Нотами под кожу

POV Тихон То, что новенький бесит большую часть моих ребят, я понял сразу, буквально в первый же день. Более того, он бесит меня. Он вызывает очень бурную реакцию, он просто выжимает из всех в свою сторону негатив или же наоборот. Он жаждет быть в центре внимания. Дерзит, причем абсолютно бесстрашно. Не назову его тупым, но и умом не блещет пацан, раз нарывается вот уже чуть больше недели. Но что я все о нем. И думаю, и говорю…. Эта погань мне даже приснилась сегодня, и нет, не в эротическом сне, просто мелькало его лицо в бесчисленных картинках, лишенных смысла. Хотя каков может быть смысл во снах? Абсолютно никакого. Вероятно, он бесит меня настолько, что мозг воспроизводит сие даже в блаженном состоянии организма. Я лучше о приятном. Сегодня мне, наконец, подогнали машину из ремонта. Теперь моя пташка будет летать, не в прямом смысле, но зато посторонних звуков от нее, я надеюсь, больше в ближайшее время не услышу. Плюс ко всему мне посоветовали хороший салон и одного из самых лучших мастеров, к которому завтра после универа я иду делать долгожданное тату. Это моя маленькая слабость вот уже как шесть лет. Свое первое тату я сделал в шестнадцать, это была незамысловатая маска на правом плече. Бессмысленный рисунок, украшение моего тела. Некоторые вкладывают смысл в росписи тела, я же просто наношу то, что радует мой глаз. Разве во всем должен быть смысл? И раз уж о смысле речь зашла, то я так же не вижу его во встрече с сестрой, которая прилетит ко мне на днях. Ее треп о том, что она соскучилась и просто хочет увидеть брата, довольно сомнителен. Скорее тут совсем другие причины. Одна из которых может означать то, что у нее тут дела, а жить попросту негде, да и кто откажется почивать в таких как у меня апартаментах? Только если дурак. Я сибарит. Люблю роскошь и удовольствие. А лучше все вместе. Привык жить на широкую ногу, в достатке, не задумываясь о тратах. Это что касается личных финансов, а фирма — это другое, на фирме я перспективный управляющий, генеральный директор, который умело загребает денежки. Что-то меня с самого утра на размышления потянуло, еще и на паре завотделением, что непредусмотрительно. Сижу я, кстати, как раз за новеньким и уже откровенно задыхаюсь от его парфюма и запаха хоть и дорогих, но сигарет. Не то чтобы я противник курения, сам иногда балуюсь, но, бля, он же как бочка табака сидит… А в придачу еще и противно постукивает пряжкой со штанины по железной ножке стула. Первые пятнадцать минут я терплю это ритмичное цоканье, последующие десять я тихо крошу свои зубы, раздражаясь все сильнее, но когда рубеж моего терпения перешагнул за отметку пятидесяти минут, я грубо пихаю его в плечо, совершенно не заботясь о том, что будет дальше. А собственно дальше последовала крылатая фраза: — Ты че, охуел? — вот от него я подобного не ожидал, ведь всю последнюю неделю он словно соревновался в выдаче все более изощренных и заумных фразочек в довольно частых перепалках. А тут он просто тупо и грубо задает типичный быдло-вопрос. Разочаровал даже. — Аналогичный вопрос у меня к тебе, придурок, — фыркаю в ответ на порядок тише, чем до этого рыкнул он. А тот отворачивается и продолжает свое «черное» дело. Пихаю снова, теперь между лопаток и куда сильнее. — Мне повторить вопрос? — приподнимает бровь, а раздражения в глазах тонны. Подстегивает. Чаще всего, когда видишь, что человека ты бесишь, не важно, в данной ситуации или вообще, ты пытаешься это хоть как-то исправить, во всяком случае, я так привык быть мирным, любвеобильным и общительным Смайлом. Улыбка с моего лица сходит крайне редко, и это уже скорее механическая