POV Илуна:
Легкая дымка сошла с моих рук, и Делайла в миг уснула, грузно свалившись на подушку. Эклипса вздохнула с облегчением и схватилась за голову. Дизейт, увидев это облегчение наконец расслабился и быстро вышел из комнаты: он был не меньше измучен. — Ну и дела… Я думала, что меня уже сложно чем-то удивить… Я лишь болезненно усмехнулась, погрузившись в свои мысли. — Ладно, — продолжила она, — я пошла спать. Тебе тоже стоит отдохнуть. — Хорошо, — сухо ответила я. Та быстро вышла из комнаты, а я за ней. Эклипса моментально скрылась за дверью, а Тоффи сидел в гостиной за столом и, увидев меня, выпрямился. — Как успехи? — его тихий бас приятно расслаблял после этих мучительных воплей Делайлы. Я подсела к нему, пытаясь скрыть одну единственную мысль, не дающую мне покоя, от его острых глаз. — Пока безуспешно. Эклипса пока что не может понять, что связывает Делайлу с этим… промежуточным миром. — Ясно, — он вновь погрузился в свои раздумья. Честно, он проводил там больше времени, чем с нами. Казалось, будто он всегда находился где-то и лишь на миг «спускался» к нам проведать обстановку. — Ты когда собираешься спать? — Как обычно: после того, как ты ляжешь. А что? — моя необоснованная заинтересованность немного выбила Тоффи из колеи. — Я… — для осуществления моего плана нужно было, чтобы он уснул и, желательно, по собственной воле, поэтому пришлось немного рискнуть, — я хочу, чтоб ты лег со мной. Зрачки хищника стянулись в тонкую нить. После нескольких лет тугого общения его потрясли эти слова. Мы избегали друг друга, будто между нами ничего и никогда не было, но оставшиеся воспоминания говорили обратное. Ящер томно вздохнул, постучав пальцами по столу и прикрыв глаза, осторожно сказал: — Ты не боишься? — С чего бы? — мой голос дрогнул, Тоффи это заметил, но решил не брать в расчет. — Тогда ладно. Побуду с тобой, пока ты не уснешь. — Нет, ты не понял, — нежно упрекнула его я. — Побудь со мной всю ночь. Он оцепенел. Он старался всеми силами скрыть смущение, и это выглядело нелепо для такого холодного камня. Его рука сжалась в кулак — он будто сжал там все свои эмоции на этот момент. Он словно искал причины отказать, но не находил, потому что сам этого давно желал. Глотнув, он закивал и согласился. Я моментально встала из-за стола и направилась в свою комнату, тем самым показав, чтобы он отправлялся за мной, но он меня окликнул. — Постой. Я озадаченно обернулась. — Лучше тогда в моей комнате. Я… кхм… не умещусь на твоей кровати, — его голос дрожал, словно у подростка, что навевало приятные и скребущие воспоминания. Я нелепо улыбнулась и пошла в его комнату, в которую по своей воле я практически никогда не заходила. Тяжелая дверь поддалась и взору предстало знакомое убранство. Действительно огромная кровать стояла в дальней части комнаты. Идеальный порядок выдавал нервозность Тоффи, а зашторенные окна — его мнение о себе. Грузные шаги приблизились ко мне и остались за спиной. Его огромная тень перекрыла мою, и я обернулась, на что Тоффи лишь слегка опустил глаза. — Тебе нужно переодеться? Могу принести твою сорочку и оставить тебя на время. — Было бы неплохо, — улыбнулась я. Тот, словно машина, быстро направился выполнять поручение, а я к этому время стала боязно осматривать комнату. Меня бросало в легкую дрожь: это было от страха, но я не понимала, чего именно я боюсь. Тоффи вернулся, оставил сорочку на стуле и вновь удалился, закрыв дверь. Уняв дрожь в руках, я принялась стягивать с себя платье. Почерневшая рука, дыра в груди, через которую видно бьющееся сердце, и синие ноги — мое тело было обезображено, но сорочка не могла закрыть всех этих изъянов. Я пригласила Тоффи войти, обозначив свою готовность. Он вошел, и его взгляд неосторожно упал на все мои пороки прошлого, исказившись в осязаемой досаде. Я машинально закрыла дыру в груди руками, и он сразу же встрепенулся и отвел глаза, извинившись. — Ложись пока в кровать, я тоже переоденусь, — он подошел к шкафу, а я улеглась на кровать, зарывшись в пышное одеяло. — Прости за такой вопрос… А в чем ты спишь? Тоффи слегка усмехнулся и стал копаться в шкафу, заметно расслабившись: видимо, эти нелепые диалоги были ему по душе. — Вообще, как и обычно — в трусах. Но сегодня в шортах и футболке. — Стесняешься меня, — в шутку упрекнула его я, на что тот не посмеялся, а наоборот нахмурился. — Нет. Ты замерзнешь, — он досадно схватил нужную одежду. — Я же хладнокровный. — Прости… — я виновато заерзала ногами. Он немного отошел от шкафа и принялся переодеваться, ни капли не стесняясь. Он скинул свой пиджак и стал расстегивать рубашку, которая жадно тянулась на его огромной спине. Ослабив хватку, она с шорохом слетела с его плеч, оголив грубую чешуйчатую кожу, натянутую на мраморные мышцы. Он стоял спиной ко мне, боясь то ли осуждения, то ли страха в моих глазах, а я лишь очерчивала им его неестественно сильное тело, пытаясь связать его с образом Фидо в моих тусклых воспоминаниях. Он окинул быстрый взгляд на меня, стараясь осознать мою реакцию, но вскоре вернулся к процессу. Натянув футболку, которая также была ему впритык, он закончил и с шортами. Он развернулся ко мне и показал глазами, чтобы я подвинулась, что я и сделала, но он не торопился ложиться рядом. — Ты не передумала? — прохрипел тот. — Ни в коем случае, — уверенно проронила я. Он на это лишь неуверенно вздохнул и стал осторожно, словно подкрадываясь, ложиться в постель. Усевшись на самый краешек, он стал оглядывать меня в ожидании какой-либо реакции, но вскоре полностью лег, накрывшись одеялом лишь до половины. Он лежал на максимальном расстоянии от меня, ютясь на краю кровати, и смотрел в потолок. Он стал совсем другим… Абсолютно холодный и немногословный теперь и со мной. Даже его взгляд переменился. В действительности ли не осталось того Фидо, который тогда случайно предложил мне путешествовать с ним? Который открылся мне, сам того не осознавая? Именно это я и хотела узнать этой ночью. Гортань Тоффи лишь слегка содрогнулась: — Спокойной ночи, — и он прикрыл глаза. Это был мой шанс. Я мгновенно подставила ладонь и повеяла голубой дымкой, накладывая сонное заклинание, отчего Тоффи лишь мимолетно вздрогнул и сразу же уснул, что я поняла по слегка приоткрытой челюсти. Оставалось дело за малым, но из-за того, что я никогда раньше этого не делала, руки тряслись и мысли терялись. Эклипса говорила что-то про проникновение в сознание с помощью сознательного сна… Я осторожно присела и положила руку