Ночь перед боем

- Эдвард, ты хочешь пришвартовать Трубадур прямо в порту Лондона?! - Сэм смотрел на своего капитана таким взглядом, каким обычно смотрят на человека, у которого подозревают слабоумие. - Это же все равно что самому положить голову на плаху. Самоубийство! - Сэм, знаешь такую поговорку, если хочешь спрятать дерево, то прячь его в лесу? - Тиг усмехнулся, протягивая своему помощнику сложенный в несколько раз Юнион Джек. - Поднять британский флаг и пришвартоваться в грузовых доках! Думаю, что ты справишься, а мне еще надо кое-что внушить своему сыну, - только сейчас старпом заметил толстый прут в руке у капитана. - Эдвард, постой! - запыхавшийся Сэм догнал Тига уже на полпути к каюте. - Эдвард, не вздумай! Прошу тебя, поговори сначала с мальчонкой! - лицо старпома было очень напряженным, если не сказать, испуганным. - Некогда мне с ним разговаривать! И заниматься уговорами и вытирать ему сопли мне тоже некогда! - Тиг сжал в руке прут и отстранил от себя Сэма. - Это мой сын! Я сам знаю, как надо его воспитывать. - Кэп, - старпом понимал, что сделать он вряд ли что-то сможет и защитить ребенка не в его силах, но решил не сдаваться до последнего. - Эдвард, твой сын - живой маленький человек. Ему страшно и больно! И он совсем один. Не поднимай на него руку, он и сам уже не рад, что живет на этом свете. - Значит, он будет сейчас не рад еще больше! - Тиг сверкнул глазами, пресекая дальнейшие уговоры своего помощника. - Оставь меня с ним наедине! Я приказал тебе заняться кораблем. Выполняй! - Себя вспомни в детстве! - понимая, что и так разозлил капитана своими уговорами, и злость эта сейчас выплеснется на беззащитного ребенка, который даже не поймет, за что его вдруг наказывают, старпом лишь покачал головой и больше не произнес ни слова, глядя как Тиг уверенным и быстрым шагом идет прочь. Эдвард очень тихо вошел в свою каюту и притворил за собой дверь. Середина весны у берегов Англии выдалась дождливой и холодной, а потому мальчишка последнюю неделю плавания все больше времени проводил в каюте отца, чтобы не сидеть на ветру и под дождем на верхней палубе в одной рубашке - другой одежды у него все равно не было. Тиг остановился на пороге, глядя на сидящего к нему спиной ребенка. Джек не услышал шагов отца и, чуть склоняя голову на один бок, то на другой, тихо говорил сам с собой. Прислушавшись, Эдвард понял, что ребенок говорит разными голосами, разыгрывая некое подобие диалога. - Я так хочу скорее вырасти, быть маленьким очень плохо. Ужасно! - А когда была мама? Было хорошо? - Я уже почти не помню, как было раньше. Мама приходит теперь так редко... - Ты забываешь маму? - Да, раньше она часто приходила, а теперь нет, и я почти забыл ее лицо. - Почему мама теперь не приходит во сне? - Потому что Шинай плохой! Гадкий! Мама больше не хочет приходить к Шинаю. И Шинай забывает... Лицо мамы не помнит и все, что было раньше тоже почти забыл. - Мама тебя разлюбила? - Нет. А, может быть, и да... Шинай ведь плохой, он мешает. Отец придет и накажет! - мальчишка со всей силы ударил ладонью по подушке. - Вот так! Только сильнее. Больно... - Отец отдаст тебя снова чужим людям. Они хорошие? Добрые? - Не знаю... Шинай индеец, индейцы не нравятся другим людям. Значит, это Шинай виноват. Значит, Шинай чужим людям не понравится. Шинай не хочет идти к чужим... - Захочет! - Тиг рявкнул так неожиданно, что мальчонка подпрыгнул на кровати, едва не прикусив себе язык. - Разболтал тебе уже Сэм про чужих людей, да? Ну, тем проще. Меньше рассуждений. Джек отполз в самый угол кровати, чувствуя, как от страха все внутри каменеет, и становится трудно дышать. Малыш видел прут зажатый в отцовской руке. Не понимая, за что отец разозлился на него и зачем принес с собой розгу, Шинай прижался к стене, не посмев спросить отца, в чем он перед ним провинился. - Что ты ползаешь как таракан?! Живо подойди ко мне! Джек ни за что не осмелился бы возразить отцу или рискнуть не выполнить приказ. Боязливо глядя только на прут в руках отца и не смея посмотреть Эдварду в глаза, мальчишка спустился на пол и остановился на расстоянии вытянутой руки от отца. - Пожалуйста, не надо... - голос Шиная дрожал и звучал как-то неестественно глухо и надломленно. - Не надо... - Я сказал тебе подойти ко мне! Будь мужиком, а не трусливой девицей! - Эдвард смотрел на своего маленького худенького сынишку, и в глазах пиратского капитана не было ни жалости, ни сочувствия, а только злость и раздражение. - Все