привычка, такая же, как жрать апельсины каждый божий день. Но вот в отношении этого Германа мне прям хочется довести его до бешенства, чтобы он перестал смотреть на всех со своего пьедестала, на кой он сам себя поставил. Чтобы перестал обливать всех тоннами похуизма, словно мы все пепел под ногами его, пыль, не более, а он король везде, всегда, всего и вся. — Не бренчи, принцесса, иначе пряжки твои пообрываю. В ответ мне прилетает весьма некультурный жест среднего пальца правой руки. Какой рокер без ободранно-черных ногтей? Никакой, так вот у него они такие, только вот не сгрызенные по самое мясо, а вполне себе продолговатые красивые ногтевые пластины. Пальцы все в перстнях разнотипных, и откуда ж он такой вылез-то? Пальчик ломать я ему решаю не сейчас, а после пар. Причем весьма так отделать его желаю, пусть даже не сам. Но безнаказанно бросаться подобными жестами и словами не будет никто, иначе буду я не Тихон, если спущу все на тормозах. Слишком уж долго он нарывается. Обычно после денька-другого я ставил на место таких выскочек, а тут аж больше недели выдержал и не трогал. Достаточно. Переждав вторую пару и остро реагируя на каждое слово или действие Геры, я мысленно представляю, как его пирсингованную губу разобьют и дадут смачного пинка по заднице, обтянутой узкими черными джинсами, обильно увешанными цепочками и пряжками. Сегодня меня раздражает в нем все, начиная с вечно дебильного беспорядка на голове и заканчивая звенящими пряжками дорогих джинсов. Где-то в глубине души я боюсь себе признаться в том, что он такой непохожий на всех в нашей группе, да и вообще универе, что-то цепляет внутри меня. Заставляет искать в толпе, реагировать на малейшее, пристально всматриваться в каждую черту его лица. Знаете что? Мне безумно нравятся его глаза. Они как крепкая чайная заварка. Насыщенные, темные. Горькие… Знаю, что странная ассоциация, но именно это приходит на ум, когда я смотрю на него. Только вот безразличие и надменность в них меня раздражает, просто, нахрен, выводит из себя. А еще пирсинг в его губе очень сексуален и безумно ему подходит, он подчеркивает красивые припухлые губы, которые тот постоянно облизывает — привычка, видимо. А вот и звонок. Показав взглядом, чтобы у входа в аудиторию задержались мои парни, я поспешно собираю вещи и, подтолкнув сидящего передо мной «принцессу», двигаюсь к выходу. Вот сейчас мы тебя, мальчик, проучим. Что сейчас произойдет, он осознает сразу, но, в отличие от большинства, не рыпается и даже не пытается договориться или убежать. Странный. Без сопротивления дойдя до угла здания, расслабленно (с виду) чувствуя себя с заломленными руками, он ядовито ухмыляется. Словно в его руках мы скручены, и нам будет пиздец, а не ему. Это злит, настолько, что я сам, замахнувшись, звонко отвешиваю ему пощечину, кончиками пальцев цапнув по серьге в его губе. Кровоточить та начинает мгновенно. А он чуть кривится, но наглость в глазах как была, так и осталась. Обычно в таких ситуациях там обреченность, страх, паника, ненависть, злость. А тут наглость, надменность, гордость, которая типа не сломается, даже если его в дерьмо начать закапывать. А глаза неотрывно смотрят в мои с вызовом, вот нафига? Он же сам напрашивается… — Тих, куда бить? — Стандартно, но лицо не трогайте. Первый удар с колена влетает ему по правую сторону ребер. От чего парня сгибает, и он с шипением втягивает воздух, но молчит. После по бедру, тут и особо сильно бить не нужно, хромать будешь стопроцентно, еще и боль дикая первое время. Почки, печень, солнышко. Пинок под задницу, оставив отпечаток кроссовка, грязный, унижающий. По яйцам мы обычно