Pov Сэм.
После того, как закончилась битва, которая, между прочим, закончила тысячевековую, а то и больше, кибертронскую межфракционную войну, мы, всей кучей, отправились обратно в заброшенную лабораторию. Надеюсь, у Гальватрона ещё остались честь и достоинство, чтобы не предать нас, воспользовавшись шансом, который я ему дал и не позволил Оптимусу его прикончить. Если нет, то это будет реально плохо, для всех, причём. Кстати, диноботы с нами в заброшенную лабораторию пошли. И Гримлок позволил мне ехать на нём. О Праймус, как же я рад. С его высоты такой вид. Он же выше Оптимуса раза в два. Мне кажется, что диноботы теперь, когда они знают, кто я, не отстанут от меня. Это возможно хорошо, потому что их не придётся искать, когда мы будем улетать. Кстати, мы Гальватрона тоже на одного из диноботов посадили. Он ведь связан. Как же хочется улететь, наконец, на Кибетрон. Нет, конечно Землю я люблю и всё такое, но Кибертрон стал мне по-настоящему домом и местом куда хочется вернуться. Может быть там всё и разрушенно, но это же можно восстановить. Главное, планета жива. К тому же на Земле не место кибертронцам, как показали последние события. Что может помешать людям ещё раз начать охоту на нас? Правильно, ничего. И в будущем скорее всего снова попытаются это сделать. Поэтому мы должны побыстрее улететь с этой планеты. Мы уже приближались к заброшенной лаборатории. Было видно, что люди заметили наше прибытие, потому как открывались ворота в здание. Мы все туда въехали. И как мы там только поместились? Нас же здесь так много. Люди же ошарашенно на нас глядели, а потом отошли в ужасе. Видимо заметили Гальватрона. А сам Гальватрон ухмыльнулся, увидев испуганные лица людей, что ещё сильнее испугало их. Какой же у него характер противный, аж до мурашек пробирает. Надо его исправлять. Вот только как? Надо будет потом подумать. Всё-таки у меня на него большие планы, которые сейчас лучше никому не говорить. А то подумают, что процессором поехал. Тем временем Кейд успел выйти из Би и пошел успокаивать свою дочку, которая всё ещё не отошла от шока. — Что этот прототип тут делает? — Спрашивает Джошуа, указывая на Гальватрона, ни капельки не испугавшись его. — Это не прототип, а Гальватрон. Он теперь с нами вроде как, — сказал я Джошуа. — Что?! Но он же пытался убить автоботов и нас! — сказал Шейн. — Ну и что? Каждый может исправиться. К тому же сейчас вам он ничего не сможет сделать. Он же связан, — сказал я. — Ага, конечно, — скептически сказал Шейн. — Да он нас раздавит на раз два! — Так не подходи к нему, умник, — сказал Айронхайд. — Ты так говоришь, как будто он только и мечтает о том, чтобы вас убить, — сказал я. После этого все разошлись по своим делам. Гальватрон остался там, где был. К нему подставили Бамблби, чтобы следил за ним. Я же остался рядом с Би и пытался найти тему для разговора, а также иногда поглядывал на Гальватрона, которому видимо было нечего делать, и он просто сидел и сканировал местность. Иногда он также, как и я на него, поглядывал на меня. Потом я стал думать, как лучше будет рассказать Оптимусу мой секрет, да и не только ему. Дальше я упустил тот момент, когда я стал думать о Гальватроне. И тут мне кое-что вспомнилось из его прошлого, что мне сразу захотелось спросить, но я этого не сделал. И просидел так пять минут, сдался своему любопытству, которое преодолело всё, что могло преодолеть, включая страх и инстинкт самосохронения. Всё-таки Гальватрона я немного побаиваюсь. Тогда я продвинулся к нему поближе, что он сразу заметил и стал на меня смотреть, как и Бамблби. — Гальватрон, — обратился я к нему. — Чего тебе? — отозвался он. — А правда, что ты раньше, ещё до войны, был гладиатором? — спросил я его, и видимо Би тоже заинтересовался, так как повернул в его сторону голову. — Да, — ответил Гальватрон. — Ух ты! И каково это, быть гладиатором? Ты был популярен? Много кого победил? Тебя многие знали? У тебя было много наград? — задал целую кучу вопросов я, тем самым сильно удивив Гальватрона, но потом я увидел ухмылку на его фэйсплейте. — Ты, я вижу, хочешь об этом узнать побольше, — сказал Гальватрон. — Да, очень. — Ну что же, так и быть я расскажу тебе, — сказал он, а потом замолчал, видимо вспоминал прошлое. — Я был самым сильным, ловким и умным гладиатором на арене Каона, на самой знаменитой арене. Меня победить никто не мог. Я каждый раз побеждал, не смотря на повреждения, что я получал во время боя. С врагами я разделывался жестоко. Меня знали все. Посмотреть на мой бой приходило столько народа, что ты и представить себе не можешь. Они были готовы отдать всё, чтобы попасть на мой бой. У меня было очень много поклонников как среди десептиконов, так и среди автоботов. Но также эта работа была опасна. На каждом бою я мог уйти в дезактив. Правила на арене были жестоки: либо ты, либо тебя. Я сражался не только с кибертронцами, но и с монстрами, которые иногда превышали меня в росте и силе в несколько раз. Некоторые были ядовитые, но каждого я победил. Таких боёв было очень много и каждый заканчивался