Снов осколки

Арсений предполагал, предчувствовал, но и подумать не мог, что человек, встречу с которым ждал так долго, погиб раньше, чем ему самому исполнилось восемнадцать. И Антон был бы ближе, может быть, через Диму и его друга удалось бы встретиться с ним, если бы не одно обстоятельство. И Арсений ещё не знал, как это произошло. Боялся спрашивать. Панически бегая взглядом по комнате, он чувствовал, как внутри разрастается дыра, и не мог понять, почему именно такое чувство, ведь заранее знал обо всём. Дима присел рядом, взял Арсения за руку и попросил его успокоиться, но нервы натягивались сильнее, и вот уже со звуком лопались, как струны, больно ударяя по всем жизненно важным органам. Больше всего болела голова, невидимыми молоточками кто-то колотил по вискам, не думая останавливаться. Может, всё это только от того, что спал? Или проснулся? От чего всё это происходит? Просто ты умираешь, вот в чём дело. Дима отложил портрет в сторону, повернулся к Арсению; открыл рот, чтобы что-то сказать, но затем снова посмотрел на нарисованного Антона. — Что, как будто покойника увидел? Дима резко повернулся обратно к Арсению и сказал: — Знаешь, вообще-то, да! — Офигеть теперь. Он взял портрет и передал его Арсению, точнее, впихнул прямо в руки. Молча они смотрели друг другу в глаза, и, наверное, Попов ничего не сказал бы, если друг не спросил: — И какой он в другом мире? — Жизнерадостный, улыбчивый, заботливый и добрый, — Арсений даже не задумывался над ответом, слова сами слетали с губ; он приложил портрет к груди и охватил себя руками, — знаешь, он словно светится. — У влюблённых все светятся, — усмехнулся Дима. — Нет, я серьёзно, просто он… — Точно такой же, каким был в этом мире. Арсений не предполагал, что друг захочет за него продолжить и закончит именно такими словами, поэтому с удивлением посмотрел ему в глаза и спросил (он боялся услышать любую правду, но должен знать): — Как он умер? — Пожалуй, самым ужасным способом. Арсений не хотел даже раздумывать, пока Дима молчал, поэтому тут же надавил с вопросом: «А если конкретнее?». — В пожаре, — Дима закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Погиб в пожаре вместе со своим отцом. Мой друг и Антон были сводными братьями, общая мать, но разные отцы, и вот однажды Антон поехал за город в дом своего отца, где и… — Как так получилось? Он не мог выбраться? — его голос дрожал. — Они оба не могли выбраться, спали, пока пламя охватывало дом, блокируя выходы через дверь или окна. Да и что там, как выяснилось позже, они надышались дымом и умерли раньше, чем… — Всё, хватит! — воскликнул Арсений. Он больше не мог это выслушивать, от части потому, что перед глазами появлялась эта картина. Нет, нет, не думай, не представляй, на чем-нибудь другом заостри внимание… на чём? Самым ужасным способом… — Не говори больше об этом! Каково это слышать о том, как умер человек, судьбою обречённый стать твоим спутником по жизни? Наверное, как будто сам умираешь. Арсений знал, что Антон жив, но близко воспринял для себя его смерть в этом мире. Как такое возможно? Может, они особенные? Почему судьба подарила им возможность встретиться, спустя столько лет… во снах? Параллельная вселенная, разное течение времени, как такое вообще… Да какая разница, где, как, почему и когда? Главное, что произошедшее тянуло за собой цепочку последствий, и вот Арсений медленно встал с кровати и вышел в гостиную, где стоял мольберт с изрисованным холстом. Он коснулся краски, как показалось Диме, который молча последовал за другом; но на самом же деле парню не требовалось проверять, высох холст или нет, он лишь просто… просто потянулся рукой к Антону и коснулся кончиками пальцев его головы. Закрыл глаза и мгновенно перенёсся в тот момент, который в воспоминаниях кажется лучшим, наверное, в большей степени потому, что он не думает, что спит, не догадывается о каком-то невозможном способе общения со своей родственной душой, а идёт по дороге в бесконечную даль, а воздух, которым они дышат вместе, обжигает лёгкие и сердце, Арсений держит Антона за руку и думает, что это никогда не закончится. Наверное, дело не в кислороде, а чём-то совершенно другом. Арсений переместил пальцы на нарисованные руки, сцепленные в замке, и