Без тебя ненавижу

— Последняя ночь, братишка. Вряд ли мы выберемся из этой переделки живыми, будем судить трезво, — Фред усмехнулся невесело, привычно запуская пальцы в волосы брата — чуть мягче его собственных, мягче и ярче на каких-то полтона. — Язык тебе вырву, Фредди, — буркнул Джордж и потянулся к губам, будто и правда собираясь осуществить задуманное. Каменные стены, нависающие, давящие в темноте тайного прохода за одной из статуй замка, в который раз за последние минуты вздрогнули и одновременно будто горько так застонали. Откуда-то сверху посыпалась пыль, какая-то дрянь, напоминающая штукатурку, засохший помет летучих мышей, прочий мусор... — Защитный купол, Безухий. Похоже, он на последнем издыхании, еще пара минут, и... — Трусишь, братишка? — Джордж тихо засмеялся, безотчетно притягивая близнеца все ближе, стискивая все крепче. — Мы справимся, Фредди, я обещаю. Мы справимся, слышишь? У его губ вкус мела, пыли и каких-то орехов. Поцелуй получился легким, почти целомудренным, почти невесомым. Как призрачное касание крыльев бабочки, вспорхнувшей с покрытого росой цветка у Черного озера на рассвете. Как тем утром, когда они впервые ночевали не в собственной спальне и всю ночь до рассвета пили друг друга. Пили, не в силах насытиться, не в силах оторваться друг от друга, не в силах разжать сплетенные пальцы или разделить сплетенные тела. Одинаковые до ужаса, страха, до абсурда и непонимания. — Ты никогда мне не врал, — прошептал Фред, и в ломком голосе не было вопроса, — лишь страх пополам с тревогой, что отдались у Джорджа в груди ноющей болью. — Обещай, что не бросишь. Обещай мне выжить, Безухий. Можешь оставить где-нибудь второе ухо, если приспичит, но обещай мне пережить эту ночь. Улыбка близнеца ярче, чем солнце тем утром над озером. Солнце, что выползало из стылых вод медленно и лениво, лаская бледную кожу спящих братьев теплыми лучами. — Эй, ты чего? — ерошит ласково волосы, целует торопливо холодные скулы и прижимает к себе, прижимает. — Если с тобой что-то случится... Фред не успел закончить, хотя близнец и так все понял без слов, потому что их чувства — это их лица, это отражение в зеркале, это единое целое. Грохот такой, будто рухнуло небо, расколовшись на части, рухнуло, погребая под собой Хогвартс, сметая вековые стены, будто солому, кроша огромные каменные блоки в невесомую пыль. — Вот и все, — серый шепот и пальцы, стискивающие ладонь, впился ногтями до крови, выдохнул быстро и рвано. — Начало конца. — Да что с тобой, Фредди?! Джорджа мелко трясет, и хочется надавать брату оплеух, хочется схватить в охапку и аппарировать куда-то подальше, на другой конец мира, хочется впиться в губы губами и пить, глотать его ужас, отчаяние, безысходность. Забрать себе его боль. — Я чувствую, Джорджи. Прости, просто чувствую, вижу. Эту бледную тень, что стоит за спиной, нависает и дышит холодом в шею. Он пришел за мной, понимаешь? — Дурак! — слабый шлепок по щеке, и тут же губы принялись зацеловывать место удара, будто извиняясь, успокаивая, моля. — Никогда не говори больше такое. Ты же знаешь, чувствуешь. Фредди, я не смогу. Даже думать не хочу. Все будет хорошо, слышишь? Я не позволю... Руки путались в волосах, и шепот сливался со стонами. И война, Пожиратели, даже магия — все это исчезло куда-то, растворившись в первозданном хаосе, не осталось ничего и никого. Только Джордж. Только Фред. Только две части единого организма, только двое, что никогда не умели (не могли) быть где-то раздельно. Только двое, что всегда принадлежали друг другу. Двое, что были своим собственным миром. Думали вместе, дышали. Были. "Люблю тебя, Джорджи. Люблю. Помни это всегда" "Мерлин, Фредди... Мой Фредди. Никому не отдам, слышишь?" >... ...< А потом не осталось места для слез или страха. Потому что в замок ворвались Пожиратели и великаны, где-то на верхних этажах призраками смерти метались дементоры, а детеныши Арагога, каждый — не меньше магловского автомобиля, лезли из проломов в стенах, бросаясь в самую гущу битвы. Не слышали друг друга в этом светопреставлении. Но слова и не были нужны — просто чувствовать плечом тепло брата, просто видеть хоть краем глаза: вот он, живой, на ногах, просто слышать его звенящий голос, выкрикивающий очередное заклинание, видеть Пожирателя или паука, падающего замертво, не успевшего добраться, не сумевшего навредить. Ни один из них не понял, когда и откуда появились Рон с Гермионой, а еще заблудший старший братец. Перси, что попытался спрятать глаза и пробормотал что-то, смущаясь. Фред подскочил, стиснув в объятьях, Джордж отсалютовал с другого конца коридора своей палочкой. В семье Уизли прощать