О любви, о дружбе и о наркокартеле

      Старика повязали быстро, и допрашивали еще неделю, но так и не выдавили из него откуда тот взял листок с планом. Как выяснилось, художником из-за кулис, коим с сомнением мог представить его себе Алекс, он не являлся. И планы обычно составляли люди УБН по крупицам или согласно своих связей, так, по крайней мере, объяснила Селфильд. Однако тут план нарисовал кто-то другой. И УБН старательно пытались выяснить, кто это был, и какое отношение они имели к Карлосу.       Что до Тернера, он потерял к ситуации всякий интерес, как только из экспертизы стало ясно, что почерк точно не Майлза (да-а, он заставил Джонни своим нытьем отослать карту графологу, потому что: «Блять, я знаю этот почерк!»).       Перрье взяли через день после обнаружения плана, сверившись со «связями» УБН. Перрье в доме, конечно, не оказалось. Зато нашлась масса улик, которые не успели уничтожить, в том числе и местоположения многочисленных притонов и других домов Карлоса.       Все места, где могла проживать его семья, потихоньку накрывали и обнаруживали. Громили лаборатории, которые были в списках и арестовывали притоны. Карлос же залег на дно и не показывался на радарах уже месяц, если верить осведомителям. Для УБН это означало одно. Пришло время обратиться к общественности.       - Вот теперь можно, - сказала Виктория однажды утром, протирая свой стакан в служебной мойке на кухне. – Вы пойдете в суд со всем, что собрали. Со всеми речами, что подготовили, Тернер. Теперь вы осведомлены прекрасно, и сможете не только на жалость надавить и бучу поднять, но и выдать подчас мешок деталей.       - Деталей операции? – не мог в сотый раз не поинтересоваться Алекс. – Вы ни разу не сказали мне точно.       - Вам об этом знать не обязательно. Ваша задача, Алекс, иск против системы обеспечения порядка. Расскажите все, что знаете четко и гневно, и разбавьте попутно все это своей личной драмой, а так же толикой популярности.       Толикой, блять.       - Слушанье будет транслироваться по всему миру? – уточнил Алекс.       - Да, - усмехнулась, Селфильд. – Вспомните. Вы ведь этого хотели?       - Да… - задумчиво Алекс покрутил свой грязный локон меж пальцев.       Без Кейна он совсем превратился в свинью. Как он до сих пор жил, не осознавая, сколь много Майлз привносил в его внешний вид?       Алексу часто снился Кейн в последнее время. Видимо все дело было в том, что из распотрошенного пустотой мозга никак не хотел выходить призрачный образ в освещенном желтым фонарем ночном окне.       Оптический обман перерос в его голове в фантазии и в беспокойные сны. То и дело он передвигался по своей квартире или офису УБН из стороны в сторону, и откуда-то со спины или, может, спереди перед ним вдруг являлся Майлз: всегда стильно подстрижен, одетый с иголочки. Он говорил с ним, улыбался, будто все то, была реальная жизнь, и его голос переливался знакомой хрипотцой и словно скрежещущими бубнами черокийских индейцев, когда он смеялся.       А потом Алекс просыпался в поту.       Он начал изучать технику осознанных сновидений, чтобы перестать быть застигнутым врасплох и удержать свою психику в рамках хотя бы средней адекватности. Он научился определять, что спал, еще не проснувшись. Теперь это было не так больно. Каждый раз, перед тем как очнуться в своей кровати, у него было еще секунд десять, прежде чем разоблаченный мозг выкинет его из блаженного сна. Алекс часто смотрел тогда на воображаемого Майлза и представлял, будто все по-настоящему.       Он надеялся однажды научиться оставаться во сне подольше, и разговаривать с другом и самому строить сон. В книгах писали, что это возможно.       Перед судом, Алекса слегка мандражило.       Он надел не лучший свой костюм. Похожий теперь на что-то среднее между сутенером и батаном среднего достатка он вывалился из номера и уже через двадцать минут оказался в здании суда.       Вокруг толпилось неведомое множество репортеров, тут и там голоса кудахтали что-то в уши, а Алекс апатично оглядывался по сторонам. На секунду ему показалась знакомая кожаная куртка. Он пригляделся, вздрогнув: черт какой-то хипстер блондинистый с бородой. «Брось, Алекс! Ты, что теперь, на все кожанки так реагировать будешь?! Ах, нет же, блять, у пидора D&G. Ну и хуй с ним».       «Пидор», к слову, на него даже не смотрел. Изучив его профиль в дальнем левом углу, Алекс решил, что тот ни капли не похож на Майлза. За очками, конечно, не разберешь глаза, но нос сдавал того с потрохами – картошка. Ну, когда там у Кейна была картошка? Прекратить!       Все-таки отметив абсолютную схожесть телосложения и «прикида», Алекс уселся нехотя на скамью, безрадостно доставая из портфеля ебучую папку. Он начал еще раз повторять речь.       Повторение мать учения совсем недаром, и ораторские потуги Тернера прослыли уже через два часа «проникновенными», «трагично-трогательными» и трогающими весьма сильно за яйца правительство. Все, как и планировали в УБН.       Выйдя из зала, он долго пожимал всем руки, наслаждался светом софитов, матерился в голове. Снова в углу - видать хисптеры любят быть на фоне стен – Алекс опять увидел блондина с бородой. Алекс не разглядел его лица, тот ковырялся в телефоне, наверное, постил фоточки с Тернером в суде в инстаграм, но выглядел как шпион.       - Селфильд, - обратился Алекс к Рыжей со скепсисом. – Вы б хоть агентов своих научили шпионить, а то прям тошно.       Он кивнул подбородком в сторону хипстера. Селфильд как-то нездорово рассмеялась.       - Что, шутка понравилась? - крякнул Алекс, стараясь скрыть недоумение.       - Безумно, - Виктория проглотила смешок, округляя глаза.       - То-то же.        Алекс поучительно боднул подбородком воздух, не зная как ему теперь быть. Теперь он точно был похож на гуся.       - Пойдемте, - Виктория слишком широко улыбалась, протягивая руку к его локтю.       Алекс послушно повернулся за ней, напоследок окинув взглядом хипстера. Нет, ну блять, фанат, не иначе. Пиздец.       Оказавшись снова в участке, Тернер тут же был встречен гурьбой лысеющих сотрудников, благодаривших его за удачное выступление и за заработанное разрешение на операцию. А чуть позднее, когда начали резать торт, и он уселся за офисный стол какой-то «пчелы», к нему подошла Селфильд.        - Не хочу отвлекать вас от набора калорий, - начала без предисловий она. – Но на сегодня ваша работа еще не закончена, вы нужны мне срочно в моем кабинете. Пойдемте.       - Вы там, Виктория, продолжайте следить за фигурой. Это да, а я, пожалуй, все же поем.       - Все язвительность практикуете, Мистер Тернер?       - Вам дать медальку за догадливость? - он протер рукавом стол, прежде чем поставить туда тарелку с тортом.       - Жаль, - покачала головой Виктория. – Жаль... Ваш друг Мистер Кейн вот куда сговорчивей.       - Что вы сказали? - фраза вызвала у Алекса нечто большее, чем раздражение.       То было оскорбление наглостью этой рыжей суки. Эх, а день казалось, шел отлично, впервые за долгое время. Даже несмотря на тяжело давшуюся слишком личную речь в суде. До этого момента Алекс чувствовал душевный подъем от таки появившегося, наконец, движения. Вот же разрушительная пизда!       - Я сказала, ваш друг Мистер Кейн - куда сговорчивей, - повторила Виктория без единого изменения в лице.       Алекс мягко охуел:       - Тебе-то, блять, покуда знать масштабы его сговорчивости?       Терпение лопнуло, и учтивости пришел конец. Это уже слишком. Он встал из-за стола, оставляя позади взбитые сливки и фисташковый крем, к слову не без сожаления. Однако что ни сделаешь, чтобы его злость расправила свои могучие крылья?       Он свирепо задышал Виктории прямо в лицо.       - Я думаю, я сам виноват, что себя таким показал, - из-за спины Селфильд послышался до боли знакомый дребезжащий переливом сотни мягких бубнов ливерпульский акцент.       Алекс дернулся, как подстреленный, и, вмиг оторвав свой взгляд от лица рыжей, поднял голову на человека за ее спиной. Там, возле другого такого же стола, как и у Алекса, стоял посреди прохода Майлз Кейн в черной кожаной куртке и джинсах судейского хипстера, с аурой совершенной уместности в этой неуместной сцене.       - Так блять! Все замерли! – первое, что выдал Тернер. - Понял! Знаю! Плавали!       Он рысью отскочил от Виктории обратно к столу:       - Ничего! Я знаю, что делать! - он начал, как отсталый, в конвульсиях елозить руками по столу. - Где эти чертовы цифры?! Мне нужны цифры!       - Вы в порядке, Мистер Тернер? - скептично уронила Виктория, отходя, тем временем, за спину Кейна. - В математику решили удариться?       - Не двигаться никому, я сказал! - Алекс взбудоражено понесся к другому столу, теперь в поисках ручки.       Он был уже ближе к Майлзу.       - Что ты делаешь? – недоуменно, еле слышно, простонал тот, тем не менее, не шелохнувшись.       - Нужно срочно найти штучек пять цифр в ряд и прочитать их два раза. Если ряд изменится - все нормально. Это сон. Я не ебнулся окончательно головой и не вижу в участке своего мертвого друга! - Алекс торжественно выудил из-под кучи бумаг ручку, кидая наконец несмелый взгляд на Майлза в куртке.       - Не надо Алекс, - остановил его тот.       В глазах у него читалось столько невыносимой боли. Каким побитым выглядел сейчас Кейн: ссутулившийся и осторожно протягивавший руку в предупредительном жесте. Майлз вздохнул, словно на его плечи упал раскуроченный Вавилон:       - Алекс, не надо... - он достал из своего кармана листок и протянул слегка неуверенно Тернеру. - На вот…       Все вокруг молчали.       Алекс осторожно взял листок, стараясь не дышать. Это был какой-то чек с цифрами.       - Читай, Тернер, - очень тихо и вкрадчиво произнес Майлз.       Сколько было подавленных эмоций в его голосе, понимания, согласия.       Помятый, небритый, губы подрагивают в горькой попытке улыбнуться, спокойные обычно глаза блестят влажной агонией.       Сердце Алекса заходило в безумной гудящей боли. Он еще раз окинул друга взглядом, запечатлевая этот непривычный ранящий образ в памяти перед тем, как развеять сладкую фантазию.       С мужеством эпического ДиКаприо в «Начале» он прочитал первые пять цифр в углу чека: «5 7 9 3 5».       В последний раз взглянул на Кейна. Опустил глаза: «5 7 9 3 5».       Еще раз очень быстро и испуганно взглянул на Кейна. Опять прочитал: «5 7 9 3 5».       Еще раз: «5 7 9 3 5».       Еще десять раз: «5 7 9 3 5».       Цифры не менялись.       Он в отупении поднял взгляд на болезненно расплывшегося в проходе все того же Кейна. Несмело сделал шаг вперед. Еще и еще, пока не оказался к тому вплотную. Он боялся сказать еще хоть слово.       Майлз тем временем стоял, плотно сжав губы, и не шевелился. У него было такое выражение лица, словно его прямо сейчас секут и одновременно трахают в жопу тысяча чертей, выкрикивая попутно имя его матери в самых неприглядных комбинациях. Столько страдания, беспомощности и… вины...       Хотя-я.… На счёт чертей Алекс бы еще повременил делать вывод - сзади стояла рыжеволосая сучка. Он бы не стал отметать ее из списка подозреваемых в сие безбожном деяние, и так вот сразу валить все на нечастных рогатых.       Алекс остановился, смотря прямо в родные измученные карие глаза.       - Блять, Тернер! Закончи уже этот цирк и обними меня! - грубо гаркнул ему Кейн, но Алекс готов был поспорить, что все до единого в зале - не только он, услышали, как его охрипший голос дрожал и как сорвался на последнем слове.       Если бы Тернер был слабой девчонкой из ромкома, он бы непременно сейчас выронил ручку из рук или потерял бы штаны по дороге в объятья. Все смеялись бы, а он, наверное, еще и пукнул бы в довершение.       Но Тернер был всего лишь напоминающим прической девчонку слабым мужиком из драмы, а потому, совершенно не пытаясь выглядеть хоть капельку похожим на предмет обладающий твердой формой и, наверное, даже издав что-то отдаленно напоминающие сиплый всхлип, он буквально упал в шею Кейна, тот час же вдыхая его вонючий любимый запах курева и духов.       Майлз обнял его сию же секунду, рукой прижимая к себе - сжимая в тиски, с неким нечленораздельным похрюкиванием где-то в районе волос. Алекс даже не сомневался, что пытаться разобрать это хрюканье не имеет смысла, ведь источником сих жалобных звуков служил все тот же пресловутый колодец его собственных всхлипов.       - Блять, Кейн, - прогнусавил невнятно он, вцепившись пальцами в куртку друга, как девственник, впервые прикоснувшийся к сиськам. - Ебни мне хорошенько! Прошу! Я все еще не верю, что это не сон! Может, поможет? Может, блядские цифры лгут? Ебаный метод! - хрипел он Майлзу в шею.       Тот лишь крепче прижал его к себе, тяжело и порывисто дыша в ответ и поглаживая его голову.       - Цифры никогда не лгут, мистер Тернер, - самодовольный голос Виктории Селфильд вмешался в эту судорожную эйфорию. - Мы все расскажем. Вы уж только присядьте.