на лоб Тоффи. Его ледяная кожа заставила мурашек пройтись по телу, но под моей ладонью она стала понемногу нагреваться, покалывая приятными ощущениями. Я прикрыла глаза и всеми силами старалась сконцентрировать магию в моих руках и одновременно представить то самое измерение, в котором я пробыла столько лет. Розовая трава, нежный воздух с проблесками цветущей вишни и сирени, приятное свечение зенита. От этих мыслей становилось тепло и благоговейно, отчего мое тело невольно стало клонить в сон… Я открыла глаза и вздрогнула под напором своих воспоминаний. Неестественно розовая трава щекотала нос, и мне пришлось приподняться. Вокруг все было в точности, как и было, когда я находилась внутри палочки. Неужели я смогла воссоздать этот мир? Вдали виднелся тот самый дряхлый домик, поросший шиповником, от которого стоял приторный аромат. Я мгновенно вскочила и помчалась к нему в надежде увидеть его олицетворение разума. Трава под моими грубыми шагами жадно мялась и разлеталась в разные стороны, беспощадно разрушая безмятежность этого места. Практически с грохотом прильнув к двери я угомонилась и прислушалась. Из глубины дома доносился какой-то грохот и яростная ругань. Я осторожно приоткрыла дверь, и перед моим взором предстал Фидо! Я хотела было сорваться с места к нему в объятия, но его действия остановили меня, и я решила немного посмотреть. Он со всей силы долбил кулаками в стену, разбив их в кровь, и постоянно ругался, чуть ли не срываясь на крик. — О, да! Надо было тебе так говорить! — он ударил в стену кулаком, — «Как и обычно — в трусах»?! Ты дебил?! — он вновь ударил, — «Ты не боишься меня?» Конечно боится! — и снова удар, — Единственный шанс тебе выпал сблизиться с ней, и ты опять, — удар, — все, — вновь удар, — похерил! — тут его удар был настолько силен, что дом слегка пошатнулся, и Фидо вместе с ним, ведь все-таки новые раны дали о себе знать. Его глаза забегали и ненароком упали на меня, стоявшую в дверях. Он замер, сжимая окровавленные кулаки, оглядывая меня с непониманием. Я облегченно выдохнула, ожидая, что он наконец перестанет себя колотить и обрадуется моему появлению. Но к моему удивлению, он лишь жалобно скривился и завопил: — Теперь ты… Ну давай! — он раскинул руками и направился в мою сторону, — Иди обними меня, поцелуй, заставь ощутить никчемность моей настоящей жизни! — он вновь треснул по стене возле меня со всей силы, но теперь в миг остепенился и притих, боязно рыская глазами, — Подожди… Я сказал это вслух? Он начал водить руками по воздуху и щупать стены и мебель вокруг, пытаясь понять, что происходит. Я боялась и слова вставить, не понимая, стоит ли сейчас что-либо говорить, и просто стояла и наблюдала за метаниями Фидо. Пощупав практически каждый уголок и даже подпрыгнув на одной ноге, он подошел ко мне. — Это сознательный сон… — прошептал он на выдохе. — Хвала Богине… Вдруг он прильнул своей ладонью к моему лицу и в миг жадно впился в мои губы, второй рукой скорбно прижимая меня к себе со всей силы. Его губы неприятно дрожали от напряжения его лицевых мышц, а пальцы зарывались в волосы, не позволяя себе впиваться в тело от порыва чувств. Он кричал этим поцелуем, рвал себе душу, но, словно наркоман, продолжал делать себе больно, уничтожал себя ради крупицы удовольствия. Мои руки невольно обвили его поясницу. Под ладонями разило тепло, поглощенное хищным телом монстра, грудью я чувствовала биение его сердца, такое же сильное и упорное, как и он сам. Он нехотя отстранился, соприкоснувшись лбами, и зажмурился, скрывая тонкую влажную нить на ресницах. Даже осознавая, что он во сне, он старался не показывать своей слабости, но теперь будто его силы иссякли. Он обхватил мое лицо обеими руками, бережно поглаживая мои скулы. Запах его крови ударил в голову. Его раненое тело в Иннаморато, жгучие слова в его последние минуты взъерошили воспоминания. Конечно, он жив, но это был не Фидо. Фидо стоял сейчас передо мной, окровавленными пальцами вытирая мои обжигающие слезы. Его губы задрожали, болезненный шепот вырвался из нутра: — Прошу, прекрати сниться мне каждую ночь… Сердце разрывалось. Я не могла выдавить из себя и слова, к глотке подступал лишь немощный скулеж, маскирующий истошный крик. Его рубашка трещала под давлением моих пальцев. Душу ломило. Фидо, обожженный моими слезами, отстранился и недоумевающе посмотрел на меня. Голос сквозь дрожащую глотку еле теснился. — Это я… Фидо, это по-настоящему я… — его глаза лишь очерчивали мое лицо, он внимал каждому моему слову, хоть и не до конца понимая, о чем я говорю. — Я… я создала этот сознательный сон для нас, чтобы… чтобы мы смогли поговорить… Прости… — я немощно завыла. Пару секунд покопавшись в своих мыслях, Фидо вздрогнул, схватив меня за плечи. — Как? Да, магия… Точно… — он вновь стал тщательно все обдумывать. — Прости! — вскрикнула я, — Прости, я не думала, что это тебя так ранит! Я просто… просто хотела попробовать! Я хотела увидеть тебя, поговорить с тобой, только с тобой! Я думала, может, от этого тебе станет легче! — Фидо лишь с нежной улыбкой смотрел на меня, прильнув ладонью к моей щеке, — Но тебе от этого стало только хуже! Неужели тебе настолько больно?! Прости… — я вовсе зарыдала. — Сначала делать — потом думать. Именно такой я тебя и знаю, — я жалобно взглянула на него исподлобья, всхлипывая, — Но это, наверное, первый раз, когда ты этим ничего не испортила… — Прости, я должна была хотя бы спросить тебя… Я… — Спасибо, — прервал меня Фидо нежным шепотом и отпрянул от меня, — И… я не должен был так на тебя накидываться. Он спиной отошел к дивану и присел на него, опершись локтями на колени. Взглянув на костяшки тыльной стороны ладони, он болезненно потер их. Я глубоко вздохнула, прошла дальше в комнату и стала ходить из стороны в сторону, попутно вытирая свежие слезы. — Все! Я решила! Мы обязательно найдем способ вернуть тебе твое тело! У меня вся магия в руках буквально! — Фидо лишь водил за мной глазами, улыбаясь, — Я перерою каждую книгу, вызубрю каждую буковку любого необходимого заклинания! Более того, с нами Эклипса! Она сможет помочь нам, я не сомневаюсь! — я мельком взглянула на него, а он все так же пялил на меня, — Что ты на меня так смотришь? — Любуюсь, — хмыкнул тот, отчего я слегка покраснела, — Я устал от масок, которые мы носим друг перед другом. Конечно, я в этом и виноват… — Нет! Что ты! В любом случае, мы вернем твое тело и все будет как раньше! — Ты думаешь, я не пробовал? — он говорил об этом