моей победой и бурными аплодисментами зрителей. На арене я научился всему, что знаю сейчас. — Вау! Круто! — восхитился я им, этим я вызвал у него ещё одну ухмылку. — А ты не промах, малыш, — сказал Гальватрон. Дальше я задавал ещё вопросы, даже Би парочку задал. И он на все эти вопросы ответил, что вызвал у меня и Бамблби радость и настоящее восхищение. И ему это нравилось. Это было видно по довольному фэйсплейту. К тому же это хорошо убило скуку, коей мы всей компанией страдали до этого. Потом я услышал, как автоботы о чём-то спорят в соседнем отделении. И, поблагодарив Гальватрона за классную историю и попрощавшись с ним и Би, побежал туда. Когда я добежал до места, то увидел, что Айронхайд и Кроссхейрс о чём-то бурно спорят. Я подошёл к автоботам. — Что случилось? О чём они спорят? — спросил я у остальных. — Они решают, как лучше поступить, — ответил Рэтчет. — Мы думаем, как и на чём нам добраться до Кибертрона, — пояснил Оптимус. — Пока никвинта ничего не выходит, — сказал Хаунд, за что получил строгий взгляд от Оптимуса. — В чём проблема-то? Возьмите да почините «Ковчег», — сказал я им, и все на меня уставились, даже те, кто спорили. — Что? — Ну, «Ковчег», космический шатлл, который должен быть на Луне, если я не ошибаюсь, — сказал я, вспоминая. — Да, именно там. — И точно! Как мы могли про него забыть? — сказал Кроссхейрс. — Молодец, Сэм! — похвалил меня Оптимус. — Осталось только его на Землю доставить и починить. С этим вы ведь справитесь, так? — спросил я у них. — Конечно же, сможем, — сказал Кроссхейрс. — Оптимус, можно тебя? — спросил я. — Конечно. Что-то случилось, Сэм? — сказал он и подошёл ко мне. — Нет, ничего не случилось, — сказал я, а потом продолжил. — Помнишь, когда я тебе рассказывал, что со мной было, тогда в лесу? — Да, конечно, а что? — сказал он. — Просто тогда я тебе не всё рассказал и кое-что скрыл, — сказал я. — Не всё? — Да. Понимаешь тут такое дело, — сказал я и посмотрел на сзади стоящего Рэтчета, который поддерживающе кивнул мне, и я собрался с мыслями. — Когда я рассказывал тебе об ожившем Кибертроне, то я не сказал о причине его оживления. — Причине? Сэм, что ты этим хочешь сказать? — спросил, не очень меня понимая, Оптимус. — Ну… я являюсь этой причиной, — сказал я, и Оптимус непонимающе на меня посмотрел. — Я… являюсь… искрой… Кибертрона. Благодаря мне Кибертрон сейчас живая планета и продолжает ею оставаться, пока я актив и наоборот. — Что? — застыл на месте Оптимус, да и не только он. — Ты, малец, не шутишь? — сказал Хаунд. — Нет, не шучу. Я на полном серьёзе это говорю. — Шлак! Ты столько раз был на грани дезактива, а мы даже не предполагали о том, что с тобой умрёт и Кибертрон! — воскликнул пришедший в себя Айронхайд. — О Праймус, и правда! Ты столько раз попадал во всякие неприятности. Плен у Локдауна, чего только стоит. Сэм, как ты вообще это пережил? — спросил Бамблби, который услышал разговор. — Но почему ты не сказал мне об этом раньше? — спросил Оптимус. — Я побоялся об этом рассказывать, — признался я. — Почему? — Я не знаю, — сказал я, опустив взгляд. — Хорошо. Главное, что признался, — сказал с легкой улыбкой Оптимус, и я поднял голову, смотря на него. — Да, Сэмми! Мы тебя больше никогда не оставим и не дадим тронуть! — прокричал Би, крепко обняв меня и подняв над землёй. — Ну всё, хватит, а то ты меня задушишь своими объятьями, — сказал я с улыбкой. — Прости, — сказал он, отпустив меня. — Да ничего, — ответил я и посмотрел на Рэтчета. — Думаю, день сюрпризов на сегодня ещё не окончен. Да, Рэтчет? — Вполне возможно. — Что это значит? — спросил Бамблби. — Сейчас сам всё узнаешь, — сказал я, смотря на то, как Рэтчет приближается к Айронхайду. — Айронхайд, нам надо серьёзно поговорить, — сказал он. — Ну, давай. — Помнишь, как в лаборатории, где нас держали, у нас произошёл полный интерфейс с раскрытием искр? — ни капельки не смущаясь, задал вопрос Рэтчет. — Да, — ответил Айронхайд, чуть-чуть смутившись. — Как такое забудешь? — Так вот, произошло то, что ожидать никто не мог, — начал Рэтчет. — Наши системы оказались очень даже совместимы, да так, что я стал носителем. — Что? — не понял Айронхайд, а за стенкой раздался свист (Гальватрона :D). — Рэтчет да носитель? Жуткая смесь, — сказал мне шёпотом Бамблби. — Это уж точно, — также шёпотом ответил я. — Я всё слышу! — повернулся к нам Рэтчет, которого эта ситуация начала раздражать, а потом обратно к Айронхайду, который видимо совершенно ничего не понял. — Айронхайд, я заискрён от тебя! Ты слышишь, груда металла?! — Чего?!!! — наконец дошло до Айронхайда. — Как такое могло произойти? — Да ты совсем оглох?! Я тебе это только что объяснил! — раздражённо сказал Рэтчет. — Да не может быть такого. Рэтчет, это не смешно, — сказал Айронхайд. — По-твоему я шучу?! Нет, ведро с гайками, я не шучу! Я на полном серьёзе тебе это говорю! Когда же до твоего ржавого процессора это дойдёт?! — ещё более раздражённо сказал Рэтчет. — Но… — Айронхайд, лучше молчи, пока не сделал себе хуже, — посоветовал ему Кроссхейрс.Конец pov Сэм.