"V" — значит "Вендетта". А Ещё "Вария", а ещё "Объём".

Приехала из России я в полном раздрае. Во-первых, чувство, будто что-то должно поменяться, не исчезало с самой отправки в Чампино. И это самое чувство меня-анимешницу постоянно выбивало из колеи. Во-вторых, я вдруг поняла, что совершенно не скучаю по своей семье, даже по так нежно лелеемым двоюродным сёстрам. Ни воспоминания о матери, ни о тех немногих людях, с которыми я общалась хорошо, не вызывали во мне отклика. В смысле, вообще. Мне было абсолютно всё равно, как они среагировали на мою смерть (?), что я их больше не увижу… От этого было обидно. В-третьих, встал вопрос о моём обучении, который босс решил обсудить со мной сразу по прибытии в замок Варии. — Итак, зелёный мусор. Ты уже в курсе, что нормальное образование — это важно… — Меньше слов и ближе к телу, босс. Усталость. Безразличие. — нарочито-спокойно бросила я. Ага, а осмелела-то как. Занзас даже отпитым виски подавился. Не знаю, правда, от слова «тело» или от самого факта того, что тихая и вся такая вежливая-воспитанная-и-правильная я его перебила. Ну, а что он хотел? Я не спала нормально всю неделю, — всё-таки, я долго осваиваюсь на новой кровати, — тратила просто дохренищу Пламени на поддержание знаний русского у всей Варии. Это вам не ля-ля-ля и сюси-пуси, это, етить его коленкой, круглосуточное напряжение, пусть и не очень заметное, но к концу недели я была готова взвыть. Так что у меня сейчас не действует ни один инстинкт. — Как хочешь, мусор. Значит, так. Тебя записали в школу, с сентября начнёшь туда ходить… — Не-е, босс, в школу давайте без меня. В школе, во-первых, будет очень шумно и полно людишек. Отвращение. Личное пространство там срежется почти под ноль. Неприязнь. Хорошо, если в лицо не полезут и игрушкой для битья не назначат. А ещё в школах полно шумных, тупых, невоспитанных… отвратительных, в общем, людишек. Не надо, босс. Я же знаю, что в душе ты хороший. Ну, глубоко. — Мусор, — как-то даже устало прервал меня босс, — всё уже решено. — Ну, не-е-ет, не надо. Мне же тогда придётся почти забросить тренировки, и я стану бесполезной… — Не выделывайся, зелёный мусор, просто прими это и… — Не, босс, у меня мысли покруче: давайте я буду сдавать экзамены, писать у них контрольные и не появляться там лишний раз? Так и времени на тренировки больше, и мне контактировать с людишками не надо. Чем не выход, а? — почти жалобно спросила я. Не хочу в школу. Там шумно, алгебра и люди. А ещё шумно. И шумно. Да и вообще, там шумно. — С чего такое нежелание, а, мусор? — подозрительно сощурился Занзас. О, чёрт, не мог вспомнить о моём подозрительно взрослом поведении на десять минут позже?! — Мсье Занзас, я, во-первых, уже закончила первый класс в Юре. — сказала правду я. И у меня-Фран школа тоже ничего хорошего в воспоминаниях не оставила. Нет, ну а кому понравится быть изгоем из-за цвета волос? Чувствую себя Ичиго из «Блича». Его тоже за шевелюру шпыняли. — Во-вторых, люди во всех странах люди, и к детям это тоже относится, даже если они с рождения связаны с мафией. Шумные твари — они и в Африке шумные твари. Усталость, уверенность. — Ладно, мусор, вали спать. Я подумаю. Но всё равно в августе тебе ехать на собеседование. — Провалю его к хренам. — буркнула я по-русски, уходя. ** А через два дня Скуало ускакал на задание. Так я узнала, что его методы тренировок были щадящими. Ибо ему на смену пришёл Луссурия. Вот уж кто монстр тренировок. А ещё наставница по игре на скрипке устроила мне нотный