тяжело выдохнула, - Я совсем запуталась… Если кто-то из нас не сможет выполнить условия обета, то это… это будет… катастрофа. Не могу же я скрываться от своей мамы вечно? Да и не только она видела мою палочку. - Если тебя коронуют, то против своей королевы они ничего не смогут сказать, даже твоя мать. Она тяжело взглянула на меня и пробубнила: - Может быть… - Подождешь денек, чтобы никто ничего не заподозрил, а Мун с тобой поменяется на следующий день местами, а палочка… - Так нельзя. Обет будет нарушен со стороны Мун, если все произойдет не в День коронации. Она тяжело вздохнула и плюхнулась спиной на кровать, что-то проворчав. - Я не могу ждать. Все должно произойти завтра. Раскол. - Раскол? – я удивленно осмотрел ее, - Я думал ты это не всерьез. - Я тоже думала… Но мои силы… Столько магии… А я смогу воссоздать еще больше магии… - И зачем это тебе? Она сначала потупила взгляд в потолок, потом мельком глянула на меня, а потом закрыла глаза вовсе, будто уйдя в свой мир. Она немного помолчала, обдумывая все пережитое, и сухо, но болезненно ответила: - Хочу закончить войну.