Без тебя ненавижу

Им не надо было говорить между собою. Джордж помнит – еще с самого детства, еще учились ходить, а он, только взглянув в озорную улыбку, тянул брату игрушку, которую тот не успел попросить. Им не нужны были слова, а весь этот мир казался досадной помехой. Он отвлекал друг от друга, он жужжал вокруг роем диких, жалящих ос. Он вечно хотел от них чего-то. Он пытался их растащить по разные стороны, отлепить друг от друга, заставить усидеть где-то там... в стороне, уложить спать в другую постель, накрыть другим одеялом, чем брата. Мир что-то пытался им диктовать. Они противились с самого детства. "Артур, они опять в одной кровати уснули. Смотри, переплелись, не разнять. И что с такими паршивцами делать?" – мать всплескивала руками и хваталась за грудь. Мать искала какие-то заклинания, травы. "Милая, они близнецы. Они вместе были в утробе. Погоди, пока чуть-чуть подрастут. Тогда станет попроще, и они так не будут зависеть," – отвечал флегматично отец и спешил в свое Министерство постигать тайны маглов, их техники, их законов. Отец, что в происходящем не видел проблемы. Привязаны сильно – так разве ж беда? Годы текли, как вода на кухне из крана. Не стало проще, не сгладилось и не прошло. Напротив, с каждым годом как будто становилось острее. * – Фредди, гляди, у меня лягушка с начинкой. Вишневая, ты не любишь такую. – К Мордреду и Моргане лягушек. Я чего раздобыл, посмотри. Вчера прочитал в той школьной книге у Билли, что если вот это насыпать сюда... а здесь еще вот этого порошка немного добавить, капнуть воском от свечки, а после поджечь огоньком... Оно та-а-а-ак бабахнет. – Погоди-ка, посмотрим. К вечеру по воздуху в гостиной плавают обрывки жженной бумаги, у всего семейства на лице – полоски сажи, как из тех магловских фильмов про американских индейцев. Воняет паленым волосом [Перси ворчит, что свиньей] и еще какой-то неопознанной дрянью. У близнецов на лицах – неземное блаженство. И, кажется, отцов ремень их уже не пугает. Скоро им одиннадцать лет. Скоро совы им принесут по письму. Скоро Хогвартс и Гриффиндор, скоро квиддич. Скоро все проказы умножат не на два, но на десять. Скоро – общая спальня и всегда одна пустая кровать. Скоро почти полная свобода от дома, острожных вопросов матери и все тяжелеющего взгляда отца, непонятного хмыканья братьев. Разве они делают что-то плохое? Разве любить друг друга вот так – преступление? И их надо не в школу, а под замок в Азкабан? * – Перси шипел, что про нас напишет "Ежедневный Пророк" после того, как застукал нас в ванной старост, – Джордж перевернется, устраиваясь головой на животе близнеца. – Хоть "Пророк", хоть "Придира"... любовь нельзя запретить, – Фред опрокинет брата в подушки, нависнет, любуясь. Взгляд точно поволокой затянет, и Джордж невольно подастся навстречу. Джордж с ним, Джордж в нем... Джордж под гипнозом. Глотает громко и тяжело. Его ведет от желания. Ему жарко и много лишней одежды, когда брат так вот близко, и даже кожа мешает. Когда хочется вдавить в себя глубже и снова сделает раздельное цельным, как было когда-то, как правильно, как должно бы... Цепляет подбородок пальцами, чуть приподнимет. Взгляд из-под золотистых ресниц. Расфокусированный, пьяный... плывет. – Они скажут, что мы – ошибка природы. Они скажут... – И пусть. Пускай природа ошиблась. Ты и я, мы – одно, по какой-то ошибке разделенное надвое. Двое, что стремятся быть ближе, быть целым. Так, как предначертано где-то там. – Я тебя никому не отдам. – Как будто кто-то тебе бы позволил. * Они бегут из школы, когда там властвует напоминающая розовобокую хрюшку Долорес Амбридж. На деньги, что накопили на ставках в Турнире, покупают магазинчик в Косом переулке с крошечной квартиркой, что ютится на втором этаже. Им много не надо, всего лишь общее дело, всего лишь кровать, немного шалостей, немного еды. Им много не надо, только бы не мешали, только бы не лезли и пальцами не тыкали в них. Им много не надо. Но Волдеморт собирает сторонников, и черные метки над домами распускаются чаще. Быть может, не лучшее решение, но... домик в Уэльсе, там над обрывом качели, на которых летишь прямо в море. Там воздух, как будто из сказки. Там лепреконы с золотыми горшками. И облака над лужайкой плывут белоснежные, как из лебяжьего пуха. Там иногда они получают из дома сову – то Рон с Гермионой напишут, то весточка от Гарри придет с ехидными вставками авторства Драко Малфоя. Родители шлют им привет, но в гости пока не зовут. Что же, быть может, однажды простят и привыкнут. – Ты думаешь, мы виноваты? Последняя битва... – ...вполне состоялась без нас. Какой толк сейчас мучиться, думать? Все живы до одного – вся семья. Прошлого не воротишь, Фредди, запомни. Прошлого не вернуть, и он никогда не жалел. Да, может быть, были не очень и правы. Да, может, это похоже на трусливое бегство. Но холод могильный в груди в ночь перед тем, как напал Волдеморт. Нет, Джордж его никогда не забудет, и лучше вот так, чем потом одному. Чем остаться беззащитным и голым – одному в этом мире, без Фреда. – Смотри, там сова. О, так это от Чарли. Устала, бедняга. Неси скорее, я хочу прочитать, что они с Биллом про заповедник и драконов решили... Ветер с океана соленый, и волны разбиваются об утес, обдавая их брызгами, точно дождем с привкусом водорослей и немножечко йода. Ветер дергает за волосы и дразнит. Ветер хлопнет по спине и будто отпрыгнет, ветер зовет их играть, кататься по траве и прямо здесь целоваться. Здесь – высоко-высоко над землей. Здесь, в их собственном маленьком мире.