диктант на первом же занятии и вообще зверствовала. Да и учитель вокала тоже добротой не отличался. В изучении итальянского у меня появился репетитор. Он с трудом говорит по-английски, поэтому мои познания в пунктуации и орфографии продвигаются достаточно медленно. Зато Маммон пришёл в восторг от сделанных мной в России фотографий. Его самого, как делового партнёра, я не фотографировала. А ещё главный жмот всея Варии дал мне консультацию и объяснил, что материал, из которого сделана подаренная скрипка, является охренительно дорогим пламяпроводящим то ли пластиком, то ли стеклом, то ли металлом. А наставница по скрипке сказала, что инструмент весьма и весьма неплох. А ещё доделали мои комнаты. Так что я переехала в свои апартаменты, от которых была в праведном восторге. Во-первых, нигде не было этих свисающих люстр, которые меня с детства бесят. Что примечательно, и меня-анимешницу, и меня-Фран. Да, и в ванной, и в гостиной, и в спальне приборы освещения плоские и простые. Во-вторых, спальня была выполнена в бежево-серых цветах с чёрными деталями. Кровать поставили у левой стены изголовьем к окну, что находилось напротив двери. То есть, спать я буду на правом боку. Идеально. Подоконник, как и обещал дедушка Ваня, был достаточно широким, причём, в гостиной тоже. На паркетном полу лежал пушистый ковёр, у стены напротив кровати расположился большой тёмный шкаф. При исследовании выяснилось, что на внутренних сторонах дверок расположены зеркала во весь рост. А рядом со шкафом находился стол. Над кроватью и на столе располагались серые светильники. В-третьих, ванная. С небольшим шкафчиком для предметов личной гигиены, зеркалом и бежевой плиткой с тёмно-коричневыми узорами на стенах. А ещё ванна. Просто огромная! Белая, без ножек и вмонтированная прямо в пол. В-четвёртых, в гостиной не было всяких дурацких «милых» деталей типа непонятно зачем поставленных ваз и подобной фигни. Только на одной стене ковёр, — вот тут я почти визжала от восторга, — а на другой — картина. Меня полностью удовлетворили обе детали интерьера. Ковёр — даже на вид и запах дорогой! — с растительными узорами навевал ностальгию, даже несмотря на притупившиеся по отношению к жизни меня-анимешницы эмоции. Почти такой же висел у бабушки в квартире. Только тот ковёр был красный с тёмными узорами, а этот был нежно-голубого оттенка с коричневыми узорами. Ни одной яркой детали на рисунке ковра, только светло-бежевые и тёмно-зелёные прожилки. Не вычурно, но и не пахнет совдепом. Просто милая деталь интерьера. А вот картина изображала море. Не шедевр Айвазовского, но тоже очень красиво. Закат, почти незаметная линия мокрого коричневого песка и море. И всё это счастье переливается почти полной палитрой оттенков оранжевого, жёлтого, красного и голубого. А ещё такая чёткая ассоциация с Крымом и Чёрным морем… Вот даже тот глубоко вдающийся в море выступ берега. Остальная часть гостиной была не менее уютной. Тёмные стены, подсветка по периметру, бежево-коричневые диванчик и пара кресел, журнальный столик прямоугольной формы со скругленными углами, выполненный из тёмного дерева… ** — Нэ-э-э, Высочество? — Чего тебе? — А ты знал, что бульонные кубики на самом деле параллелепипедики*? — Лягушка, тебе заняться нечем? — А разве не очевидно? Слабое раздражение. Мы тут на диване уже сорок минут лежим и пялимся в потолок. — Ши-и… Действительно. Лягушка, развлеки принца. — Может, в карты? — Нет. — В слова? — Нет. — «Морской бой»? — Нет. — Ну, я не знаю тогда. Хочешь, буду