замер. Слова друга повторились в голове. Пожар… Погиб… Ему было семнадцать. Ему всегда будет семнадцать. Дима ничего не сказал, пока рассматривал… чужой сон, отображённый на холсте? Пусть будет так. В его голове толпились вопросы, он не знал, с какого именно начать, но, судя по выражению лица друга, решил, что не стоит что-то спрашивать вообще. Именно так для себя расценил Арсений молчание Димы, и очень-очень был за это ему благодарен. Антон в памяти смеется, его лицо так близко; такое красивое. Такой приятный смех, который хочется слушать снова-снова и снова, и Арсений выделывается в кафе, забавляется вместе с ним, и они смеются, а затем… «ему было». Антон был. Но где же теперь он есть? Неужели нет другого способа? — Почему? И этот вопрос стал озвученным. Арсений приложил руку ко рту, но уже поздно. — Что почему? Арсений не стал отвечать на этот вопрос, а задал свой. И спросил потому, что знал, что ему ничего не ответят. — Что бы ты сделал, если бы знал, что смерть близкого тебе человека неизбежна? Дима сел на диван, сцепил руки в замок и посмотрел на Арсения. Тот даже не представлял, что сейчас творится в голове друга, предполагал мысли, но они, наверняка, все были ложными. Может, поэтому взгляд друга метался по всей комнате. Арсений же не сказал самого главного, и всё ещё не желал этого делать. Пусть для начала Дима отойдёт, потому что с ним совершенно другая ситуация по сравнению с Сашей. Она не знала Антона когда-либо, и видела лишь на портрете. Дима же слушал истории о покойнике. — Я не понимаю, к чему ты клонишь, — честно признался парень. И лучше не стоит, — Арсений отвернулся. — Ещё слишком рано… А когда же будет поздно? — Арс? — Да? — Получается… Антон, — Дима сжал кулаки. — Реинкарнация? — Не знаю, — честно признался Арсений и присел рядом. — Не думаю, что Антон что-то помнит о себе из этой жизни, пожалуй, как и я сам… Но он не здесь. — А где же он? Арсений не предполагал, что когда-нибудь произнесёт что-то подобное. — Где-то за пределами наших с ним снов? Времени? — а затем перестал говорить с вопросительной интонацией. — В другом мире. — И как же ты с ним встретишься? — Не знаю, — соврал Арсений. Только пережив свою смерть. Но он боялся неизведанности. И не хотел покидать свой мир. Был бы выбор — его бы разорвало, но, к счастью или худу, конец очевиден. Незнакомец неспроста поделился своей информацией. Он был прав, что со временем Арсений поймёт. Даже не узнав, а догадавшись. Разбрасываемые на осколки сны соединялись в одну общую картину и тянули за собой. И Арсений добровольно делал шаг к ним вперёд.

***

Он шёл по улице, промокая под дождём. Вокруг абсолютно никого не было, но это даже не напрягало. Он больше не рассматривал всё с былым трепетом и воодушевлением; улицы, дома, дороги — всё знакомое и узнаваемое до невозможности. Арсений испытывал déjà vu и продолжал идти в парк. Его память… кажется, теперь парень знал о себе многое. Арсений сел на лавочку, закрыл лицо руками и попытался вспомнить, кого же здесь видел. Или ему всё только снилось? Может сон был настолько реалистичным, что он принял его за видение сегодняшнего дня, в котором, пожалуй, не будет кого-то рядом? Кого-то… Он не мог вспомнить этого человека, силуэт в памяти являлся размытым, что даже не узнать по фигуре пол незнакомца. И незнакомца ли? Арсению казалось всё совсем другим. Осталось только напрячь шестерёнки, и тогда лицо обязательно появится. Удивительно, что это случилось, но не в памяти. Он поднял взгляд на какого-то паренька со скейтом, который непонятно что делал в такую погоду в парке. Затем тот присел рядом и задал вопрос. Как выяснилось, тот уснул под деревом, поэтому находился здесь. Где-то Арсений уже это слышал, и он уверен, что вспомнит. Разумеется, он должен вспомнить. Незнакомец протянул руку, назвал своё имя и спросил у парня его собственное. Арсений ответил, собираясь ответить на рукопожатие, и тут же воспоминания накрыли с головой. Но, определённо, не только его, но и соулмейта напротив, по лицу которого стекали капли дождя. — Чёрт, — прошептал Антон. — Как такое возможно? Может быть, Антон подразумевал что-то другое, когда произносил, но Арсений был уверен, что выяснит это позже, как только вернётся в сон: — Проснись, Арсений.

