О сорных словах с риском для жизни

Скуало. Школьные годы. – Ах ты сукин сын! – заорал Скуало, перегибаясь через перила лестницы. – Беги-беги, сосунок, пока можешь! – Скуало, – прошипел Дино и подёргал друга за пиджак. – Говнююююююк! – с удовольствием проревел Скуало, и потревоженное эхо заметалось вдоль стен, слетая по ступенькам вниз вслед за спешно удирающим темноволосым пацаном и его компанией. – Скуало-о-о, – как-то обречённо простонал Дино, с силой дёрнул друга за плечо и развернул по направлению к коридорам. Скуало и ему хотел прописать лечебных тумаков – для профилактики, ишь, миротворец нашелся, – но вдруг заметил причину паники своего школьного приятеля. К ним уже торопился завуч, чеканя каждый шаг и гневно, совершенно непедагогично сжимая руки в кулаки. – Супербиа! Каваллоне! Это уже четвёртое предупреждение за неделю! – завуч, пожалуй, орал не хуже Скуало, но его тоже можно было понять. – Я обещал, что если ещё хоть раз услышу от вас такие слова, не посмотрю на статус ваших семей и отправлю драить полы в зале? Так вот, я услышал – и я отправляю! И даже не вздумайте сбежать! – Но я же молчал, – уныло пробормотал ему вслед Дино, однако достаточно тихо, чтобы завуч не расслышал. Скуало невольно почувствовал прилив радости: что ни говори, а друг из Каваллоне вышел что надо – хотя буйствовал в основном Скуало, ловили-то их всегда вместе, но Дино ещё ни разу не попытался свалить всю вину на приятеля, а по сути – рассказать правду. – Я тебе говорил, что однажды ты нарвёшься на более серьёзные неприятности, чем просто завуч? – Дино обиженно пихнул Скуало в бок и первым направился вниз по лестнице. – Чего замер? Пошли теперь! Раньше начнём – раньше закончим. Скуало немедленно подорвался с места, чтобы вернуть удар обратно. – А что делать, если они и правда сукины дети и говнюки? – возмутился он. – Подкараулили меня одного вчетвером! – Во-первых, не одного, а нас вдвоём, – поправил его Дино, потирая рёбро, – во-вторых, ты первый начал их задирать. А в-третьих, скажи спасибо, что завуч появился только сейчас, а не пятью минутами ранее! А то одними полами бы дело не обошлось... Скуало шёл рядом, слушал причитания приятеля и ухмылялся. Подумаешь – полы помыть. Зато теперь этот крысёныш Чезаре ближе чем на десять метров вообще к нему не подойдёт! – Я придумал, что нам делать с твоим лексиконом, – объявил Дино, плюхаясь на траву рядом со Скуало. Скуало недовольно поморщился. Он пришёл на эту поляну за школой специально для того, чтобы отдохнуть в тишине и спокойствии (и прогулять урок географии), но Каваллоне не мог оставить его даже здесь. – Не боишься, что учителя настучат твоему папочке, как ты злостно не посещаешь занятия? – оскалился он. – Ты тоже пропускаешь, и что? Мы сейчас не успеваемость обсуждаем, а твою речь, – не дал сбить себя с толку Дино. – Говорю же, я всё придумал. Ну, точнее, не я... я спросил совета у Орегано, и она сказала, что... – Эта зубрилка?! – аж подорвался с земли Скуало и неверяще уставился на Дино. – Ты что, решил подружиться с девчонкой? Дино смущённо отвёл взгляд. – Ну и что, что она девчонка и зубрила! Зато она не задаётся и советы дельные даёт. Ты вот только послушай... – Нет, это ты послушай! – Скуало схватил его за воротник и потряс. – Да девчонкам только дай повод! Вот подумает, что ты теперь её друг, и будет таскаться за тобой везде хвостиком, а мне такого счастья не надо, понял? Да ещё и Орегано, ха! Она же страшненькая – и очки эти на пол-лица!.. Дино вытащил воротник из пальцев Скуало, и некоторое время они сидели молча, глядя в разные стороны. – Совет будешь слушать или нет? – ворчливо спросил Дино спустя несколько минут, чтобы положить конец этой размолвке. – Буду, – буркнул Скуало. – Ты же кричишь на них просто потому, что тебе хочется покричать, так? Надо выбрать какое-нибудь