не бьем, это слишком, так поступают подлые и слабые, ибо это один из ударов, когда человек становится безоружен и недееспособен, совсем. Снова по ребрам тяжелым ботинком. Между лопаток, и он задыхается, но молчит, не сопротивляясь, не вставая с земли, не издавая практически звуков. Его бьют двое, уже никто не держит, а он позволяет, хоть бы отмахнулся или прикрылся. Не понимаю… другой бы вопил, тут уже неважно было бы, какой ты «крепкий орешек», боль не любит никто. Снова в солнышко, но сильнее, чем нужно было, и его отключает. Бля… Присаживаюсь рядом на корточки, глядя на искусанные губы, значит, не бесчувственный, больно было ему все же, раз так яро грыз сам себя. Серьга не вылетела из губы, но видно, что дырочка повреждена. И что с ним делать? Отвешиваю пощечину, нечаянно задев пирсинг в носу, бля, вот реально не хотел… Да и ударил я довольно слабо. Колечко не вылетело, но из носа пошла кровь, то ли от удара, то ли из-за надрыва. Главное — очнулся он. Встает не без труда. Поправляет одежду. И, глядя прямо мне в глаза, ухмыляясь, вытирает кровь с уголка губ ребром большого пальца. Такой… блядский жест. Похабный. Дерзкий. Вытерев кровь с губы, утирает нос рукавом недешевого джемпера. Я ведь знаю, что ему больно. Я ощутил когда-то на себе нечто подобное и потому могу уверенно сказать, что стоит он с трудом, и идти ему будет сложно. А то, что завтра его на парах можно не ждать, — вообще неоспоримый факт. Пацаны замерли, не зная, что дальше делать, просто, глядя на меня, ждут указаний. А я смотрю, как он медленно отряхнул одежду, как смог. Закуривает, все чаще стискивая зубы и прикрывая глаза, словно собирает все силы, дабы сделать вид, что все отлично, и хромая уходит, прежде чем я успеваю хоть что-то сказать. — Тих, догнать? — Нет, хватит с него на этот раз. Весь оставшийся день я прокручиваю в голове то, что произошло. Самое интересное, что даже дела в компании не отвлекают меня от картинки, так и стоящей перед глазами. Герман, стоящий, не надломленный даже малость, вытирающий кровь со своих пухлых губ. Осознавал ли он, как выглядел в тот миг? Вряд ли. Но это было вызовом. Это было сексуально. Это было по-особенному красиво. Засыпаю я только после полуночи, долго крутясь в кровати с бока на бок. Прогоняя навязчивые образы и мысли, отговаривая себя от этой ненужной симпатии. Хотя признаю, парня у меня не было давно, одни лишь девушки, я уже и отвык от подобной модели отношений. Но проблема не в этом. Она как раз заключается в том, что он меня бесит ровно настолько, насколько нравится. Знаете, как говорят: люблю и ненавижу? Ну вот, в яблочко, только пока не совсем люблю и не особо ненавижу, но зачатки есть, которые я планирую придушить на корню. Что-то мне подсказывает, что он со мной точно не в одной лодке, хотя и выглядит по-блядски моментами, но если опираться на мои наблюдения за эту неделю, смотрит он на девушек, предпочтительно блондинок, и то редко. Начинаю утро привычно с пробежки, сонный, со слабостью во всем теле. А мои мысли эта заноза не покинула ни на минуту — пугающе. Ритмично перебираю ногами, зевая поминутно. Погода портится все больше, не зря же конец октября. Деревья преимущественно голые стали, облезлые и страшные. Все выглядит неживым и выцветшим, только ухоженные дома вдоль улицы, как разномастные великаны, украшают этот убогий вид. С каждым днем на пробежке здесь все меньше особей, даже Люська из соседнего участка перестала светить здесь своей тощей задницей. Холодно — знаю, но прекращать следовать своему распорядку дня не стану. Вернувшись, спать не ложусь, ибо точно не встану. Вливаю в себя литр свежевыжатого