принято быстро. Фред замотал головой, высматривая их вихрастого друга, хмурился все сильнее, потому что если Рон и Гермиона здесь, если с Поттером что-то... Какая надежда у магического мира без него, без героя пророчества? — Не волнуйся, Гарри где-то с Малфоем. Нашли последний крестраж... — успокоила девушка, умудрившись перекричать грохот битвы. Усмехнулась вспыхнувшему в бледно-голубых глазах испугу. — Малфой на нашей стороне, с ним Гарри в безопасности, поверь мне. Драко за него глотку любому... — Герм, Фредди, хватит болтать. О любовных похождениях нашего героя ты ему потом доскажешь, ага? — хохотнул Джордж, сшибая ступефаем очередную лезущую на них гадость. Рон швырнул в сунувшегося следом Пожирателя Трансфигурирующим заклятием. И в этот самый миг все рассыпалось вдруг на куски. Джордж почувствовал, как закручивает воздушная воронка от ударной волны после взрыва, что, видимо, разнес стену с этой стороны замка. Его потащило вглубь разрушенного коридора. Щебенка и обломки камней сыпались сверху, покрывая тело ссадинами и порезами. "Фредди? Где Фредди?" Вопли боли и ужаса, стоны и крики, горький крик голосом Перси. И рыжая макушка, запекшаяся кровь на родном лице и смех, застывший на побелевших губах, и неподвижные глаза брата, прямо здесь, прямо напротив. "Не уследил. Не уберег. Не вышло" — Фредди, братишка, — падает на колени перед изломанным телом, бережно отводя пропитавшиеся красным пряди с лица. В горле саднит, и хриплый вопль застревает в глотке, шарит вслепую по лицу, трясет за плечи, стискивает пальцы. Губами трогает губы. — Ну же, хватит лежать. Фредди, уходим... Слезы капают на неподвижное лицо, и мир теряет четкость, прозрачность. А еще кто-то кричит — кричит так, что почти лопаются перепонки, и Джордж чувствует, как падает, падает в черную дыру, открывшуюся там, прямо под ребрами. "Фредди..." — Джордж, надо уходить, — голос девчонки младшего брата сквозь неутихающий вопль, трансформирующийся в стон смертельно раненого зверя. — Ты ему уже не поможешь. Прошу. "Бросить? Уйти?" Смеется, хохочет, откидывая голову, все еще гладя пальцами холодные щеки, перебирая волосы. "Я тебя не оставлю" — Идите. Он не будет лежать здесь один, идите! — вскидывает палочку, то ли прося, то ли угрожая. Видит слезы на измазанных грязью щеках братьев, печаль и сочувствие в глазах Гермионы. "Он дорог и вам, я знаю. Но для меня мой Фред — это жизнь" — Уходите! — надрывный вопль тем же голосом, что кричал все это время, сдирая кожу безысходным отчаянием. "Я тебя не оставлю" >... ...< Позже, когда битва закончилась, когда Волдеморт пал, и Магическая Британия была спасена, когда выжившие оплакивали погибших, а уцелевшие Пожиратели расползлись по щелям, откуда их еще предстояло выковыривать заклинаниями и хитростью... Перси и Рон вернулись за телом брата, страшась найти второго близнеца бездыханным подле первого. Или не обнаружить ни одного из них. Уже никогда. Изгвазданный кровью, слезами, сажей и пылью Джордж баюкал на коленях голову Фреда, шептал бессмысленные глупости, поминутно наклоняясь, чтобы тронуть губами краешек рта или лоб. — Тише, мой маленький, все кончилось. Скоро кто-то придет, и мы отправимся в Мунго, там тебя подлатают... Ни на шаг больше не отпущу, понимаешь? Разиня, Фредди, какой ты разиня. Я говорил тебе рядом держаться? А ты... — Он сошел с ума? — выдохнул Рон, вцепляясь в рукав старшего брата. Перси вскинул руку, призывая молчать, а потом приложил палец к губам, мотнул головой в сторону близнецов. Ресницы Фреда дрогнули, и слабая болезненная улыбка, больше напоминающая гримасу, искривила все еще бледные губы. — Всю битву со мной проторчал... Безухий. Безголовый, я бы сказал... такое веселье, — и закашлялся, бессильно откидываясь брату на колени. — Т-с-с-с, Фредди, полежи. Все хорошо. Ты только больше не бросай меня, ладно? Потом веселья будет сколько угодно, обещаю. Ты полежи сейчас... Прозрачная крупная слеза скатилась по щеке, оставляя влажную грязноватую дорожку на коже. — Но как... мы же видели! Черная магия? Перси пожал плечами. — Какая разница, братец. Он жив, разве это не чудо? Видно не врали, когда говорили, что у них на двоих одна душа, и друг без друга они просто не смогут. Джордж... Джордж мог... должен был уйти следом. Но как-то умудрился вернуть. ... Рон, хватит таращиться, Фреду помощь нужна, позови кого-нибудь, сами не донесем... И, не оглядываясь, полез осторожно через развалины, чувствуя, как отпускает. Джордж поднял голову и улыбнулся. Бледно, испуганно, счастливо... — Он жив, Перси. Мой Фредди... он жив. — Вижу, Джордж. Вижу. Все хорошо. Сейчас мы попробуем его осторожно поднять...