скоро закончится, Шинай, потом так больно уже не будет. Потерпи немного, - тихо-тихо произнес Джек, шевеля одними губами, но Тиг услышал сказанную шепотом фразу. Ухватив своего сынишку за воротник рубашки, Эдвард потянул тонкую изношенную ткань на себя, чувствуя, как она трещит по швам и буквально расползается в его руках. - Не надо рвать, пожалуйста, я сам. Сам сниму, - Шинай быстро стянул свою единственную рубашонку через голову и как-то неожиданно бережно положил ее и рогатку с амулетом, которые прятал под рубашкой, на кровать, словно заставляя своего нерадивого отца понять, что другой одежды у него просто нет. Без лишних слов Тиг, разозленный действиями Джека, сжал тонкое остренькое плечико своего сынишки и толкнул к кровати следом за вещами мальчика. Шинай споткнулся и, не устояв на дрожащих ногах, упал животом на постель. - Скоро все кончится. Потерпи... потерпи... потерпи... - мальчишка шептал посиневшими губами одно и тоже словно слова молитвы. Маленькие ручки до побеления костяшек сжали одеяло в кулачках, только вот глаза у ребенка, которые он в момент испуга всегда зажмуривал, сейчас были широко открыты. Тиг замахнулся со всей силы, зная наперед, что с такого размаха разорвет сыну тонкую кожу на спине. Мальчишка так и не закрыл глаз и лишь только свел остренькие лопатки, вжимаясь в кровать и продолжая шептать синими губами свое едва слышное "потерпи". - Да! Терпи! Молча! - прорычал Тиг, словно передразнивая незамысловатую молитву своего маленького сынишки, и наотмашь ударил по напряженной спине, потянув прут на себя и тем самым располосовав кожу до крови. Эдвард ожидал услышать истошный крик, но мальчонка выгнулся дугой и, подняв голову с кровати и хватанув ртом воздух, вдруг весь обмяк и очень тихо, почти неслышно, застонал. Тиг снова замахнулся, видя, что на этот раз малыш вцепился зубами в свою руку. Второй удар лег и точно рядом с первым, оставляя за собой еще более глубокий порез. Тело ребенка вздрогнуло, сводимое судорогой, но из бледно-фиолетовых губ вновь вырвался лишь приглушенный стон. Джек задрожал от удара. Кожа на спине и на лбу мальчика покрылась испариной, несмотря на то, что в каюте было прохладно. Сэм, стоящий за дверью, отчетливо слышал звуки ударов, но криков или хотя бы всхлипов ребенка не слышал совсем. Эдвард поднял руку в третий раз, но вдруг замер, видя, как рубиновые капли крови катятся по маленькой посиневшей спине его сына вдоль позвоночника и, стекая по выпирающим ребрам, капают на простыню. Тигу вдруг показалось, что спина у мальчика очень маленькая, узенькая и хрупкая, и что такими жестокими ударами можно запросто повредить крошечные позвонки, выпирающие словно тоненькая ниточка жемчуга. Эдварду сделалось дурно, когда он взглянул в помутневшие глаза своего сына. Не было во взгляде Джека ничего, кроме дикого ужаса и боли. Взгляд измученного и затравленного маленького звереныша - глаза мальчика давно уже не были глазами ребенка. Тигу вдруг показалось, что веселый задор и искорки смеха навсегда исчезли из взгляда маленького индейца. Эдвард не сдержался и ударил своего сынишку в третий раз, но рука дернулась, и удар получился в полсилы. Джек вздрогнул и, всхлипнув, уткнулся носом в одеяло. Прут не разорвал кожу до крови, но на месте удара вспухла уродливая темно-лиловая полоса. Капитан удивлялся терпеливости маленького мальчика. Его смелый сын ни разу не закрылся руками, не попытался вскочить с кровати или хотя бы просто перевернуться. Джек даже не закричал ни разу, молча и послушно принимая волю отца. - Достаточно с тебя! - злясь уже скорее на самого себя, Тиг отбросил розгу в сторону и отошел от сына. Джек тихонько подтянул ножки к груди и, обхватив колени руками, сжался комочком, так и оставаясь лежать на кровати без рубашки и совершенно не понимая, чем он разозлил своего отца. - Что я сделал? - маленький Шинай сначала даже не понял, что эти слова принадлежат ему. Ребенок испугался звука собственного голоса и втянул голову в тонкие плечики, чувствуя, как от страха сводит желудок. За этот вопрос отец сейчас снова схватится за прут и будет бить до тех пор, пока маленький Шинай не потеряет сознание. Только бы скорее провалиться в темноту... - Что ты сделал? - Тиг повернулся к сыну, сверкнув глазами. - Ничего пока еще не сделал. Это чтобы ты не смел устраивать истерики, цепляться за меня и рыдать как в прошлый раз! Понял? - Эдвард шагнул к кровати и с такой силой тряхнул мальчишку, что тот прикусил язык. - Я бы не заплакал, - рот Джека наполнился слюной с примесью крови. - Я же понял все... - Что ты понял?