показывать иллюзии? — Хм-м… Принцу интересно. Получив согласие, я переместилась с дивана на пол, подражая лужице, то есть, буквально стекла на ковёр. Бель последовал за мной. Я села по-турецки и прикрыла глаза, выбирая клип. Так, что бы такого показать? Что-нибудь из Вокалоидов? Да ну, нет. У него и так крыша едет. Может, какую-нибудь диснеевскую песенку — безобидно, пафосно и спето профессионалом? О, это можно. Но какой саундтрек из более чем сотни различных? Хм-м… А, хрен с ним. Так Бельфегор узнал про песню «Let it go». Причём, я создала иллюзию тех скал, по которым Эльза поднималась в мультике. Решив не тратить Пламя на третью ступень, я создала бесплотную иллюзию. А то буду я ещё транжирить энергию на бесполезные вещи. Вспомнить клип во всех подробностях мне не составило труда, да и представить его с немного других ракурсов было не так уж и сложно. Однако с размерами иллюзии я маленько просчиталась, и для того чтобы нормально видеть происходящее, нам пришлось перемещаться. — ВРО-О-ОЙ, ХВАТИТ НАМ МОЗГИ ЕБАТЬ, ЧЁРТОВ УБЛЮДОК! — раздалось из кабинета над нами, едва иллюзорная Эльза эпично скрылась в своём ледяном замке. ** …Хотите знать, как мы докатились до жизни такой? Всё началось через сорок минут после возвращения Скуало с недельной миссии. Он, оказывается, был послом в какой-то мелкой Семье Альянса и договаривался там о налаживании отношений. Вообще-то, Скуало у нас нечто вроде дипломата, ибо Луссурия и Бельфегор пугают одним своим именем, Леви-а-Тан для этого слишком туп, Маммон гребёт за это суммы с невероятным количеством нулей, а я слишком мелкая. Вот, а Скуало, когда надо, демонстрирует чудеса собранности и терпения. Правда, это «надо» наступает раз в пятилетку, но это мелочи жизни. Так о чём это я? Ах да, в общем, когда капитан вернулся, нас постигла страшная новость: в замок едет с визитом сам босс той Семьи. У неё ещё название такое матерное было… Но я так и не запомнила названия. Какая жалость… Какая жалость, что мне похер. Но сидеть и вспоминать название союзной Семьи мне не позволили, заняв почти всё время занятиями с репетиторами. Даже наставника по этикету наняли, твари. Так что я вместо того, чтобы страдать фигнёй и тренировать иллюзии, — я почти вышла на третью ступень! Ву-ху! — я занималась вокалом, скрипкой, этикетом, итальянским и французским («Учи родной язык, умный мусор»), параллельно проходя программу начальной школы. Даже основы дипломатии были в расписании! Нахрена, спрашивается, восьмилетней девочке основы дипломатии? Или я типа потенциальный адекватный посол в другие Семьи? Не-не-не, идите лесом! Мне ж как чего не понравится, я начинаю… Так, не будем о грустном… В общем, не выйдет из меня дипломат. И в итоге на время переговоров нас с Белом закрыли в комнате под лестницей, где мы и страдали. Как оказалось, кабинет для переговоров находился на втором этаже за дверью прямо напротив лестницы. Так что крики Скуало и какого-то левого мужика было слышно весьма отчётливо. Да-а, а Семейка-то оказалась борзая — не ссыт на Варию наезжать… Впрочем, это правило я уяснила ещё будучи собой-анимешницей: чем меньше псина, тем громче она лает на питбуля. И тем громче воет, если пнуть. Нет, я не пинала свою собаку, я её любила… Не в этом смысле, извращенцы. Так, уже начинаю ругаться с самой собой. Пора спать. Нет, серьёзно, надо бы поспать. Ибо я с момента попадания сюда не просыпалась ещё позже пяти утра. Но это тело — чёртов жаворонок, и ему достаточно этого времени, правда, просыпается оно