Без тебя ненавижу

Хогвартс-экспресс несется по рельсам, перестукивая колесами. Малфой таращится в окно, разглядывая заученные за предыдущие семь лет опостылевшие пейзажи. Как будто видит в них что-то иное. Или просто следит за каплей, ползущей с той стороны по стеклу. — Драко, все будет нормально, — глухо произносит пустота перед ним, и невидимая никому другому рука накрывает узкую ладонь Драко Малфоя. Тот дергает краешком рта. Рука напрягается, но неожиданно для себя Малфой сжимает в ответ чужие пальцы. Вцепляется, если честно, как тогда, на войне, когда неслись на геройской метле от ревущего Адского пламени, жрущего Выручай-комнату и пытающегося ухватить их за пятки, сдернуть в огненный смерч, уничтожить. — Не хочу я назад, неужели не видишь? Там снова будет эта мерзкая Скитер, и твои поклонники не дадут нам прохода. Не понимаешь? Если узнает хоть одна живая душа... да и мертвая будет не лучше. Разразится скандал. В ровном голосе трещат холодные льдинки. И он изо всех сил старается не моргать, чтобы не разреветься, как полный придурок. В конце концов, он — Малфой, и негоже... — Не узнали же до сих пор. Хотя я вообще не пойму, зачем нужна эта скрытность. — Конечно, дубина, ты не поймешь. Не узнали. Потому что мы все лето были в мэноре, а там такие охранные чары — ни мышь не проскочит, ни садовый гном, ни чужой домовик. А теперь... закутался вон в свою невидимую накидку до пяток. А то зевак бы набился уже полный вагон. — Мы можем рассказать все сейчас же... Тихий шелест, и серебристое, мерцающее нечто соскользнет, открывая черноволосую вихрастую голову и блестящие зеленые глаза под очками, шрам зигзагом на лбу. Улыбка мягкая, просящая даже. — Ну, Драко. Мне все равно, что будут там говорить. Я люблю тебя... — Да? А как же мелкая Уизли? Все лето слала тебе сову за совой и в гости в Нору зазывала. Не думаешь, что будет честнее поговорить с ней сперва? Не то, чтобы я питал особую приязнь к твоим возлюбленным рыжим. Но по крайней мере ее семья ждет, да и твой рыжий дружок спит и видит. — Обещаю, мы со всем разберемся. Малфой фыркает и пытается увернуться, когда герой лезет к нему прямиком через стол целоваться. Забирается почти на колени и языком раздвигает губы, толкаясь глубже. Драко сразу аргументы теряет, как, впрочем, и все имеющиеся в наличии связные мысли. Поттер может... Поттер умеет... Да к Мордреду все... и с тихим стоном запускает пальцы в всклоченную шевелюру героя, чуть вскидывает бедра и трется стояком о стояк. Не очень удобно в поезде, да еще и в одежде... — Гарри, что ты?.. — полный какого-то первобытного ужаса выкрик прямо над ними. Принесла же нелегкая. Блять. Драко с сожалением отодвигается от пыхтящего Поттера, что все еще не очень в себе. Взгляд в абсолютном расфокусе, мутный. И дышит сорвано, буквально хрипит, как после пары часов на метле над переполненным стадионом. — Рон, не сейчас, — обрубает хлестко и резко. Драко и не думал, что тот умеет вот так. По крайней мере, не с рыжим, не с Грейнджер, не с теми, кого называет друзьями и жизнь за кого без колебаний отдаст. — Пожалуйста, выйди отсюда. Не видишь, я занят? И упирается лбом Драко в лоб. Глаза закрывает. Ресницы мелко дрожат, а сердце под форменной курткой бу́хает, как молот о наковальню, когда кузнец мастерит — без магии, непременно вручную, подковы для лучших скакунов в их мэноре. — Гарри, но ведь это... ты с ним? Как же?.. — Рон, я прошу тебя выйти, — голос звенит, взмывает ввысь, под крышу вагона. Голос опасно напряжен до предела. Еще чуть-чуть, и последует взрыв. Или мощный стихийный магический выброс, что запросто уничтожит