Попутал слегонца

Утром позвонил сестренке. Мы с ней погодки, она старше меня на год и целых три месяца. Ох, и доставалось мне от нее, когда я был маленький, а потом, когда стали постарше, дрались с ней в кровь, доказывая свое превосходство. А уже после, когда она стала пятнадцатилетней красавицей, выше меня на голову, в папу пошла, стала за меня заступаться, что парней могла крепким словцом остановить, что девчонкам не дать в обиду. Я и сам не был хлюпиком и нытиком, но она по старшинству себе позволяла это сделать. Где-то в это время мы и стали с ней не разлей вода. Я ее потом догнал в росте, но выше не стал. У меня всего-то метр семьдесят, как у пресловутого Брюно, а ее метр семьдесят на шпильках все метром восемьдесят выглядят. — Аллочка, — пришлось пропеть в трубку слащавым голосом, на который только был способен, — Милая, пропадаю, помоги. — Ну, что там у тебя случилось? — спросила она сурово. Этот ее тон свидетельствовал, что моя сестренка чем-то занята, причем очень сильно, и судя по всему, приготовлением различных салатиков для ночного новогоднего бдения за столом. Правда, это только мои домыслы. Занята она в этот час могла быть чем угодно, например, просто торчать в ванной, куда она ходила с телефоном, потому что меньше часа там не проводила. — Аллочка, мне выдали новогодний костюмчик, его нужно в порядок привести и подогнать по фигуре. Сама же понимаешь, я с этим, ну, никак не справлюсь. Буду тебе должен. Что скажешь? для тебя сделаю — компьютер настрою, игрушки старые удалю, новые установлю. Выручай, — ласково ворковал я трубку, надеясь, что моя сестричка и смилостивится и придет, как всегда, мне на помощь. — Сейчас буду, — сказала Алла и положила трубку. Сейчас, как же, это не значит, что она нарисуется через пятнадцать минут. Ровно столько времени ей надо, чтобы надеть верхнюю одежду, перейти улицу и подняться на шестой этаж. Как минимум придет через пару часов, не раньше. Мы жили с ней напротив друг друга, нам родители так квартиры купили. И квартирка у нее была такая же маленькая, маленькая, но отдельная. И теперь мы могли ходить друг к другу в гости. А сами наши родители жили недалеко от нас, буквально через два дома по моей стороне. Как я ошибся и пострадал за это, когда моя сестренка нарисовалась ровно через пятнадцать минут. — Я к нему тороплюсь, бегу, падаю, он даже кофе мне не сварил, — проворчала Алла, не унюхав аромата свежесваренного кофе, когда я, подскочив от неожиданно раздавшегося звонка, открыл ей дверь. — Я не ждал тебя так быстро, — пытаясь оправдаться и загладить вину, я тут же включил свою маленькую плитку. — Ладно, я шучу, — смилостивилась сестренка, но суровость тона не утратила. — Аллочка, — не выдержав, поинтересовался я, — Что с тобой? Пришла сразу же, строга, как папа римский. И тут она разразилась таким потоком слез, которого я, пожалуй, не видел со времен наших с ней битв. Пришлось усадить ее на кровать, присесть с ней рядом и поглаживать по голове, в попытке успокоить. — Меня Иван бросил, — сквозь истеричные всхлипывания, наконец, смогла произнести Алла. — А меня Марина, — тут же бодро ответил я, — Поветрие такое, бросаться любимыми перед Новым годом. Но тогда встает вопрос — были ли мы с тобой любимыми? — Похоже, что нет, — произнесла, тут же успокоившись, Алла, вытирая слезы рукой, даже не носовым платком. Пришлось мне мухой подрываться и, отыскав в шкафу чистый платок, вытереть сестренке слезы и заставить высморкаться. Не нравился мне ее последний бойфренд Иван, я даже обрадовался, что они расстались, только вида старался не показывать. Скользкий тип — непонятно, где работал, но о деньгах много говорил, все на подружек Аллочкиных заглядывался, тискал их по-тихому, несколько раз ему за это под дых давал, только сестренке не говорил, чтобы не расстраивать. — Показывай, что у тебя за проблема, — сказала сестренка, уже переставшая плакать и готовая помочь в решении моей проблемы. А дальше был сплошной ржач, пока я пытался примерить белую рубашечку с рукавами фонариками, юбочку в складочку, которая, кстати, оказалась мне впору, жилетку со шнуровкой спереди, и фартучек с оборочками. Но самое сильное впечатление на нас обоих произвела даже не пресловутая шапочка ярко-алого цвета, а настоящие деревянные сабо сорок второго размера, такого же неподражаемого оттенка и белые колготы. Алла тут же, задрав блузку, нисколько не стесняясь меня, сдернула с себя бюстгальтер с поролоновыми чашечками и напялила на меня, подтянув непонятно каким появившимся образом подобие груди жилеткой. — Невесть какая грудь, но все же выпуклость в этом месте тебе не помешает, — сквозь смех, больше похожий на истерическую икоту произнесла Алла. Костюмчик был сшит будто по мне. Оставалось его только отгладить и простирнуть белую рубашку с фартучком и колготы, которые были слегка испачканы, чем и занялась моя сестренка, весело рассуждая, что можно еще со мной сделать для придания совершенно бесподобного образа Красной шапочки. А потом она сбегала домой, принесла ваты, чтобы подпихнуть в свой бюстгальтер, точнее, уже в мой, накладные ресницы и плойку. Я уже не говорю про чемоданчик с косметикой. Она заставила меня тщательно выбриться, наложила толстый слой пудры и крема на мою кожу, даже если и появится щетина, как и положено не у блондинов через пару часов, то она не будет так видна. Одним словом к пяти часам из зеркала на меня смотрела довольно миловидная девушка, хлопающая огромными ресницами, потрясающая красивыми локонами, завитыми и уложенными один к одному, и улыбающаяся пухлым ярко-алым ртом, в тон красной шапке на голове и сабо на ногах. — Ну, все, — восторженно произнесла Алла, оглядывая меня с ног до головы и оценивая свою работу, — Губы не облизывай и не ешь до полуночи, а то губную помаду слижешь всю, она хоть и стойкая, но все же. И руками в глаза не лезь, даже если чесаться будут, ресницы испортишь. Если скажут, что ты не Красная шапочка, то тогда я серый волк, и всех их загрызу. — Ты-то с кем Новый год будешь отмечать? — спросил я, уж больно мне не хотелось, чтобы сестренка скучала одна дома. — Я к родителям пойду. У них там их старческая компания собирается. Я для внесения свежей струи сгожусь, — весело поведала мне Алла. Было совершенно не похоже, что она продолжает переживать, что ее Иван бросил. Короче, когда я садился в наш микроавтобус, то один был в образе, все же остальные были мужиками, напялившими бабские шмотки. И опять ржач стоял неимоверный при моем появлении.