долго… ** Вот мы, собственно, и вернулись к этому моменту, откуда я и начала своё повествование. — А знаешь, Высочество, было бы неплохо научиться ебать людям мозги в прямом смысле… Задумчивость. — Ши-ши-ши, во-первых, не выражайся. — свои доводы принц подкрепил стилетом в печень, благо, за время общения с ним я наловчилась уворачиваться. — Во-вторых, принц не понял, что ты имеешь в виду. — Ну, блин, Высочество, не тупи. Я хочу освоить ментальные иллюзии. Это было бы круто. Например, сжигать мозги, как Маммон. — Он так умеет? — поражённо спросил блондин, поворачиваясь ко мне. Держу пари, он некультурно вылупился на меня. — Насколько я знаю, да. Ну, или представь ситуацию на задании. Внушил врагу, что он зайчик, и всё в шоколаде. Только для этого практики нужно — уйма. Сначала надо научиться просто проникать в сознание, не сжигая его… Потом — внушать простейшие вещи… Потом… — Ши-ши-ши, принцу неинтересно. — Не перебивай меня, падла, мне надо поделиться мыслями. И вообще, ты принц или куда? Ты же будущий правитель своей страны! Где забота о подданных? Их выслушивать надо, понятливо кивать и обещать всё исправить. — А если я не хочу ничего исправлять, и этот смерд меня бесит? — решил, видимо, подловить меня Бель. А нихуя, как говорится. Я в политике совсем чуть-чуть, но шарю. Зря я что ли «Стенд-ап» и «Камеди Клаб» смотрела, где это всё высмеивается? — А кто сказал, что ты должен что-то исправлять? Я сказала, что нужно пообещать всё исправить, насчёт реального исполнения я ни слова не сказала. А если смерд тебя бесит… Ну, вообще, на него можно повесить преступление и казнить, если законы страны позволяют, а если не позволяют — бросить в темницу… Но приём грязный и палевный, так что лучше оставлять его на крайний случай, если тебе не нужен бунт в стране… Задумчивость… И вообще, не переводи тему. Так на чём я?… А, да… Так вот, после того, как научишься внушать простейшие вещи, нужно начинать обучение внушению более сложных вещей. И так по возрастающей, пока не достигнешь своего предела сложности… Ну, или фантазии… А потом надо нарабатывать скорость, это тоже куча времени… Да и для тренировок нужно много «мяса», которых не жалко, если вдруг сдохнут. Эх… Уныние. — Лягушка? — Що тобі треба, хлопець? — по-украински поинтересовалась я, при помощи иллюзии заставив Бельфегора понять смысл фразы. — Ши-ши-ши, а ты знала, что у Варии целый склад пленников, которых убивают каждый месяц, чтобы заселить новых? — заговорщицким тоном поинтересовался принц. Обрадовавшись такому известию, я даже как-то не обратила внимания на то, что меня совершенно не возмутила вся эта ситуация. — Знаешь, Высочество, иногда у тебя под диадемой гуляет не только ветер. Задумчивость. Благодарность. Восторг. Бельфегор ещё десять секунд осмысливал мои слова, а потом метнул в меня стилеты с возмущённым «Ши-и-и!». Все пролетели мимо, только один оцарапал левую щёку. — Не смей так разговаривать с принцем, Лягушка! — Высочество, не знаю уж, что тебе наговорили про принцев, но у них дофига и больше обяз… — ВРО-О-ОЙ, ЕЩЁ СЛОВО НА ЭТУ ТЕМУ, И Я ТЕБЯ НА ЧИПСЫ ПОРЕЖУ, ПАДЛА! — Не знаю, кто этот придурок, но он, видимо, пошутил про волосы капитана. Жаль, не сдох. Хотя чипсов со вкусом человека я ещё не пробовала. Надо исправлять упущение. Принц в ответ согласно шишикнул. ** В общем, договора с этой Семьёй не вышло. Более того — их гнали взашей и даже нас с Белом для этого выпустили. Моя пакостная натура отнеслась к этому с восторгом и радостью, даже босса поблагодарить