весь состав за секунду. Должно быть, это даже до туповатого Уизли доходит, потому что он, буркнув нечленораздельное что-то, на самом деле покидает купе и дверь за собой закрывает. — Вот и проблемы, — руки у Драко, точно ледышки, и Гарри, наклоняясь, согревает их теплым дыханием. Целует каждый палец отдельно, прижимается губами к запястью. Малфою чудится, что он умирает. Что у него вместо чистой крови в венах — жидкий огонь. То самое пламя, что чуть не спалило их в последнем сражении. Должно быть, тогда и пробралось как-то вовнутрь... — Рон — не проблема, и наши с тобой отношения тоже, — вдруг осечется и замолчит, отодвинется даже, заглядывая чуть снизу в глаза — серебристые. Самые красивые в мире. — У нас ведь отношения. Малфой? Драко молчит и не отвечает ни слова. Как воды в рот набрал. Драко молчит, а по лицу его ничего не понятно. Как будто выключили сразу все эмоции до одной. Драко молчит... но через каких-то двадцать восемь секунд начинает смеяться. Гарри обиженно сопит и пытается слезть с его острых колен. — Ты такой дремучий придурок, мой Поттер, — и целует, забирая сразу все сомнения прочь. * В замке они расходятся по гостиным своих факультетов. Из своей, правда, Гарри, довольно быстро сбегает, не дожидаясь, пока из спальни вернется медлительный Рон. Нет, он не пытается избежать разговора. Всего лишь не хочет скандала перед парой десятков посторонних ушей. Рональд находит его на деревянном мосту предсказуемо быстро. Ветер воет вдоль галереи, задувает за шиворот, и косматые совы ухают, проносясь мимо них на свои насесты в совятню. — Ты не можешь меня осуждать, — Гарри слышит, как друг остановился прямо за спиной и пыхтит, как набирающий скорость Хогвартс-экспресс, удаляясь от Лондона. — Гарри, но как же... ты и Джинни... все это время я думал, мы будем братьями. А ты, получается, гей... — Рон, то, что между мной и Джиневрой — исключительно наше с ней дело. Касается только ее и меня. — И, конечно, Малфоя, — выплевывает это имя сквозь зубы и сжимает кулаки так, что белеют костяшки. Давай же, Рон, размахнись и ударь. Давай же, друг, выбей из меня эту дурь подчистую. Ну же, ты ведь уверен — поможет. Ты ведь вынес мне приговор, даже не пытаясь услышать, хоть что-то для начала узнать. Я ведь должен. Мерлин... я всем вам что-то до сих пор должен. — Рон, ты не прав... — Ты не посмеешь, обесчестив сестру, переметнуться к хорьку. Я тебе не позволю. Я, если надо будет, то я... — Что же ты сделаешь, Рон? — Гарри рассеянно крутит палочку в пальцах. Не угрожая, отнюдь. Может быть, напоминая? Немного. — Ударишь меня?Проклянешь? Запустишь Авадой? Так она меня не берет. Волдеморт два раза пытался, если вдруг ты позабыл. Рон шипит, как гиппогриф, у которого попытались отнять силой добычу. Рон встряхивает его за грудки и брызжит слюною в лицо. Неприятно. — Моя сестра — не какая-то там, чтобы ты попользовался ею и бросил. Не продажная девка, с которой можно вот так... Чем лучше твой хорь? Дает в задницу и подставляет свой ротик? Хрясь... Тупая боль прокатывается по руке от запястья к плечу. Гарри стряхивает под ноги кровавые сгустки. — Ах ты... — Рон держится за рассеченную скулу. Фамильным перстнем семейства Малфоев. Вот смех. А еще, кажется, он вывихнул лучшему другу челюсть. — Ты мне больше не друг. — Что же, как скажешь. Гарри уходит, не оглянувшись ни разу. У него шумит в голове, и обида захлестывает, точно волной приливной. Во внутреннем школьном дворе попадает в чьи-то теплые, крепкие руки. Прячет лицо на груди... — Почему ты ему не сказал, что ты и Джиневра?.. — Потому что он уже вынес вердикт. Он бы меня