***

И Арсений проснулся. Его вырвал из сна не Антон, просто так совпало, что когда тот произносил эту фразу, в реальном мире Арсения зазвонил будильник. Чёртов понедельник. Нельзя было попозже? Он ведь так хотел досмотреть сон, настолько странный, что его не покидала уверенность, что где-то Антон снова припадёт головой к подушке, чтобы уснуть и вернуться к Арсению на ту самую лавочку в парке. Вот только он сам не мог, не хотелось пропускать работу и получать выговор, а может и увольнение. Какая разница, когда они потеряют журналиста вроде тебя? Время задавать самому себе мысленно вопросы и не отвечать на них. Риторические, чтобы их. Арсений поднялся с кровати, направился в ванную, чтобы умыться, надеясь, что холодная вода поможет окончательно проснуться. Вспомнился предыдущий сон, и стало непонятно, как он снова оказался в парке. Что было после того, как Антон сказал: «… Мы оба знаем»? Это, что, как в том фильме, где главный герой переживал один и тот же день снова, снова и снова, только у него так со снами? Арсений немного сомневался, может сон будет повторяться, вот только знания будут появляться каждый раз, когда снова встретит Антона… Если это случилось второй раз, то, есть вероятность, что всё повторится опять, когда во сне наступит ночь… И как долго придётся встречать Антона снова? Как же быстро приходило понимание чего-то здесь, тогда как во снах всё так запутано. Скоро всё встанет на свои места. Арсений знает, верит словам постороннего. Вот бы сейчас снова встретить его и расспросить обо всём. Арсений решил, что это неплохая идея, вот только пойти в то кафе (его словно что-то тянуло туда, именно в это утро), по идее, сейчас он не мог. Но теперь ему всё равно. Нехорошо, конечно же, врать, а сказать: «Я сегодня не появлюсь на работе и завтра тоже, а потом и послезавтра… и так без конца. Увольняйте меня. Какой смысл? Мне жить меньше месяца, забавно, неправда ли?» — полнейшее безумие, поэтому Арсений придерживался первого варианта. Позвонив начальству и сказав, что серьезно заболел («Летом на выходных? Да как ты умудрился, Попов? Может, у тебя просто жуткое похмелье, и ты не желаешь в этом сознаваться?» — расспрашивал его мужчина по телефону, на что Арсений уверял человека в правдивости своих слов и сказал, что поедет сейчас в больницу), Арсений быстро собрался и вышел из квартиры. Но перед этим, разумеется, не упустил возможность ещё раз посмотреть на портрет Антона и спросить самого себя вслух, как бы обращаясь к нарисованному парню. — И что нам с тобой делать? Ждать новые сны. Вслух парень этого не проговорил. По пути он позвонил Саше, приглашая её в кафе. Это прекрасно, что у девушки в данный месяц отпуск, она ни за что не откажет. И не отказала, вот только для начала поругала друга за то, что тот подорвал её с утра пораньше. Перетерпев все оскорбления и возмущения, Арсений улыбнулся, когда подруга сообщила, что через полчаса будет на месте. Время тянулось ужасно медленно, секунды равнялись минутам, а те в свою очередь превращались в часы, но вскоре ожидания закончились, и Арсений заметил подъезжающую знакомую машину. Он вылез из своей, помахал рукой, зная, что за лобовым стеклом Саша его заметит. Какое-то мгновение, и вот они уже обнялись. Вместе друзья двинулись к двери кафе. — Это же просто какое чудо, что кафе открывается в восемь утра, не так ли? — сказала Саша, хватаясь за дверную ручку. Арсений улыбнулся и согласился с ней. В понедельник в это время здесь никого не было, но сонный официант