- Тиг пихнул мальчишку обратно на кровать. - Ты никчемное существо безмозглое! Что ты вообще понимать можешь? - Что я плохой. Я не стану плакать. И пойду к тем людям. Пусть даже они будут такими же как Джемма. Даже если они будут наказывать меня за то, что я плохой, - маленький Джек дрожал всем телом, впервые за долгие месяцы глядя отцу в глаза. - Пусть делают, что хотят. Я буду терпеть, сколько сил хватит. Мне жаль, что я такой... - Какой такой? Говори! - Эдвард снова грозно навис над своим беззащитным жалким сынишкой. - Маленький и плохой. Хорошо бы было, чтобы я погиб еще тогда... В тот день... Вместо мамы... - Ах ты, выродок неблагодарный, она спасла тебя, а сама погибла! Ради тебя погибла! - Тиг отвесил сыну такой подзатыльник, что мальчишка скатился с кровати на пол и едва не разбил себе лицо. - Одевайся! Живо! Эдвард смотрел, как его сын торопливо поднимается с пола и натягивает свою рубашку, стараясь не задеть раны на спине. Тига раздражала грязная изношенная одежда ребенка, его худые босые ноги и подкрашенные угольком испуганные глаза. Когда мальчишка робко протянул тоненькую дрожащую ручонку за рогаткой и амулетом снов, Эдвард успел разозлиться настолько, что выбил из рук сына эти детские сокровища, и те с грохотом упали на пол. Шинай охнул и кинулся было подобрать единственные ценные для него вещи, но отец рванул его за плечо обратно. - Тебе это не к чему! Рогатка - не оружие, а про эти индейские шаманский бредни я давно велел тебе забыть! - Тиг не дал ребенку опомниться и за шиворот вытолкнул его на палубу. Три месяца за бортом корабля маленький Шинай видел только океан, а сейчас, забыв о боли в рассеченной спине и о том, что он стоит на пронизывающем весеннем ветру в тонкой рубашке, мальчишка с открытым ртом наблюдал, как Трубадур швартовался в Лондонском торговом порту. Никогда прежде Джек не видел настоящего большого города. Почти шесть лет он жил в маленьком индейском поселении, а потом почти два месяца в пиратской деревне, которая тогда показалась маленькому мальчишке просто огроменной. Но Бухта не шла ни в какое сравнение с тем, что Шинай видел прямо перед собой сейчас. Только одних кораблей вокруг было столько, что у маленького индейца не хватило бы пальцев на руках и ногах, чтобы их все пересчитать. Кругом туда-сюда сновали люди... Не меньше нескольких сотен. Такую толпу Джек никогда прежде не видел, но, приглядевшись, мальчонка понял, что людская масса движется очень даже организованно, будто единый организм, и каждый занят при этом своим делом, точь в точь как муравьи в большом муравейнике в лесу. За пристанью и разгрузочными доками возвышались дома из грязного серого и темно-коричневого камня. Джеку не верилось, что дома могут быть выше двух этажей, а ведь тут в некоторых было аж по шесть. Больше мальчишке ничего не удалось разглядеть, за ближайшими, словно сбившимися в кучу домами, все тонуло в серой туманной дымке. Джек прежде видел туман и не раз, но такого густого, мутного и грязного не видел никогда. Конечно, индейский ребенок и понятия не имел о десятках мануфактур промышленного района и об их дымовых трубах, выпускающих днем и ночью в воздух клубы тяжелого ядовитого дыма. Шинай поморщился, чувствуя долетавшую с берега вонь от нечистот и гниющей рыбы, и зажмурился. С борта корабля малыш увидел только кусочек портового района, а город уже показался ему большим, мрачным и пугающим. - Чего ты застыл? Идем! Шевелись! - Тиг сжал предплечье сына, и потащил его к сходням. - Не дергайся! Иначе в момент тут потеряешься. Джек пытался обернуться, чтобы найти взглядом Сэма, но старпома нигде не было, и лишь когда Шинай оказался уже на пристани, ему удалось увидеть помощника отца, стоящего на шканцах с поднятой вверх рукой. Джек изловчился и тоже помахал Сэму, за что тут же получил увесистый подзатыльник от отца. - Я запретил Сэму прощаться с тобой и разводить тут сопли! - рявкнул Тиг, таща за собой замешкавшегося сына. Больше мальчишка оборачиваться не посмел, да и сделать это было бы теперь совершенно невозможно. Оставалось только следить за тем, чтобы не угодить под копыта лошадей или под ноги кому-нибудь из грузчиков, не утопнуть в грязи, которой в некоторых местах Джеку было чуть ли не по колено, а самое главное не отцепиться от отца, потому что в такой толпе маленький мальчик заблудился бы за одну секунду.