POV Стар:
В небесах царила полная луна, и я бежала, надеясь, что мое отсутствие никто не заметил. Было страшно возвращаться в замок, зная, что придется немного рассказать о моих похождениях Мун: Дизейт, конечно, смог временно устранить фиолетовые пряди на волосах, но этот ужасный рисунок на руке было спрятать невозможно. Было видно, что двор торжественно украшен к этому знаменательному дню, хоть и люди относились к этому взволнованно, потому что моя мама была второй королевой в истории Мьюни, которая добровольно отказалась от короны, и именно поэтому моя коронация проходит по случаю моего совершеннолетия. Палаты для гостей были заполнены, а за их дверями слышался гулкий храп, невольно заглушающий мои шаги. Я робко повернула ручку двери и пыталась, не издавая этот истошный скрип, приоткрыть проход в нашу с Мун комнату. Я кое-как протиснулась между стеной и дверью, быстро проскользнув в комнату. Я уткнулась лбом в дверь, потому что боялась услышать все эти упреки в мою сторону, но это меня, конечно же, не спасало. По прыгающим теням по стене от одной единственной свечки на столе, я понимала, что Мун сейчас стоит позади меня, и она готова была проломить мне голову. - Стар Баттерфляй…! – ее голос прозвучал тихо, но не надо было кричать, чтобы показать, сколько злости скрывалось в каждой букве. Я медленно повернулась к ней, все так же не отрывая головы от стены, будто впечатавшись в нее, и ожидала всех оскорблений в мою сторону. - Где… ты… была…? – она говорила сквозь зубы, - Тебя мама искала, ты вообще представляешь, что могло случиться?! – ее злость все-таки начала выливаться сквозь громкий шепот, - Было трудно отмазывать тебя несколько раз тем, что ты закрылась в купальне на несколько часов! – она тыкала в меня пальцем, будто пытаясь еще сильнее прижать к стене, - Если еще раз так случится…! - Не случится. – я взяла ее руку и осторожно отвела ее от себя, - Мун, с этого дня все будет совсем по-другому… Она даже немного испугалась от моих слов, но взглянув на мою руку, испугалась еще больше. - Что с твоей рукой? – теперь почему-то ее глаза были переполнены страхом и беспокойством. Я быстро отдернула руку и спрятала за спиной. Пытаясь побыстрее избавиться от давящего взгляда Мун, я вынырнула из-под ее хватки и уселась на кровать. - Долгая история… - Стар, это очень… очень нехорошо, когда по твоей руке расползается… Что расползается? - Темная магия… - шепнула я. - Темная чт… - ее шоку не было предела, поэтому она просто таращилась на меня в ярости и недоумении, - Тем более! Я знала, что этот Фидо тебя проклянет когда-нибудь! - Нет, это я сама угораздила… Мы случайно попали в ловушку, потом на нас была охота, меня случайно смог укусить один из монстров, а после этого для портала нужен был второй ключ, который, оказывается, был не у нас, а потом Фидо попытался убить собственный отец, но, добыв Золотой цветок просто волшебным способом, я все-таки не дала ему умереть… Это вкратце, не считая некоторые непонятные нюансы… Мун стояла, разинув рот. Она около минуты просто не могла отвести взгляда от меня, потому что пребывала в таком шоке, что надо было хлопнуть ее по щекам, чтобы она пришла в себя. - И сколько ты еще от меня скрываешь? – говорила она в наполовину шоковом состоянии. - Сама-а-а не знаю… Она вновь злостно глянула на меня, но поняв, что бороться со мной бесполезно, она просто вздохнула и тоже уселась на кровать. Теперь от нее веяло какой-то тоской и досадой. Она, опустив голову, тяжело выдохнула. - Сейчас же ночь, да…? Тогда сегодня мой последний день в замке, - она прильнула руками к лицу. – Ты никогда не жалела о том, что мы сделали? - В каком смысле? - Я о Вечном обете. Его нельзя расторгнуть, а мы, как две дуры, обрели себя на вечный долг. Мне придется покинуть замок, и все, кто меня любил и ненавидел, забудут меня. Навсегда! – она вовсе опустилась лицом в колени, - Хочу вернуться назад и остаться Стар, которая могла не беспокоиться обо всем этом… Я чуть-чуть приобняла ее в знак поддержки, но самой мне было не легче. - У нас нет другого выхода. Меня коронуют, дадут палочку и произойдет то, что должно будет произойти. Конечно же, эти слова не внушали никакого спокойствия, но у нас боле ничего не было. Разговаривать больше было не о чем, и мы разошлись по койкам. Весь остаток ночи, который был отведен на сон, я потратила на раздумья об уже сегодняшнем дне и лишь мельком вздремнула. Наш новый день начался с первыми петухами. Джейкоб грубой вежливостью вытащил нас из постели и заставил хорошенько умыться и приготовиться к «совершенствованию нашей природной красоты», как он сам отметил. Было очень трудно прятать свою руку, когда этот оценивающий взгляд был слишком заинтересован в нас из-за ответственности носителя, поэтому я сразу попросила, чтобы мне принесли платье и перчатки, будто стыдясь своей ночной рубашки. Конечно, мне принесли только третью часть платья – его основание, а из-за всех дизайнерских ходов, нам придется терпеть еще корсет и множество дополнительных элементов вроде накидки, воротника и прочего барахла. Но уложить эти непослушные волосы в аккуратный, но пышный пучок было отдельно сложно. Длинные и пушистые локоны постоянно увиливали от умелых рук, но все же им пришлось сдаться, оставив мою прическу превосходной. Джейкоб, конечно удивлялся, почему я хожу в перчатках, но я даже не давала ему и шанса обсудить это со мной, просто бросая на него недобрый взгляд. Несколько кропотливых часов было потрачено на то, чтобы выставить будущую королеву и ее сестру в божественной красоте и благоухании. Было страшно сделать лишнее движение в таких одеяниях, но Джейкоб отметил: «Можете танцевать и прыгать, как вашей душе угодно: эти наряды не потеряют своего изящества, но в пределах разумного, дамы». Когда мы были полностью готовы, нам нужно было спуститься в главный зал, что мы и сделали. Нас сопровождали наши личные слуги, хотя я не знаю зачем. В тронном зале нас уже ждала мама: она блистала своими одеяниями не хуже нас, но ее лицо было эмоционально пусто. Был слышен гул людских голосов за воротами: все хотели увидеть будущую королеву Мьюни. Мама подошла ко мне, прильнула руками к моим плечам и заглянула прямо в глаза, будто выискивая там что-то, но вскоре легонько улыбнулась и пролепетала: «Удачи тебе, моя звездочка». Она ласково поцеловала меня в лоб и отпрянула, будто позволив себе излишнюю, непозволительную нежность. Стук ее каблуков пронесся по залу, специально украшенному к торжеству, а скрип огромных ворот заставил толпу чуть ли не визжать. Моя мать должна была первой пройти ритуал снятия короны в Святилище, прежде чем наречь королевой меня, поэтому она отправилась перед нами. Все приветствовали королеву бурным ликованием, хотя я не знала, чему они радуются: мне было сейчас не до ликований. Слуги повели нас ближе к воротам, когда я услышала топот военрогов и стук колес. Теперь и мы вышли в свет: с первой же секунды уши закладывал восторг публики и маячила троящаяся в глазах толпа. Мы всем мило улыбались, как нас учили все это время, но на душе было так тревожно, что эта улыбка была словно пытка. Нас усадили в карету, и мы сразу же тронулись. На время можно было расслабиться, когда возбужденная толпа перестала нас преследовать, и я вновь углубилась в свои мысли. Напряжение Мун тоже было сложно не заметить, хотя ей вовсе не составляет труда провести этот день без проблем, когда надо мной нависли как минимум два препятствия. Мягкое кресло кареты сильно пружинило от неровной дороги, по которой приходилось добираться до Святилища, поэтому расслабиться было теперь проблематично. Я оглянулась назад и увидела еще одну карету позади нас: там сидели Фэн и Вин и еще несколько родственников, которых я не могла вспомнить, как бы я не старалась. Наконец, я услышала тихий плеск волн, и наша карета понемногу начала замедляться, пока вовсе не остановилась. Нас под руку осторожно вывел слуга, передав нас во власть нынешней королеве. В Святилище мы были первый раз, но и, быть может, последний, потому что его посещают только в очень веских случаях. Это «колодец» магии, строго охраняемый от любых злых намерений, существовал для таких магических ритуалов, которые обычные мьюманы не способны были провести. Здесь потерянные королевы находили силы бороться дальше, питаясь магией, бьющей из недр земли, и теперь настал мой час найти в себе силы не сдаться с поличным. Мама шла впереди меня, а перед ней еще несколько слуг, которые несли книгу заклинаний; позади плелась Мун, а за ней все те, кто ехал за нами. Весь этот молчаливый путь внушал столько неуверенности и тревоги, что руки дрожали сами собой. Пред нами распахнули врата, и я смогла узреть колодец собственными глазами. Вокруг него царили монументы Глоссарика, но они были заросшими и потрескавшимися: было видно, что этому месту много сотен лет. На пьедестал осторожно, но тяжело поставили книгу, а моя мама подошла совсем близко к ней, на что книга быстро открылась и моментально же закрылась – пред ней предстал Глоссарик. - Сан Баттерфляй, дочь Сансет Риши, вы полностью одобряете решение отказаться от короны? - Я не смогла выполнить то, ради чего я была выбрана стать королевой, - она говорила это совсем шепотом, но вскоре вновь выпрямилась и четко ответила, - Да, я одобряю. - Тогда прошу. Глоссарик немного отлетел назад, чтобы мама смогла поставить свою руку на книгу. Она сняла перчатку и сделала так, как было положено, и начала: - Я при всей ответственности за содеянное, за все добро и все зло, отдаю свои полномочия другой. – по ее руке будто золотая светящаяся лента, обвивая ее, спускалась к книге, забирая королевскую мощь, - Моя