не стал интересоваться, чего это молодые люди не на учёбе (по ним же можно было считать, что они ещё студенты. Которыми, к слову, и являлись пару лет назад) или почему не на работе. Саша заказала овощной салат и сок, Арсений же позволил себе поесть нормально. Это не значит, что пища здоровая, это означало, что поесть по-человечески, потому что у него и без снов ужасное состояние. Чтобы там ни творилось на душе и в голове, физически стоило бы сохранить стойкость, потому что неизвестно, что будет дальше. Несмотря на то, что кусок в горло не лез, Арсений заказал пиццу, наперёд зная, что не съест всю и не попытается, а возьмет остатки домой, и кофе. — Ты себя в зеркало видел? — Видел, — Арсений перевёл взгляд с удаляющегося официанта на Сашу. — И что? — Что? — Всё в порядке? — с усмешкой спросила подруга. — Всё в порядке, — Арсений просто не понимал, чего она добивается. Всё не в порядке с другими вещами, а внешне… да всё по-прежнему. — У тебя вид больного человека, Арсений. Ты сказал, что ты спишь, но по твоему виду можно сказать обратное. Синяки под глазами, и ты похудел. Арсений потрогал себя по бокам и пожал плечами. — Да всё я такой же. И сплю. Даже горю желанием спать невообразимо долго, лишь бы провести больше времени с Антоном. И Арсений принялся детально рассказывать Саше сны, сюжета которых она не знала. Рассказал так же, что теперь и Дима в курсе всего происходящего с ним, но не до конца. Саша спросила, знает ли их общая подруга об этом. «Нет», — ответил Арсений. Ему не хотелось ещё каких-то людей донимать своими снами, переживаниями и страхом. С одной стороны это неверно по отношению к друзьям, но не хотелось кого-то снова уверять в правдивости своих слов. Есть два человека, пожалуй, хватит. Информация об Антоне Шастуне, погибшем в огне в семнадцать лет, повергла девушку в шок. — Просто… — Ага. По выражению лица Саши он понимал всё её эмоции. Это невозможно, как вспоминать себя во сне в течение дня, вдруг всё забыть, но затем встретиться в том же месте, при таких же условиях, с родственной душой, чтобы при взгляде на татуировку вспомнить забытый сон, во сне же. Два Арсения и два Антона. Как будто его душу медленно засасывает тот (непривычный для всех при таком определении. Люди так говорят про мир, куда попадают их души после смерти) мир. Так и есть. Теперь реальность как плохой сон, из которого хочется скорее вырваться и проснуться, но в его случае — заснуть. — Он же так близок, — произнесла Саша и тут же задумалась. — Был. — Я хочу… Арсений решил поделиться с подругой своей идеей. Об этом он думал, когда сидел в машине и вспоминал рассказанное Димой. — Что хочешь? — Я хочу съездить в Воронеж. Глаза девушки ещё больше расширились. — Зачем? — Я хочу навестить его на кладбище в этом мире, хочу окончательно убедиться в том, что знаю, а затем рассказать ему обо всём во сне. Я уверен, что это вскоре получится. — Арсений, — она протянула руку через стол, парень тут же протянул свою, и она накрыла тыльную сторону его ладони своей. — Я верю, но и не хочу в это верить. — Почему? — спросил парень, хотя понимал, почему. — Ты не должен умирать. Не хочу… Я-я, — она заикнулась. — Может, получится сделать что-то? — Что? — легкая усмешка. — Ты же сама сказала, что у меня нездоровый вид. Но я не болен, и скажу тебе больше, — Арсений взял её пальцы и сжал. — Я уже мёртв. Девушка отвела взгляд, и он видел, как на её глазах выступили слёзы. А затем дверь в кафе открылась, и в помещение вошёл тот самый мужчина.