Ночь перед боем

Сознание Джека медленно возвращалось, словно кружась по спирали. Еще ощущая соленую воду во рту и ужасную царапающую боль в горле, малыш закашлялся и открыл слезящиеся глаза. Взор застилала неясная дымка, но Шинай смог разглядеть отца, стоящего над ним на коленях и придерживающего ему голову. - Смотри-ка, очнулся. Хвала небесам! - радостно сообщил голос с явным французским прононсом, принадлежащий старпому. - Главное, чтобы головой не повредился, так долго не дышал. Вовремя Вы за ним нырнули, кэп. Тиг молча кивнул и поднял дрожащего от холода сына на руки. Только сейчас Джек заметил, что отец тоже весь мокрый, и соленая вода капает с его волос Шинаю на лицо. - Мне нужен ром, - сухо произнес Тиг, заходя в свою каюту. - А тех двоих, что столкнули мальчишку за борт, запереть в трюме, я позже решу, как с ними поступить. - Джек, ты просто чудом не утонул, - добавил как можно мягче Эдвард, снимая с сына мокрую одежду и укладывая его в постель. Тиг, бывший дворянин, привыкший к максимальному комфорту в прошлой жизни, не смог отказать себе в полноценной кровати с подушками, одеялом, относительно чистым постельным бельем и еще некоторыми бытовыми мелочами, потому его каюта не очень-то напоминала жилище пиратского капитана. - Ты спас меня? Спасибо, - Джек едва шевелил побелевшими, вмиг пересохшими губами. Он ещё что-то невнятно и слабо бормотал, затем едва слышный шепот мальчика перешел в тихий стон. Не в силах больше смотреть на свет свечей, малыш прикрыл глаза. - Так холодно... Тиг замер над сжавшимся под одеялом и дрожащим всем телом сыном. Капитан прекрасно знал симптомы начинающейся лихорадки, а так же отлично помнил, что на борту нет ни врача, ни лекарств. Однако зайти сейчас в любой американский порт от Бостона до Филадельфии, где за голову каждого матроса его команды назначена награда золотом, равносильно самоубийству. Эдвард дотронулся загрубевшей мозолистой от штурвальных шпаг ладонью до лба малыша Джека и покачал головой. Мальчишка застонал, проваливаясь все глубже в темноту беспамятства. - Кэп, вот ром, который Вы просили, - старпом взглянул на бледного, покрытого испариной, дрожащего ребенка. - Одним ромом-то тут не обойтись, кэп. У мальца жар, как от печки. Старпом присел на край постели и погладил мальчишку по спутанным мокрым волосам. - Кэп... эм, Эдвард, ты не серчай, если нос не в своё дело сую, но скажи, зачем ты взял этого индейского ребенка на корабль? Зачем мы вообще делали такой крюк и заходили в эти края вместо того, чтобы на всех парусах идти в Бухту погибших кораблей? Никто из команды этого финта не понял. Тиг, не отрываясь, смотрел в покрытое бисеринками пота неспокойное лицо ребенка и долго молчал. Почему-то именно сейчас этот худенький, бледный мальчишка совсем не казался ему чужим. Скорее наоборот, он выглядел слабым, одиноким и нуждающимся в защите. -Это не просто индейский ребенок, Сэм. Это мой сын. Да ты и сам наверняка начал догадываться. Тебе ли не понять, человеку, который знает меня с рождения, который остался верен и предан мне после того, как отвернулись те, кого я считал друзьями. Я помню, как ты спас меня от виселицы... - Тиг ухмыльнулся. - Посмотри на Джека, если убрать эти его длинные волосы с глупыми индейскими висюльками, то он станет моей точной копией в детстве. - Догадывался, как ж иначе. Только хотелось это от тебя самого услышать, - Сэм намочил полотенце в холодной воде и бережно положил на пылающий лоб маленького Шиная. Мальчик перестал стонать и метаться по подушке. -Мама... Забери меня... - Джек приоткрыл глаза и уставился мутным, невидящим взглядом в потолок. - Нет... не надо... отец... больно... - в бреду малыш поднял руки, закрываясь от невидимого ремня. -Он бредит. Наверное, я перестарался с наказанием. Но ведь и меня так воспитывали в детстве и всех других известных мне детей тоже. - Его, видимо, так не воспитывали никогда прежде, да и ты не рассчитал. Если бы я тебя не остановил, ты бы кожу ему со спины содрал. -Старпом достал из-за пазухи маленькую склянку. - Это опиумная настойка белладонны. Все, что у меня есть... По крайней мере, малец на несколько