так спокойно, что меня это напрягало, — Я пробовал все возможные способы: и палочку использовал, и даже пробирался в храм магии, но тщетно. — Это ты пробовал. А сейчас мы вместе! И вместе решим эту проблему! Его взгляд, переполненный лаской, приятно скользил по мне, будто никакие слова кроме «вместе» ему были не нужны. Он кротко закивал и растянулся в улыбке. — Может, ты и права. — Конечно, права! — я сложила руки на груди. Он не переставал рассматривать меня, будто видел впервые в жизни, отчего мне становилось даже некомфортно, поэтому я стала невольно съеживаться, всеми силами скрывая мою почерневшую от темной магии руку. Но Фидо не отводил взгляда: было видно, что он знает о моих страхах и неуверенности, но продолжал глядеть на меня. Он встал, подошел ко мне и хотел прикоснуться, но осекся. — Я тебя смущаю? — спросил он, а я лишь вздохнула, прерывисто взглянув в его глаза, — Прости… — этого слова от него точно никогда не дождешься, поэтому я посмотрела на него с вопросом, — Просто я не смогу позволить себе этого, когда проснусь… — Почему не сможешь? — жалостливо спросила я. — Сама знаешь почему. Я хотела ему возразить, но он говорил правду: я действительно немного боялась этого тела безжалостного монстра. Мое неуверенное молчание подтвердили его слова. Он опустил руку, сжатую в кулак, и вновь уселся на диван, взглянув на меня исподлобья. Теперь я чувствовала вину из-за того, что сама негласно упрекаю его в том, что он не может исправить. Я присела рядом с ним, а он подставил свою ладонь, чтобы я вложила в нее свою, что я и сделала. — По крайней мере во сне мы можем делать, что хотим, и никто нам ничего не скажет! — воскликнула я с надеждой, на что Фидо лишь улыбнулся жалостливо и сжал мою руку покрепче. — Илуна, — он вмиг помрачнел и взглянул серьезно мне в глаза, но пошатнулся, — давай сбежим… — Что? — Черт с ним, с этим Мьюни и Юним! Только ты и я. Вернем мое тело и будем жить для себя… А если и не вернем, то сможем видеться во снах и наяву. На Земле у меня остались неплохие сбережения, можно обосноваться там и… — Фидо, я не могу. Его глаза встали клином на моих, пытаясь выискать причину такого резкого отказа. Его руки напряглись, а губы сжались в ожидании. Я накрыла второй ладонью руку Фидо. — Пока что не могу! Юним еще слишком слаб. Если я сейчас брошу своих людей на произвол судьбы, то они не справятся, понимаешь. Подожди еще немного, люди встанут на ноги, мы посадим какое-нибудь подставное лицо или что-то в этом роде и пойдем куда только захочешь! — я нежно тронула щеку Фидо, а он сильнее прильнул к ней, — Я обещаю… Тот закивал и прижал мою ладонь своей, прикрыв глаза. Он нежно поцеловал мою кисть и отвел ее от своего лица. — Тогда у меня просьба… — я озадаченно глянула на него, — Снись мне почаще… — он заулыбался, а я захихикала. Тоффи всегда казался мне сильным, упорным и хладнокровным монстром, в котором где-то ютится душа Фидо, искалеченная жизнью, и сейчас я видела перед собой совсем измотанного парня, который ощутил каплю любви и заботы впервые за столько лет. Он сжимал мою ладонь и медленно и аккуратно пытался идти вверх до плеч, невольно разжигая давно угасшее пламя. Мурашки прошлись под его пальцами, отчего его дыхание сбилось, а сам он закрыл глаза, будто пережидая что-то. Его душа была оголена, и я не могла насытиться всей его любовью, которая невольно исходила от каждого его слова, движения… Он очень старался не быть таким слабым и открытым, но это было лишь дело привычки, ведь сейчас после всего пережитого он хотел лишь быть рядом со мной. — Мурашки? От этого? — он, еле касаясь, провел пальцами по моей шее, — Я и забыл, что это такое… Я лишь заерзала от его щекотливых прикосновений, немного хихикая, а его это забавляло. Его руки прошлись по моим волосам, потемневшим и обессиленным, но таким нежным и восхитительным для него. Мои страхи растворились в пьянящем воздухе, наполненным им: его дыханием, его чувствами. Его взгляд прошелся по моим губам и замер. Он будто заставлял себя дышать, его губы подрагивали, отчего он насильно сжал их. Слегка помотав головой, он прикусил губу, сильнее вцепившись в мою руку. Мне показалось, будто ему стало хуже от моей скованности, поэтому подвинулась немного поближе с надеждой, что ему будет получше, но от этого он только зажмурился и отвернулся, что меня испугало. — Ты чего? Я что-то сделала не так? — Нет, — он выдавливал из себя слова, — Нет, просто… — он громко вздохнул через нос. — Все, я больше не могу. В этот момент он прижался к моим губам со всей силы, повалив меня на диван. Его черные волосы щекотали щеки, а горячие губы оставляли приятные ожоги. Его руки стали безвольно бродить по моему телу: грубая нить от кистей до самой шеи, горячий след его пальцев на животе и груди, нахальные прикосновения на моих бедрах. Кровь в жилах разогналась, горячее дыхание обжигало кожу, но эта боль была самой приятной из всех наслаждений. Его жестокие поцелуи сорвались с моих губ и оказались на моей шее, отчего я невольно вздрогнула и издала иступленный вздох, а прикосновения от этого стали грубее. Его руки зарылись под мою спину и стали ерзать в попытках развязать корсет, но после нескольких тщетных попыток, он слегка усмехнулся и насильно приподнял меня, усадив на его колени. Не отрываясь от моих губ, он беспорядочно стал вертеть ленточками за моей спиной, желая поскорее избавиться от этого удушающего элемента одежды, а я потянулась к пуговицам его рубашки, оголяя его жгучее тело. Время замедлило свой ход, мир перестал существовать вокруг. Он был моим миром, а я его. Печати его губ приятно покалывали, а его запах, его потерянный запах, разжигал бурю в моем сердце. Наконец он смог избавить меня от тисков корсета. Он нагло откинул его в сторону и стал тянуть остатки платья вверх, заставив нас оторваться друг от друга на миг, но за этот миг мы будто протрезвели. Его глаза, застывшие на моих, горели ярче солнца, а я, осознав, что теперь перед ним голая, машинально подняла руки и закрыла ими оголенную грудь, сильно покраснев. Я опустила глаза и мельком увидела ужасную, покорёженную, истерзанную рану в виде полумесяца на моей груди и быстро закрыла ее ладонями. — Прости, это отвратительно… Он нежно тронул мои руки и опустил их, с лаской оглядывая меня. — Илуна, — он провел ладонями по моим плечам, — ты прекрасна… Он вновь поцеловал меня, обхватив мое лицо руками. Остатки сомнений отравляли наслаждение, и мои руки тянулись ко всем интимным местам, чтобы