корона не осквернится злоупотреблением властей моих, и я отказываюсь от королевских благ и обязанностей, становясь отныне бывшей королевой Мьюни. Вся магия будто утопилась в книге, заставив кристалл посреди обложки светиться. После этого мама сняла корону, протянула ее перед собой и отпустила руки, но та продолжала висеть в воздухе. Теперь бывшая королева оставила свой пост и, отойдя в сторону, показала мне жестом, что теперь моя очередь. Конечно, на репетициях все было намного спокойнее, но сейчас я будто в первый раз вижу и книгу, и корону. Я сделала несколько шагов вперед и подняла глаза: Глоссарик смотрел на меня холодно, будто даже сквозь меня, отчего меня бросало в нервозную дрожь. Я уже готовилась протянуть руку, чтобы прикоснуться к книге, но Глоссарик сразу же тихо отметил: - Ваше Величество… - он показал глазами на руки, - Перчатку надо снять. Я вздрогнула от ужаса. Если я сниму перчатку, то все сразу же увидят мою руку и поймут, что я причастна к чему-то ужасному, когда мне это сейчас было крайне опасно. Пытаясь не выдавать своего страха, я осторожно, будто так и надо, начала оголять левую руку. Мама сразу же сделала недобрый взгляд, будто она что-то заподозрила, но говорить ей было запрещено, поэтому она просто странно наблюдала за моими действиями. Я поставила левую руку на книгу и, хорошенько отдышавшись, начала говорить: - Будучи королевой Мьюни клянусь уважать и охранять свободы мьюмана и верноподданного ее Величества, - по моей руке начала виться та же светящаяся лента, только голубого цвета, - соблюдать и защищать исторически заложенные законы, не порочить имя династии и королевства, защищать народ. Клянусь хранить и оберегать магию, использовать ее во благо и в интересах королевства и народа. Лента растворилась на моей руке, оставив неприятный холодок на ней, но и кристалл на книге погас. Я вновь надела перчатку, и, наконец, я могла теперь прикоснуться к короне. Я взяла ее и аккуратно украсила ей свою подготовленную к этому прическу. Дрожь вновь окутала меня с ног до головы, но позади я услышала лишь оживленные хлопки и фразу, сказанную Глоссариком впервые с улыбкой: «Да здравствует королева!» Теперь мы ехали обратно во дворец по такой же ужасной дороге. Мы все ближе приближались к возбужденной толпе, которая постоянно выкрикивала мое имя и хлопала, ликуя о моем королевском возвращении, но мне было тревожно. - И каково это? – Мун вывела меня из раздумий. - Что «это»? - Ну, посвящение и все это. - Ах, ну… Не знаю, как-то жутко. Ты бы знала, как я испугалась, когда Глоссарик сказал мне снять перчатку! А мама просто просверлила меня взглядом из-за того, что я открыла левую руку… - Ой, не бери в голову! Главное, что теперь ты королева и можешь делать все, что тебе заблагорассудится! - Дотерпеть бы до вручения палочки… - Дотерпишь! Сейчас развеешься, до вручения еще пара часов, а бал и закуски никто не отменял! – она усмехнулась, на что я улыбнулась в ответ. Крики толпы были все ближе, пока они не застыли прямо под окнами кареты. Предложив руку, нас почетно вывели на люди, показав всем, кто теперь королева. Все бурно махали мне, на что я пыталась отвечать им еле натянутой улыбкой. Войдя в главный зал, я увидела, как многие приглашенные гости сидели на своих местах, либо усердно о чем-то болтали в небольших компаниях. Живая обстановка давала повод прийти в себя и действительно немного отвлечься, но пока это было не положено. Меня проводили к трону, стоявшему на небольшом возвышении, и попросили минуту внимания каждого. Я оглядела весь зал, который был почти полностью заполнен людьми, а ближе к стенам красовались два огромных стола с немереным количеством яств, никем ни разу не тронутые; все смотрели на меня оценивающе или в ожидании чего-то, на что я просто глупо смотрела на них. - Дамы и господа! Для меня великая честь представить вам нашу новую королеву Мьюни – Стар Баттерфляй! Я ожидала безудержных рукоплесканий в мою сторону, но вместо этого все будто по щелчку пригнулись предо мной в низком поклоне, отчего у меня дух забрало. Все послы, слуги и обычные люди были покорны мне и выражали эту покорность в длительном почтении моей персоны, это чувство отражалось словно горькая сласть власти на устах. Наконец, прервав поклон все очень восхищенно начали аплодировать мне, будто радуясь тому, что именно я заняла престол. Настал час для бала и яств. Музыка спокойно подыгрывала шумящей толпе, а когда она разгоралась, то все тотчас бросались в роскошный вальс, забыв о всем, о чем они говорили мгновения тому назад. Статные официанты предлагали людям напитки, закуски и постоянно бродили змейкой промеж всех; музыкантам же отдыха не давали – они были прекрасным аккомпанементом настроения людей, поэтому мелодии лились рекой каждую секунду. Было очень приятно рассматривать улыбки заинтересованных дам, интенсивный говор юношей и статных мужчин, беглый и надменный взгляд дам. Запах различных закусок и еще не поданных горячих блюд витал в воздухе, отравляя голодную толпу искушающим ароматом. На душе стало тепло, живая атмосфера придавала мне сил и расслабляла, заставив на время позабыть о всех ненастьях, нависших надо мной. Рядом сидела Мун и с такой же ласковой улыбкой оглядывала всех вокруг, но вдруг, заметив кого-то, подскочила и пролепетала: - Я пойду с гостями пообщаюсь! – и внезапно она сквозь зубы, будто лично мне, пробубнила, - Там Ривер… Я заулыбалась от умиления и лишь кивнула ей, что не смею ее больше задерживать, и она словно бабочка вспорхнула вдаль. Я осталась здесь, все продолжая рассматривать толпу, но мама прервала мой покой. Она была холодна, но даже сквозь этот холод почувствовалось некое тепло в ее робкой улыбке. Она положила руку мне на плечо и произнесла: - Как себя чувствуешь, дорогая? - Даже не знаю, мам, - я оглянула весь зал, - Страшно быть первым лицо Мьюни. Она усмехнулась. - Ничего страшного, в первый раз всегда так. Уверена, что совсем скоро ты привыкнешь, - она улыбнулась мне очень тепло, будто она боялась выпустить меня из родительского гнездышка и держала меня, как можно сильнее, - А теперь ты должна выйти в люди, завести знакомства, это тебе никогда не помешает. – она легонько хлопнула меня по спине, - Давай, хватит сидеть и трон просиживать. Я послушно встала, чуть рассмеявшись от ее действий, и спустилась к людям. Все сразу же падали в реверансах и склоняли головы предо мной, на что я лишь вежливо улыбалась и кивала. Глазами я пыталась найти какого-нибудь на вид приятного посла из какого-нибудь королевства или измерения, чтобы не сильно упасть в глазах, но и не помереть со скуки, пока я не увидела высокого черноволосого мужчину, который до боли был мне знаком. Я пошла в его сторону, чтобы пуще приглядеться к нему, и разглядела в нем Фидо! Сильно удивившись, я сразу же ринулась к нему, пытаясь не растолкать толпу вокруг меня. Подойдя к нему, я увидела, что он постоянно что-то жует и рыскает по столу, как голодный мальчуган. - Что ты здесь делаешь?! – я дернула его за рукав, отчего тот, немного испугавшись, повернулся ко мне и утоп в глубоком реверансе. - Ваше Величество! – говорил он с набитым ртом. - Как ты сюда попал? Сюда пускают только знатных вельмож. Он чуть быстрее начал двигать челюстью, чтобы избавиться от лишних закусок, и, чуть сглотнув, улыбнулся: - Немного хитрости и врожденная харизма, девочка моя, творят чудеса. - Но все же что ты здесь забыл? - Ты шутишь? Как я мог пропустить твою коронацию? Это было бы слишком подло для меня и тебя, тем более здесь столько забавных людей, я не мог не поболтать с ними. - А что если все узнают, что ты… тот, кто ты есть?! - Сегодня я посол с Земли по имени Отто фон Шульц, поэтому никто даже не может предположить, что я могу врать, - он расставил руки, показывая свой наряд, - Как тебе? Он был одет в черный костюм с бархатным красным галстуком и белоснежной рубашкой, которая порой слепила, отражая лишний свет. - Честно, ты похож на юриста, - я улыбнулась, сдерживая смех. - Не вижу никакой разницы между послом и юристом, за исключением положения. – он вновь съел пару закусок, на вид похожие на кукурузные шарики, - Черт подери, это так вкусно! Не думал, что ваша кухня может быть превосходна даже в закусках. - Не лыком шиты, - рассмеялась я и попробовала один, отчего меня чуть не вывернуло, - Фу, это ужасно! - Правда? – он посмотрел вновь на них, - Что ж, мне они очень нравятся… - сказал он это будто с досадой. - Для меня они слишком кукурузные. - Для меня ты самая сладкая кукуруза, - он мило улыбнулся, - но я же никогда не откажу себе в удовольствии полакомиться этой кукурузкой. - Да иди ты… - я рассмеялась и легонько толкнула его в плечо, от чего и он залился легким смехом. Он погрыз еще несколько шариков, запив чем-то, что стояло на столе, и оценивающе оглядел зал. - Какие они все приличные. – он немножко отхлебнул из бокала. - Нас чуть ли не всю жизнь учат этикету и манерам, как и этих бедных вельмож. - Да, только магии вас учат в самый последний момент. Очень умно. - Считают, что детям лучше не знать все способности палочки. - Ну, значит, пускай дальше так считают. А потом вдруг получится как у нас, когда мы штурмовали замок ради книги заклинаний. Я лишь пожала плечами, потому что возразить было нечем, ибо Фидо говорил истину, но у меня теперь в уставе было прописано, что я должна защищать свои законы, так что я просто промолчала. - Ну и как ощущения? - У меня сейчас только ощущение голода… - Возьми ломтик хлеба хоть съешь, раз тебе не нравятся эти прекрасные хрустящие шарики. - Если я сейчас начну тут явствовать, то у меня платье превратиться в сборище жира и крошек. В этот момент Фидо