Без тебя ненавижу

— Гарри, Гарри, вот ты где! Скоро освободишься? Твоя смена уже закончилась, правда? — Гермиона перехватила его в коридоре, уставшего после дневного дежурства, на которое заступил сразу после бессонной ночи в стенах лаборатории, где обжигал пальцы экспериментальным зельем, надеясь, что вот оно, в этот раз получилось. И снова — немного не то, снова самую чуточку мимо. Круги под глазами, волосы в разные стороны, наверное, посеревшая кожа. — Гарри, ты снова не спал? Выглядишь просто ужасно. И что теперь делать? Ведь у тебя день рождения, мы все приготовили, Молли накрыла на стол. Приехали даже Чарли и Билл, близнецы из Америки заглянули. Там Рон внизу дожидается, его даже отпустили с дежурства пораньше. Понятно, значит в засаду попал кто-то другой. Хорошо, что друг оказался целым и невредимым. Вот только если б на радость остались хоть какие-то силы. — Миона, спасибо, что не забыли, но я лучше на Гриммо домой. Мне правда лучше поспать. Какой уж тут праздник. Эти авроры... — махнул неопределенно рукой, и тут же грохнуло стекло в одном из окон, кто-то пронзительно взвизгнул, уворачиваясь от разрушающего луча. — Гарри, но как же. Мы готовились, ждали, и подарки купили... — Мне бы просто немного поспать, — улыбнулся с усилием бледно, чуть неохотно обнял за плечи. — Прости меня, ладно? Передай привет Молли, Артуру и всем остальным. Вы же и без меня хорошо посидите, а я в первые же десять минут срублюсь где-нибудь в кресле. К чему портить всем праздник. — Но, Гарри... — Прости, у меня сегодня еще пациент, там очень сложный диагноз: поражение кратковременной памяти после применения настойки белладонны в двойной концентрации. Поражения мозга будут необратимы, если промедлить. Увидимся как-нибудь, ладно? И ловко закрыл перед носом подруги дверь в чью-то палату. Выдохнул, прислонившись к стене, заговорщически поднося палец к губам в ответ на вытаращенный взгляд какой-то молоденькой ведьмы. — Сейчас, мисс, всего пару минут. Моя подруга уйдет, и я сразу покину палату. До тех пор просто помолчим, хорошо? — Конечно, целитель Поттер. Вы точно в порядке? — Лучше всех... просто сегодня у меня день рождения. * Зелье бодрости — залпом, и усталость сползает с тела, как разошедшаяся перчатка по шву. Попрощается с медиведьмой Люсиндой, пожмет руку главному целителю Барнсу. — Нелегкий денек был даже для такого героя, что скажешь? — ручища у него широкая и горячая, а улыбка добродушная и простая. Чем-то напоминает Хагрида даже, а потому Гарри заставит себя улыбнуться: — Я давно уже никакой не герой. Просто Гарри, целитель. Просто тот, кто устал от всех этих смертей. — Отдохни как следует, Гарри. Слышал, сегодня твой день рождения. Почему его не объявили национальным праздником, кстати? Не объяснять же каждому, что собирались на полном серьезе, что Гарри скандалил и топал, что Гарри даже пришлось угрожать, но в итоге настоять на своем. — Потому что я на самом деле совсем не герой, целитель. А сейчас... вы меня извините? — Конечно-конечно, ступай, отдохни, развлекись... А через неделю отдыха возвращайся обратно. Это отделение особенно важно для волшебного мира и устранения всех последствий войны. Ты понимаешь, Гарри, к чему я клоню? — Конечно. ... вовек бы никого из вас больше не видеть. Но должен, обязан. Должен сделать все возможное, чтобы исправить последнюю злую шутку безумного темного мага. * Аппарировать в темный тупичок в магловской части города, отыскать припаркованную машину. Минут пятнадцать по переулкам до небольшого дома на Кингс Роуд. Заглушить мотор, выслушать от пожилой соседки с десяток комплиментов внешнему виду, обсудить погоду и безбожно подскочившие цены. Старушка поведает шепотом о том, что "второй молодой господин, отчего-то хмурый с утра и то и дело выходил смотреть на дорогу. Должно быть, с курьером чего заказал, а тот все не едет". Уверить в том, что все будет в порядке, уж он проследит. Четыре коротких ступеньки и связка ключей. Он мог бы стучать или звонить, но не делает этого уже как три года. Открывает беззвучно и сразу