О любви, о дружбе и о наркокартеле

      Все вокруг было каким-то серо-зелёным. Люди, деревья, дороги, дома. Они проплывали мимо в стучащем колесами трамвая потоке.       Алекс вышел у парка, как и сказал ему чертов трезвенник Аранио. Покачиваясь слегка, Алекс переступил через рельсы в потрескавшемся асфальте. В этой части Медельина они с Майлзом никогда не были. Трамвай со свистом и стуком укатил дальше.       Алексу сообщили сегодня вечером: где-то между шестью и семью. Это был одинокий звонок в номер от консьержа, потом лаконичный стук в дверь и офицер в форме на пороге.       - Я не пью при исполнении, мистер Тернер, - с донельзя смешным, коверкающим «м» и «т», акцентом в третий раз отмахивался от него лейтенант колумбийской полиции Аранио через десять минут.       Он не пытался утешать и наговаривать что-то успокоительное в уши этого молодого человека. Просто ждал пока тот подаст какой-то более менее верный знак. Вроде как точку поставит в этом разговоре, который уже изжил себя. Аранио не впервой сообщать грустные вести о гибели, и он донес свою мысль верно и кратко, вручив по окончании повестку на допрос. Стандартные процедуры. Аранио стал прямо-таки мастером в этом деле. Посыльный смерти – так его называли в участке. Вот уже три года.       - Вы должны прийти туда завтра, мистер Тернер. Мне очень жаль, - без какой либо конкретной эмоции проговорил он. – Я пойду.       Аранио замолк и тихо вышел – как, Алекс даже не слышал.       Сначала, когда черт в погонах зашел к нему, он все думал не оставил ли кокс на видном месте, или не надебоширил ли на днях где-то, где забыл. Но уже через минуту речь зашла о Майлзе и Тернер понял, что нет, не надебоширил. А вот павлин этот фешенебельный вполне себе мог. Ушел, сука вчера, не предупредил даже, к этим гребаным Ринго все-таки! Оставил Тернера одного собирать чемодан. Барин, блять.       - Что вы там только что сказали? – ухмыльнулся своим мыслям Алекс, обращаясь к Аранио, потому что прослушал.       - Мистер Тернер, я сказал, мне очень жаль, - лицо Аранио отражало какую-то непонятную смесь эмоций: заботу и рутинное натуженное спокойствие. – Ваш коллега Майлз Кейн найден сегодня убитым в доме Пачо Гонзалеса Ринго. В 8 утра. Мне очень жаль.       Алекс как сквозь туман услышал его второе «Мне очень жаль». Слова показались мимолётными, дымчатыми, нереальными.       - Что вы сказали? – он решил, что это опять фантазии в его голове, пусть и странные.       Но нет. Аранио повторил все слово в слово, с бесцветным выражением лица.       - Да вы, должно быть, шутите? - усмехнулся Алекс, нервно закусывая губу от ощущения того, что внизу живота и груди завязывается против воли стальной узел.       И пока лейтенант открывал рот, строя глаза полные спокойного профессионального сожаления, он почувствовал, как начали слабеть и его руки. А тело неметь.       - Мне очень жаль.       Алекс плохо помнил следующие минуты и часы. Помнил свои нелепые возгласы неверия, врученную повестку тоже помнил.       - Сука… Кейн, твою мать… - Тернер дрожащими пальцами откручивал крышку на бутылке виски. – Вы точно видели его тело? Это не может быть, мать вашу…       - Вы можете съездить в морг на опознание, - безучастно ответил ему Аранио. – Хотя в этом уже нет нужды. Лицо не пострадало. Есть фото. Пидарас безразлично разглядывал разбросанные шмотки на кровати, и скептически задержался на красных женских трусах. Алекс поймал его взгляд. Без сил даже раздраженно озвучить что-либо, он икнул в его сторону, протягивая стакан:       - Я при исполнении, - Аранио опять остановил его ладонью.       - Я должен сам увидеть его тело, - Алекс с безумным взглядом подскочил к полицейскому. – Я… Я должен.. я… Голос сорвался. Алкоголь уже вдарил в голову, залитый в глотку залпом. Он хотел сам съездить в долбанный морг. Это все было не правдой. Это не могло быть гребанной правдой.       Он хотел остаться один. Он хотел, чтобы этот сукин сын ушел. Палач, дурной вестник, убивший его прекрасное утро. Он снова предложил ему стакан.       Аранио снова отказался. Начиркал что-то у себя в блокноте, вырвал листок и оставил на тумбочке.       -Вам лучше воспользоваться трамваем, - молвил он в воздух. – Завтра вас будут ждать на допросе.       Алекс прошел на другую сторону улицы от трамвайной остановки. Он не видел куда брел. Солнце уже почти садилось, его последние лучи мерцали сквозь зелень, печально покачиваясь из стороны в сторону на асфальте. «Urbano de la morgueг», - сверкнули они на табличке здания, к которому приблизился Алекс: «Городской морг». Он остановился внезапно, не решаясь подняться на крыльцо.       Одна надпись сделала все реальнее. Сейчас он может увидеть, что Майлз жив, а может навсегда потерять эту надежду.       - Чего встал, как хуй! Уйди с дороги, - раздраженно пихнул его в бок какой-то прохожий. – Los turistas!       Алекс даже не обратил внимания. Сколько он так простоял? Не мог заставить ноги двигаться.       Деревянная дверь под табличкой открылась. Алекс, сам не зная почему, рванулся с места. Сейчас или никогда.       Он чуть не сшиб с ног девушку с платком у лица. Дыхание опять прервалось.       