Нулевой километр

В пятницу вечером Женя побывал в кинотеатре, сеанс в котором стоил примерно как десять билетов в любом другом. От цены, озвученной на кассе, он чуть было не подавился «Колой» – но Стрелецкого она совершенно не удивила. Стройная хостесс с собранными в высокий хвост волосами проводила их в зал, отметив по дороге, что сегодня в меню есть какое–то невероятное вино, название которого Женя вряд ли смог бы повторить – не говоря уже о том, чтобы запомнить. Интерьер в холле кинотеатра был мрачным, с черным гранитным полом и темным деревом на стенах; под потолок уходило циклопическое золотое панно, у подножия которого разместились низкие столы в окружении массивных кресел. В одном из них, закинув ногу на ногу, сидела длинноволосая блондинка в коротком черном платье в обтяжку и туфлях на сумасшедшем каблуке; она что–то рассказывала своему собеседнику, скрытому за высокой спинкой кресла. Кажется, кроме нас здесь больше никого не будет, – сказал Женя, устраиваясь на широком кожаном диване в полутемном зале, по размерам больше похожем на небольшую гостиную. Впереди и сзади стояли еще два дивана, но они оба пустовали. – Это частный показ, Женя, – Стрелецкий, откинувшийся на подушки, изучал меню ресторана при кинотеатре. – Конечно, здесь никого не будет. Ты хочешь выпить? – Я боюсь, что сейчас умру от роскоши. Смотреть на цены в меню было действительно страшно. Вадим легко рассмеялся, посмотрев на него – и вытянул ноги на автоматически выдвинувшуюся из дивана подставку. – От этого не умирают, – сказал он, перелистав страницу. – Я думаю, нам стоит попробовать гевюрцтраминер. – Это десерт? – спросил Женя. – Это вино, – улыбнулся Вадим. Женя кивнул, так и не решившись заглянуть в злосчастное меню. Официант, вышколенный и учтивый, как дворецкий из последнего фильма Вуди Аллена, разлил по бокалам непроизносимое вино; свет в зале потух, и на экране появился логотип кинотеатра. Золотой, конечно. С вензелями. Вино было кислым, как какое угодно еще. По крайней мере на Женин вкус, хотя он отлично давал себе отчет в том, что просто не разбирается в этом. Два часа назад, в конце рабочего дня, когда Стрелецкий позвонил ему и предложил пойти в кино, Гордеев представлял себе просмотр совершенно иначе – ну, может быть, не в простом кинотеатре в торговом центре, но уж точно не в царстве гранита и запредельных цен. И уж никак не в зале, арендованном для двоих человек. – На что ты ходил в кино в последний раз? – спросил он у Вадима, попытавшись отвлечься от помпезности ситуации. Вадим сделал глоток вина. Помолчал, чуть нахмурив брови – и повернул к нему голову. – На «Любовь» Гаспара Ноэ, – ответил он. – Я не смотрел, – Женя зажал бокал между ладоней, уперев его ножкой в колено. – Интересно было? – Да, если ты любишь артхаус. – А ты любишь? На экране началось кино. Стрелецкий закинул руку Жене за голову и, скользнув пальцами по его шее вниз, ответил со странной, резкой усмешкой: – Нет. – А мне «Мстители» нравятся, – сказал Женя. – Ты смотрел? – Нет, – Вадим отпил еще вина, а потом улыбнулся, убрав бокал на столик. – Ты собираешься болтать весь фильм? Если Женя и собирался, то прямо сейчас у него бы это вряд ли получилось. Целуясь со Стрелецким, он пропустил начало фильма – а потом и конец, потому что сидеть, уставившись в экран было невозможно. Ладонь Вадима лежала у него на бедре, и Женя был уверен в том, что его стояком уже можно гвозди забивать. Трахаться хотелось невыносимо. Он так и сказал Вадиму, когда они заехали на подземный паркинг «Миракс Парка». Но не успел услышать ответ – в кармане громко зазвонил мобильник. – Ну, ты где вообще? – спросил Серега, пропустив приветствие. Женя чуть было не ляпнул правду, отстегивая ремень безопасности. – А что? – В смысле, что? – удивился Танин в трубке. – Ты к нам едешь или нет? Вот черт. А он успел забыть о том, что Серега позвал его вчера на вечеринку. И Женя, кажется, успел согласиться – судя по тому, что Танин его