закрыть их от его взора и касаний, но он не позволял, он сжал мои кисти и прижал их к своему торсу, заставляя меня расстегнуть его рубашку до конца. Как только последняя пуговица освободилась, он мгновенно скинул с себя одежду и прижался ко мне всем телом, грубо и бархатно поглаживая мою спину. Я обвила его шею руками, но под напором его поцелуя мы вновь улеглись. Теперь получив всепоглощающую свободу, Фидо касался меня везде, где только желал, задевая даже самые неприступные места. Он окатил поцелуями мои ключицы и спустился к груди, отчего все внутри сжалось, а голос дрогнул. Он был потерян в наслаждении, он тонул в нем, давая волю своим чувствам. Влажные следы оказались на моих ребрах и животе, но вдруг Фидо почему-то притормозил, когда полностью всполохнул мое пламя. Он прижался лбом к моему животу и приобнял меня, обхватив талию. Тяжело дыша, он замер в таком положении, а я ерзала на месте, ожидая его действий. — Что случилось? — я не выдержала и спросила прямо. Он приподнял голову и глянул на меня исподлобья. — Я слишком груб. Пытаюсь немного прийти в себя. — Вовсе нет, мне это даже нравится, — я слегка погладила его по голове, — Ну же, даже не смей сдерживаться. Тот ехидно усмехнулся и расслабился, будто с него сняли назойливые наручники. Он вскочил с дивана и играючи подхватил меня на руки, чмокнув меня в щеку. С ноги выбив дверь в комнату, он аккуратно, но с азартом уложил меня на кровать. Освободившись от остатков одежды, он навис надо мной, осыпая поцелуями все мое тело. Страсть стирала границы между нами, растворяла наши дыхания в медовом привкусе поцелуев. Под пальцами я чувствовала, как напрягались его мышцы под стать его дерзким движениям. Боль, страхи, сомнения — они рассеялись в вожделении, окутавшим наши души. Мне хотелось касаться его, утонуть в его объятиях. В моих мыслях был только он — его желтые глаза, черные, как смоль, волосы, тонкие губы, извивающиеся в сладострастной улыбке. Выступившие капли пота охлаждали разгоряченные тела, но не настолько, чтобы остановиться. Часы сокращались в секунды, ход времени давно был потерян, но мы не могли насытиться друг другом. Казалось, будто вся жизнь моя была ничтожной по сравнению с этими мгновениями страсти. Его теплая бархатная кожа вместо холодной колкой чешуи опьяняла. Разные потерянные в прошлом воспоминания проносились в голове: пощечина после нашей ссоры, его поцелуй перед смертельным приговором в Иннаморато, обессиленное от темной магии тело, и его потерянный взгляд в День Коронации. От нахлынувших чувств бросало в дрожь. Или от чего-то другого, я не могла понять. Мне это было не нужно. Все, что мне было нужно, это он. Фидо Тоулифф. Потерянный в собственном теле, в собственной душе. Спустя черт знает сколько времени мы все-таки выбились из сил. Тяжело дыша, Фидо развалился на кровати, а я упала ему на грудь. Он нежно приобнял меня. Оживленный, порывистый стук его сердца расслаблял и успокаивал меня. Его пальцы ласково рисовали узоры на моей коже, приятно щекоча. Хотелось что-то сказать, но недостаток воздуха заставлял лишь судорожно дышать. — Знаешь… — начал он с глубокой отдышкой, — все-таки чувствуется разница между сном и реальностью. — Этому нет… конца? — отдышавшись подметила я. — Именно, — он усмехнулся, — но это не главное. Главное, что ты рядом… — он прильнул губами к моей макушке. Я лишь нежно заулыбалась, прижавшись сильнее к его груди. Мы лежали так долго, слушая наши дыхания, пока они не превратились в легкий безмятежный бриз. — Фидо, — я прервала это спокойствие, а он хмыкнул, — почему ты не сдался тогда? — Что? — он слегка приподнял голову, чтобы взглянуть на меня недоумевающе. — Жизнь и смерть неподвластна даже самой сильной магии. Почему ты решился сделать по сути невозможное? — Почему ты спрашиваешь? — в его голосе дрожало отчаяние и капля обиды, в сердце больно воткнули иглу. Я приподнялась и легла на живот, опершись на локти, чтобы лучше рассмотреть лицо Фидо в этот момент, и оно было не из счастливейших. — Просто интересно. Смерть всегда сопутствовала жизни. Дизейт же не стал искать способов оживить свою жену, когда ее не стало, он кое-как смирился. Всем приходится. Фидо осуждающе осмотрел меня и отвел взгляд к потолку, тяжело вздохнув. — Долго мучает тебя этот вопрос, да? Я виновато закивала, а он лишь заскрежетал зубами, пытаясь подобрать правильные слова. — Я знал, что это было не невозможно. Может быть, твою душу смогли оторвать от тела, но это не значит, что ты умерла. Беглая Пташка бессмертна, — эти слова больно отзывались в его голове, это было видно по его болезненному взгляду. — Я не мог снова упустить свой единственный шанс, — он устало потер лоб. — Наверное, не очень прилично говорить о своей бывшей при тебе, но… — его рука тяжело упала на кровать, — я бросил Лору, потому что был молод и глуп, а когда спохватился, было уже поздно. Я думал, что все можно вернуть вспять, лишь сильно это захотев, но это не так. Я понял, что, если есть хоть единственный шанс все исправить, нужно его использовать, чего бы это ни стоило. Дизейт тоже меня поддержал, потому что знал, что ни для чего другого я жить более не намерен… И все получилось, хоть и не совсем так, как я хотел. — Это из-за тела монстра? — Не только, но это сейчас неважно. — А как это произошло? Ну, твое… перевоплощение. Его глаза напряженно стали очерчивать потолок, а кадык заметно дрогнул, пальцы перестали ерзать и замерли. Казалось, будто он перестал дышать, но прикрыв глаза, он вернулся вновь в свое обычное состояние. — Я не хочу это вспоминать. Хватит, — я виновато прижалась к нему, спрятав глаза, — Лучше скажи: ты знаешь, как выйти из этого сна? — Понятия не имею, — я усмехнулась, на что он облегченно вздохнул. — Ну и славно.POV Эклипса:
