All my friends are heathens

- Я сейчас так устала, что готова проспать лет двести, - простонала Пидж, плетясь в комнату и нарочно шоркая ступнями по полу. Звучно плюхнув рюкзак где-то у двери, девушка доковыляла до кровати и с видимым удовольствием упала на неё, чуть подпрыгнув на матрасе, а затем, повернувшись набок и сладко улыбаясь, свернулась в комочек. - Не трогайте меня. Широ только рассмеялся в ответ, заходя следом и прикрывая дверь. Он тоже выглядел довольно измотанным, поэтому последовал примеру подруги, рухнув на кровать рядом с ней на спину. Вытянув ноги, юноша задумчиво посмотрел в потолок. - Хочешь есть? - Неа, - пробормотала Гарденсон, подсовывая под щеку кулак. Такаши поглядел на неё с подозрением, но Пидж сделала вид, что не заметила этого, и тихонько вздохнула, поражаясь уюту обыкновенной кровати. Если бы она помедлила с ответом хоть бы одну секунду, заботливый брюнет моментально кинулся бы кормить её, закинув хрупкую девушку на плечо и в упор не слыша её протестов и возмущений, а сейчас Пидж и кусок в горло не полез бы. Они только что написали пробник по математике - эти несколько пробных экзаменов были последней репетицией перед настоящими, поэтому сил и нервов на них ушло ещё больше, чем на предыдущие. Гарденсон хотела поступать в технический университет, потому нервничала больше остальных. Но недавний, совершенно недетский опыт наглядно показал ей, что в жизни есть вещи и поважнее, поэтому Пидж не изводила себя до потери пульса, как делала раньше, а повторила всё вечером и даже поспала целых шесть часов. Для неё и Кита это было очень много. - Как думаешь, как написал? - спросила Пидж, провожая глазами затейливый узор на пледе, который был накинут на постель. Широ смущенно поскрёб нос: - Даже не знаю. Хочется верить, что хорошо, да и я с утра ещё разок всё повторил... - Ты во сколько встал-то? - В шесть... Гарденсон возмущенно фыркнула, развернувшись и сев, отчего голова немного закружилась. Она сердито посмотрела на Такаши, в глазах которого плескалось непонимание. Девушке даже показалось, что в его зрачках она очень отчётливо увидела знаки вопроса, как рисуют в комиксах. - Ну вы и лицемеры! За нами с Китом следите, как за маленькими, а сами-то! Поняв причину её злости, Широ низко рассмеялся, протянув к ней руку. Она была настолько длинной, что он, не меняя положения, дотянулся до её волос и немного взъерошил их. - Я беззаботно спал по ночам и утрам весь год. А вы всё это время трудились, пока я седьмой сон видел. - Про Аллуру? - ехидно хмыкнула Пидж, и большая ладонь на её голове моментально отвесила ей несильный подзатыльник. По порозовевшим щекам Такаши было видно, что до сих пор не привык к тому, что они с Аллурой встречаются. Гарденсон только показала ему в ответ язык, а Широ снова перевёл взгляд в потолок, заложив обе руки за голову. Мельком девушка отметила, какие широкие у друга плечи и какие острые у него локти, торчащие, как шипы наверху башни. Какое-то время они провели в тишине: сквозь открытую форточку слышно было только, как на улице резвятся дети, радуясь потеплевшей погоде. Им обоим тогда казалось, что это - переломный момент их жизни: им никогда уже не будет семь, десять лет, они никогда уже не смогут так веселиться, пачкая подошвы кроссовок в апрельской грязи, никогда не смогут больше беззаботно смеяться на всю улицу, передавая друг другу мяч и трясясь от страха, как бы он ненароком не улетел на чужой газон. У них впереди экзамены, которые определят всю их дальнейшую жизнь, и на их плечах уже лежит тяжкое бремя ответственности, и они уже не могут гулять до стольки, до скольки им вздумается - каждый шорох заставляет их обернуться, заледенев от страха, и вспомнить про "Iron arms". А после экзаменов - учёба в университете, работа... Они