за это позволила. В итоге босс гостей и его Хранители ушли с оригинальной неприличной надписью каждый. Причём, во что бы они ни оделись потом, надпись оставалась на месте. Вот тут я порадовалась, что у них не хватает Хранителя Тумана. Даже Маммон расщедрился и по моей просьбе создал всем ментальные закладки, которые активируются после произнесения в поле слышимости слова-ключа. Слово это мне вредный Аркобалено и за деньги говорить отказался, зато идею мою, по его словам, выполнил полностью: теперь после активации закладки внушат всем страстное желание первого увиденного человека. «И я добавил кое-что от себя», — загадочно произнёс Аркобалено. Конечно, получилось криво-косо, и закладки в любой момент после активации полетят, — всё-таки, наносилось это дело сразу шестерым и впопыхах, — но даже пары минут такой фигни им хватит. А ещё Бельфегор нашпиговал задницу одного из гостей стилетами. Потом, правда, вытащил, после моего подзатыльника и фразы: «Нехрен добро на говно переводить, умник. Возмущение, негодование». Ну а что? Стилеты эти делаются из хорошей стали, которая проводит Пламя, не ржавеет и имеет кучу других преимуществ. Да и Маммон как-то обмолвился, что постоянные траты на огромное количество недешёвых стилетов для принца — это очень уж накладно. Вот я, собственно, и возмутилась. А моё возмущение было только поддержано жлобом всея Варии. И я всё-таки узнала название Семьи, что приезжала с переговорами. Хуэно. Это мне сказал босс на прямой вопрос о названии. Ответом на ненормальный ржач со стороны такой вечно спокойной меня был закономерный вопрос: «Хули ты ржёшь, зелёный мусор?». Я же просто внушила знание конкретного русского слова Занзасу. Он поддержал моё веселье. ** Всё оставшееся лето я провела с учителями и Скуало. Меня таскали по всему замку: в библиотеку, в спортивное помещение, в музыкальную комнату (да, я тоже удивилась, узнав о её наличии), в сад, — для изучения языка цветов, — в кухню, — Луссурии приспичило научить меня готовить, хотя я, вообще-то, умею, так что мы просто пекли вкусняшки, — даже в картинной галерее и лабораториях я побывать успела. Бабушкино письмо я так и не смогла за это время прочесть. Меня это достаточно сильно расстроило. Всё-таки, я, во-первых, достаточно любопытный человек, а терпеть два с половиной месяца для меня уже было подвигом, во-вторых, я-Фран сильно привязана к бабушке, всё же, единственный близкий человек, а в-третьих, для меня самой это было делом принципа. Ну, или чем-то похожим по свойствам. А двадцать первого августа меня потащили в школу, на обещанное Занзасом собеседование. Нацепить полюбившуюся за время варийскую форму офицера мне не дал Луссурия при попустительстве босса. В итоге я была вынуждена капитулировать и быть одетой в тёмно-синее платье с белыми воротником и рукавами. Зато какой это был забег! Вначале я просто бежала от варийской мамочки. Потом, поняв, что тут я ему не соперник, пряталась и даже иллюзиями прикрывалась. Однако моя третья ступень иллюзий всё ещё полуплотная, да и недочётов у моих иллюзий такого уровня очень даже много. Так что находили меня быстро. Весь забег продлился чуть меньше получаса. Позор. В школу со мной поехали Луссурия, Скуало и Бельфегор. Злорадное шишикание принца настроения не добавляло от слова «совсем». Капитан же Варии на повышенных — даже для него самого, — тонах объяснял Луссурии, почему не стоит лезть к его волосам. Время от времени Бел метал в обоих стилеты, ибо те раздражали принца. Я же прикинулась