Без тебя ненавижу

Им одиннадцать, когда они впервые садятся в поезд на вокзале Кинг-Кросс. Перси и Чарли теряются из вида еще на перроне. Невелика потеря. Мальчишки сцепляют пальцы на клетке с совой — одной на двоих, и находят пустое купе ближе к концу состава. — Страшно, Фредди? — у Джорджа пересохло во рту, и они покупают по стакану тыквенного сока у молоденькой ведьмы с тележкой, что переходит из вагона в вагон, предлагая лягушек, лакричные палочки, летучие шипучки, драже "Берти Боттс" и разную другую вредную сладость. — Ничуть, пока я с тобой. Только... что, если мы попадем на разные факультеты? Никогда ни одного из Уизли шляпа не отправляла куда-то еще. Это был всегда Гриффиндор. Как приговор, как выбор, которого нет, как наследство. Фред фыркает, отгрызая кусочек нуги. — Большей глупости я в жизни не слышал, — он треплет братов рыжий затылок и улыбается смутно каким-то призрачным мыслям. 〜 Через несколько часов Распределяющая шляпа, едва коснувшись его головы, озадаченно хмурится и ворчит: "Ты точно решил? Ведь все остальные Уизли... твой брат, наконец, он _у ж е_ в Гриффиндоре. Впрочем, я вижу, ты хочешь достичь успеха, и для этого есть все задатки... Так ты уверен?" Уверен ли он, что хочет добиться в жизни большего для них двоих? Зажить, наконец, как нормальные люди, помочь родителям, братьям, мелкой сестренке... "Уверен, конечно", — шляпе его слова не нужны. Откашлявшись хрипло, она верещит: "Слизерин!" И в зале повисает такое глухое молчание, как будто на глазах у всей школы кто-то только что умер. Скоропостижно скончался, издох. Фред идет за змеиный стол, как в далеком магловском прошлом какой-то правитель — на плаху. Он видит из всех сотен глаз лишь одни, что обжигают упреком, обидой. Что вонзают под ребра раскаленный кинжал. "Поверь мне, Джорджи, так надо". 〜 Брат избегает его несколько дней, и это до одурения, до ненормального странно и страшно — быть где-то в этом мире одному, без него. Фред шляется по темным коридорам замка после отбоя, умудряясь не нарваться на сквиба-завхоза с этой его мерзкой пронырливой кошкой. В узком переходе на втором этаже он слышит задушенный всхлип. Короткий, меньше доли секунды, но ему хватает с лихвой, чтобы услышать, опознать и найти. Глаза у брата красные, а ссадины на кулаках не успели поджить. — Дай сюда, неумеха, — наложить заживляющее, подуть осторожно на еще тонкую, нежную кожу, держать его руки в своих, не пускать. Я так соскучился, Джорджи. Мне плохо без тебя, ты же видишь. Ведь и ты сам не свой. Я без тебя совсем не умею. Мы не справляемся. Оба. — И кого это ты? Смотри, не попади без меня в неприятности, братец. Если кому-то надо начистить рожу, ты лишь скажи... — Это я сам... все нормально, — и отводит глаза. Фреду продолжения не надо, он видит как наяву брата в заброшенном туалете девчонок. Как тот колотит по стенам и сбивает краны, как все вокруг заливают ледяные потоки. И он, дубина, до ниточки мокрый, и не разобрать уже, где слезы, а где — всего лишь вода. — Джорджи... ведь ничего не случилось. Мы будем вместе, как прежде. Ты только не отказывайся от меня, я прошу. Я ведь без тебя совсем не умею. Ты ведь не Перси, который глядит теперь просто насквозь. Не Чарли... который вздыхает каждый раз, как меня видит. Не мама, что прислала этим утром вопилер, над визгами которого хохотало полшколы. Ты ведь... мой Джорджи. Ты — мой. Ты — моя половина. Я без тебя не умею. Это как учиться заново ходить, говорить и даже дышать. И все краски этого мира — бесцветны. — Зачем? Ну скажи мне, зачем? Стискивает так, что делает больно. Кости хрустнут, а на боках наверняка останутся синяки, как с месяц назад, когда вместо того, чтобы швырять надоедливых гномов подальше от дома, запускали ими друг в дружку... Это вроде как была тренировка. Ох, и влетело же тогда им от Молли... — Фредди, почему ты решил меня бросить? — Глупый, я никогда тебя не бросал. А факультет... это просто учеба. — Неправда, — Джордж шмыгнет носом, утыкаясь брату в плечо, а тот по привычке запустит в волосы руку. Мерлин... как хорошо стоять с ним вот так... — Неправда. Факультет — образ жизни и мысли, это будущее, по которому ты пойдешь. — У нас с тобой оно будет самым лучшим. Я обещаю. — Так значит?.. — Джордж отодвинется, чтобы заглянуть брату в глаза и прочесть ответы на сотни тысяч вопросов. Так, как умеют лишь близнецы. Общаться одной только мыслью, почти что без слов. — Значит, вот что задумал... Ты мог мне сказать. — Я не мог... а вдруг бы не вышло. Или ты сумел бы заставить меня... шантажом и слезами. Ты смог бы. Только ты бы и смог. — Я мог пойти с тобой вместе. — Вот только ты бы не стал. Прижаться лбом к его лбу, закрыть глаза и слушать, как громко и сбито он дышит. Ерошить волосы, ладонями скользить по спине, по плечам. Запоминая, напитываясь чувством: он здесь, он с ним рядом. — В подземельях, наверное, сыро и мрачно. Ты б не простыл. — Да нет, там сухо и много света. Вот только ладони мерзнут все время. Конечно, ведь ты вечно спал, засунув их Джорджу за пазуху или под мышки. А теперь один, как дурак. Среди толпы чужих первогодок. — Наверное, нам надо расходиться по спальням? Утром зельеварение... — Да, я понял уже, ваш декан — просто зверь. Перси в этот раз не соврал. — Так и есть, очень строгий... Обнимет брата, стиснет покрепче и тут же отпустит, зная, что иначе вот так простоят до утра, прилипнув друг другу, как будто пришили. Джордж с ноги на ногу переступит неловко, кивнет и шагнет в сторону лестницы, к своей башне. Останься... — Джорджи... — Что?.. — с такой тоской и надеждой... — У нас ведь завтра вместе занятия. Давай будем в паре на зельях? А еще на заклинаниях, ЗОТИ, трансфигурации и других дисциплинах. Может быть, не за один день, постепенно... — Конечно... — Джордж расплывется в улыбке и тут же припустит вверх по ступеням. Холод куда-то уходит, и его овевает теплом. Может быть, все будет в порядке? Может быть, они научатся... так?