взял ломтик хлеба, отломил его, чтобы кусочек был невелик, и отрезал мне: «Открой рот». Недоверчиво, но я сделала, как было сказано, и он осторожно уложил этот кусочек мне на язык. Было немножко стыдно, что он кормит меня, но это все же было очень мило. Он улыбнулся, проведя пальцем по моей щеке, будто умиляясь с того, как я жую. - Если хочешь пить, то вот, - он протянул мне свой бокал, - можешь отпить отсюда, потому что официант вряд ли доберется до нас сейчас. - Что это? - Полагаю, сидр, только кукурузный. Я, хорошенько выдохнув, попыталась отпить хотя бы немножко, чтобы затолкать эту сухую краюшку хлеба дальше, но не опьянеть, и Фидо это забавляло, ведь он сам в свое время беспросветно пил. Он с улыбкой наблюдал за моим искривленным лицом и немного посмеивался, приговаривая: «Надеюсь, не захлебнешься». Моя физиономия исказилась так, как позволял этикет, и я жадно вдохнула воздух, чтобы поскорее избавиться от опьяняющего действия сидра. - Как ты мог напиваться этим до потери сознания? – я приложила руку к груди и дышала, словно выпила кислоту. - Во-первых, я пил не «это», а алкоголь, который крепче «этого» минимум в два раза. - А чем лучше то? Ужас какой-то. Он усмехнулся и отпил этого сидра прямо по следам моих губ, а потом, покончив с напитком, поставил бокал на стол. В этот момент спокойная музыка вдруг притихла, оставив место для начала новой. В воздухе затрепетали легкие ноты и ровный ритм вальса, отчего все вокруг, бросив все свои разговоры, утопали в плавном танце. Фидо сразу же выпрямился, чуть кашлянул и наклонился передо мной, предложив руку. - Моя королева, могу я пригласить вас на этот танец? Я немного замешкалась, от смущения меня бросало в краску, ведь он вел себя слишком ласково со мной. - Ну же, Ваше Высочество, не откажите принцу Юним в любезности, - он вновь мило улыбнулся мне, отчего я просто не могла поступить иначе. Я деликатно уложила свою ладонь в его, и он тут же подтянул меня к себе, обхватив мою талию. За долю секунды он смог увести меня мир грез, где все прекрасно, где все благоухает. Ноги двигались в такт музыке, и движения были такими легкими, что казалось, будто мы танцуем по воздуху. Впервые Фидо смог открыться мне со всех его благоприятных сторон: он был галантен, но и чувствовалось, что готов был порвать любого, кто посмеет навредить мне. Впервые в его глазах отражалось счастье, блистающее сквозь его улыбку. Он любит меня и теперь не боится этого. Его ладонь нежно ласкала мою, подпевая танцу, а глаза его скользили по моему лицу, заставляя его улыбаться. - Мы танцуем, как когда-то случайно танцевали на балу Кровавой луны, - отметила я, чуть приблизившись к нему, чтобы он расслышал. - Смешно получилось. Луна действительно нас свела. Он приблизился к моей щеке и вежливо коснулся ее губами, не создавая лишнего повода для беспокойства остальных, но утолив свою жажду прикосновений. Краска подступила к лицу, отчего Фидо лишь заулыбался и закружил меня в танце. Мне было с ним так хорошо, так уютно, словно мы были созданы друг для друга; каждый миг с ним внушал мне счастье, и теперь я ничуть не жалела, что я когда-то случайно встретила его. Жаль, что это был последний счастливый момент в моей жизни. Музыка стихала, оставляя за собой гул голосов, а наш танец медленно прекратился. Фидо нехотя отпустил мои руки и поклонился. - Благодарю, моя королева. - А ты все подлизываешься… Он лишь похихикал мне в ответ. Вдруг его лицо резко изменилось, и он сразу же отвернулся, пробубнив: - Тебя ищет твоя мать. Думаю, сейчас будет вручение палочки. Нервы вновь натянулись, словно струны, по которым умело играла моя мама, и меня бросило в легкую дрожь. Я провела рукой по плечу Фидо и шепнула ему: «До встречи». После этого я сразу же ринулась к маме, чтобы она ничего не заподозрила. Подбежав к ней, она моментально схватила меня за руку и повела к трону на возвышение, чтобы меня все видели, Мун уже стояла рядом. Будто насильно поставив меня по центру, мама встала рядом и показательно взяла палочку. Все сразу же притихли, то ли боясь, то ли наслаждаясь моментом, поэтому маме даже не пришлось окликать всех, чтобы те обратили внимание. - Дорогие дамы и господа! Сегодня знаменательный день для всех нас! Моя дочь, Стар Баттерфляй, которая уже ныне является королевой Мьюни, готова получить палочку в свои руки, - некоторые в толпе начали хлопать и свистеть, но сразу же прекращали, потому что их никто не поддерживал, - Все мы знаем, что истинный потенциал королевы заключается не в палочке, а в душе, - она приложила руку к сердцу, - а палочка – это идеальный инструмент для свершения правосудия. Мы сейчас живем в непростое время, но поверьте мне, эта война скоро закончится, и закончится она нашей безоговорочной победой. Я верю, что моя дочь примет верное решение и навсегда сможет избавить святую землю Мьюни от порочащих ее созданий. Сейчас все в ее руках! Да здравствует королева! Все бурно начали аплодировать словам моей матери, но мне стало больно. Больно за всю эту алчность, за жажду власти над всей планетой, которую поддерживали все без исключения. Это отравляло мою душу все сильнее. Мама повернулась ко мне, держа перед собой палочку, по форме больше похожую на кинжал. Она пронизывала меня взглядом, пытаясь прочесть все мои мысли, но я холодно отстраняла ее взор, пытаясь держать все мои чувства при себе. Она немного протянула свои руки, предоставляя возможность наконец овладеть палочкой, и в то же время внимательно изучая меня и все мои действия. Страх сковал мое тело; я постоянно проговаривала в своей голове: «Я королева, она ничего не сможет со мной сделать…» Дрожащими руками я медленно начала тянуться к палочке, боясь дотронуться до нее в ненужный момент. Я глотала пустоту, пытаясь придумать всяческие оправдания тому, чего невозможно было оправдать. С каждой секундой расстояние сокращалось, но мой ужас только нарастал, и мама это замечала. В сантиметре от палочки я немного остановилась, и взглянула на Сан. Она перехватила мой взгляд и пыталась понять, что меня так тревожит в таком обычном деле, но мой взор теперь был холоден. Все виды кары пробежались у меня в голове, но теперь моя цель стояла выше любого наказания. Глубоко вздохнув, я собралась с мыслями и уверенно взяла палочку в свои руки. Яркие искры и вспышки света засверкали вокруг нее и через мгновение в моих руках оказался посох с кристаллом в виде полной луны. Зал залился бурными овациями, но я все-таки успела перехватить взгляд мамы: сначала она недоумевала, но вскоре пелена предательства затмила ее очи, и теперь она готова была задушить меня здесь заживо, но ей сейчас было положено спуститься к людям, что она покорно сделала, продолжая смотреть на меня, как на изменника. Набрав хорошенько воздуху и усмирив то вечное беспокойство внутри, я легко улыбнулась, но пыталась оставаться в меру надменной. - Я очень счастлива, что меня удостоили чести овладеть палочкой и всеми ее способностями, скрытыми за этим кристаллом. Быть королевой Мьюни очень волнительно, но я горда, что я ею являюсь. Я горда, что теперь под моим покровительством тысячи и тысячи жизней мирных людей, и что я могу сделать их жизнь лучше. Но… - я досадно взглянула на палочку, поджав губы и пытаясь найти подходящие слова, - это нечестно. – все вдруг всполошились, но пытались держаться в рамках приличия, - Все это нечестно. В наших руках мощь всей вселенной, и мы, пользуясь этим, истребляем тех, чей дом здесь существовал задолго до нашего появления. Бывшая королева Сан Баттерфляй говорила, что война скоро закончится. Да, это так, она закончится, но не безоговорочной победой мьюманов. Мы виноваты перед теми, чьи дома мы превратили в пепел, перед теми, кто не дождался своих близких с поля боя. – я наблюдала за мамой, и она уже была готова рвануть с места, чтобы перегрызть мне глотку, но она была бессильна, - Каждый из нас способствовал этой кровопролитной войне, несущей лишь несправедливость и хаос, разрушая семьи, деревни, города, но мы сейчас спокойно спим в своих мягких постелях, пьем вино по вечерам, заедая кукурузой. Эти монстры, представители других рас, юнимцы не заслужили того, что с ними сделали мьюнианцы. Мы виноваты. – я вновь взглянула на палочку, - Но я все исправлю. Толпа совсем разбушевалась и начала понемногу паниковать от всех моих слов, словно муравейник всполошился. Некоторые стали выкрикивать мне разные гадости, некоторые тихо пытались меня поддержать, боясь осуждения, а остальные просто в страхе глядели друг на друга, повторяя мои слова, словно заученный текст. Фидо пытался скрыть свои эмоции, но было видно, что он ошарашен моей дерзкой речью; Мун же, разинув рот, боялась и двинуться с места, не ожидая, что я могу пойти против системы. Но я смогла. Я знала, что если сейчас что-то пойдет не так, то все, что я знала, любила, погибнет. Все ждали чего-то от меня, но они даже не могли представить, что я могла совершить. Я взглянула на маму в последний раз по-доброму, на что она лишь оскалилась и мысленно разорвала меня на куски, но я смогла сказать ей только два слова, прошептав их совсем тихо, чтоб их можно было прочитать только по губам: «Прости меня…» Я приказала страже схватить маму под руки, чтобы она не смогла приблизиться ко мне, но от этого она еще сильнее вырывалась. Но мне было все равно. Я взглянула на палочку, быть может в последний раз, пытаясь разглядеть в ней что-то новое, но у меня не было много времени. Глубоко вздохнув, я попыталась унять дрожь, скользящую по всему моему телу, и сконцентрироваться. Я закрыла глаза и понемногу начала шептать главные слова:Связь сломи, Ткани разорви, Камень разбей, Магию останови.