часов спокойно уснет и подкрепит силы. Тиг приподнял голову сына, чуть запрокидывая ее назад и помогая своему старому другу и слуге капнуть несколько капель настойки в рот Джеку. Через несколько минут маленький Шинай действительно перестал звать мать и уснул, но действия опиума и белладонны хватило только на один вечер. Следующие четверо суток ребенок в бреду метался по постели, сбивая ногами простыни, выгибаясь всем телом и слабея с каждым часом, и лишь настойка давала Шинаю краткий отдых и наркотическое забытие на несколько часов. Отец и старпом по очереди сидели у постели малыша Джека, меняя смоченное в воде полотенце, а жар и не думал спадать. На пятую ночь лихорадка достигла критической точки. Мальчишка уже даже не стонал и почти не шевелился, ступни и ладони сделались ледяными, губы посинели, а тело так и продолжало пылать. Ребенка била крупная дрожь. -Настойки осталось на один раз. Больше нету, - Сэм влил в рот Джеку последние капли. - Уже ничего больше сделать нельзя. Будет чудом, если он переживет эту ночь, - старпом покачал головой и вышел прочь. Ночь, как назло, выдалась самая холодная за последние дни. Над Атлантикой бушевала метель, кружившая в воздухе хлопья снега вперемешку с мелкой ледяной крошкой, а корабль капитана Тига нещадно кидало на волнах из стороны в сторону. В капитанскую каюту через мелкие щели задувал ветер. Шинай вздрагивал всем телом, не в силах согреться под плотным пуховым одеялом, а обогреть каюту, конечно, не представлялось возможным. - Джек... - Тиг тихо позвал сына, дотронувшись ладонью до его пылающего лба. Малыш открыл мутные, остекленевшие глаза, несколько секунд смотрел невидящим взглядом на отца и снова провалился в забытие. Острая жалость к этому одинокому, страдающему и потерянному мальчишке шевельнулась в сердце сурового капитана. Эдвард осознавал, что Шинай не виноват в смерти Амэдэхи и что ребенку так же тяжело переживать её потерю, как и самому Тигу, а, может, даже тяжелее, но признать этого вслух суровый капитан не мог. - Сейчас... Погоди, будет теплее, - Эдвард быстро скинул с себя рубашку и лег под одеяло к Джеку, прижимая его к своей теплой груди. Еще несколько долгих минут, тело ребенка вздрагивало от холода, но потом малыш расслабился и задышал ровнее, отогревшись наконец от живого тепла. Тиг лежал не шевелясь, наблюдая, как через некоторое время его сын перестал дрожать и бредить, с маленького бледного лба постепенно перестал струиться пот. Ребенок затих, уткнувшись носом в плечо отца и сжавшись комочком под его боком. Даже длинные черные ресницы больше не трепетали от лихорадочных видений. И капитану показалось, что на щеках Джека появился легкий румянец, во всяком случае, ребенок больше не был таким смертельно бледным. Эдвард пролежал без сна, наблюдая за сыном и почти не шевелясь, до раннего утра. Малыш Шинай, отогревшись и как следует пропотев, откатился от отца к стене и сейчас спал спокойным сном, сопя в подушку. Тиг протянул руку и, потрогав лоб сына, убедился, что кризис миновал, и жара больше нет. Теперь, капитан знал это наверняка, мальчишка быстро пойдет на поправку и уже через пару дней вполне сможет вставать с постели, если не бегать по палубе. Аккуратно, чтобы не разбудить сына, Эдвард выбрался из постели и быстро накинул свежую рубашку и камзол. Погода устоялась, что показалось Эдварду ещё одним добрым знаком. С самого раннего утра светило солнце, корабль вырвался из зоны штормов, и теперь с каждым днем будет становиться все теплее и теплее, а совсем скоро станет жарко. Тиг вдруг представил, как удивится этот индейский мальчишка, увидев лето посреди зимы, теплое море с разноцветными рыбками и экзотические фрукты, ведь лето у родных для Джека берегов Бостона такое короткое, а подчас очень дождливое и холодное. То ли дело Карибы, то место, которое станет теперь домом для Шиная. -Я почему-то верил, что ты сильный и не сдашься, - тихо произнес капитан, поглядев на спящего сына, и вышел из каюты. После такой длинной и бессонной ночи очень хотелось промочить горло доброй порцией рома, а после проветрить голову, стоя у штурвала и вдыхая запах моря.