ждал. – Я не могу сегодня, – Гордеев прикусил губу, неловко выбираясь из салона машины. – Совсем, Серег. – Гордеев, да ты… – Танин запнулся, и, помолчав, продолжил. – У тебя случилось что–то? В просторном, ярко освещенном паркинге гулко отдавался каждый шаг. И в голову, как назло, сходу не лезло ни одной нормальной отмазки, только какой–то бестолковый бред. – Все нормально, Серег. Я потом расскажу, ладно? – ответил Женя, решив, что время придумать подходящую историю еще будет. – Завтра наберу тебе. – Окей, – сказал Танин. – До завтра тогда! Подъехавший лифт тихонько тренькнул одновременно с тем, как Женя отключил связь. – Все в порядке? Коснувшись пальцем светящегося на матовой стеклянной панели квадрата с номером этажа, Вадим перевел внимательный взгляд на Женю. – Ну да, – Гордеев улыбнулся, пожав плечами. – Я забыл, что собирался сегодня с друзьями на вечеринку. – Хорошая вечеринка должна была быть? Целоваться в темноте холла, не включая свет, было почти привычно. Вадим потянул с его плеч куртку и повесил ее на вешалку, пока Женя стаскивал свои кеды, наступая на задники и улыбаясь Стрелецкому в губы. – Обычная. С тобой лучше. Было жарко. От прижавшегося к нему тела, возбуждения, от черт знает чего еще. Какая еще вечеринка? В спальне Стрелецкий лег спиной на подушки, усадив Женю на себя – и глухо сказал ему: – Ну, давай. Женя шумно выдохнул, выпрямившись и упираясь руками ему в плечи. Вадим не спеша поглаживал ладонями его бедра, размазывая оставшийся на пальцах гель о кожу – и смотрел ему в глаза, прищурившись. Он попробовал молча, придерживая и направляя член Стрелецкого рукой в себя. Сосредотачиваясь на том, как тугая головка с трудом входит внутрь, глубже, до приятной, пекущей боли. Твердая, с выступающими мышцами грудь Вадима под жениными ладонями была горячей и влажной, и когда Стрелецкий приподнял бедра, входя до конца, Женя со стоном прикусил свою губу. И тут же подался вверх, прикрывая глаза от саднящего удовольствия. Позже Вадим подмял его под себя, прихватив в кулак волосы на затылке – и перед тем, как кончить, Женя уже ничего не соображал, вдыхая обжигающий воздух пересохшим ртом Стрелецкому в плечо. Утром Женя проснулся от короткого звонка, похожего по звучанию на дверной. Потянувшись, он перевернулся на спину; в квартире на несколько секунд снова воцарилась привычная тишина, а потом из гостиной послышался голос Стрелецкого. А вот второй голос был женским. Женя поднялся с кровати. Вчера Вадим не говорил ничего о том, что утром к нему кто–то зайдет – значит, он не ждал гостей сам? Или просто не посчитал нужным предупредить? В ванной, стоя перед раковиной, Женя широко зевнул. Провел пальцами по свежему засосу на шее, улыбнувшись своему отражению – вид у него был заспанный и довольный. Он умылся прохладной водой и прополоскал рот зубной пастой, подумав о том, что неплохо было бы захватить с собой щетку в следующий раз; на полке под зеркалом обнаружился гель для укладки. Зачерпнув из баночки, Гордеев провел рукой по растрепавшимся за ночь волосам, приглаживая их, насколько получится – вышло так себе, но все же лучше, чем было. Когда Женя спускался по лестнице из спальни, внизу снова раздался женский голос. – Ну и кто это теперь? Он остановился на половине пути, сжав пальцами деревянные перила. – Ты видела его на презентации, Кира, – ответ Вадима прозвучал на грани слышимости. – Он рисовал мне обложку. Значит, это была его жена. – Дизайнер, – каким–то насмешливым тоном резюмировала Кира. – Ты, может, сублимируешь, и тебе надо просто самому начать картины писать? Или научиться играть на гитаре? Попробуй, вдруг поможет. – Мне не нужна помощь, – коротко ответил Вадим. – Тебе действительно нужна эта гарантия, или это был предлог, чтобы читать мне нотации? Где–то внутри неприятно, холодно подвело. Подслушивать было нехорошо, но если речь явно шла о нем, он, разве, не имел права быть в курсе? – Мне не нужны предлоги, – интонации голоса Киры вдруг