С каждым словом крылья палочки превращались в труху, цвет терял свою насыщенность, а сияние кристалла развеивалось. Моя мама вырывалась, что есть мочи, пытаясь выкрикнуть: «ОСТАНОВИТЕ ЕЕ!» Но стражники держали ее крепко, как бы она не старалась отобрать у меня возможность задействовать мой план. С каждой секундой палочка теряла свои способности, а магия увядала на глазах, оставляя за собой просто бездушную оболочку. Прошептав последние слова, я открыла глаза. Ошарашенная толпа боялась меня все сильнее, а Сан до сих пор пыталась выскользнуть из-под мощной хватки стражников, хотя ее силы были на исходе. Своеобразный щелчок вновь привлек мое внимание: открылась крышечка палочки, откуда легкий, невесомый и прохладный туман вырвался наружу, а за ним душа маленького единорога, совсем белесая и бледная. Она пролетела вокруг меня, описав круг и застыла прямо возле моего уха, повеяв на меня зябким холодом. «Ты можешь большее…» - единственное, что шепнул этот маленький единорог перед тем, как раствориться в воздухе. Всего три слова изменили все мои планы, все мое представление о моих возможностях. Крышечка закрылась, и кристалл окончательно начал тускнеть на моих глазах, но я не могла просто дать ему умереть. Я приложила руку к нему и всеми силами сконцентрировалась. Я хотела его оживить. Я хотела сделать его сильнее. Намного сильнее, чем когда-либо. Я чувствовала, как магия проходила через меня, заставив знаки на щеках загореться, она протекала от сердца к самым кончикам пальцев, будто пульсируя по венам, пытаясь дать палочке второе дыхание. И вдруг сильнейшая вспышка света ударила в глаза, а за ней и ужасно громкий звук разрывал мою голову; я бросила палочку, но она тряслась от ужасно сильного выплеска энергии. Я закрывалась руками, будто пытаясь защититься, но ничто не могло укрыть от этого. Толпа кричала и рвалась к выходу, но из-за жуткого столпотворения открыть врата было просто невозможно, и все, топча друг друга, готовы были вылезти в окна от ужаса и страха смерти. Но внезапно Глоссарик толкнул меня, чтобы я упала в толпу, и создал над всеми огромный магический купол, который мог защитить от последующего взрыва. Мама в этот момент смогла вырваться и подойти теперь вплотную ко мне. Она резко и грубо схватила меня за шиворот, будто пытаясь меня задушить, но держа себя руках, и оскалившись, трясла меня как куклу. - ЭТО ТЫ! ЭТО ВСЕ ТЫ! ТЫ УКРАЛА КНИГУ, ТЫ УБИЛА РЭМБОЛА, ТЫ УНИЧТОЖИЛА ПАЛОЧКУ! ТЫ – ДРЯНЬ! – она замахнулась на меня, но ее сразу же остановили стражники, скрутив ее руки за спиной. - Пусть я и дрянь, но я не позволю тебе остаться безнаказанной… - сказала я исподлобья совершенно холодно и злобно. - Чт-что? Что ты сказала? Б-безнаказанной?! – она снова начала вырываться так сильно, что падала и расталкивала людей вокруг, - ДА ТЫ…! ТЫ ПРЕДАЛА СВОЮ ДИНАСТИЮ, ТЫ ПРЕДАЛА МЕНЯ, ТЫ ВСЕХ ПРЕДАЛА! ИЗМЕННИЦА, ИУДА, ЭТО ВСЕ ТЫ…! Вдруг ее крики прервал мощнейший взрыв позади нас, который смог оставить трещины на защитном барьере, под которым мы находились. От такого громкого взрыва закладывало уши, и все в страхе прильнули к полу, заткнув их, как сделала и я, но уже через секунду я раскрыла глаза. Ничего не было видно вокруг из-за огромного облака пыли, и ничего не было слышно из-за грохота обломков об барьер. Был слышен чей-то плач, кто-то молил о спасении, а кто-то постоянно ругался на то, что вокруг происходит, и на меня. Мне было плевать на то, что творится вокруг, и я глазами искала хоть какой-то проблеск света, чтобы разглядеть дальнейшую судьбу палочки. Вдруг через пару секунд я услышала приглушенный взрыв снаружи, и я поняла, что это был осколок. Я вслепую шла на звук, ступая по рукам людей, которые в панике впились в пол. Мне было все равно. Глухие стоны и плач мьюманов играли жестокую симфонию, подыгрывавшую моему безумию. Я спотыкалась, но снова вставала и шла дальше, пока не уперлась в границу барьера. - Что Вы делаете, моя королева? – голос Глоссарика позади меня заставил меня резко обернуться. - Открой проход. - Вы не ответили на мой вопрос… - Я и не отвечу, пока я буду находиться здесь, - я говорила холодно, с каплей жестокости. - Но тогда и я не смогу Вам помочь, если не пойму Вас… Я резко развернулась к магической стене и плотно прильнула к ней руками. Опустив голову, я сквозь зубы процедила: «Никто из вас не поймет…» Моя ярость набирала сил, охватывала мой рассудок. По рукам прошелся жар, а холодный пот выступил на лице. Под моими ладонями барьер начал трескаться, теряя свой первоначальный цвет, он начал темнеть и разрушаться. Я надавила на него со всей силы - раздался тугой звук трескающегося толстого стекла, и через мгновение вся темная часть, на которую я смогла повлиять, превратилась в труху. Я, не мешкая, побежала далее. Пыльный туман еще не успел осесть после сверхмощного взрыва и проникал мне в легкие, от чего было сложно дышать, но меня это не останавливало. Я размахивала руками, чтобы хоть что-то увидеть впереди себя, но это не помогало. Я спотыкалась об развалины, впопыхах пытаясь нащупать их под ногами; платье очень сильно мешало мне идти, поэтому я подвязала его, сократив его до колен, и так было намного легче. Когда дым рассеялся, я наконец смогла узреть эту картину: недалеко от стен замка образовался мелкий кратер, а вокруг него будто выросли кристаллы, опоясывавшие эту дыру. Я моментально бросилась туда. Проскользнув ступнями по камням, я немного оступилась, но смогла поймать равновесие. Подняв глаза, я увидела перед собой огромный кристалл, раза в два выше меня, похожий на какой-то резервуар. Оглядев его, я прикоснулась к нему, зная, что внутри обязательно что-то должно быть, и мои догадки были истинными. Как только я убрала руку, передо мной распахнулись хрустальные дверцы этого огромного вместилища, выпустив немного хладного пару, а внутри него в воздухе висел мой посох. Темные крылья будто раскрылись пышнее, а ленты связали кристалл с основанием посоха, но раскол не был похож на то, что я ожидала увидеть: вместо потрескавшегося камня тот превратился в полумесяц, будто кто-то специально отсек нужную часть. Посох неспешно подлетел ко мне и упал мне на руки, заворожив мое сознание. Моя цель была достигнута. Но что теперь? Что мне делать дальше с этим могущественным оружием? Я хотела отдать вторую палочку представителям Юним, но сейчас… Я услышала позади себя поспешные шаги, и кто-то окликнул меня, отчего я обернулась. Это был Фидо, и он, быть может, впервые был напуган тем, что сейчас произошло. - Ты не могла подождать, пока кончится коронация? – сказал он с отдышкой. - Не могла. - Теперь весь народ перепуган, а твоя мама хочет тебя убить, наверное. - Они это заслужили… - прошептала я. - Что? – отрезал Фидо, будто не услышав, что я сказала. Но я не стала повторять. Я вглядывалась в полумесяц, словно ища там себя, ища ответы на свои бесконечные вопросы, которые прокручивались в голове один за другим, не останавливая этот ужасный гул в голове. С каждым разом, когда перед глазами возникал образ Рэмбола, мамы и других мьюманов, я давала себе один и тот же ответ. Мне хотелось отплатить им той же монетой. Теми же страданиями. - Эй! Ты меня слышишь? – Фидо махал мне перед лицом рукой, и я только сейчас это заметила, - Ты в порядке? – теперь он спросил ласково, обеспокоенно. - В ту ночь, когда мы украли книгу, я прочитала всю главу Эклипсы несколько раз. Она была как я, она ненавидела войну и хотела избавить народ Мьюни от предрассудков насчет Юним, ведь она и полюбила монстра. – я не отрывала глаза от палочки, - Узнав о легенде о Беглой Пташке, она начала искать способ воссоздать ее, чтобы вселить силу в юнимцев, возродить их веру и надежду, но у нее ничего не вышло, однако она оставила после себя очень много информации, хотя там не все понятно. Одно я смогла расшифровать: «Спустя тридцать шесть тысяч полных лун родится та, чье имя стало мифом». Это была последняя строчка в ее главе. Ирония в том, что вчера, когда ты чуть не погиб и я устроила магическую бурю, царила полная луна. И по моим подсчетам это была открывающую тридцать шестую тысячу луна, не считая погрешность в один-два дня. - То есть ты хочешь сказать… - Это я. – я подняла глаза на Фидо и пыталась рассмотреть его реакцию, которая была неоднозначной, - Сентия знала, что настанет момент правосудия, и вот он настал. - Не глупи, Стар. Палочка расколота, ты можешь навредить себе! - Я готова сделать все, чтобы мьюманы ответили за все, что они сделали. Я подошла к Фидо, провела рукой от его плеча до ладони и улыбнулась ему. Он смотрел на меня словно в последний раз, и никак не хотел отпускать меня глазами. «Что со мной может случиться…?» - усмехнулась я, но он этого не поддержал. Я приблизилась и прильнула к его губам, словно я теряю его навеки. Он прижал меня к себе, не хотел отпускать, но понимал, что я не изменю своему решению. Позволив мне освободиться от его объятий, я немного отошла от него, боясь, что я могу ему навредить, что сделал и он. Взглянув на него напоследок, я закрыла глаза, сконцентрировавшись на себе. Я приставила посох к груди, чтобы лучше чувствовать связь между мной и кристаллом, и, вздохнув, начала:Земля под ногами, вода в океане, Вокруг меня воздух, а пламя в душе. Сплоти меня ветер, сплети меня солнце Со всем, что вокруг, и ни капельки лжи. Хочу, чтобы тьма расколола мне сердце, А свет чтобы боль залатать смог мою.