Внутри его встретило много коридоров и каких-то непонятных фраз на испанском. Потом все закончилось. Ожидание. Полумрак кабинета. Патологоанатом.       Его провели в кабинет с кушеткой, но на ней никого не было.       - Мистер Тернер, – тихо и неуверенно произнес врач. – Вы пришли опознать тело.       Это был не вопрос, а утверждение. Алекс понял, что не может сглотнуть.       - Где… Где он?...       - Мистер Тернер, прошу, посмотрите на фотографии.       Патологоанатом протянул Алексу стопку маленьких снимков. Дрожащими руками тот пролистал их все. Пока он делал это, внутри все постепенно леденело, пустело, падало, скручивалось. Фото Майлза на кушетке в его дурацкой голубой рубашке с узором огурца, и алое пятно крови прямо над сердцем испортило идеальный овал рисунка. Фото Майлза без рубашки на той же кушетке – кровь на груди. Фото Майлза на кушетке – кровь стерли с груди, что-то черное виднеется над левым соском.       Алекс почувствовал, что сейчас блеванет. Он перебрал остальные фотографии быстро: вытащенная пуля, бескровная дырка крупным планом - какая-то серая, лицо Майлза крупным планом - какое-то синее. Спокойное, умиротворенное… мертвое. Алекс отбросил фотографии на стол рядом.       - Вы подтверждаете, что это мистер Кейн? Мы нашли права, но….       - Где он? – выдавил Алекс, прикрывая рот и нос, озираясь загнанно, смотря в окно.       Голова кружилась.       - Мистер Тернер… - патологоанатом замолчал на секунду. – Мне очень жаль вам это сообщать…       Пауза. Тишина. Капельки крана в соседнем помещении.       - … Тело вашего друга похитили…       Кап-кап. Калейдоскоп. Алекс стремительно поднял голову к потолку, не понимая, что вообще происходит.       - Мы думаем, это были его убийцы, - как свозь вату голос врача. - И пулю тоже похитили. Еще ночью. У них здесь, судя по всему, свой человек. Все сделали без шума, никто ничего не знает. Проблема здесь в том мистер Тернер, что мы не успели отправить пулю на экспертизу, и снять некоторые важные мазки с кожи. Я думаю, тело мистера Кейна похитили, чтобы скрыть улики.       - Я вас не слушаю, - хрипло произнес Алекс, придерживаясь рукой за стол. – Вы говорите тела нет! Так может быть он жив?!       - Мистер Тернер….       - Мистер как вас там!... – он ударил кулаком по столу.       - Успокойтесь.       Алекс шмыгнул раздраженно. Переносицу щипало, но не от боли. В его легких начинало скапливаться слишком много чувств. Теперь он яростно желал доказательств. В груди билось нетерпение – его друг, чертов, сука, Кейн - он жив. Нет тела! Нет!       - Мистер Тернер, - патологоанатом попытался положить руку ему на плечо, но Алекс дернулся. – У вас стадия отрицания. Очень плохо, что вам приходится сталкиваться теперь с похищением трупа. Это невероятно отвратительно.       Алекс ничего не ответил, он не верил ему.       - Я должен вернуть вам его одежду, - тихо произнес патологоанатом.       Сердце Алекса пропустило удар на этих словах. Он стоял как вкопанный, слушая шаги врача у себя за спиной.       - Пройдемте со мной, пожалуйста.       Алекс послушно повернулся. Холод топил его разгоряченную секундной надеждой грудь. Как в трансе он последовал в смежное помещение с краном. Там была еще одна койка. Не было окна, но была раковина и ватки, раскиданные в блюде у кушетки. Были и щипцы, была и кровь. На столике рядом лежала куча пестрого тряпья. Алекс подошел ближе, чувствуя, что с каждым шагом холод все ледянее.       - Я вам упакую, - виновато поднял на него глаза патологоанатом из-за кушетки и ушёл куда-то, видимо за пакетом, который позднее вложит бережно Алексу в руки.       На столе лежали черные штаны – они были разрезаны не по шву. Под ними прятались ботинки из итальянской кожи. Алекс перестал дышать, несмело проводя по носку правой туфли пальцами. Они покупали их вместе тогда. Майлз и он. В Барселоне. Перед концертом…       Холод принял твердую форму. Тяжелую. В горле и легких.       Едва шевелясь, Алекс перевел взгляд на цветастое пятно в углу стола, которое хотел видеть меньше всего на свете - синяя рубашка с огурцами. Лоскуты синей рубашки с огурцами. Красный лоскут, переходящий в разрезанный рукав. Ножницы на белой столешнице.       Только сейчас Алекс понял, как здесь воняло. Воняло смертью. Он блеванул прямо в чашку с ватками.       Когда он выходил из морга, Алекса окружила толпа журналюг. Прижимая к груди белый пакет и не разбирая дороги, он протиснулся сквозь кричащую ораву. Кто-то тыкнул микрофон ему прямо в рот.       - Без комментариев! - хрипло гаркнул он и ускорил шаг.       Он никогда так быстро не ходил. Может, он бежал. Или, может, ему так казалось, потому что он ничего перед собой толком не видел. Как добрался до отеля, Алекс не помнил.       Он долго сидел на полу с бутылкой какой-то крепкой обжигающей хуйни в руке и смотрел на белый пакет, брошенный в углу, не решаясь снова его распечатать.       Его Майлз убит. Пакет служил доказательством.       Алекс отхлебнул из горла, давясь в вакууме смазанных картинок, и привалился спиной к ножке стола. Обжигающая хуйня растопила застывший холод, но на смену тому, пришла пустота. Звенящая. Пугающая. Яростная.       Он будет мстить.