"V" — значит "Вендетта". А Ещё "Вария", а ещё "Объём".

Я сидела на письменном столе дона… Не помню, какого. Сам хозяин стола сидел привязанный скотчем к стулу и с кляпом во рту в метре от стола. Где-то в середине комнаты стояли стулья, к резным, но дико неудобным спинкам которых скотчем примотаны его жена и семнадцатилетняя дочь. Обе были блондинками и обе были кое-как острижены — мало ли что у них в волосах. Чуть дальше, уже в коридоре, но у самых дверей, валялся трупешник дворецкого этой Семьи. А чётко передо мной сидел двадцатилетний сынок действующего босса. Темноволосый парень смотрел на меня волком, но молчал. Уже минут пятнадцать молчал. Под неестественными углами выгнуты пальцы, на руках ожоги от уксуса и пергидроля. На голову я успела накапать горячего воска. Всё лицо испещрено мелкими царапинами, которые я щедро сбрызнула солёной водой. — Ну так что? Скажешь что-нибудь? Ответом мне стало злобное рычание. Эх… Одно короткое движение — и глаз парня протыкается скальпелем. Он вскрикивает от боли, срываясь на рык, но продолжает молчать. В очередной раз тяжко вздохнув, наложила на него ментальную иллюзию, заставляя ощущать себя горящим. Это его не убьёт, но заставит сильно мучиться. Далее — сам босс Семьи. Вообще, я надеялась, что я просто разговорю наследника, и возиться с боссом мне не придётся, справедливо полагая, что младший менее устойчив к боли и физическому воздействию, но, видимо, ошиблась. Если и с боссом не прокатит, то придётся ломать им мозги… Я пододвинула стул с новой жертвой поближе к столу, на котором сидела, и содрала полоску скотча, выполнявшую роль кляпа. Вообще, там целый набор этих обрезков скотча, но достаточно дёрнуть за одну. Главное — знать, за какую дёргать. — Ну, дядя, вопросы вы слышали, методы работы видели. Есть что сказать? Мне в лицо плюнули. Спокойствие, только спокойствие. …Да какое к едрене матрёне спокойствие?! С каменным лицом достала из кармана платок и вытерла лицо, после чего убрала уже ненужный платок, взамен него достала пузырёк с уксусом и вылила немного на привязанную к подлокотнику руку. Пленник зашипел, но ни слова не сказал. Зато моя мстя за плевок свершилась. Ладно, я-то что, у меня целая ночь впереди, Бель пока наиграется со слугами и «мясом»… Знаете, что такое надуксусная кислота или, говоря заумно, пероксиуксусная кислота? Это смешение пергидроля и уксусной эссенции. Правда, это соединение весьма и весьма неустойчиво, из-за чего легко распадается. Так что смешивать будем прямо в полёте. Проверив на всякий случай ещё раз защитные перчатки на целостность, принялась заливать вторую, пока ещё целую руку своего пленника. Но химикаты не бесконечны, а впереди ещё жена и дочь босса этой Семьи. А жертва орёт. — Так скажешь, или мне продолжить? Игнор. Не люблю, когда меня игнорят. Загнать скальпель под ноготь на самом деле куда проще, чем кажется. Правда, всё осложняется тем, что жертва сопротивляется и пытается вырвать руку. — Вообще, раньше я не была таким уж садистом. То есть, вообще не была, — начала я повествовать. Поделиться-то надо, — но всё изменилось, когда Народ Огня развязал войну… Ай, пардон, не тот фэндом… В общем, уже в Варии у меня шифер потёк и крыша поехала… Да и не то что бы я людей сильно любила… — задумчиво добавила я. Далее — надрезы на лице и поливание оных… уже спиртом. У меня просто вода солёная закончилась, да. Мужик орал и извивался, но упорно молчал. — Что-то как-то вяло… Добавим огоньку. В столе я откопала зажигалку и сигареты. Как прикурить — я знаю, а как оставить сигаретой ожог на теле — сейчас разберусь. …Я как раз доделывала цветочек на груди босса уже уничтоженной Семьи, как в помещение ворвался, вышибив дверь с ноги (терпеть не могу, когда двери открыты, ещё с прошлой жизни не могу), Бельфегор. — Ши-ши-ши, Лягушка, почему так долго? — Потому что ты развлекался. Я тоже захотела. Но раз ты закончил, я тоже сейчас быстренько… Взломать простенький ментальный щит — дело трёх минут. Вытянуть нужную инфу при помощи иллюзий — легче лёгкого. Правда, скучно… Когда люди орут от боли — это ведь куда веселее. Да и занять время как-то было надо. — Я всё. — и картинно отряхнула руки друг о друга. — Ты заставила принца ждать. — устыдили меня, когда мы уже окольными тропками выходили с зачищенной территории. — Ты меня каждый