сока, вчерашний пирог грызу не без удовольствия и начинаю медленно и неспешно приводить себя родимого в порядок. Приняв душ, сушу волосы, что до неприличия отросли ниже лопаток, машинкой ровняю бока, снимая пару миллиметров отросших волос. Собираю их в хвост, удовлетворенно хмыкнув своему отражению. Ну, люблю я себя, запрещено? Легкий нарциссизм… Натянув на свои мускулистые ноги свежевыстиранную джинсу, надеваю водолазку и кеды. Все равно на машине, верхнюю одежду можно и не надевать, потому выскальзываю из дома и направляюсь на учебу. Лишь в середине первой пары я четко понимаю, что сегодня его не будет вообще. Видать, неплохо мы приложили его, но внутри ничего от этой мысли не трогает, нет ни радости от своего превосходства, ни грусти от поступка. Его ведь нужно было проучить — нужно, тогда какие могут быть сожаления? На второй паре я начинаю скучать. И разговоры вести нет желания и флиртовать с красавицами университетскими не тянет. Друзья учтиво помалкивают, решив, что у меня нет настроения, знают, что когда я взбешен, меня лучше не трогать, перепадет ведь по итогу всем. Привычно улыбаться тоже не хочу, зачем? Притворство тот же обман, а я стараюсь по максимуму быть честным, и не только с собой. — Тихон Игоревич? — Он самый, что-то случилось? — спрашиваю у своей секретарши. Если звонит, то, как минимум, кто-то перенес встречу, или же, как максимум, случилась катастрофа. — Звонил тату-мастер, попросил, если вы сможете, прийти на час раньше, у него по записи время сдвинулось. — Спасибо, милая, — кладу трубку и думаю: свалить с последней пары и сразу в салон или же пойти к назначенному ранее времени? Решение пришло само собой, когда нам сказали, что на последней паре замена, и предмет, который будет, — совершенно бессмысленная трата времени. Деньги при себе, эскиз тоже в машине лежит, значит, поеду прямо сейчас. Заехав в старый район на окраине, паркуюсь у не слишком симпатичного дома и поднимаюсь на требуемый этаж, про себя думая, что пришел, видать, к дешевому любителю. Ну а какой нормальный салон будет выстроен в многоэтажке, в квартире-то? Однако же я ошибся. По правую сторону блок квартир был качественно переделан под дорогой, а главное, сделанный со вкусом салон. Видно сразу — кто сие затеял, отдался этому со всей своей душой, да и денег ввалил немало. Все стены расписаны граффити, да что там стены, даже потолки. Разноцветные, местами кричащие надписи и карикатурные рисунки. Ярко. Четко. Хлестко. Очень круто. Я не без удовольствия минут пятнадцать рассматриваю все вокруг. — Вы по записи? — спрашивает молодой пацан, у которого тату вместо одежды, ибо даже на лице парочка есть, не спорю, многое на нем весьма симпатично, но он же молокосос лет восемнадцати, и это мой мастер? — Да, меня попросили прийти раньше, если смогу. — Ясно, вам туда, в таком случае, — кивает на черную дверь, на которой намалевана рожа с диким оскалом. Забавно, но хозяин, которого я ни разу еще не видел в лицо, мне уже нравится. По крайней мере, чувство стиля и воображение у него есть. Размашисто открыв дверь без стука, натыкаюсь глазами на занятную сценку. Лежит себе парень на разложенном кресле, а верхом на нем девица, с виду лет шестнадцати. В юбчонке, топе, и на руках роспись тату виднеется. Об остальном я лучше умолчу. Так вот, сидит она с тампоном в руке и очень старательно и аккуратно обрабатывает лицо лежащего под ней. Причем она его материт и возмущается, а тот молчит и ухмыляется, жаль, что его лица полностью не видно, а лишь губы, но и они натолкнули меня на догадку, что тот, лежащий, вероятно, знакомый мне человек, не покидавший мысли мои весь сегодняшний день.