И свет покоряю, и тьму подчиняю, Черпая всю силу из сердца моего!
Как только прозвучало последнее слово из моих уст, палочка будто бы ударилась об мою грудь и начала впиваться в нее с такой чудовищной силой, что ощущалось, словно в мое сердце пытаются вонзить десятки кинжалов, проворачивая каждый до хруста ребер. Я кричала, пытаясь заглушить эту резь, хотя это только ее обостряло. Я чувствовала, как кристалл со всей силы рвет мою кожу, проламывает грудную клетку, и весь этот путь казался мне вечностью. Целая вечность невыносимых мук. Пульсирующая боль отдавала в голову волнами темноты, затуманивая мой взор и ослабляя мои возможности. Чувства обострились: искра гнева, которая лишь мельком пробежала перед глазами, стала разгораться в жестокий пожар, подпитываясь океаном огорчения, словно от горючего; будто-то бы ил подняли со дна и всполошили все, о чем я когда-либо переживала, но пыталась забыть. Хотелось рыдать от давления ощущений, но боль парадоксально потупляла мое рвение, заставляя думать только о ней, будто так было и задумано. В один момент резь перешла на спину, отступив от груди, словно из-под кожи что-то намеревается выбраться. Ветер окутал меня вихрем, и меня невольно понемногу поднимало в воздух. Я пыталась ногами удержаться на земле, но их непреднамеренно отрывало от нее, но сил как-либо сопротивляться у меня не было. Словно кипяток пробежался у меня по венам, заставив съежиться. Я видела, как мои волосы прибавляют в длине и как на них проявляются те самые фиолетовые пряди, которые я пыталась скрыть. Я чувствовала силу, циркулирующую по венам, как она наполняла мои мышцы, заставляя унимать эту зверскую боль. Словно удар ножом в спину пришелся последний отголосок страданий, и я ощутила будто бы вторую пару рук, которыми я еще не могла управлять. Одновременно легкие и тяжелые части моего тела обретали свободу за моей спиной, но сил овладеть ими у меня не было. Сильное жжение по всему туловищу, вдоль рук, в голове заставило меня потерять сознание и… рассудок.***
Тело Стар медленно опускалось на землю, развевая искры, кружившие ее. Она словно перо реяла на ветру, будто вокруг нее была невесомость, но что-то тянуло ее к земле. Крылья за спиной невольно дергались и дрожали из-за неопытности владелицы. Она бездыханно упала, развеяв пыль вокруг себя – казалось, будто она навсегда потерялась в небытие, и ее тело было обездвижено. Фидо это безумно напугало: он не смог бы себе простить то, что позволил ей убить себя таким изощренным способом. - СТАР! – немощно крикнул он, бросившись к ней, поднимая пыль под ногами. Он упал на колени прямо перед ее телом, но боялся прикоснуться к ней. Понемногу дыхание возвращалось к ней, что вселяло надежду, но опасения было не унять. «Прошу, только не это…» - постоянно тараторил тот, будто проговаривая себе заклинание, которое поможет ему. Прикоснувшись к ее плечам, он ощутил, как ее кожа необычно горела: видимо, это был стресс из-за таких изменений в теле. От этого касания, ее дыхание затрепетало, а веки содрогнулись, дав понять, что она в сознании. Ее изнуренный голос нежно сотряс воздух, словно легкий ветер приласкал слух; она просто постанывала, не имея сил шевелить губами, но быстро восполняя их, она смогла лишь протянуть: «Ф-Фидо…» Тот сразу же прильнул руками к ее щекам, пытаясь взглянуть ей в глаза и уловить эти тонкие нити надежды, чтобы сплести уверенность в том, что все будет в порядке. - Да, да, я здесь… - он трепетно бормотал ей это, проводя руками по волосам, - Дурочка, что ты с собой сделала…? Ты меня до смерти напугала… К этому моменту она уже смогла полноценно открыть глаза и вернуть себе силы двигаться, но эти возможности сковал Фидо, прижав ее к груди крепко, но так, чтобы не навредить. - Глупышка… - прошептал он, проглатывая воздух. Она обняла его в ответ, но хватка была непривычно крепкой и сильной, будто она не могла управлять этой силой. Она отпрянула и начала осматриваться вокруг, словно маленькое дитя. Она точно не знала, что только что произошло, и была растерянна, но в ее глаза горел огонь. Зрачки ее не были прежними, они отражали дух зверя, кровожадный дух… Они бегло метались из стороны в сторону, исследуя все вокруг и Фидо в том числе, что его сильно обескураживало. Стар медленно встала, чуть пошатнувшись, и стала осматривать себя, ухмыляясь. Она смотрела себе за спину и пыталась хлопнуть крыльями, взяв полный контроль над своим телом. Словно ребенок она кружила вокруг себя, радуясь последствиям этих страшных мук: любая капля счастья могла обрадовать ее до небес, но и любая капля ненависти могла разжечь войну. - Это… это так странно! – смеялась она. Королева выставила левую руку вперед и произнесла довольно громко: «Взрыв лунных мотыльков!» И сразу же после этих слов появился яркий луч, оставивший после себя немощный взрыв, от которого начали разлетаться мотыльки лунного цвета. Фидо и Стар оба подскочили от неожиданности, но первый испытывал тревогу, на что вторая лишь была охвачена безумием от своей мощи. Она сняла перчатки, чтобы ощущать могущество в полной ее мере и без преград. Ее глаза сверкали от восторга и желания черпать эту силу до бесконечности, пока чаша не будет пуста. Стар зашевелила крыльями и с характерным звуком взмахнула ими, оторвавшись от земли. Она восхищенно смеялась от своих сил, пребывая в странном экстазе, который понемногу сводил ее с ума. Одним взмахом руки вокруг кратера вспыхнуло пламя небесного цвета с проблесками сиреневых языков. Королева словно танцевала в воздухе, заставляя полымя взмывать в воздух и тухнуть до жгучих углей; ее руки плавно рассекали воздух, словно она чувствовала каждую частицу магии в своих руках. Фидо не мог оторвать глаз от нее: пред ним взывала богиня, всемогущее существо, способное уничтожить вселенную; всевышняя, которая навеки была утеряна в мифах, была перед ним. Та хрупкая, наивная девочка хранила в душе силу, способную поработить миры одним лишь желанием сделать это. Он одновременно чувствовал некую гордость, но также был страшно напуган тем, что с ней происходит. Темные перепончатые крылья за спиной усердно держали хозяйку в воздухе, хотя казалось, что для нее управлять ими не составляло труда. - Я никогда не чувствовала себя… такой живой! – она спустилась, чтобы Фидо смог ее услышать. Одним взмахом руки весь огонь вокруг потух, породив за собой толщу дыма. Подойдя чуть ближе к Тоулиффу, она начала водить ладонями по воздуху, будто вылепливая что-то. Через пару секунд в ее руках оказался боевой серп с черной рукоятью. Она немного повертела его в руках и вручила его Фидо. - Вот, - проронила она, - Он в форме полумесяца, - она ехидно улыбнулась. - Но зачем? - Надейся на лучшее, но готовься к худшему, - отметила она, кокетливо проведя руками по волосам, - Он непростой, - она ткнула в серп пальцем, - он магический… Ты сможешь использовать эту магию, как я, если тебе это понадобится. Просто пожелай чего-нибудь, и, взмахнув им, все сбудется. В этот момент она взмыла в небо, не сказав ни слова, поэтому пришлось из нее эти слова вытащить. - Куда ты? – крикнул Фидо вслед. - Найду тех, кто хочет меня убить. Она вновь улыбнулась и направилась к полуразрушенному замку, лишний раз взмахнув крыльями. Она парила над куполами, словно коршун высматривал свою добычу. Тень от ее силуэта мелькала над людскими головами, заставляя их кричать от ужаса. Толпа всполошилась и начала разбредаться по самым укромным местам взорванного дворца, чтобы избежать кары злостной королевы, но ничто не могло уберечь от ее гнева. С каждой секундой она спускалась все ближе к земле, нагоняя зверский страх на стадо баранов в виде людей. «Королева… Ой… Бывшая королева Сан, прошу показаться предо мной, мне очень заманчива ваша компания в данный момент», - объявила та на всю округу, чтобы каждый поблизости обратил внимание на это. Размахивая руками, Пташка сдвигала груды обломков как листву, валявшуюся под ногами, надеясь отыскать свою жертву. Она металась в разные стороны, считая, что ее мать не могла далеко уйти, что было правдой. В этот момент она решила показать, что действительно хочет восстановить справедливость перед Юним, словно выставляя приманку для бывшей королевы: расставив руки, она начала