раз ждать заставляешь. — пожала я в ответ плечами. Ветерок… меня почти месяц не выпускали никуда из-за той неведомой фигни с Пламенем, а потом ещё столько же я просидела в замке, окопавшись в отчётах Отряда, восстанавливая своё физическое здоровье и привыкая к новым ощущениям Пламени. С последним, кстати, возни было чуть ли не больше, чем со всеми отчётами, вместе взятыми. Особенно в ментальных иллюзиях — Пламени было элементарно слишком много, и вся эта масса просто сжигала к хренам психику, а то и мозг подопытного. Сие не было хорошо. С пространственными иллюзиями всё было не намного лучше. Ото всех иллюзий буквально разило холодом. Скуало, уже традиционно помогавший мне с тренировками, получил обморожение второй степени. Конечно, для мучительного убийства самое оно, но как поддержку, коей я являюсь по долгу иллюзиониста, сильно опускает меня. Потому что вместо скрывающей иллюзии у меня стали получаться сети для медленной и мучительной казни. Я, правда, и сама калечилась, если использовала мощные иллюзии и выпускала много Пламени, зарабатывая обморожение. Проблема с Пламенем решена так и не была, но ей занимаюсь я, корпеет Кавахира и знает весь первостепенный отряд. — Ши-ши-ши, принц не замечал за Лягушкой излишнюю любовь к природе и улице. — ехидно сказали у меня за спиной, когда я зависла, разглядывая гнездо голубей. — Вообще-то, я люблю погулять. По лесу или ночному городу. Лёгкая обида. Просто в этой жизни не доводилось. И животных люблю. Вот людей не люблю — это да. Да и я просидела в замке что-то около месяца… Задумчивость… Да, а ещё меня доконали сны о постапокалиптической жизни, где кроме разрушенного города ничего и нет. Но об этом Белу, как и всем остальным, знать необязательно. — Ладно, пошли, авось к утру до города доберёмся, отдохнём и вечером уже в замке будем. Я возобновила путь, намереваясь выполнить намеченный план. Всё-таки, на улице хоть и хорошо, но замерзаю я раза в два сильнее, что очень плохо. Меня передёрнуло от холода. Вообще-то, октябрь только недавно вступил в свои права, да и был удивительно тёплым даже для Италии, так что ночи тут тоже низкими температурами похвастать не могут, но мне об этом говорить бесполезно. Я, конечно, не наряжаюсь в стиле капусты, а одеваюсь вполне по сезону, потому что от одежды теплее не становится, а одеваться в шубу без практической пользы не в моём стиле. ** Добрались до города мы удивительно быстро, особенно учитывая, что топали мы окольными тропками по лесу в сторону населённого пункта, находящегося на расстоянии двадцати километров от особняка. Хотя, думаю, тут дело в том, что мы смогли подцепить таксиста и внушить ему, что нас просто нужно довезти до ближайшей гостиницы в городе. Правда, когда поставленные иллюзией задачи были выполнены, мужика вырубило от моего Пламени. Отлично. Он потом очнётся, а мы пока устроимся в гостинице. Нужно просто подождать, пока настанет условленный момент, к которому подъедет машина. Всё, что нам нужно, — это дождаться нужного времени и оказаться в нужном месте к этому времени. Восемь часов в запасе у нас осталось, и их можно проспать. Снять номер в гостинице было немного проблематично, но Маммон был прав, и деньги действительно решают всё. Так мы лишились тысячи ста долларов — за номер на сутки (меньше нельзя) и за молчание. А сон всё не шёл, да и спать я последнее время как-то… опасалась… Нет, не то что бы у меня обострилась паранойя, просто каждый раз, когда я засыпаю, я бегаю по постапокалиптическому городу, или хожу в школу в Генуе, или работаю переводчиком в Москве, или даю интервью восторженным читателям, или вообще призрак. И все эти чересчур реалистичные видения о своей жизни в других мирах меня несколько… напрягают. Зато вернулась привычка много думать перед сном, анализировать произошедшее за день/месяц/год. Хотя обычно я просто вспоминаю события и свои эмоции, с ними связанные. Например, как Кавахира в первый же наш «неформальный» разговор начал пытаться объяснить мне, как выходить к нему самостоятельно. Несчастный шаман был готов рвать на себе волосы уже через два часа объяснений. Я тоже была готова рвать волосы, только гораздо раньше, потому что было нихрена непонятно! Ну как, скажите, как можно «почувствовать вселенную вокруг себя»?! Что это вообще значит?! Оказалось, всё проще. Правда, словами