стали жесткими и сухими. – И вы оба мне дороги. – Я начинаю думать, что он тебя подослал. – А знаешь, что я думаю? – бумаги снова зашелестели, а жена Стрелецкого, похоже, почти потеряла самообладание. – Что ты ведешь себя, как законченный мудак. И ты прекрасно знаешь Логинова, Вадим. Он не стал бы просить меня о помощи. Он скорее себе глотку перегрызет. – А потом запишет пару треков. В гостиной звонко щелкнули кольца папки для документов. И Женя уже собрался, наконец, спуститься с этой чертовой лестницы, когда Кира вдруг сказала спокойным, уставшим каким–то голосом: – Иногда мне хочется дать тебе по роже, Вадим. – Это будет квалифицировано как домашнее насилие, – заметил Стрелецкий. – А жаль. Проводи меня. По полу гостиной гулко застучали каблуки, и Женя шагнул вниз по лестнице, понимая, что подняться назад он уже не успеет. Встреча получилась так себе, учитывая то, что он был в одних трусах – черных, с ярко–желтой окантовкой швов и летучими мышами спереди и сзади. И повторяющейся надписью «BATMAN» на резинке. – Отличные трусы. Кира взглянула на него мельком. Так, как будто для нее было обыденной ситуацией натыкаться в квартире мужа на его полуголых любовников. – Счастливо, ребята, – сказала она, прежде чем выйти из квартиры. Стрелецкий попрощался в ответ. И, захлопнув за ней дверь, повернулся к Жене. – Доброе утро, – он подошел вплотную и поцеловал его, скользнув ладонью по затылку. – Я пойду в душ. На кухне есть кофе. – Хорошо, – ответил Женя. Признаться в том, что он слышал их разговор с Кирой, не получилось. Не хватило сил – да и вообще, нужно ли было? Судя по всему, на этого Логинова Стрелецкому было уже глубоко наплевать, так стоило ли напоминать лишний раз? Он прошел в кухню и налил себе кофе. И устроился на высоком барном стуле, бездумно разглядывая стерильно–белый интерьер. На стене напротив кухонного гарнитура висела яркая, явно нарисованная детской рукой, картинка в лаконичной черной рамке. Единственное цветное пятно во всей кухне. Женя пригляделся, отпив ароматный горький кофе. На рисунке было изображено голубое небо, солнце, и странная конструкция в четверть листа, напоминающая очертаниями нефтяную качалку. От качалки тянулась колонна из красной легковой машинки, синего грузовика, скорой помощи с жирным крестом на боку и кривоватой пожарки. Весь транспорт, очевидно, находился в движении, потому как из выхлопных труб валил серый дым; по небу летел самолет с белым шлейфом позади. Картину с парадом автомобилей завершал стоящий между легковушкой и качалкой человечек в костюме, гордо держащий в руке букву «Г» с проводом, символизирующую, видимо, заправочный пистолет. – Это нарисовала твоя дочь? – спросил Женя у Вадима, вернувшегося из душа. Стрелецкий перевел взгляд на рисунок. – Да. Ты весь Кирин аккаунт изучил? Теперь он смотрел на Женю – внимательно, опершись локтями о барную стойку. И Гордеев вдруг отчетливо почувствовал себя сапером на минном поле. Он понятия не имел, что ответить Вадиму. Или, может быть, он просто слишком сильно заморачивался? – Да, – просто сказал он, решив не отрицать очевидное. – Кажется, она думает, что ты заправщик. – Меня посещала эта мысль. Стрелецкий улыбнулся, наливая себе кофе. Полчаса спустя Женя целовался с ним на диване в гостиной. Вадим стянул с него белье, но не позволил снять с себя ни футболку, ни домашние брюки - и это заводило так сильно, что Гордеев почти забыл о Логинове. Почти. – Кто такой Логинов? Женя произнес это в паузе между поцелуями. Выдохнул в губы Стрелецкого, понимая, что мусолить эту тему в себе уже невозможно. – Что? Пальцы Стрелецкого остановились на его животе, мягко поглаживая кожу под пупком. – Я слышал ваш разговор с Кирой. Извини. Несколько секунд Вадим молча смотрел ему в глаза. И Женя почти успел пожалеть о том, что вообще поднял эту тему – но Стрелецкий опустил руку ниже, улыбнувшись. – Никто, – сказал он. – Но если тебе интересно, ты всегда можешь найти его в «Фейсбуке».