Раннее пасмурное утро. В последнее время я очень любила такую погоду, и не секрет почему. Уверенный скрип двери заставил меня улыбнуться: я знала, кто это, и не оборачивалась. — Доброе утро, Эклипса, — сонно протянул Дизейт. — Наконец-то хорошая погода. Надо сегодня прогуляться. — Доброе, — я заулыбалась, — Ты прав, народу будет немного. — Еще лучше, — он уселся за стол ко мне. Утренняя прохлада бодрила после бессонной ночи, что я провела в раздумьях. Холодный влажный воздух грядущего дождя пробивался сквозь приоткрытое окно и смешивался с согревающим ароматом кофе, пар от которого завивался над столом. Птицы приятно подпевали началу хорошего дня с оркестром из листвы, ласково шипящей за окном. Теплота горячего напитка пробивалась сквозь фарфор и мои перчатки, заставляя меня мягко стукнуть чашкой о блюдце. Дизейт вдохнул полной грудью, наливая себе бодрящий напиток. — Спасибо за кофе! То, что нужно. — Пожалуйста, — пропела я. — Правда, я ничего не готовила к завтраку, сил нет никаких. — М-м! — Дизейт, видимо, хотел что-то сказать, но в это время пил, — Что ты! Я могу приготовить! Он вскочил с места и подбежал к холодильнику неподалеку. Взявшись за ручку, он обернулся через плечо и спросил. — Чего бы ты хотела? Я облокотилась лицом на руку и мечтательно стала водить глазами. — Знаешь, чего-нибудь с Земли. Простое и сытное. — У нас осталась пара сэндвичей. — Отлично! Тот радостно схватил сэндвичи, завалявшиеся со вчерашнего дня и, красиво разложив их по тарелкам, поставил передо мной и перед собой. Я радостно кивнула и поблагодарила его. Я глотнула немного кофе, чтобы смочить горло, и стала стягивать перчатки, чтобы их не запачкать, а Дизейт среагировал на это очень неоднозначно. Мы оба знали, что я скрываю под этими перчатками, но я не придавала этому такой важности, в отличие от него. Он пристально следил за моими движениями, будто не веря, что я это делаю, поэтому я замедлилась, изучая его реакцию, но она не изменилась. — Что-то не так? — спокойно спросила я, до конца сняв свои перчатки и положив их рядом. — Я тебя не смущаю? — спросил он боязно, наконец отведя взгляд от моих рук. — Конечно, нет! Не бери пример с Тоффи, — я неосторожно взяла сэндвич и, довольная, откусила от него неплохой кусок. — М-м-м, вошхитительно… Дизейт же все продолжал почему-то вопросительно смотреть на меня, от его недавней умиротворенности не осталось и следа. Конечно, я снимала перчатки за пару лет при всей этой компании лишь раз, когда Илуна была еще слаба, поэтому его реакция, наверное, была обусловлена. В некотором плане это был жест доверия, но не настолько, чтобы сидеть с таким кислым выражением лица! Я нагло ухмыльнулась. — Тебя руки мои интересуют? — Что? — от неожиданности он выпучил на меня глаза, — Н-нет, конечно, силы небесные, я как-то сильно задумался. — Да ладно тебе, — я протянула ему свою руку, полностью почерневшую от темной магии, — Можешь осмотреть, если тебе так интересно. Правда теперь она немного в сэндвиче… — Н-нет, я не могу, что ты. Я просто удивился, что ты так спокойно можешь показать свои, ну, руки… Я привык, что Илуну это злит. — Она — маленькая глупая девочка. А я скрываю эти пороки не от вас, а от окружающих — не так поймут. Так что? — я продолжала тянуть к нему свою руку. — Я правда могу осмотреть? Мне как врачу интересно, ты не подумай! — Да пожалуйста! Можешь просто так пощупать, — я усмехнулась, второй рукой поудобнее схватив сэндвич и откусив еще кусочек. Он стал аккуратно водить ледяными пальцами по моей коже и всматриваться в каждую фиолетовую веточку. Он водил руками чуть ли не до плеча, от чего у меня шли щекотливые мурашки, заставляя ерзать на месте. Не отрывая взгляда от руки, он стал расспрашивать. — И как давно они у тебя? — Ну, — я жевала сэндвич, — не считая триста лет заточения, лет двадцать примерно. — Это ведь от темной магии? И оно на тебя никак не влияет? — Не жнаю, — я, оттопырив мизинец, отпила немного кофе, — В этом и смысл темной магии — не чувствовать, что она тебя порабощает, не думаешь? — И ты не боишься? — он поднял на меня глаза. — Нет, не боюсь. Я считаю свои знания куда ценнее, чем моральные принципы, которые могут пошатнуться из-за этого ничтожного эффекта. Дизейт слегка усмехнулся, узорами поглаживая ледяными пальцами мою руку. — Гуманностью ты не отличаешься. — А с чего я должна? Со мной никто не задумывался о гуманности, — говорила я с ощутимым безразличием и легкой улыбкой на лице, доедая сэндвич, но Дизейт от этого знатно нахмурился. Он учтиво отпрянул и уселся на своем месте, неоднозначно кашлянув. Он взял чашку с кофе и отпил немного. — Кхм… В общем, у Илуны окрас руки отличается. — О, да! — я не стала потакать тому, что он отвел тему, ведь она и впрямь была неприятной, — В ее жилах течет не кровь, а магия, поэтому природа тех «ветвей» у нее другая. Она феномен! — я отпила теплый кофе, — Кстати, говоря о феноменах: где Тоффи? Мне нужно с ним поговорить, чтобы разобраться с Делайлой, а ночью я не хотела его беспокоить. Дизейт задумчиво провел глазами по комнате. — Действительно, он всегда встает раньше всех. Может, что-то случилось? — он без замедлений встал из-за стола и направился спокойно в комнату к Тоффи. Иногда меня даже забавляли его излишняя фамильярность и уверенность: боюсь представить, где и как он обрел эти черты. Он спокойно постучался в дверь и мгновенно открыл ее, как ни в чем ни бывало, но как только его взгляд упал вглубь комнаты, он задеревенел. Абсолютно шокированное лицо скривилось в недоуменной гримасе, отчего даже мне стало дурно. — Что случилось? Он в порядке? — я вскочила с места и подбежала к Дизейту, чуть толкнув его в плечо, чтобы лучше разглядеть происходящее, и я это сделала не зря. На кровати в обнимку лежали Тоффи и Илуна, нежно посапывая друг другу в лицо. Мои глаза точно меня не обманывали! Я четко видела перед собой хрупкое лицо Илуны, нежно прижатое к огромной груди Тоффи, волнующейся от тяжелого дыхания. Мои глаза заискрились, дыхание затрепетало, и я не выдержала и запищала. Я стала легонько прыгать на месте от счастья, а Дизейт, улыбаясь, стал косо на меня озираться, но это не останавливало меня от безудержного приступа счастья! Я схватила его за воротник и стала талдычить: — Я так рада! Наконец-то у них все в порядке! Все-таки я вставила ей мозги на место! Ха! От моих приглушенных воплей, похоже, проснулся Тоффи. Я поняла это по тихому шуршанию и бетонному взгляду, вставшим на мне клином. Его желтые глаза убийцы прожигали меня насквозь, одним лишь колебанием зрачка выражая свой адский гнев, что он хотел на меня обрушить. Я хихикнула и прикрыла рот рукой, Дизейт тоже не постеснялся и усмехнулся в кулак. — Я выйду через минуту, — голос Тоффи раздался тихим, грубым рычанием. — Закройте. Дверь. Нас распирало от смеха, словно маленьких детей. Дизейт прикрыл дверь, и мы с ним, не выдержав, ударились в хохот. Мы сами не понимали, отчего нас стало так распирать от смеха, но это было самым приятным чувством за последние несколько лет. Наверное, в этом сладостном смехе мы прятали наше искреннее счастье. Наша неблагополучная семья не могла похвастаться хорошей жизнью, но сейчас нам казалось, что наконец