мебелью и слушала музыку. Так что большую часть происходящего я улавливала боковым зрением и совсем чуть-чуть слухом — когда Скуало перекрикивал музыку. Но что и когда проходило гладко у варийцев? Тем более, когда в салоне три психа и ни одного босса? Вот и в этот раз всё пошло немного наперекосяк. Один из стилетов принца проехался по моим наушникам, вскользь их задев. Вообще, судя по непрервавшемуся звуку, пострадал только корпус, но звук столкновения металла и корпуса от этого приятнее не стал. Но даже это привело меня в бешенство. Ни один кусок дерьма не смеет портить мои вещи и тем более — наушники! Я медленно подняла руки к пострадавшему объекту техники, выключила, стянула с головы, осмотрела длинную серебристую царапину на черном корпусе и в установившейся тишине максимально спокойно сказала: — Высочество, ты грёбанный кусок дерьма. Я тебе твои стилеты сейчас, знаешь, куда запихну? Бешенство. Стилеты, которыми был утыкан весь салон изнутри, задрожали и медленно вылетели из ими же проделанных отверстий. Я этот фокус у Маммона подсмотрела, неведомым образом проследив потоки Пламени в его теле и в пространстве вокруг. Повторить трюк с полётом у меня так и не получилось — всё-таки, это третья, почти четвёртая, ступень пространственных иллюзий, а у меня и третья-то нормально не получается ещё. А сейчас… Ну, видимо, злить меня не надо. Внутри меня не хомячок дремлет. Против воли как-то жёстко усмехнулась: два известнейших тренированных убийцы и не менее известный психопат замерли, ожидая реакции маленькой восьмилетней девочки. Хах. Кому сказать — не поверят. А тем временем стилеты, висевшие до этого в воздухе, ринулись на Бельфегора. С весьма громким и даже каким-то паническим шишиканием блондин отбивался от собственного оружия, что летало вокруг него и продолжало попытки атаковать. Впрочем, атаки не были особо успешными. Пламя внутри бесновалось, требовало выхода, не давая сосредоточиться на нормальном прицельном ударе. В то же время какая-то часть меня помнила, что, стоит принцу увидеть свою кровь, у него снесёт крышу, и трындец настанет тотальный… Эта часть меня почти выла в панике, боясь увидеть другую, тёмную сторону человека, который внезапно оказался мне довольно близок за те два с половиной месяца, что мы были знакомы. …А тем временем один из стилетов вскользь прошёлся по руке, разорвав на ней куртку и бессменную полосатую водолазку. Сердце ухнуло куда-то вниз. Сейчас тут будет бойня. Стилеты с глухим звоном попадали на пол. Однако… — Ши-ши-ши, Лягушка испугалась? — растянув свой оскал ещё шире и придав ему издевательское выражение (как?), протянул Бельфегор. — Вас, психопатов, хрен разберёшь, как вы поведёте себя. Смущение. — буркнула я, старательно отводя глаза, чувствуя насмешку Скуало. Вот он мразь. — К тому же, у тебя же ярко выраженная гемофобия. Всё вместе это может привести к достаточно кровавым последствиям с резнёй в итоге. — почти невозмутимо добавила я. Ох уж эта моя привычка делать эти чёртовы выводы. Чтоб их… Установившуюся тишину прервал хохот Скуало. Вот прямо такой солдатский, грохочущий, будто тут не один сударь восемнадцати-двадцати лет сидит, а целый отряд добрых молодцев гусаров. К капитану присоединилось кокетливое хихикание Луссурии. Даже Высочество соизволил посмеяться над ситуацией. Однако я как всегда всё испортила одним словом: «Веселье». Хохот прекратился почти мгновенно, даже принц замолк. — Отмороженная ты какая-то… — задумчиво протянул мечник, а мне внезапно стало страшно. — Будем