знали, что уже никогда не будут беспечными детьми, что какой-то период жизни уже безвозвратно пройдён, и от этого их сердца покалывала острая грусть, которая захватывала их каждый раз, когда они в тяжелую минуту думали о своей семье. Каждый молчал, думая о своём, но эту щемящую тоску по ушедшему детству они чувствовали одинаково. - Слушай, - дрогнувшим голосом нарушил молчание Широ, всё так же глядя в потолок. Пидж знала: на его белой покоцанной поверхности он видел свои достижения и победы в команде "Iron arms", что шли с ним рука об руку всё его детство. - Чего? Вот же чёрт, её голос тоже неестественно скрипнул. - Может, стоит спросить у ребят из команды. Девушка сразу поняла, о чём он говорит. И именно это мгновенное осознание его слов бросило её в жар, и она резко обернулась, широко распахнутыми глазами глядя на Такаши. - Ты уверен? Всё с той же молчаливой решимостью, с которой они оба только что осознали свою ю н о с т ь, брюнет медленно приподнялся на кровати, чуть наклоняясь вперёд, и мощные мышцы его спины проступили через футболку. Ткань натянулась на загорелой коже, и Пидж словно ощутила это под пальцами, хотя сидела, не шевелясь, и не дотронулась до друга ни на секунду. Ей отчего-то казалось, что она ощутит ледяной холод. - Другого способа узнать, кто мстит мне за Кристофера, нет, - спокойно и отчётливо проговорил Широ, чеканя каждое слово, и Пидж поняла: ему страшно, но он сам себя пытается убедить в том, что это - выход. И Гарденсон только молча кивнула, когда юноша обернулся к ней. Под отчаявшимся взглядом льдисто-серых глаз она мягко улыбнулась ему и увидела, как замёрзшая корка того, другого, в з р о с л о г о дыхания треснула, обнажая детскую теплоту его глаз, а окончательно поняла это, когда Такаши вернул ей её улыбку. "Ты не один." Аллура максимально аккуратно поправила стопочку книг, которая перед ней стояла, и принялась показушно внимательно раскладывать на столе ручки и карандаши. Кит с подозрением косился на неё все это время, заведя над своей раскрытой тетрадью ручку, но так и не поставив её на страницу: он знал, что всё это значит. Блондинка пытается отвлечь его внимание, чтобы застать врасплох чем-то неожиданным и смущающим. И чувствовал, как щёки безбожно начинают краснеть: ну конечно, Лэнс. Аллура у него давно ничего не спрашивала про "дела на личном фронте", а присущее ей любопытство (коим обладал и Ханк, например) не позволило бы ей молчать. Когда девушка закончила отсчитывать миллиметры между предметами на столе и радостно обернулась к Когане, тут же наткнулась на его хмурый взгляд. - Всё у нас нормально, - охладил её пыл брюнет, чуть поведя плечом, и снова склонился над тетрадкой, не обращая внимания на то, как Аллура раздосадованно поджала губы, но мысль к нему так и не шла. Да какой там "нормально"?! После того случая с поцелуями они оба старательно делали вид, что ничего не было. Точнее, Кит точно делал, а вот Лэнс теперь всегда смотрел на него ещё хитрее, чем прежде, и так широко и соблазнительно усмехался, что брюнет сгорал от стыда при каждой встрече. На вальсе теперь стало вдвойне неловко, особенно когда они тренировались наедине: порой биение сердца Когане заглушало его шёпот, которым он отсчитывал шаги. Каждый раз, когда Лэнс провожал его до дома, перед самым их расставанием он осторожно его обнимал, и юноша в те моменты даже не сопротивлялся. Пока сильные руки мягко прижимали его к себе, он понимал, что "не влюбиться" не удастся. Уже не удалось. И яркое ощущение того, что они о б а не могут друг без друга, заставляло целую вселенную внутри взрываться, когда они видели друг друга. Кит думал обо всём этом и знал, что они уже, можно сказать, встречаются. Но они оба ходили вокруг да около, вдоль прозрачной, но осязаемой