все равно не услышал. Так зачем же пытаться? Тупая боль в груди утихает, когда Драко целует. Только Драко способен за мгновение забрать его боль. Заставить забыть обо всем, что было, что будет. — Все будет хорошо, — беззвучно шепчет Малфой. Гарри слышит. И Гарри, конечно же, верит. * Рон возвращается в Восточную Башню, когда сумерки давно сменила глубокая ночь. Полная Дама в своем шелковом платье, зевая, по привычке ворчит, но проход блудному ученику открывает. Он замечает ее сразу, с порога. В глубоком кресле, пододвинутом почти вплотную к камину. Забралась с ногами и глядит на огонь. Красные блики скачут по белой, усыпанной веснушками коже. — Рон, где ты был? — у нее прямая спина, и голос звенит, изо всех сил пытается не сорваться. — Я разговаривал с Гарри. Джин, мы должны... Она наконец-то поднимает глаза и, ойкая, кидается к брату. Он от боли шипит, когда тонкие пальчики осторожно касаются ссадин. — Не надо. — Не дергайся ты. Дай, я залечу. И вскидывает палочку, заклинания шепчет. И ласково, так ласково гладит его по лицу. — Больно? Потерпи, сейчас... сейчас подействует. Хочешь, зелье? Здесь где-то есть... Так непохоже на нее суетится, срывается с места и пытается куда-то бежать. Но Рон хватает ее и усаживает на диван рядом с собою. Мнется, боится посмотреть сестренке в глаза. — Гарри... наш Гарри... с Малфоем. Я пытался его образумить, воззвать к совести, ведь ты и он... Помолвка и свадьба. Все это должно было случиться сразу, как мы в этом году окончим Хогвартс. Вот только он совсем обезумел. Джин... клянусь тебе Годриком, я... я заставлю его, пойду, если надо, к министру. Моя сестра — не какая-то шваль, чтобы он так вот с тобой... — Я и Гарри? У нее такое изумление в глазах, что Рон невольно руки роняет. Руки, что тянутся заправить ей за ухо прядь, стереть со щеки дорожку, оставленную уже подсохшей слезой. Она ведь плакала здесь из-за Гарри? Который совсем не замечает ее. — Вы же с Гарри встречались. — И целовались два раза или, может быть, три. Но ни разу не зашли за черту, понимаешь? Гарри, он мне, как брат... — и замолкает, сконфузившись отчего-то. — То есть, ты и он?.. — Никогда. Никогда и ни с кем. Клянусь Мерлином. Ни единого раза. Она смотрит так странно. Наверное, это все догорающий в камине огонь. Это не утихшая боль от удара, нанесенного лучшим другом. Наверное, это вино, которого он даже не пил. Наверное, это ненормальная тяга, что заставляет его над нею трястись, что полностью затмевает рассудок, когда он думает, что ей что-то грозит, что она несчастна, что ее обижают. А он бы хотел разорвать, развоплотить этот мир, каждого, кто хоть в чем-то причастен... — Ты так ничего и не понял. Я ведь права? Глупый... такой глупый старший братишка... Ее рука — у него на щеке. Так нежно, так ласково гладит. Забирает этими касаниями душу. Не так. Она давно уже — лишь для нее. Он отдал ее сам, без сомнений и каких-то вопросов. У Рона кругом идет голова, и он вцепляется в подлокотники пальцами, как будто прямо сейчас несется верхом на драконе, и изо всех сил пытается удержаться. Не брякнуться из поднебесия вниз, разбиваясь об острые равнодушные скалы. — Я не любила Гарри, не спала с ним и никогда не планировала стать невестой героя. Всю мою жизнь был лишь один человек, которого я любила... Ждала лишь, чтобы у него открылись глаза. Хотела удостовериться, что это взаимно. И целует — клюет куда-то между самым краешком губ и щекой. Рон слышит, как сердце удар пропускает для того, чтобы сорваться с места и пуститься галопом. Она вплетает свои пальцы в его. Он никогда... слышите? Он никогда ее не отпустит.