открывать несколько порталов, которые вели в Дарклайттерс, и оттуда, словно первопроходцы, выбегали те самые монстры и люди, которые были заключены там. Галдёж растерянных заключенных пугал людей вокруг, как и все происходящее, но позади Стар услышала какой-то посторонний говор. Лишь только она повернулась, перед ее лицом мелькнула стрела, пытаясь пронзить ее насквозь. Юнимцы сразу же стали разбегаться кто куда, лишь бы не попадать под горячую руку ни армии Мьюни, ни Богини. Лучники позади натянули тетиву, пехотинцы и всадники были готовы к ближнему бою с королевой. Армия Мьюни восстала против Беглой Пташки по зову бывшей королевы. Тысячи солдат твердо стояли на земле, будто зарывшись ногами, и то и дело молились и прощались мысленно со всем, что их связывало с жизнью. Лишь за долю секунды луки вздрогнули, и целый град стрел устремился в сторону Стар. Эти палочки были ничто для Всемогущей. Одним взмахом руки она с треском смела их, превратив в труху. Еще несколько попыток поразить ее стрелами были тщетны, поэтому в ход пошли пехотинцы, экипированные в огромные доспехи, обладающие огромной силой. Надеясь на магические мечи против монстров, они начали атаку, от которой Беглая Пташка успешно отбивалась. Для нее это было словно игра – она смеялась, витала вокруг солдат, маневрировала в воздухе, словно обыгрывала салочки. Она сначала не нападала, считая их нападение забавным, пока Стар не зажали в угол. Веря в то, что она сможет вновь ускользнуть, она взмыла вверх, напоровшись на внезапный взмах меча, который смог рассечь ей руку. Пташка растерялась и, словно подбитая птица, бросилась вниз, подняв облако пыли. Настала очень страшная тишина: вся армия ждала худшего, надеясь на то, что Пташка обессилена, но это ее только разозлило. Ее мощные крылья развеяли воздух еще сильнее, будто выплескивая всю ярость, накопившуюся за всю жизнь хозяйки. Рана затягивалась на глазах, как ни в чем ни бывало, но гнев Пташки только разгорелся. Она словно собрала в себя весь воздух, всю магию, и выплеснула на все, что есть вокруг. Мощнейшая волна столкнула с ног всех пехотинцев и наездников, а разрушающая магия превратила в прах все доспехи. Некоторые начали в ужасе разбегаться, что забавляло Стар, но бежать было некуда. Беглая Пташка, размахнувшись, отпустила еще несколько сильнейших магических волн, которые поразили армию Мьюни за считанные секунды. Никто больше не в силах был сражаться: кто-то обессиленно пытался взяться за оружие, не теряя боевой дух, но большинство бездыханно полегли на поле краткосрочного боя, задохнувшись в крови. Всего несколько взмахов смогли уничтожить добрую половину армии Мьюни, но Пташку это раззадоривало: каждая жертва, каждая капля крови была для нее словно героин. Словив железный запах, ударивший в нос, она ощутила наслаждение, а по ее коже разошлись мурашки. Отныне ее манила жажда крови. Королева оглядывала руины в поисках новых жертв и вспомнила про толпу приглашенных, которых так усердно пытались защитить. Оставшиеся солдаты начали проводить эвакуацию, надеясь на отвлекающий маневр, который давно иссяк. Половину людей они смогли спасти, но сейчас было слишком поздно: огненная кайма оплела периметр полуразрушенного замка, создавая непроходимую стену. Теперь это была ловушка. Кровожадные звериные глаза Беглой Пташки жаждали крови. Паника толпы достигла пика: крики людей срывались в плач, все зажимали друг друга до потери сознания, чтобы не оказаться на виду у монстра. Но вдруг по спине, по месту, откуда росли крылья, пришелся мощный удар, который смог пошатнуть Богиню. Та в ярости обернулась и увидала свою мать с расколотой палочкой в руках. Бывшая королева Мьюни стояла твердо и не боялась ничего, словно зная, что когда-нибудь это должно было случиться. За ее спиной подоспели новые солдаты, которые сразу замешкались, увидев гору трупов других бойцов, но Сан давала понять, что пути назад у них нет. - Остановись! Ты губишь невинных людей! – вскрикнула та стойко и холодно. Пташка лишь залилась смехом, смутив всех вокруг, но этот хохот резко прервался мощным взрывом неподалеку. Вытянутая рука Стар была направлена в сторону деревни, находившейся совсем рядом. Крыши домов пылали синем пламенем, а крики людей постепенно угасали в треске древесины. Вдохнув этот сладкий дым, Пташка произнесла: - Кто бы говорил… Теперь она направила свою магию на Сан так резко, что та чуть ли не попала под луч, но все же она смогла отразить атаку. Бывшая королева стала нападать, произнося различные заклинания, но ничего не могло поразить Пташку, однако главным планом Сан было выбить ее из сил – классическая тактика. Молнии сверкали в воздухе от битвы двух королев, и даже самые потаенные заклинания находили себе место в этом сражении. Каждая из них горела желанием уничтожить соперника, но Богиню не могла победить обычная девушка с палочкой в руках, и это стало сказываться. Пташка увеличивала напор, ведь ее выносливость была идеальна, а бывшая королева наоборот теряла хватку, и теперь она могла только защищаться. Пару ударов – и она на земле. Мгновенно создав щит, Сан закрылась под ним, пытаясь набраться сил, но многочисленные атаки ее дочери не давали ей сделать этого. Ноги зарывались в землю от напора, а купол стал трескаться; казалось, будто для нее сейчас все кончится, но армия подоспела вовремя. Пользуясь тем, что Пташка отвлечена усердным уничтожением своей матери, солдаты смогли нанести удар, выбивший ее из колеи, и не теряя возможности, пытались схватить ее за крылья и прижать к земле, тем самым позволяя королеве закончить дело. Сильный удар пошатнул сознание Стар, но не смог обезвредить ее. Она вновь хотела создать мощную волну, сметающую все со своего пути, но позади себя она услышала легкий шепот. - Бархатный Инферно… И палочка в руках Сан, окрасившись в лиловый, испустила темный луч, ударивший по спине Стар. В этот раз магия была намного сильнее, и Пташка рухнула на землю из-за сильной боли. - Значит, темная магия… - та злобно улыбнулась, будто позволив себе намного больше, чем она хотела. Забыв про ломоту, она вновь вспорхнула, увиливая от нападений солдат, и произнесла: - Полуночный крик. Луч темной магии смог преодолеть примитивный щит и ударил бывшую королеву прямо в сердце, заставив ее упасть. Невыносимая боль горела по всему телу, заставив кусать себя за язык, чтобы ощущать свое сознание. Казалось, будто этот монстр достиг своей цели, но жестокость оставляла сладкий привкус на языке. Обездвиженная от ломоты, Сан глотала воздух, чтобы быстрее прийти в себя, что сильно забавляло Пташку. Вдруг боль обострилась, но руки и ноги перестали слушаться свою хозяйку – теперь они подчинялись воле Богини. Словно кукловод она водила руками по воздуху, заставляя двигаться тело Сан только тогда, когда она это пожелает. Суставы хрустели, растягивая связки и продавливая вены, но освободиться от этого бывшая королева не могла; та лишь пыталась сдерживать крик от своей беспомощности и невыносимой боли, расползшейся по всему телу. Пташка игралась ей словно новой куклой, наслаждаясь каждым легким вскриком со стороны своей жертвы. Ее руками она направила палочку в сторону невинных людей, которые остались в западне. Сан кричала и молила, чтобы Пташка не трогала мьюманов, но эти крики лишь сотрясали воздух. Один выстрел поразил почти половину всей толпы, сильно покалечив другую половину. Сотни невинных людей лежали под ногами королевы бездыханно, их души теперь были далеко, но безжизненные туши питали бесчеловечность Богини, насыщая ее силой. - Вот, что ты делала с безвинными жителями Юним! Ощути эти страдания… Истощенное тело Сан упало на землю, и лишь веки ее не могли закрыться, чтобы увидеть все те ужасы, которые она допустила своим доверием. Пташка так же легко овладела телами всей армии, и резкие стрелы лучников подстрелили всех, кто остался в живых до этого. Никого не осталось, кроме нескольких солдат, которые сходили с ума от всего, что вокруг происходило. Остальные не выдержали напора «кукловода», и их конечности были мерзко вывернуты. Бывшая королева еле нашла в себе силы схватить палочку, но Богиня и не надеялась на что-то страшное с ее стороны: что могла сделать совсем обессиленная девушка, чтобы уничтожить божество? Но та не теряла попыток восстать и сражаться дальше, даже если все вокруг нее пали. Ее руки покрывали синяки из-за внутреннего кровотечения, но эту боль она уже не замечала. Холод в ее душе пытался затмить крики в голове и терзания в груди. Она подняла палочку над головой, закрыв глаза и попыталась произнести свое последнее заклинание. Глаза были ослеплены светом, а знаки на щеках засияли, словно магия пыталась вылиться наружу.Безымянные чары хочу призвать. Что в дар Эклипсе оставила мать. Затмит пусть душу власть по праву! Предстань пред королевой в страхе!