стены, что была между ними, словно репетировали знаменитые три шага, вальсировали, глядя друг на друга сквозь эту стену и не знали, как её разрушить. - Кит, детка, и всё-таки я не понимаю... Вспыхнув сильным румянцем, как красный сигнал светофора, Кит подскочил на стуле так, что едва не навернулся с него. Отчего-то ему показалось, что Аллура слышала все его мысли, и от этого сердце юноши на секунду замерло. - Ч-что? - выпалил он, стараясь снова принять усидчивое положение. Блондинка задумчиво хмыкнула, смерив его взглядом. - Почему вы ещё не встречаетесь? Все уже знают, что вы любите друг друга, а вы до сих пор не вместе... Девушка обронила это как-то невзначай, словно это было неважно, но умирающий от смущения Кит тут же зацепился за эти слова, как кот за пёрышко на верёвочке. - Ты о чём вообще? Кто это "все"? Что знают-то? Он даже не заметил, что повысил голос, поэтому сконфуженно отвернулся, глядя на формулы, которыми была исписана тетрадь. Впрочем, мысли его сейчас были ужасно далеки от математики. Аллура улыбнулась, подперев кулаком подбородок и грациозно покачивая ножкой под столом: - Сразу видно, как вы друг на друга смотрите. Как в романтических фильмах. Ты не знал, что он в упор глядит на тебя, когда ты отворачиваешься? Нет? Кит медленно помотал головой. Мотор в груди тихонько ухнул, начиная работать быстрее, и юноша будто слышал скрип крохотных шестерёнок. А Аллура продолжала, с удовольствием наблюдая за его реакцией: - Он на тебя так смотрит, что девчонки завидуют. Как будто ты ангел, или там прекрасный принц. И улыбается так нежно-нежно, что сразу всем всё понятно становится. Каждое слово подруги, словно удар молота, сыпались на голову бедного брюнета, которую тот от смущения пригнул к тетради. Формулы были перед глазами так близко, что начали расплываться, а сердце в груди стучало через раз. Чем больше он слушал, тем больше понимал: всё, хватит так истязать себя. Нравится Лэнсу или нет, но Когане сам предложит ему встречаться. Терпение его лопнуло. В тот момент раздражало всё: и стремительно темнеющее небо, и медленно-медленно тащущийся автобус, и дрожь в коленях, и пассажиры рядом, напоминающие сонных мух. Но больше всего Лэнс проклинал своих приятелей-одноклассников, которые уговорили его съездить в город "на пару часиков". Скрипя зубами, МакКлэйн смотрел на часы в уголке экрана телефона несколько раз в минуту. Он уже безбожно опоздал и сейчас ненавидел себя за то, что поддался уговорам. "Боже, надеюсь, он не злится на меня", - холодея от переживаний, думал Лэнс, отстукивая по полу автобуса нервную дрожь кроссовком. От злости на самого себя хотелось захныкать: вечно у него всё через... Сегодня он решил, что признается Киту в своих чувствах и предложит ему стать его парнем. Он в красках обдумывал этот момент, живо представлял его себе, продумал каждую секунду их встречи, чтобы всё прошло идеально, но сейчас получилось только вот это вот. Дёрнув себя за волосы с досады, Лэнс снова взглянул на время. 21:43. А ведь он ему предложил встретиться в восемь, погулять и на улице, в ярких красках заката, предложить... Конечно, он предупредил Кита, что может опоздать. Но это отнюдь не значило, что брюнет не обижен. МакКлэйн считал повороты, которые делает автобус, и нервно искусывал губы. Скорее, скорее. Сегодня. Это должно случиться сегодня. Он ехал - казалось - целую вечность! Поэтому, когда автобус затормозил у остановки, Лэнс неразборчиво кинул деньги водителю и молнией выбежал на улицу, где бросился по тёмному асфальту, стуча подошвами на весь квартал. Он был страшно виноват, и в его висках сейчас билась одна-единственная мысль: успеть, признаться ему, как он и хотел, сегодня. Потом опять не решится, опять недомолвки, опять изнывать от жгучего желания коснуться