тебя тормошить. — решительно кивнул он каким-то своим мыслям. — Скуалушек, я с тобой! — тут же «обрадовал» меня новостью развеселившийся Луссурия. — Я выбью из босса разрешение, и мы с тобой поедем потом в Рим! А там такие замечательные бутики, кафе, парки аттракционов… — не могу сказать точно, но, кажется, боксёр закатил глаза под очками. На слове «аттракционы» я заметно для себя приободрилась. Правильно говорили все мои знакомые: вот вроде взрослый человек, но как увидит аттракционы… Или тогда речь шла о тортиках? Или про какие-то аниме-атрибуты?… Чёрт, уже собственной памяти доверять нельзя. — Не-не-не. Паника. Не надо. У меня просто мимические мышцы неразвиты, так что всё у меня с эмоциями в порядке, честное слово. — максимально честно и спокойно сообщила я. Всё-таки, аттракционы — это, конечно, хорошо, да и кафе меня не пугают, но слово «бутики» заставляет трястись поджилки и стыть кровь в венах. Ведь поеду я не с кем-нибудь, а с Луссурией. — Нет, мелочь, не отвертишься. — злорадно ухмыльнулся Скуало. На это я лишь демонстративно громко сглотнула. ** К тому моменту, когда мы добрались до школы, я была готова аплодировать водителю стоя. За всё время поездки он даже не вскрикнул! А когда совсем рядом с ним пролетали стилеты? И ведь сидел, не дёргался, продолжал вести машину. И стекло тут, кстати, бронированное. Ни стилеты, ни даже меч Скуало не могут его пробить. Школа оказалась огромным комплексом зданий с несколькими блоками общежитий. Описать это… Хм… Вот почти в точности повторяет типичные закрытые школы из аниме. Кремового цвета стены, множественные тёмно-коричневые крыши, достаточно большие окна. Всё это счастье окружено просто гигантским парком с многочисленными тропинками и беседками. А отделяет всё это великолепие от внешнего мира высокий кованый забор. Встретил нас господин лет двадцати пяти-двадцати восьми. Блондин, крашеный. Белая рубашка, песочного цвета пиджак и брюки, чёрные туфли и галстук. Волосы до лопаток собраны в свободный низкий хвост. Лицо серьёзное, черты лица острые, нос слегка курносый. Под правым глазом две маленьких родинки. Пламя Облака достаточно слабое. Он окинул всю нашу компанию серьёзным взглядом, на Бельфегоре бровь мужчины нервно дёрнулась, на Луссурии — чуть приподнялась. Видимо, с этими индивидуумами он знаком. — Меня зовут Августо, позвольте проводить вас. И, не дожидаясь реакции с нашей стороны, круто развернулся на каблуках и зашагал в сторону центрального здания. ** Первым было собеседование с психологом. — Здравствуй, меня зовут Луиза. Присаживайся. — рыжая женщина приторно улыбнулась и указала на стул напротив себя. Фу, не люблю сюсюкающих. Да ещё стул. Блин, с таким пафосом и помпезностью построили и обустроили здание — неужели не нашлось лишних денег на кресло? Стул же неудобный. — Как тебя зовут? — Фран. — сухо отозвалась я. — А полное имя?… — с вопросительной интонацией, явно требуя продолжения начала женщина. — Франциска. — психолог удостоилась хмурого взгляда исподлобья. Задолбалась я притворяться доброй и хорошей, если честно. Ещё я-анимешница задолбалась. — Но я его ненавижу. Меня зовут Фран. — Ум-м… Ладно. — энергичный кивок, от которого короткие вьющиеся волосы забавно дёргаются. — А сколько тебе лет? — Восемь. — так, надо принять спокойный вид и отвечать коротко. А то ещё напишет какую-нибудь гадость в карточке. Мне так аутизм чуть не поставили в шестом классе. Хотя, как по мне, так у меня скорее ярко выраженная мизантропия. О, точно, может, наоборот, нахмуриться