это всё равно объяснить сложновато. Ты как бы переходишь в другой мир, но остаёшься в этом, как бы перемещаясь на сотни и тысячи километров от своего местоположения, но продолжаешь находиться на месте. Вот, и всё это надо почувствовать. Тогда Кавахира узнал, что даже со своим маленьким ростом я могу надеть ему миску его любимого рамена на голову. Потому что это хрень собачья! Но я таки научилась приходить в гости к шаману самостоятельно. И это хорошо. За месяц еженедельного общения с Кавахирой, то бишь, за пять ночей непрерывной болтовни, он успел вытянуть из меня кучу подробностей и всяких историй, анекдотов и статей из моей прошлой жизни. Жизнями в параллельной реальности он не интересовался, но советовал отделить наконец воспоминания своей прошлой жизни от альтернативных воспоминаний, где я выросла. А ещё я один раз встретилась в месте обитания Шахматноголового с Бьякураном. Он пробыл в нашем обществе буквально минут пятнадцать и не сказал почти ничего, только пожаловался, что от укрепляющейся связи с воплощениями из других миров постоянно болит голова. В принципе, всё. А, ну ещё булькнул, что вредные люди не дают постоянно есть вкусняхи, после чего мы с Кавахирой дружно сочувствовали… ребёнку. Да, я в прошлой жизни была в курсе, что канонический Бьякуран был примерно одного возраста с основными героями, а путём несложных вычислений и сопоставления известной информации выяснила, что являюсь ровесницей канонных героев первого плана, но видеть Бьякурана десятилетним (ну примерно) пацаном мне было… дико. Потому что я помню его циничным и приторным засранцем, а не обиженным ребёнком. Ну, впрочем, ладно, к варийцам привыкла, и к Бьякурану привыкну. Если вообще ещё с ним встречусь. Поспать мне так и не удалось, что неудивительно — я никогда не могла заснуть днём. Вместо сна я глядела в стену, куталась в тоненькое одеяло и мечтала перестать, наконец, мёрзнуть. Внезапно зазвонил будильник, который поставил Бель. На часах… три, начало четвёртого. Через час нужно быть в условленном месте, то есть, на автовокзале города. До него минут двадцать топать, и оставшиеся сорок минут можно потратить на приведение себя в божеский вид. ** Я в прошлой жизни как-то прочитала, что все варийцы соотносятся со смертными грехами, а конкретно Бельфегор — с ленью. До последнего не верила, потому как что в аниме, что в манге принц являл собой помесь гордыни и поехавшей крыши с элегантными вставками из садизма и изящной драпировкой в виде неплохих мозгов. Но недавно в меня метнули стилетом с требованием принести книгу. Мы сидели в библиотеке, и нужная книга находилась буквально в трёх метрах от стола, ближе, кстати, к Бельфегору. Но это были только цветочки. Кто бы мог подумать, что свои гениальные мозги Принц-Потрошитель будет тратить не на изощрённые пытки и не на составление наиболее «весёлых» маршрутов во время зачистки, а на просчитывание наименее энергозатратного способа убийства стилетами и самого короткого пути до точки встречи с заказчиком/встречающим водителем. Так я за полгода освоила основы паркура и передвижения по крышам, потому что «Так быстрее, ши-ши-ши». К чему я это всё? Да к тому, что мы могли бы совершенно спокойно добраться до Чампино, где можно поймать какое-нибудь «мафиозное» такси, на котором уже легко добраться до въезда на территорию замка. Но нет, Его Высочество изволит поспать, а потом добраться машиной до самых дверей и прямо из города, где уже дойти до своей комнаты. Хотя, надо сказать, меня полностью всё устраивает, ибо я такой же ленивый человек, как Бельфегор, если не ленивее. Зато вот прожорливее — это да. Забавно, кстати, получается: в каноне не хватало именно обжорства, и я думала, что недостающее Облако будет жрать как не в себя, а оно вот как. Даже сейчас, когда мы топаем к условленному месту, я жую купленную по пути булочку. Встречал нас кто-то из Отряда Урагана. Дяденька в стандартной форме второстепенного отряда с высоким хвостом тёмно-каштановых волос и с выглядывающими из-под плаща татуировками испуганно шарахнулся от шишикавшего себе под нос планы на вечер Бельфегора, настороженно покосился на меня и всё же открыл двери автомобиля, куда меня тут же пихнул принц. Я, не ожидавшая такой подставы и не обладавшая крепкой тушкой, естественно, грохнулась в салон с грацией