наступила белая полоса. Мы хохотали, то ли сгорая от стыда, то ли искренне радуясь за наших «детей». Усевшись обратно за стол, мы пытались унять наш неприличный смех, пытаясь разглядеть утешение в глазах друг друга, но от этого становилось еще смешнее. С глухим грохотом дверь открылась, и из-за нее вышел Тоффи, поправляя галстук, идеально лежавший на разглаженной рубашке. Мы напрягли наши физиономии, чтобы хотя бы постараться не расколоться при нем, но его негодование было осязаемо. — Постеснялись бы, — прорычал он, грузно усевшись рядом с Дизейтом. — Какого черта вам вообще понадобилось заходить в мою комнату? — Она сама к тебе пришла? — я ехидно заулыбалась. — Точно сама, он никогда бы ее сам не позвал, — поддержал меня Дизейт. — Вы совсем страх потеряли?! — Тоффи уже понемногу срывался на тихий крик. — Ведете себя, как подростки. — Скорее, как любящие родители, — говорила я сквозь легкий смех. — Сыночек наконец помирился со своей девушкой, — я смотрела на Дизейта в надежде получить продолжение своей шутки, но в ответ он лишь глотал свой смех, зажмурившись. — Сыночек, — Тоффи раздраженно повторил за мной и грубо вздохнул. — Вам от меня надо что-то? Или старческий маразм добрался и до вас? Хоть шутка была и груба по отношению к нам, Дизейт не выдержал и зашипел от смеха, придерживая рот рукой. Тоффи это явно надоело, и он дрогнул, чтобы встать, но я его остановила. — Я хотела с тобой поговорить о Делайле, — я надела свои перчатки и слегка похлопала по своим щекам, чтобы снять эту надоедливую улыбку. — Ты там что-то говорил об ее способности. Мне нужно понять, как ты пришел к этому выводу. — С этого стоило начинать, — он уселся поудобнее и толкнул локтем Дизейта, который пытался прийти в себя, закрыв лицо руками. — Что ты хочешь узнать? — Были ли в ее жизни какие-нибудь контакты с магией или просто необычные события? — я допила свой остывший кофе. — Ее рождение было необычным. — Рождение? — фарфоровая чашка хрупко лязгнула, коснувшись блюдца. — Да. Она дочь сестры Сан Баттерфляй, Метеоры… Он вкратце посвятил меня в события семнадцатилетней давности, когда состоялась битва Сопротивления против армии Мьюни… — Заложником должна была быть Метеора, но что-то подтолкнуло меня взять младенца. — И что странного было в ее рождении? — Мы нашли ее мертвой. Это прозвучало как минимум жестоко, и даже Дизейт теперь серьезно поднял глаза. — Как это? Не существует заклинания, способного оживить мертвого, чтобы это не был ходячий мертвец… Может, ты просто подумал, что она мертва? — Тогда сложно было ошибиться. Рядом лежал окровавленный кинжал, который был памятным подарком своей сестре от Сан, видимо, он и был орудием убийства, а кожа ребенка была мертвецки бледная, не считая еле видных порезов за пеленками. Через какое-то время вся кровь впиталась, раны зажили, а на щеках загорелись знаки кленового листа. И все это произошло за считанные секунды. — Очень интересно… — я потерла подбородок. — Она вернулась из «пограничного» мира… — Я тоже об этом подумал. Я решил, что в ней таким образом проявилась способность объединять разрозненное, и я был прав, ведь она смогла спокойно проникнуть в палочку Стар на расстоянии. — Кленовый мост… — Звучит глупо, — выдавил Тоффи, рассевшись на стуле. — Не придирайся. Я дала названия многим заклинаниям и феноменам, и никто еще не жаловался, — я водила пальцами по краям блюдца в раздумьях, — В общем, спасибо. Этого достаточно. — И что ты думаешь? — он неосторожно обронил свой взгляд на меня. — Ничего полезного точно… — я встала из-за стола, — Я думала, что ничем в этом мире меня нельзя удивить, но, оказывается, я была неправа. Ладно, — я развернулась и направилась к комнате, где ночевала Делайла, — хватит мучить девочку. — Она будет жить с этим, верно? — Тоффи спросил прямо, а Дизейт замешкался и явно напрягся, ожидая моего ответа. — Если не можешь избавиться от проклятия — преврати его в свой дар, — я оглянулась на него. — Сам знаешь. Она привыкнет. Зайдя в комнату, я увидела, что Делайла уже не спала, а напряженно сверлила глазами потолок. Услышав мои шаги, она резко взглянула на меня и моментально вскочила с кровати, ожидая, что я наконец все исправлю. Мне было не впервой сообщать плохие вести, поэтому я не стала растягивать этот момент. — Делайла, дорогая, у меня для тебя новости. Вряд ли они тебя обрадуют, — она смотрела на меня глазами, полными надежды. — Я не могу вернуть все, как было. Может, голоса исчезнут сами, а может, останутся с тобой навсегда, и говоря с тобой честно, я думаю, что они останутся. — Н-нет… Как я… Что я наделала?.. И что мне теперь делать?! — на ее глазах навернулись слезы. — Тебе, скорее всего, придется с этим жить. Вот тебе мой совет, — я присела на корточки напротив нее, — попробуй с ними поговорить. Все-таки они люди, застрявшие между жизнью и смертью, а ты их единственный проводник. — Меня посчитают сумасшедшей… — она схватилась за голову и завыла. — О, поверь мне, это последнее, о чем ты должна думать. Меня все королевство считало сумасшедшей, но теперь мне доверяет сам Тоффи, а это дорого стоит, — я усмехнулась, и Делайла меня поддержала. — То есть, ты думаешь, мне стоит с ними «подружиться»? — Хотя бы не игнорировать. Так, может, у тебя и получится с ними договориться, чтобы они помалкивали, — я улыбнулась. — И вот еще что… — я положила свои ладони ей на колени и серьезно взглянула на нее, отчего она съежилась. — Отныне это твой дар, и ты должна понимать, что это еще и ответственность. Не позволяй никому тобой манипулировать ради своих целей… — В смысле? — она действительно не понимала, о чем я говорю. — Способность говорить с умершими крайне могущественна. Это беспрерывная связь с поколениями, историей… Как минимум, ты можешь доставить неумолимую боль живым людям, дав возможность общаться с умершими. Например… — я стала водить глазами, — я! — Белла — твоя дочь? — боязно прошептала Делайла. — Именно. Поэтому прошу, старайся никому не оказывать услуги медиума… Это может оказаться, как минимум, неуместно. Делайла лишь сжала губы и закивала в знак согласия. Приободренная я встала и, кинув пару одобрительных слов, вышла из комнаты. Вскоре Дизейт отправил Делайлу домой, сбросив с нас этот лишний груз проблем и оставив его ее друзьям. Все это было словно наваждение: неизвестные способности, взявшиеся неизвестно откуда. Я провела неделю в раздумьях о них, но давалось мне это крайне тяжело без всего багажа знаний, что я оставила в книге заклинаний. Каждое