О сорных словах с риском для жизни

Реохей, первый класс. – Ай, ай, ай! Реохей отскочил, потирая ушибленный затылок: рука у Сасагавы-сан была тяжёлой. Мать семейства выпрямилась, уперев кулаки в бока, и нахмурилась. – Реохей! Я сколько раз говорила: чтобы я от тебя ни одного бранного словечка не слышала! Киоко же всё за тобой повторяет! Чему ты ребёнка учишь? – Да я при ней не ругаюсь вообще! А тебе просто завидно, что брат для неё больший авторитет, чем мать... ай, ай! Ну за что-о-о? – Хмпф! – фыркнула Сасагава-сан, вздёрнув подбородок. Из-за угла показались рыжие короткие локоны и сверкающие глазки: Киоко смотрела с наивным любопытством. – В общем, – понизила голос мать, – займись-ка лучше полезным делом, вот что я тебе скажу. Научи её хорошим словам! Они в садике как раз сейчас проходят животных. Ударился ногой – кричи: «гепард»! Хочешь обозвать кого-то – скажи ему: «антилопа»! Глядишь, она сначала за тобой будет повторять, а потом и значение к словам привяжет. – Это что за новый метод воспитания? – вытаращил глаза Реохей. – И как только я у вас нормальным вырос, с таким подходом к обучению?.. ай, ай, ай! Мам! Ну а теперь-то за что?! Я ж с твоими гепардами дурак дураком буду выглядеть... ай! Ай-й-й! Эээ... антилопа антилопой буду выглядеть... Киоко хихикнула. – Анти-опа анти-опой, – прошептала она. – Вот, – Сасагава-сан удовлетворённо кивнула, – так-то лучше. После её ухода Реохей удручённо вздохнул и пару раз пнул портфель, имитируя удар Джеки Чана из недавно просмотренного с отцом фильма. Киоко подошла к нему и обняла, доверчиво заглядывая в глаза. – Анти-опа? – спросила она. Больше всего на свете Реохей любил маму, папу и младшую сестрёнку. Пожалуй, сестрёнку он любил даже немного больше: она не ругалась на него, не заставляла делать уроки или убираться в комнате и слушалась во всём. Так что если нужно было прогнать соседскую собаку-пустолайку или пригрозить обидчику, дёргающему Киоко за бантики, то тут Реохею не было равных. Но что касалось вопроса об образовании, то такая жертва со стороны Реохея требовала собрать всю свою волю и любовь к сестре в кулак. – Опа, – согласился он, – точно. После животных пришёл черёд рыбок. Потом – цветов. Потом – предметов одежды. Единственной радостью оставалось то, что Киоко (впрочем, как и сам Реохей) пока не умела читать иероглифы, а значит, и заучивать их не было необходимости. В остальном же Реохей так поднаторел, что чувствовал себя на уровень как минимум академика. Во всяком случае, теперь вряд ли кто-то из одноклассников мог превзойти его в игру в «слова». Реохей с завистью посмотрел на детей, играющих в жмурки, и вздохнул. Ему очень хотелось присоединиться к ним, но вместо этого он сидел на скамейке в парке и упорно листал «Толковый словарь для детей» – им его снабдила, а заодно и научила пользоваться въедливая мать, – загибая уголки нужных страниц. Позавчера они с Киоко смотрели аниме. Аниме оказалось на редкость скучным: что-то там про бабушку, девочку и рыжего котёнка, который вечно влипал в неприятности – но Киоко была просто в восторге, поэтому Реохей вытерпел целых четыре серии. А кроме дурацкого сюжета у аниме был ещё один огромный минус: куча незнакомых слов, о которых Киоко постоянно спрашивала брата. В конце концов, ему надоело, и он нажаловался матери. Но вместо того, чтобы пожалеть его, мать на следующий день притащила этот... как его... толковый словарь. Там всё было подписано хираганой, да ещё, к тому же, на каждой страничке примостилось по картинке, но от этого книжка не стала веселее. Однако ради сестры Реохей был готов на всё. – Экстрим, – он методично переворачивал страницу за страницей, слюнявя пальцы. – Эк-стри-м... Да что же это такое! Он пнул урну, которая стояла рядом со скамейкой, и та со скрипом закачалась. – Эй, – раздался вдруг холодный голос прямо у него над ухом, – не порть городское имущество. Реохей поднял голову и увидел невысокого тощего мальчишку, исподлобья взирающего на него своими раскосыми глазами. Сасагава тут же опознал Хибари Кёю: грозу всего района. Хибари был ровесником Реохея, однако в иерархии местной детворы находился на самом почётном месте. Спорить с ним было самым настоящим самоубийством. – Что хочу, то и делаю, – с вызовом буркнул Реохей. Даже этот Хибари, пусть и не играет с остальными