В такт словам магия вырисовывала в воздухе силуэт огромной бабочки с телом в виде черепа. Тучи сгущались, а свет мерк, полагаясь теперь только на свет этого ужасного заклинания. Все уничтожающее заклинание Полной Аннигиляции было направлено против дочери его создательницы. Ком в горле затруднял подступ воздуха в легкие, но с каждым вздохом его приходилось преодолевать, потому что другого пути не было. Нацелив палочку на Пташку, Сан прищурилась, чтобы не видеть всех последствий этой магии. Бабочка стремительно вспорхнула в сторону Богини, сметая все на своем пути, превращая развалины в труху вперемешку с остатками черной магии с крыльев. Смертоносное заклинание было совсем близко, как Стар будто руками вцепилась в тело это бабочки. Она кричала от ужасного напора, а ее правая рука порастала темными ветвями все сильнее с каждой секундой, как она контактировала с этой темнейшей магией; она словно пыталась покорить дикого жеребца. И вот когда губительная магия была совсем близко, бабочка смогла поддаться влиянию Богини и, развернувшись, нацелила свои темные крылья на создательницу. С жутким гудением и неумолимой скоростью она пересекла все расстояние за считанные секунды. Сан не успела среагировать и лишь прикрыла лицо руками, но бабочка смогла задеть только ее бок, и вскоре заклинание скрылось за горизонтом. Та упала на землю, пытаясь схватиться за больное место, но прикоснуться к нему было невозможно: будто кусок оторвали от ее тела, а темная магия по краям раны понемногу уничтожала все вокруг нее, распространяясь по телу. Теперь дышать было почти невозможно, а сражаться тем более. Победа была за Пташкой. Вдруг послышался истошный крик, с каждым мелким шагом приближающийся к месту битвы. - МАМА! Это была Мун. Ее лицо было опухшее от слез, а губы дрожали от увиденного. Она резко подбежала к своей матери, которая нещадно истекала кровью, и трясущимися руками пыталась закрыть рану, но было тщетно. Сан же сильно удивилась ее появлению и попыталась вытолкать из себя несколько слов. - Я же сказала тебе уходить отсюда… - Я не… я не… н-не… б-боже… М-мам… - ее губы содрогались от любого движения, выплескивая слезы, что стекали на них. - Прошу тебя… Уходи… - выжала Сан, проглатывая воздух. Но та не послушала. Ее скорбь, отчаяние, ярость слились воедино, но она ничего не могла поделать с тем, что случилось. - ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛА?! – истошный, истерический крик пронесся эхом по всей округе. Пташка хотела было ответить, но она посчитала, что будет разумнее промолчать в данный момент; она лишь горделиво закинула голову и наблюдала за истерикой своей сестры. Казалось, будто в Стар больше не осталось ничего человеческого: ее звериные глаза осматривали людей, словно кроликов на подкорм, а запах крови лишь доставлял удовольствие. Она надменно наблюдала за тем, как ее мать пытается что-то в последний раз нашептать своей теперь единственной дочери, словно она делала одолжение перед смертью. Мун не выходила из шокового состояния, но как бы ужасно это ни было, это было реальностью. Услышав наставление, она будто преградила собой свою мать и стала таращиться на Пташку, словно та хотела уничтожить ее лишь своим гневом. - Что ты наделала…? – она повторила вопрос с не менее истеричными нотками. - То, что должна была. – говорила Пташка без капельки сочувствия и сострадания, - Если ты разделяешь ее безжалостное мировоззрение, то просто скажи, и я избавлю тебя от этих мук, - та ехидно заулыбалась, гнев ее сестры был для нее забавен. Мун резко схватила палочку, лежавшую рядом с истощенным телом Сан, и та сразу же поменяла облик. Изящный кристалл в виде сердца был расколот, а вместо недостающего осколка поросли золотые ветви, дополняя форму палочки. Мун испугалась, но она, переборов себя, дрожащими руками направила палочку в сторону своей сестры, которая лишь посмеивалась от этих глупых действий. Вдруг ее взгляд упал за спину Пташки, заставив ту на секунду обернуться. Шокированный от происходящего, Фидо стоял, проглотив язык; порой к горлу подзывала рвота из-за гор трупов вокруг, но из-за этого он пытался смотреть только на свою возлюбленную, точнее на то, что от нее осталось. Мун перепугалась и пыталась направить палочку на обоих, судорожно меняя направление каждые полсекунды. Фидо пытался подойти ближе к Стар, но угроза от Мун сильно мешала ему, поэтому тот пытался подозвать ее, но та не откликалась. - Прошу тебя, остановись! Ты перешла все моральные границы, не говоря уже о физических. - Не видишь, мы разговариваем, - сухо ответила она. - И к чему все это? К чему такие жертвы? - Чтобы она, - она указала на свою мать, - поняла, что она натворила за все эти годы. - И ради этого ты расколола себе сердце? В этот момент Мун будто осенило. Она сразу же замешкалась, поспешно вытерев слезы, и быстро затараторила. - Вечный обет! Ты не выполнила условия! Стар это явно рассмешило. - Дорогая моя, стирать память уже некому! А уходить можешь хоть сейчас, но палочку оставь… - Нет! В условиях было сказано, чтобы ты стерла всем близким память обо мне! Так или иначе ты не выполнила свою часть сделки! - Ты ничего не сможешь со мной сделать… Но в этот момент Мун впервые смогла взять себя в руки: она перестала дрожать и стояла твердо, словно готовясь к чему-то. Сжав палочку в руках, она исподлобья глянула на Пташку как на своего злейшего врага, которого будто всю жизнь искала и мечтала уничтожить. Не отрывая глаз, та начала шептать некое заклинание. Время будто остановилось, солнце помрачнело, а воздух будто отяжелел, заставляя напрягать легкие. Вокруг все потускнело и был виден лишь свет палочки и тонкие ленты, которые тянулись к груди Пташки.Я призываю высший суд, Ту тьму, что крылья принесут. Сверши ту казнь, что ты велела, Убей того, кто клятву свергнул! Засим тебе повелеваю, Чтоб ты то сердце запятнала, Чтоб был раскол на сердце том! И чтоб конец настал на том!