утро начиналось с улыбки Дизейта и его банальных вопросов о том, что я делаю. Возвращаясь к Тоффи и Илуне, можно сказать, что они наконец стали похожи на ту самую влюбленную парочку, о которой рассказывал Ди. Мне лишь приходилось догадываться, что произошло в ту ночь, когда они оказались вместе, и копаться в своей голове в поисках ответов на вопросы не только о Делайле. Бледные ледяные руки и такое горячее доброе сердце. Теперь Дизейт всегда вставал раньше меня, готовил кофе для нас и занимал утренними беседами. Каждый день я пыталась понять, почему он это делает, но в голову шли самые желанные для меня мысли. И вновь пасмурное утро. Вновь мягкий запах влажной травы и тугих туч. Вновь улыбка Дизейта приятно встречала мой взгляд. Тихий звон ложечки о фарфор смешивался с его уютным голосом. Он болтал обо всем и ни о чем одновременно. Тень, связавшаяся с людьми. Для меня он стал не меньшим феноменом, чем Илуна и Тоффи. Кто захочет привязываться к существам, жизнь которых длится лишь малую часть их жизни? Это уже становится похоже на то, как люди заводят питомцев, но нельзя сказать то же самое по отношении к нему. Он любил Илуну и Тоффи как своих детей, это было видно невооруженным глазом, но в его сердце до сих пор язвила скорбь. Мое поколение считало Теней опасными существами: из них получались отличные шпионы из-за их способностей видеть в темноте, а также крайне хорошей выживаемостью в суровых условиях, не считая солнечных лучей. Я встречала лишь суровых наемников, лишенных человечности, ведь человеческая жизнь была лишь незначительным мигом, падением звезды. Но он был другим. Его сопереживание, боязнь за такую хрупкую жизнь ставили меня в тупик. Дизейт немного исподлобья заглянул в мои глаза, пытаясь вытащить меня из размышлений, а я лишь проморгала и улыбнулась. — О чем задумалась? — он непринужденно отпил кофе. — Да так… — его глаза, светло-желтые, осматривали меня в поисках ответа, надеясь, что я его ему преподнесу. — Ди, — я немного приподнялась, — не хочешь со мной прогуляться? В наш розовый сад. — С удовольствием! — он также приподнялся за мной. Мы вышли из нашего небольшого особняка, оставив позади голоса только проснувшейся любовной парочки. Мокрые листья бились в танце, насыщая тишину ярким шипением. Сладкий аромат роз благоухал как никогда, растворяясь в каплях росы; шипы держали на себе хрустальные линзы. Дорожка под ногами затвердела, делая нашу прогулку еще приятнее. Легкая морось окутала нас, и Дизейт заерзал. — Я сбегаю за зонтиком, — он почти развернулся, но я элегантно тронула его за руку, тем самым остановив. — В этом нет необходимости, — я улыбнулась. — Дойдем до беседки, спрячемся под крышу. Он лишь кивнул и продолжил со мной недолгий путь до этой самой беседки. Колючие ветви обвивали побеленные перила, алые розы каплями крови были разбросаны на зеленом полотне. Мы уселись за круглый столик посреди беседки. Взгляд Дизейта благоговейно провожал капли дождя, мой же был прикован к нему. В его желтых глазах отражалась давно утерянная безмятежность, что он стал обретать в моем обществе. Он облокотился на руку, приятно вздохнув, и, краем глаза поймав мой взгляд, недоуменно посмотрел на меня. — Прости, задумался, — он, не меняя положения, улыбнулся мне. — О чем? — я также облокотилась на стол, выпрямив спину. — Хм… — он нежно хмыкнул и улыбнулся. — О том, что наконец-то можно расслабиться… хоть немного. Последние тридцать лет я жил в какой-то суматохе. — Завидую… Если бы не эта суматоха, меня бы здесь не было. Дизейт нахмурился, легко постучав пальцами по столу. — Ладно тебе, не стоит постоянно жалеть меня, когда я рассказываю о своей судьбе, — он виновато поднял на меня глаза. — Это мое прошлое, и я не могу его игнорировать. Что прошло, то прошло, каждый день это новый опыт, каким бы он ни был. Я не смогу вернуть все вспять, и это меня успокаивает. — Успокаивает? У тебя довольно прогрессивный взгляд на жизнь… — У меня было триста лет на размышления! Впервые Дизейт усмехнулся такой шутке, легонько почесав щеку. — Теперь идея жить с людьми мне кажется не такой уж и гениальной, — сказал он, неловко улыбаясь. — Променял мудрость на забвение. Любопытство распирало меня изнутри, но я не могла позволить себе забрасывать его неудобными вопросами, поэтому пыталась очень сильно увиливать. — К сожалению, все поступают так. Иначе бы война на этой земле не шла три тысячи лет… Но стоит ли людей винить за их природу? Просто во главе стада должен быть мудрый пастух, а желательно несколько, — я задумчиво оперлась на подбородок. — Кстати, а как вообще устроена власть в Метсийо? — А? У нас… — он потер лоб, — особо не было никакой общей власти, как вы привыкли. Может, как раз-таки мудрость и долголетие освободили наш народ от этой ноши. Были периодически какие-то собрания, где обсуждались новости и проблемы нашего измерения. Тени не жестоки и не кровожадны, как люди, поэтому строгих сводок законов и карательных мер никогда не было… — Как тогда вас умудрились загнать в наемников? Взгляд Дизейта дрогнул, брови нахмурились, а сам он неприятно заерзал на месте. Он сжал руки в замок и посмотрел на них. — Гордость и превосходство расы. Тени очень горды, а в свое время им хорошо промыли мозги, что они могут помочь Мьюни или Юним и внести свой личный вклад в историю королевства. Сначала война на Мьюни была лишь глупым развлечением, но со временем привычка укоренилась. Что стоит жизнь букашек, которые умрут на пару мгновений раньше? — Вот вам и мудрость… — недовольно отметила я. — Сейчас уже все иначе, — он махнул рукой, — на мне закончилась эта эра. Метсийо изрядно опустел. Как раз из-за стыда за прошлые поколения и распространения неразумных монстров многие покидают дом и разбредаются по вселенной. — Прости, эра кончилась на тебе? — я неосторожно спросила, на что Дизейт поднял взгляд. — Да, я был полевым врачом. Совсем недолго, лет десять, пока… Юним не встал на ноги… — Как такое возможно? За такое короткое время прекратить тысячелетнюю войну. Кто вообще на такое способен? — Был один, — он опустил глаза и провел ладонью по щеке, чуть прикрыв губы. — Расскажи! Мне никто ничего про этот момент в истории не рассказывал, а мне интересно. Дизейт болезненно потер лоб, будто успокаивая себя, зажмурившись. Я поняла, что эти события были напрямую связаны с ним и не приносили огромного удовольствия. Я легонько вздохнула и сказала: — Прости, я не подумала. Если тебе неприятно об этом говорить, то не