и опять кусать губы от того, что не можешь, не имеешь права. Лэнс лихо завернул за угол, не сбавляя шаг, и в голове снова ухнуло - вот же чёрт, он же не написал ему, что приехал. Ужасно хотелось позвонить, да и это было бы лучше, быстрее, но он сейчас отдышаться-то не мог, не то, что говорить. Кубинец остановился, чувствуя, как его грудь скоро разорвётся от поступающего воздуха, и, вытащив телефон, дрожащими пальцами, с ошибками, набрал сообщение. "Выйди пржалуйста нп улицв" Десять часов вечера, вокруг уже ни души. Правильно, все нормальные люди уже дома, один он, идиот, несётся сломя голову по апрельским сумеркам. "Лэнс, уже поздно, мы можем погулять завтра" - Да не можем, - горестно воскликнул МакКлэйн, не сдерживаясь, и быстро пошёл вперед, едва удерживая в руках телефон. "Просто выйдт" "Хорошо" Нервная, но широкая улыбка, и Лэнс снова помчался по улице, пересекая квартал за кварталом. Вот, совсем скоро... Ноги его не подвели, и он прибежал к дому Кита раньше, чем брюнет вышел во двор. Остановившись и бессильно наклонившись вперёд, шатен пытался отдышаться, уперев ладони в колени. Мир вокруг дрожал, сердце ходило ходуном, и даже ужасная усталость не могла затмить его дичайшего волнения, от которого хотелось тихонько завыть на одной ноте. Сейчас. Буквально через пару минут. Лэнс не помнил, когда дыхание восстановилось - его больше заботила тишина вокруг, в которой он тщетно пытался расслышать лёгкие шаги, приближающиеся к входной двери. Он даже начал расхаживать кругами, время от времени проверяя телефон, и с каждой секундой ощущал нарастающее волнение, адреналин, и вдруг подумал - рядом с Кэр он никогда такого не чувствовал. Вдруг дверь скрипнула, и с этим звуком тело Лэнса вздрогнуло, как натянутая струна под крепкими пальцами гитариста. Кит, видимо, в спешке натянул на себя джинсы и накинул на домашнюю футболку куртку, не причесавшись, и его уютный, расслабленный вид ещё больше заставил сердце МакКлэйна сладко ёкнуть. Он был настолько п р е к р а с е н, что первые несколько мгновений шатен не смел даже сдвинуться с места. Вспомнив, зачем он мчался сюда, как ракета, Лэнс торопливо, упруго преодолел несколько метров, которые их разделяли, и, чуть наклонившись, крепко обнял стройную фигурку. Знакомый медовый запах волос, кожи. Кит тихонько ахнул от неожиданности, покачнувшись, и неуверенно обнял его в ответ, и кубинец почувствовал - его сердце бьётся так же быстро. - Что случи... - Я люблю тебя, - вырвалось у МакКлэйна. То, что он так долго не решался произнести вслух, сейчас с утроенной силой крутилось на языке и наконец соскочило с него. Кит был настолько р я д о м, что Лэнс очень чётко осознавал - именно в этом парне сосредоточена вся его вселенная, все планеты, все звезды, какое там - весь мир. Он бы говорил это ещё и ещё, повторял бы раз за разом, пока Когане не велит ему заткнуться, но сейчас нужно было сказать совершенно другое. Сердце замерло, пропустив сильный удар, и Лэнс так и не понял, чьим оно было. Он медленно и мягко отстранился, глядя на брюнета, и увидел счастье нежно-сиреневого цвета. Кит улыбнулся так, что стало светло, как днём: МакКлэйн видел каждую чёрточку его лица так же ясно, как если бы сейчас над ними горело солнце. И улыбался сам. - Ты будешь со мной встречаться? Не отпустит. Ни за что. - Да, - едва слышно выдохнул Кит, и в его глазах помутилось, словно он был душевнобольным, хотя шатен знал, что его собственные глаза сейчас выглядят так же. - Я тоже тебя люблю. И то, как их губы наконец-то встретились - спустя столько мучений, переживаний, волнений, тревог - видели только сгущающиеся апрельские сумерки. ...на отрывном календаре значилось число "15", а Кит лежал на постели, зажав рот обеими ладонями, и его просто распирало изнутри.