в жмурки, но всё равно гуляет. И занимается тем, чем ему хочется. А вот Реохею приходится читать дурацкую книжку. И где в мире справедливость? Хибари прищурился и начал было отводить правую руку назад – Реохей напрягся, готовый в любую минуту отшвырнуть словарь в сторону и контратаковать, – но вдруг Кёя пошатнулся и с изумлением посмотрел вбок. Реохей проследил за его взглядом и сердце его пропустило удар. Рядом с Хибари стояла Киоко, уперев руки в бока и грозно надув щёки: именно она и толкнула местного авторитета. – Братика-то моего не обижай! – серьёзно заявила она. Реохей вздрогнул, понимая, что только что случилось нечто непоправимое, и приготовился спасать свою сестру, однако Хибари вдруг расслабился, хмыкнул – и уголки его губ дрогнули в подобии улыбки. Он молча развернулся и пошёл дальше по парковой дорожке. Киоко проводила его взглядом и повернулась к Реохею. – Ушёл. А мама меня к тебе отпустила. Братик, ну? – спросила она его со всей своей детской непосредственностью. – А сегодня ты знаешь, что такое мотыга? А что такое истрим? – Экстрим, – поправил её Реохей, вскочил со скамейки и подхватил свою сестру, лёгкую, точно пушинку, под мышки. Киоко взвизгнула, когда он поднапрягся и подбросил её вверх, но тут же радостно засмеялась. – Экстрим – это когда вот так: уууух! – он подбросил её ещё раз и поставил на землю. – Или когда ты с горки едешь – быстро-быстро. Или когда сражаешься с драконом. Поняла? Или когда толкаешь Хибари Кёю, – мысленно добавил он. Киоко согласно кивнула. – Только ты, – Реохей присел на корточки и заглянул в глаза сестры, – к этому пацану, Хибари, больше не подходи, ладно? На всякий случай. Я сам смогу себя защитить. И тебя смогу. Поняла? – Поняла, – Киоко улыбнулась, – а это будет экстрим? – Ещё какой! – Какой? – А вот такой! – Реохей запрыгнул на скамейку, впрочем, предварительно оглядевшись по сторонам – вдруг Хибари Кёя всё ещё поблизости – вскинул кулак наверх и закричал, подражая рыцарям из мультиков, которые так любила смотреть на ночь Киоко: – Я буду защищать свою сестрёнку во имя экстрии-и-и-и-има! Сестра, разумеется, была в восторге. А вот Реохею пришлось несладко: те самые ребята, которые играли неподалёку в жмурки, всё слышали, так что на следующий день пришлось попотеть, в честном бою доказывая своё право орать со скамейки всё, что ему вздумается. От матери, конечно, за ссадины ему влетело. Но это всё были мелочи. А с Хибари он потом подружился: тот оказался неплохим малым. Только на скамейку Реохею запрыгивать больше не разрешал, сказал, мол, краска облезет и следы от ботинок останутся. Киоко, двадцать три года. – Вот так всё и было, – закончила свой рассказ Киоко и отпила немного прохладного сока из стеклянного бокала. Хана сначала молча смотрела на неё, а потом расхохоталась: люди, сидящие за соседними столиками кафе, недоумённо на них покосились. – Ой, не могу! – она наклонилась вперёд и потрепала Киоко за щёку. – Я даже не припомню, слышала ли я когда-нибудь более глупую историю, чем эта! Ты меня, конечно, прости, но твой братец с самого детства был самым настоящим дурачком. – А тебе он всё равно нравится, даже таким, иначе бы ты с ним так долго не встречалась, – поддела её Киоко и тоже засмеялась. – Однако, – Хана вдруг сделала задумчивое лицо, – мне есть, с чем тебя поздравить, милая. Кажется, ты – единственный человек на Земле, которому удалось ударить Хибари и не получить сдачи. Кстати, а Савада об этом знает? Мне кажется, он должен ценить тебя гораздо больше. – Хана! – Киоко замахала руками. – Я прошу тебя, не надо! Не рассказывай никому, ладно? Я не уверена, что Хибари-сан сам этот случай помнит... Хана ещё немного подразнилась, грозясь наябедничать то Саваде, то даже самому Хибари; потом, конечно, милостиво пообещала, что не будет. Но кто бы мог подумать, что Киоко, эта девочка-тихоня, в детстве была даже смелее своего брата! Кстати о брате. – Значит, детей он всё-таки любит, – задумчиво высказалась Хана, постукивая десертной ложечкой о край блюдца. – Конечно люб... Хана! – Киоко аж подалась вперёд. – Только не говори мне, что ты... – Ни за что! – категорично заявила Хана. – Да как ты могла такое вообразить! Я – и дети? Ха! Терпеть не могу этих исчадий ада. А про себя подумала, что пусть женится сначала – а там уже видно будет.