страдающего ожирением бегемота, выронив так и не дожёванную булочку. — Ну ты чмо, Высочество, она была такая вкусная… Обида, сожаление. — я грустно смотрела на валявшуюся у колёс булочку и осознавала всю тленность бытия. Да, мафия жестока, пощады нет никому, даже несчастной булочке с яблоком. Приехавший за нами дядя как-то нервно на меня покосился и совершенно незаметно (ага) отошёл от Бельфегора так, чтобы их теперь разделяла машина. Наивный. Как будто его это спасёт. Если у Бела вот тут сейчас случится припадок, нам только останется молиться, что мы его переживём. Хотя… Глядя на отчаянно зевающего (видимо, я не единственный лох, и принц тоже поспать не смог) Бельфегора, я немножко засомневалась, что он вот прямо сейчас, сию секунду, устроит разбор полётов с летящими во все стороны стилетами, истерическим хохотом и прочими прелестями неуравновешенной психики варийского гения. Доехали мы быстро: водитель успел только дважды прикусить язык, трижды прокусить губу, шесть раз дёрнуть щекой, семь раз рефлекторно дёрнуться в попытках выброситься из машины и сто сорок один раз нервно покоситься в зеркало заднего вида. Я лично считала, так как заняться было нечем по причине того, что из-за своей беспечности я не зарядила наушники, и они сели. Смотреть в окно я не могла, так как солнце слепило глаза и раздражало. А сидеть просто без дела было не лучшей идеей, так как меня моментально укачало бы. Дом, милый дом!… Хотела бы сказать я, но вместо этого скажу: — Луссурия, ёж тебя коленом, какого чёрта ты сожрал мои пончики? — с каменной рожей и абсолютно ровным голосом спросила я, когда открыла холодильник и не увидела коробочки со своими любимыми глазированными пончиками с карамельной начинкой. Луссурия, находившийся в другом конце замка, ясное дело, не ответил. Блин, я хотела похавать перед сном, а тут… О, «корзиночки» с кремом. Обнюхав вкусняшку со всех сторон, отправила в рот сразу две из наличествовавших в коробочке четырёх. Всё, за пончики отомстил, можно идти спать. Оказавшись в своих комнатах, я первым делом отправилась в ванную. Спать, не приняв душ, я банально не могу — уж очень я… М-м… Не то что бы чистоплотна, — бардак на столе полностью уничтожает мысль обо мне как о чистюле в зародыше, — но ощущения себя грязной не переношу. Да и спать в чистой постельке, в чистой пижамке и с ощущением свежести собственной тушки во много раз приятнее. Я прошла к кровати и с наслаждением на неё плюхнулась, тут же прижимаясь лбом к прохладной гладкой стене, накрываясь с головой одеялом и краем глаза замечая, что ноутбук, который я не стала выключать, мигал, сообщая о новом письме. Видимо, Энрико и Массимо пишут. Переписка по электронной почте (чем им не угодили форумы, чаты и уже начавшие своё развитие социальные сети — не понятно) началась с моего ответа на их бумажное письмо и сводилась в основном к тому, что я просвещала братьев в сфере мемасиков из будущего, а они меня — в жизни Вонголы, хотя иногда разбавлялась моими карикатурами/стёбными комиксами или фотографиями. Но это всё лирика, потому что я будешь спать. Глаза закрылись почти сами, отрезая меня от внешнего мира и позволяя заснуть. Я знаю, что сейчас будет очередное видение про жизнь в параллельном мире, а утром меня будет преследовать чувство разбитости, но ничего не поделаешь. Кавахира отказался вообще как-то влиять на мою связь с другими версиями себя, потому что «Она слишком крепкая». Я особо не возбухала, просто вздохнула тяжело и сказала что-то вроде «Какая досада. Сожаление». Впрочем, если бы не мерзкие последствия таких вот сеансов спиритизма, я бы и слова против не сказала. Хотя некоторые моменты жизней параллельных себя мне ещё определённо рано было видеть… Я сижу на собственной могиле. А может и не на собственной — надпись уже давно стёрлась, оставив только едва заметные буквы «А» и «Е», а своего имени и места захоронения я не помню. Странное дело, но я вообще ничего не помню. Просто лет двести или триста — а, может, и все четыреста, — назад очнулась посреди этого кладбища с полной уверенностью, что мертва, а покинуть кладбище не могу. Весело, правда? Хотя раньше было действительно… весело. Это кладбище довольно большое — во время последнего пересчёта я насчитала полторы тысячи надгробий и общую усыпальницу, где уже было семьдесят четыре