и прикинуться злым хомячком? Да, точно. Так и сделаю. — А с кем ты живёшь? — С семьёй, прикинь? Раздражение. — Расскажи мне, пожалуйста, о своих семье и друзьях. — да что ж ты прицепилась-то?! Бесишь-бесишь-бесишь! — У меня есть друзья. — внезапно покладисто согласилась я. У меня есть идея покруче хамства. Я расскажу этой падле правду и пусть охренеет, мразь. — У меня три друга. Первого зовут Бельфегор. Он старше меня на два года. Он принц, убил своего старшего брата-близнеца, и вообще псих, помешанный на убийствах и своём эго. А ещё у него гемофобия. Второго зовут Луссурия. Он мастер муай тай, трансвестит и главная мамочка в нашей семье. Третьего моего друга зовут Маммон. Он нелюдимый и помешан на деньгах, но на самом деле довольно неплохой человек. По крайней мере, мне так кажется. Ещё, кроме друзей, у меня есть хороший знакомый по имени Гюльбек, он работает библиотекарем в нашем особняке. Также у меня имеется и заклятый враг — Паоло. Он из отряда Дождя. Он меня бесит, и я надеюсь, что эта мразь сдохнет. Всем в семье заправляет босс. Он обычно пьёт виски у себя в кабинете и называет всех мусором. Но он тоже хороший, не зря же он босс. В семье ещё есть Леви-а-Тан, он тупой. И Скуало. Он мой тренер. Один из самых адекватных членов отряда. А ещё у него вместо левой руки протез, обычно там меч. Это он мне, кстати, чёлку обрезал. А в парикмахерской подправили. В принципе, мне нравится моя семья. Задумчивость. — Ох… Эм… А о себе ты можешь рассказать? — осторожно задали мне вопрос. — О себе? Могу, отчего нет? Хм… Я приехала сюда из Франции в середине июня этого года. До этого жила с бабушкой в деревне. Помимо родного французского также свободно говорю по-русски, достаточно хорошо по-английски, сейчас изучаю итальянский… — Нет-нет, ты меня неправильно поняла. Я имела в виду твой характер, что тебе нравится и не нравится… Ну такое, понимаешь? — Ладно. Мне нравится рисовать и читать. В данный момент я занимаюсь вокалом и игрой на скрипке, последнее начинает мне нравиться. Нравится создавать иллюзии. Лизтомания слабо развита. — Лизтомания? — Потребность регулярно слушать музыку. Что ещё? Высыпаюсь за пять-шесть часов, но люблю спать долго. Не люблю… Не люблю шумные общества, хотя и могу их терпеть в случае крайней необходимости. Ненавижу подъёмы в полшестого утра, которые мне устраивает Скуало. Недолюбливаю какие бы то ни было нагрузки на тело, стараюсь их избегать. Бесит яркий свет. Его использую только при чтении и рисовании. Ну, и когда читаю ноты, хотя пока ещё не делаю это свободно. Раздражают фразы типа «Ты же девочка», «Ты же умная», «Ты же выросла в таком окружении». Всё. Дальше мне задавали ещё кучу разных вопросов, заставили решать несколько тестов, которые заставили меня зависнуть, ибо половины слов мы с Луссурией и репетитором ещё не проходили. К концу опроса Луиза («Нулиза», блять) успела выбесить меня своим сюсюканием. За это я оставила ей ставший почти фирменным моим знаком рисунок радужной письки на стене. И усы на лице. Густые такие, как у Сталина. Потом меня таскали по трём кабинетам в разных концах здания. Мне показалось, или Скуало с Бельфегором злорадно хихикали? Результаты собеседования обещали прислать не позже двадцать восьмого августа. В особняк я вернулась почти счастливой и сразу же рухнула в свою кровать. Как же всё-таки прекрасно лежать и не видеть перед собой людей!… ______ * — Каюсь, не удержалась. Фраза принадлежит Жеке Воробьёву из «Карибского Кризиса», первой его части.