будем, — он все так же не поднимал глаз, — Спрошу Тоффи на досуге. — Что ты, я просто… Что-то на меня нашло… Если тебе интересно, то, конечно, я тебе расскажу, — он натянуто улыбнулся, а я облокотилась на руки в ожидании его рассказа. — На престол Юним взошел Мортимер Тоулифф, кровный наследник, он был довольно молод, прошлый король погиб на поле битвы. Мы познакомились как раз, когда я служил медиком в самые неприятные времена. Так вот, чтобы склонить чашу весов войны в свою пользу, он заключил сделку с так называемым Цербером, и стал переписывать историю так, чтобы Юним в конечном итоге победил. — Переписывать историю?! В Маа-Тариноита?! Цербер, вот плут! — Ты знаешь его? — Дизейт действительно был озадачен. — Конечно, знаю! Он был хранителем моей библиотеки. Он был немного странным, не спорю, но при жизни мы с ним условились, что никаких сделок он не проводит! Видимо за триста лет жажда крови взяла свое, как жаль… — я тараторила без умолку. — В смысле «твоей» библиотеки? — В прямом. Библиотеку в Маа-Тариноита создала я, пока у меня была палочка. Ну, чтобы отслеживать появление Беглой Пташки. Да и просто задумка неплохая ведь. Дизейт выпучил глаза и улыбнулся, продолжая на меня таращиться. — Я тебя явно недооценивал… — Вроде бы и похвалил, и в душу плюнул… — усмехнулась я, надменно фыркнув. Тот лишь приятно посмеялся, пытаясь отнекиваться от оскорбительной части его слов. Время спешило за нашими словами, нам было так интересно вдвоем, что мы не замечали, что происходит вокруг. Голоса Тоффи и Илуны заметно стали слышаться из глубины здания, что вновь подбадривало наши разговоры. Мы оба смеялись от души над глупыми шутками, переживали за происшествия прошлого, рассуждали о насущном. В последний раз я могла открыться так лишь своей дочери, пока она не пропала… Так приятно было насладиться этим душещипательным чувством доверия, расслабленности, когда тебе не нужно играть своими эмоциями и чувствами, чтобы просто напросто не погибнуть. Хрупкая тишина зависла между нами после звонкого смеха, а я лишь по-доброму перевела взгляд на Дизейта, перебирая пальцами. — Знаешь… — начала я, на что тот поднял на меня взгляд, — теперь я часто задумываюсь… Я пришла к вам с мыслью о том, что у меня ничего не осталось и мне нечего терять… — я осторожно стала тянуться к его ладони, — но я и подумать тогда не могла, что обрету здесь семью… — я нежно взглянула на Дизейта и уверенно коснулась пальцами его руки. Его взгляд резко переменился. Страх и непонимание задрожали на его губах. В эти секунды он пытался понять, что я делаю, и пропустить сквозь себя все мысли. Я все тянулась к нему, пытаясь выудить из него более отчетливую реакцию. — Дизейт, я уже не девочка, чтобы стесняться. Я привыкла получать то, чего я хочу… — я вовсе накрыла его ладонь своей. Напряжение затмило его взгляд и он быстро выдернул руку и встал с места, оборвав со мной зрительный контакт. Я могла понять его реакцию, но сказать, что мне было легко это осознать, нельзя. Он топтался на месте, пытаясь выдавить из себя хоть какие-то слова в свое оправдание, но я его прервала. — Чего ты боишься? Может, наша встреча была вовсе неспроста. Мы оба знаем боль утраты, но почему мы должны жить ею? — Ты не поймешь… — он стал потирать ладонь, которую я коснулась. — Я уж поумнее большинства буду. — Я… — он осекся, поджав губы. — Эклипса, я не могу. Ты отличный человек, и я тебя глубоко уважаю, но… я не могу. — Ты не в первый раз замечаешь мой флирт, но продолжал так тепло со мной общаться, — я пожала плечами. — Почему сейчас вдруг решил все прервать? — Как ты вообще это поняла? — он нервозно стал потирать руки. — Слушай, все это… Неожиданно мы услышали истошный крик. Слова застыли в воздухе и рухнули как льдины оземь. Мы вцепились взглядами друг в друга в ожидании успокоения, но мы молчали, позабыв, о чем мы говорили мгновение назад. — Это Илуна?.. — губы содрогнулись в ужасном предположении. — Похоже… — Дизейт в ужасе подтвердил мою догадку. Не дожидаясь еще каких-либо слов, мы рванули с места и сквозь дождь понеслись к дому. Дизейт с грохотом распахнул дверь, и мы с ужасом вросли в землю от увиденного. Рука Тоффи покрылась темно-фиолетовыми ветвями, а сам он кряхтел от боли и взопрел, пытаясь не закричать. Илуна задыхалась от страха и сжимала свою потемневшую руку. Как только она увидела нас, она стала кричать и заикаться. — М-мы просто повздорили! Я в-вспылила и тронула его правой рукой, а т-тут вот… вот это! Помогите! Дизейт, не раздумывая, подбежал к Тоффи и стал осматривать рану, а я просто напросто не могла сдвинуться с места. Повздорили. Вспылила. Тронула правой рукой. Правой. Холодный пот выступил на лбу, остужая разгоряченный от нервов лоб. Магия стала выходить из-под контроля? Но почему? Все окинули меня взглядом, ожидая моих действий, но я стояла и молчала, не в силах выдавить и слова. — Это я виновата?! — кричала Илуна, отчего мне становилось дурно. — Где твои перчатки? — сухо, чтобы не выдавать страха, выдавила я. — В моей комнате на столе… — заскулила та, впиваясь руками друг в друга. — Тоффи, где палочка? Нужно тебя подлатать, — я пыталась говорить складно, но дрожь в голосе невольно пробивалась от ощущения адской боли Тоффи. — В моем… кабинете… В сейфе… — практически через слово он делал глубокий вдох, чтобы унять боль. Я моментально отправилась туда. С помощью палочки я смогла кое-как вывести темную магию, попавшую в тело Тоффи, и исцелить свежую рану. Много мыслей и догадок крутилось в голове, но все они имели ужасную опору. Я напитала перчатки Илуны светлой магией и наказала ходить в них постоянно, не снимая. Все спрашивали меня, что это было, но я сама не могла дать четкого ответа. Я так усердно старалась вернуть ее способность к управлению магией, но почему-то абсолютный контроль породил хаос. Дизейт обрабатывал рану Тоффи (что для него было впервые, ведь ящеры обладают идеальной регенерацией), чтобы она побыстрее начала затягиваться, а я сидела рядом, виновато наблюдая за процессом. — Очень надеюсь, — Ди окинул взглядом руку Тоффи, — что это была случайность. — Боль была как та, которая была вызвана темной магией из Иннаморато… — болезненно вставил ящер. — Видимо, это она и есть… — шепнула я. — Пусть Илуна придет в себя, и я попробую выяснить, что это было… — Эклипса, — обратился ко мне Тоффи с жалобой и злобой в глазах, — она сможет после этого использовать магию? Я досадно вздохнула, опустив глаза и рыская ими по полу. — Зависит от нее…