захоронения и три урны с прахом. Я с тоской поглядела на то место, где раньше располагался женский монастырь. Послушницы оттуда регулярно приходили на кладбище или гуляли возле него, и хоть трое-четверо из них меня видели и слышали, а значит, с ними можно было поговорить. Сейчас-то на месте монастыря пустырь, а от связанного с ним храма только развалины, которые осквернили уже бессчётное количество раз. А ещё раньше здесь были другие… призраки, как нас однажды обозвала одна монашка. Они не были особенно разговорчивы и обычно игнорировали друг друга, но со временем исчезли и они. Осталась только я. Зато от них я узнала, что не помнить свою жизнь — это не нормально. Когда же я осталась одна, я начала экспериментировать. Просто заняться действительно было больше нечем. Так я за несколько лет подобных развлечений узнала, что могу проходить сквозь предметы толщиной не более трёх метров. Или что моя внешность зависит от моего желания. Правда, убрать полупрозрачность и некоторую блёклость оттенков так и не вышло, и большинство изменений сводятся к возрасту и одежде. Зато я могу двигать некоторые предметы, правда, совсем чуть-чуть и после этого испытываю сильную слабость, но когда сюда приходят сектанты (редко — трижды за последние семь или восемь лет, но всё же), становится действительно весело. А вот шуметь я могу почти беспрерывно. Ну, так, чтобы это слышали все люди, а не парочка избранных, которые меня и видеть могут. От унылого болтания призрачными ногами и вспоминания прошлого в очередной раз меня отвлекло нарушение почти идеальной тишины места. Повернув голову в направлении источника звуков, увидела девушку семнадцати лет с унылым лицом, короткими голубыми волосами и того же цвета глазами. Блю, как она попросила её называть. Мой единственный собеседник в последнее время. Она меня видит и прекрасно слышит, хотя обычно делает вид, что меня тут вообще нет. — Привет. — чуть слышно прошелестела я, вставая с надгробия и направляясь к ней. Ноль внимания. Девушка продолжала сидеть на полусгнившей низенькой скамеечке, сгорбившись над какими-то расчётами. Как обычно. Вообще, Блю странная. Наверное. Она пришла на это заброшенное кладбище впервые года три назад. Пришла и принялась что-то чертить, высчитывать и измерять на принесённой с собой бумаге. Она совершенно не удивилась, когда увидела призрака, то есть меня. «Просто, умоляю тебя, не шуми как эти недоразвитые», — бросила она тогда, не отрываясь от построения очередного чертежа. Кто «эти», я решила не уточнять. Да и какая разница? Я никогда не интересовалась, настоящее ли у Блю имя, или просто прозвище, не смущает ли её, что она как бы на кладбище, почему именно сюда, сколько ей лет и что она вообще высчитывает. Я не задала ей ни единого вопроса, касающегося лично её, кроме банальных типа «Ты чем-то расстроена?». Она моё поведение повторяла с зеркальной точностью и не интересовалась мной. Просто иногда вслух рассуждала о чём-то, жаловалась или рассказывала истории и шутки. И всё с каменным лицом. — Так, если тут пойдёт под плюс, то здесь уже минус… — Блю нахмурилась, задумчиво покусывая кончик карандаша. Её привычка проговаривать некоторые вещи вслух кажется мне глупой, но здесь слишком тихо, чтобы я возмущалась какому-никакому, а источнику звука. — Плохо. Но почему так получается?… М-м… Не сходится… Эй, ты, — не отрываясь от своих бумажек, буркнула девушка. Обидно, что обращаются по местоимению? Не-а. Имени-то я не помню, а на прозвища размениваться… Блю не хочет. «Погоняло надо заслужить», — философски заметила она. Вот и обходимся местоимением. — Посмотри сюда. — она ткнула тонким длинным пальцем куда-то в свои расчёты. — Видишь ошибку? Я послушно приблизилась к Блю и склонилась над записями. В этот раз девушка что-то видимо конструировала. Но я в этом не разбираюсь, да и письменность за последнее время сильно изменилась, так что я с трудом понимала хотя бы текстовую часть работы. — Не вижу. — совершенно честно сообщила я, возвращаясь к просиживанию надгробия. Уж лучше я тут посижу, чем буду ощущать себя совершенно глупой. — И я не вижу. — скупо кивнула Блю. — Но она тут есть. Вот только в чём?… Неопределённо пожав плечами, я отвернулась от девушки. Какая мне разница, в чём ошибка? — ВРО-О-ОЙ! РОТА, ПОДЪЁМ! Да твою же мать, голова-то как болит…