Внезапно свет палочки отразился в свете сердца Богини, и яркий луч поразил его, будто выдернув его из груди. Крики Стар резали уши; казалось, будто она молила о пощаде и вопила от ненависти. Она царапала себе грудную клетку, пытаясь заглушить боль, терзающую ее изнутри, но это было невозможно. Крылья ее сразу же ослабли и размякли, словно они отреклись от тела, и корпус держался только из-за магии извне. Перед ней в воздухе билось ее сердце: совершенно изуродованное, все в трещинах и с кристаллом от палочки посередине оно испускало яркий свет и излучало сильнейшую магию, которая могла сбить с ног. Разбить сердце, которое все напрочь было покрыто трещинами, было проще простого. С характерным треском и рваным звуком сердце раскололось надвое, но сразу же после этого из него вылилась вся магия, хранящаяся в нем, в едином взрыве. Мощная волна магии оглушила оставшихся, заставив их лечь на землю еле в сознании. За этой вспышкой света не было видно, что сталось с другой половиной сердца, но первый померкший обломок его оказался в руках ослабленной Пташки. Придя в себя, Фидо не мог сообразить, что только что произошло, хотя скорее он не мог этого принять. Пытаясь поднять себя на ноги, он сразу же сорвался к Стар, спотыкаясь и разбрасывая камни под ногами. Подойдя к ней, он пытался оживить ее легкими хлопками по лицу, порой тряся ее. Спустя множество таких попыток, она приоткрыла глаза – ее зрачки вновь вернулись в свое прежнее состояние, а ее голос был робок и слаб. Из открытой раны посреди груди хлестала какая-то темная жидкость, но не цвета крови; ее дыхание было прерывистым и неровным, но оно хотя бы было, что внушало надежду Фидо, но не Мун. Тот пытался приподнять очнувшуюся Стар, которая, будто заново родившись, пыталась осматривать все вокруг, но она была слишком слаба для этого. Каждый раз она пыталась что-то высказать, но поняв, что все попытки тщетны, она просто протянула, закрыв глаза от немощности: «Клён» Фидо показалось это простым бредом, поэтому он не обратил внимания и все равно помогал как-то оклематься, пока не помешала давняя знакомая. Мун в этот момент очнулась и тяжело пыталась встать, чтобы убедиться в том, что она сделала все правильно, но Фидо, осознав всю опасность, резко встал и перекрыл какой-либо контакт между Мун и ее сестрой. - Она… Она мертва? Врать сейчас не имело смысла, поэтому тот сразу же перешел на поиски компромисса. - Нет. Слушай, она полностью обессилена, еле сводит концы с концами! Прошу, дай мне о ней позаботиться, и вы нас здесь никогда больше не увидите! - Что? – она сначала удивилась первому факту – тому, что Пташка жива, и она сразу стала смотреть Фидо за спину, поймав ослабленный взгляд своей сестры, который пытался также выловить ее взгляд, - Ты предлагаешь мне отпустить это чудовище на волю?! - Она не чудовище! - Ох, правда?! – она резко направила палочку на Фидо, но вдруг прищурилась и стала рассматривать его лицо, - Это ты… Это вы! Вы тогда штурмовали замок! Боже, какая я дура! – она взялась одной рукой за голову, - Зачем я вообще вывела ее за пределы замка?! Она бы не встретила там тебя! – она крепко сжала палочку двумя руками и нацелилась на своего соперника вновь, - Это все ты! - Спокойно… - Тоулифф понял, что дело вновь пахнет жареным, и поднял руки, хотя возле него лежала вторая палочка, которая откололась от сердца во время Казни Вечного обета. - ТЫ ВО ВСЕМ ВИНОВАТ! - Дай мне спасти ее! – тот потянулся в сторону Стар, но Мун выстрелила магией, не дав ему это сделать. - ЭТО ЧУДОВИЩЕ ДОЛЖНО БЫТЬ УНИЧТОЖЕНО! ОНА ДОЛЖНА ОТПЛАЧИВАТЬ НЕ ОДНОЙ СВОЕЙ ЖИЗНЬЮ ЗА ТО, ЧТО ОНА СОТВОРИЛА! - Быть может, так было нужно! Последняя фраза словно ударила в голову Мун, вызвав у нее отчаяние и сильнейший гнев. Она потеряла все, что ей было дорого, все, что она любила, и теперь какой-то самодовольный дурак говорит, что геноцид был необходим. Она сжала палочку настолько крепко, насколько позволяла ее сила. - Я бы могла убить тебя, но… Ты не лучше ее… - она всматривалась в глаза своей жертвы, пытаясь найти что-то человеческое в этом взгляде, но ее попытки были напрасны, - В душе ты монстр... И ты будешь им наяву. В этот момент, почуяв опасность, Фидо потянулся к палочке, но было поздно – магический луч, задев его, отрезал любую возможность двинуться. Тот пытался сопротивляться и вырываться, но резкая боль по всему телу не давала ему этого сделать, поэтому он парил в воздухе, словно тряпичная кукла, пока с ним не начали происходить странные вещи. Кожа стала бледнеть и покрываться темной чешуей, тело стало увеличиваться, а лицо вовсе искажалось – оно медленно удлинялось, превращая его в продолговатую морду; пальцы обрели когти, а из-за массивности тела, одежда трещала по швам. Теперь Тоулифф больше не похож был на человека, потому что он им более не был. Он стал монстром. Изнемогая от боли, тот рухнул на землю, пытаясь вдохнуть кислорода по самый край легких, хотя его теперь это никогда не спасет от его новой жизни. Мун и не знала, что ощущать в этот момент: с одной стороны, она чувствовала победный вкус справедливости, но с другой стороны, она чувствовала глубокую вину за то, что она сделала и сделает. Теперь ее гнев был обрушен на беззащитную Стар, ждавшую своего последнего часа. Все воспоминания пролетели перед ее глазами, заставив на миг содрогнуться, но окинув взглядом округу, она вновь стойко вздохнула. Горы обездушенных тел купались в собственной крови, а Сан вовсе была поражена особенно темной магией. Такая боль не просто ранила, она рвала душу на части, поэтому в этот момент Мун ни о чем боле не жалела. Стар все же не могла принять этой участи, хотя понимала, что другого пути для нее не будет. - Прошу тебя… - прошептала она, отстраняясь все дальше и дальше так, как позволяло ее состояние. Мун не могла смотреть на этот жалостливый взгляд и пыталась насильно вспомнить каждое движение этого дьявола, чтобы затмить жалость своей яростью. Слезы лились сами по себе и трудно было найти конкретную причину, почему они не могли остановиться. Мун вновь подняла палочку; ее руки тряслись. Она выделила лишь последние слова ее поверженного соперника: - Быть может, так нужно… В этот момент фиолетовые тучи сгущались над головами, а воздух леденел. С каждой секундой палочка Мун стала странно видоизменяться – будто фиолетовые корни заполнили ту пустоту от недостающего осколка, а оставшийся кристалл залился темно-фиолетовым, словно темная магия завладела палочкой. Ужасную темную энергию излучал кристалл, не менее ужасную, чем все те эмоции, которые испытывала хозяйка палочки в этот момент. Чуть подумав, она нацелилась на осколок сердца, еле пульсирующем в руках ее сестры. Один миг и темный луч пронзил его, слово горячий нож масло. Стар уже не могла кричать: она просто вдохнула, чтобы заглушить плач и визг, но выдохнуть уже не смогла. Тучи развеялись, небо вновь засияло белесым воздухом лета. Все, что осталось от израненного сердца Стар, был пепел в ее ладони. Веки были расслаблены, как и все ее тело, а взор был направлен в пустоту. Ее дыхание остановилось. Все, что произошло за этот день, перевернуло жизнь теперь единственной наследнице престола Мьюни. Эти слезы смывали вину с ее рук, ведь она вершила справедливость. Но так ли это? Никто не знает, было ли это правильным или неверным, ведь никто сейчас не мог подсобить Мун советом: она осталась одна. Одна со своими чувствами, со своей скорбью, со своей виной, с собой. Она мечтала о том, чтобы все это было дурным сном, но с каждой секундой, как она чувствовала этот противный запах неравной битвы, она понимала, что все это реальность, и все это произошло на ее глазах. Ее родная сестра, такая близкая и такая похожая на нее саму, оказалась совсем другой, не той, кем она себя выдавала. И теперь осталась только Мун. Она одна. Ее раздумья прервал грубый рык позади. Обернувшись, она лишь успела увидеть два желтых глаза, как тот резко приблизился к ней и схватил ее за горло. Его когтистые руки впивались в шею, оставляя кровоточащие ранки вдоль шейных позвонков, а глаза были наполнены не меньшей болью. Мун попыталась воспользоваться палочкой, но ящер сжал ее запястье так сильно, что та просто не смогла удержать палочку в руке и бросила ее. Столько дикости и кровожадности вырывалось беспорядочным рыком разъяренного монстра, что было страшно и вдохнуть, но сквозь закрытые пеленой гнева глаза просачивалась неумолимая скорбь. Не осмелившись перегрызть глотку своей жертве, ящер с огромной силой кинул ее на землю головой вниз так, что та потеряла сознание. Уняв дрожь от непривычности нового тела, монстр подошел к бездыханному телу Богини. Бледная кожа и пустые глаза заставляли ком подступать к горлу, но ничего уже было не изменить. Ничего. Вдохнув побольше воздуха, он осторожно приподнял тело, словно боясь ему навредить, и уложил в свои руки. Оно теперь казалось таким миниатюрным, что впрямь не сочеталось с огромными крыльями, волочащимися за ее спиной. В своих руках он держал безжизненную Богиню. Он держал огромную силу, развеявшуюся на ветру. Он держал свою любовь, угасшую за мгновение. Он не мог оставить ее в этой большой трупной яме и, недолго подумав, поспешил подальше отсюда. Теперь все будет иначе.