нейтральное слово! И орать его на всех. Зато от души, чтоб прям страшно было. Понимаешь? – Да ты блондинка ещё хуже Орегано, если думаешь, что это поможет, – заржал Скуало. – А ты, можно подумать, не блондинка! – передразнил его Дино, дёргая за короткую прядь волос. Завязалась недолгая потасовка. Победителем из неё, конечно, вышел Скуало: он торжествующе прижал руки Дино к земле и сощурился. – Сдаёшься? – спросил он. – Только если ты попробуешь сделать так, как я сказал, – не смутился Дино и коварно пнул обидчика коленом. Драка возобновилась; на этот раз Дино был хитрее, вовремя вскочил и загородился от приятеля деревом. – А кричать можно, например... «В атаку»! Скуало остановился и насмешливо покрутил пальцем у виска. – Ты совсем дурак? Да надо мной, скорее, смеяться будут, чем бояться! – Ну тогда... тогда... – Дино лихорадочно соображал. Но на ум, как назло, шли только одни ругательства, коих он к своим одиннадцати годам тоже знал немало, но, в отличие от Скуало, в речи почти никогда не употреблял: отец – не завуч, уши бы мигом надрал так, что краснота потом ещё три дня не сошла. – Voi, – неожиданно сказал Скуало, прищурился и вдруг заорал, – Voooooooooooi! Ну, звучит как оскорбление? – Нахмурься, – тоном заправского режиссёра подкорректировал Дино, – и тон пониже возьми. – Vooooooooooooi! – И ещё хрипотцы в голос добавь! – Vrrrooooooooooooooooooi! – Скуало, казалось, выпустил из лёгких весь воздух. Маленькая стайка птичек запоздало брызнула из соседнего куста в разные стороны. – Вот это дело, – одобрил Дино. – Не забудь почаще тренироваться! А мысленно, пока кричишь, можешь обзывать их как хочешь. Ясно тебе? Даже завуч не придерётся! Никто не может запретить человеку кричать на другого слово «ты»! – Попробую, – недоверчиво хмыкнул Скуало и потянулся к Дино, чтобы одобрительно похлопать его по плечу. – А потом надо пойти и поблагодарить Орегано, – добавил вдруг Каваллоне, – вместе. Дружеская рука тут же превратилась в карающую длань, и Дино пришлось поспешно уворачиваться и улепётывать, делая зигзаги и повороты, когда на пути попадались деревья. Пятнадцать лет спустя – Врооой! Да вы охренели, что ли? Какого хера мы должны присоединяться к этой операции? – возмутился Скуало и осёкся, поймав на себе задумчиво-насмешливый взгляд Орегано. Очкастая зубрилка, вопреки всем опасениям, так и не стала ему хорошим другом ни тогда, в школе, ни, тем более, сейчас, однако, как выяснилось, с годами превратилась в миловидную женщину с идеальной памятью. С идеальной, мать её, памятью. Емитсу нехорошо прищурился. – Потому что я так велел. У Варии нет права отказаться, понятно? Постарайся донести эту мысль до Занзаса. Скуало с трудом подавил в себе желание разгромить кабинет проклятого внешнего советника и вышел. Даже дверью на прощание не хлопнул, вот как. – Ты, – сказал он сквозь зубы, имея в виду Саваду-старшего. – Ты, ты, и ещё раз ты. Тебя через тебя! Сейчас для того, чтобы вспомнить, откуда пошло его главное слово-паразит, требовалось долго и упорно ворошить память: оно уже прочно вошло в лексикон – впрочем, не заменой нецензурщине, как подразумевалось сначала, а, скорее, только её предвестником. Орегано догнала его спустя шагов двадцать. – Синьор Супербиа, я хотела сказать, что... – Вро... – предупреждающе начал Скуало резко разворачиваясь, но тут же осёкся, не желая новой порции смешинок в светлых глазах: ну если она сейчас начнёт его заверять, что никому ничего не расскажет, тогда он точно выскажет секретарю Емитсу всё, что он о ней думает! Ишь, нашлась тут хранительница великой тайны! А всё Каваллоне, умник. Говорил же ему тогда: одни проблемы от девчонок, особенно от умных... –... что подробности операции я вышлю на почту сегодня вечером, – невозмутимо завершила Орегано, дала Скуало время перевести дух и вдруг лукаво добавила, – вам.