окунается в полумрак, прохладу и тишину, что обволакивает тело, как пледом, почти усыпляет. Пахнет карри и соусом, красным вином, черным перцем. Пахнет крепким кофе и молоком. Пахнет домом. — Ты задержался, я волновался. — Прости, абсолютно безумная смена. Взрыв на каком-то заводе, раненых везли одного за другим, они все смешались у меня в голове. Давай я сейчас чуть-чуть полежу, а потом расскажу тебе все, что захочешь узнать. — В новостях не было ничего. Впрочем, из твоей секретной больницы новостей по ТВ никогда не бывает. Ох уж эти секретные службы, и знать не хочу, лучше от такого держаться подальше. Сморщит свой красивый аристократический нос... как в школе на уроках зельеварения. У Гарри в горле дернется что-то, сожмется. Протянет руку, зарываясь пальцами в белоснежные пряди, прижимая так близко к себе, как мог только в Хогвартсе во время безудержных драк, когда катались по полу и щупали, трогали, изучали, выдавая желание за ненависть, томление — за злость. Какие же, Мерлин, они оба были дебилы. — Я приготовил праздничный ужин, но ты едва стоишь на ногах. Может быть, сначала ванну? Я мог бы набрать с той ужасной, но столь любимой тобою шоколадной пеной и даже потереть тебе спину. — Уверен, мы там легко поместимся оба. Не хочу быть от тебя далеко, не сегодня. Знал бы ты, Драко, как я устал без тебя. — Еще бы. Почти двое суток в этой больнице. Не пойму, как ты еще не свалился. — Не двое суток. Не два года даже, почти целая жизнь, за которую я умирал столько раз, что сбился со счета. За которую столько раз порывался сказать тебе все, и будь, что будет. Одна ошибка стоила дружбы и почти стоила сердца. Рука, которую я не пожал, а мы ведь были детьми. Знаешь, как часто мне снилось, что все стало иначе? Что я не был таким идиотом. Близоруко моргнет, вглядываясь в льдистый взор и чуть расширившиеся зрачки точно напротив. Конечно, ведь Драко не помнит. Последнее проклятие Волдеморта. Драко не помнит совсем ничего, и Гарри сделает все, чтобы это исправить. Даже если потом он сразу его потеряет, но сейчас... Сейчас он не отдаст его никому и не променяет тихие вечера вдвоем у камина на все веселье, подарки и чудеса волшебного мира. Мира, о котором Драко теперь даже не имеет понятия и покрутил бы пальцем у виска, реши он ему рассказать. — Прости. Я или думал вслух или вообще задремал. — Хорошо, не свалился и снова не приложился своей глупой башкой, — с такой привычной усмешкой, и сердце снова сожмется. Потому что Драко... потому что почти... — Сколько лет прошло, а шрам все на месте, — пальцем скользнет по ненавистной отметке на лбу, качнется вперед, задевая губами. — В день рождения положено веселиться, но мы это лучше отложим на завтра. Сейчас ванна, а потом отдохнешь, и я смогу вручить тебе твой подарок. И лучшим из этих подарков будет сам Драко Малфой — белокожий и гибкий, влюбленный и лишь для него, только для Гарри. Драко, что так красив на их шелковых простынях. Драко, что целуется так самозабвенно и так жарко стонет, что отдается каждый раз, как последний, и берет так, что в голове — ни мысли, и даже уплывает сознание. Драко, который на самом деле любит его. Драко Малфой любит Гарри Поттера, скажи он кому, и самого упрячут в Мунго прямиком на пятый этаж. — Вот, ты уже улыбаешься. Значит, лучше. — Я говорил тебе, что люблю? — Дай подумать... раз эдак сто... миллионов, наверное. — Ты не понял, Драко. Не знаешь. Я ведь люблю тебя всю свою жизнь, все свои жизни. И буду... буду до смерти. * И да, он отыщет лекарство и вернет Малфоя Малфою и, тот, конечно, захочет вернуться назад — в поместье, в магический мир. Конечно, он сразу уйдет от него. Может быть, напоследок швырнет проклятием даже. За то, что так долго молчал, что пользовался и позволял им быть вместе. Возможно это все и много другого. Вот только у Гарри навсегда останется память про эти три года. Три самых настоящих дня рождения и семья, которую, наконец-то обрел. Все, как когда-то мечтал. Совсем мальчишкой еще в одном из пустых залов Хога. Перед огромным, холодным зеркалом Еиналеж.