Ночь перед боем

Выйдя из роскошного особняка на залитую ярким солнечным светом улицу, малыш Шинай облегченно прикрыл глаза и на мгновение прислонился спиной к массивной двустворчатой двери. В то, что произошло всего несколько минут назад, маленькому Джекки верилось с огромным трудом. Отец не просто защитил его, не позволив ударить, но и разговаривал с ним совсем не строго и, кажется, совсем не сердился, хотя до этого обещал высечь до полусмерти, если что-то пойдет не так. Особых надежд на то, что суровый и жесткий Тиг не сдержит своего обещания, кроха Шинай не питал, а потому решил хотя бы не сердить своего родителя непослушанием и отправился, как было велено, в парк. Джек осторожно ступал босыми грязными ногами по едва заметной тропинке, вьющейся между деревьями. Солнце припекало в спину достаточно ощутимо, но светилу пока еще не хватало сил, чтобы согреть промерзшую за долгую и холодную зиму землю. Кое-где маленькие лужицы еще были покрыты тонкой потрескавшейся корочкой льда, а в низинках вдоль тропинки лежали островки талого грязного снега. Пройдет совсем немного времени, и бурый зернистый снег растает даже в самых тенистых местах, а на его месте зазеленеет трава, она и сейчас уже пробивается на встречу солнцу на возвышениях и пригорках. Шинай зажмурился, вдыхая полной грудью свежий весенний воздух. Несмотря на то, что ноги у мальчишки очень замерзли, а желудок болезненно сжимался от голода, маленькому индейцу сделалось вдруг так хорошо, словно он на мгновение перенесся в родной лес, окружающий индейское поселение. Мальчишке совсем не хотелось думать о том, что с ним сделает отец после возвращения на корабль. Подставляя свое чумазое личико солнечным лучам, Джек шел по тропинке, вслушиваясь в еще пока робкое чириканье птиц. Амэдехи учила своего непоседливого сынишку различать голоса птиц, и сейчас маленький Шинай без особого труда узнал чириканье шустрых воробушков, перелетавших с ветки на ветку над самой головой. Джек хотел уже было улыбнуться маленьким юрким птичкам, в честь которых когда-то мама назвала его Шинаем, но вдруг посторонний шум, совсем не вписывающийся в звуки весеннего парка, испугал маленького индейца. - Где-то здесь. Нет. Значит, здесь, - бормотал себе под нос аккуратно одетый в тёмно-зелёный камзольчик, белую рубашку, красный жилет, светлые кюлоты, белые чулочки и чёрные башмачки темноволосый мальчик лет шести, ползя вперёд на четвереньках и шаря руками в жухлой прошлогодней траве. На его личике было написано сильное волнение, тёмные брови сдвинулись к переносице. Мальчика звали Джеймс Норрингтон, и он прекрасно знал, что его накажут за испачканные коленки, но наказание за потерянную игрушку, которую он как раз безуспешно искал, будет гораздо хуже. Отец только вчера принёс новенький набор солдатиков, а теперь один из них уже пропал без вести в траве, и мальчик заметил это, только когда в коробке осталось слишком много свободного места. Когда он обнаружил пропажу, его ладошки мигом вспотели, а в ушах застучала кровь вместе со словами отца: "Играй аккуратно". Он не был аккуратен. Он очень старался, но не вышло. И за это его накажут. Джеймс часто дышал и едва боролся с желанием ослабить белый галстучек на шее, шаря в траве. Где и когда он потерял солдатика, он понятия не имел, когда его найдёт отец и накажет, тоже. "Только бы не сейчас, только бы не сейчас..." - на зелёные глаза медленно, но верно наворачивались слёзы. Джек вздрогнул и прижался к стволу большого раскидистого дуба, наблюдая за незнакомым мальчишкой, который явно что-то искал в грязной траве и, видимо, очень переживал. Незнакомец стёр скатившиеся по щеке слезинки кулачком, оставляя грязные разводы. Он очень старался подавить всхлип, но тот всё равно вырвался, совсем тихо и едва слышно. Шинаю очень хотелось помочь этому мальчишке найти то, что он потерял в траве, но подойти Джекки не решался. Стоя у дерева на одном месте, Шинай вдруг почувствовал, что его босые ступни совсем заледенели. Стараясь оставаться незамеченным, малыш переступил с ноги на ногу, и тут же почувствовал, что что-то острое впилось в босую ступню. Джек айкнул от неожиданности, чем привлек внимание незнакомца, последний тут же поднял голову и быстро встал с колен. На миг Джеймс даже испугался, но потом понял, что это тоже всего лишь ребенок, немного похожий на тех, которые просят деньги на улице. Вот разве что таких смуглых он сам никогда не видел, разве что пару раз проезжая в карете мимо ярмарок, где были и такие же смуглые и разряженные в яркие платки взрослые, которые назывались цыгане. Отцу такие взрослые и дети никогда не нравились, и он никогда не давал им денег, не говорил доброго слова. - Что тебе надо? - торопливо вытерев рукавом камзольчика глаза, самым резким голосом, каким только мог, спросил Джеймс. - Грязный цыганский оборванец! - добавил мальчишка, чуть помедлив. - Мне? Ничего не надо. А ты, между прочим, и сам не очень-то и чистый! - Джекки прекрасно помнил общение с детьми в Бухте и сейчас, видя недружелюбный настрой мальчишки, прижался спиной к дереву, готовясь защищаться в случае чего. - Как ты меня назвал? Я что-то не знаю такого слова совсем. - Есть такие люди, цыгане, они смуглые, у них волосы чёрные, глаза тоже. Они на ярмарки приезжают, танцуют и поют, папа говорит, они ещё крадут лошадей. И ты на них похож. На цыган. Ты с Рынка? - Я не знаю, кто такие цыгане. И что такое рынок, тоже не знаю. Я не этот самый цыганин или цыган... - Джек запнулся, - Не знаю, как правильно. Я индеец... на половину. Папа у меня англичанин. Капитан корабля. И никаких лошадей он не крадет! Джек, чувствуя неутихающую боль в босой ступне, поднял ногу и мельком глянул, на что он мог наступить в мерзлой траве. На земле лежал интересный раскрашенный цветными яркими красками человечек. Джек замер. Ничего подобного он в жизни своей никогда не видел. Солдатик - стрелок французской армии с мушкетом в руках - видимо, был сделан из прочного олова, или, может быть, Джекки был настолько тощим, что человечек совсем не погнулся под его весом, а только вдавился в землю, поранив Шинаю ступню мушкетом до крови. Вопреки неуверенности, Джеймс приблизился к Джеку, как раз когда тот наклонился и что-то поднял с земли. Едва вещица появилась в руке маленького индейца, сердечко юного Норрингтона пропустило удар и радостно забилось: это был тот самый солдатик-стрелок, которого он потерял! - Э-это моё, - нерешительно незнакомец протянул испачканную в траве и земле руку, попутно осматривая Джекки с головы до ног. "Странный он", - Джеймс Норрингтон иногда видел детей, одетых только в одни рубашки, штанишки и ботинки - отец и мама говорили, что эти дети "бедные" - но этот мальчик был даже без обуви, штаны его прохудились на коленках, а рубашка болталась на нём, как мешок, и была порвана. "А это ещё что?" - заметив какой-то бурый след, когда Шинай чуть развернулся, незнакомец, опустив руку, зашёл ему за спину. От увиденного живот маленького Норринтона скрутило: по старенькой рубашке на спине мальчика шла тёмная косая полоса. Гадать не надо было, что это была запёкшаяся кровь. - Ах, вот что ты ищешь. А я все думал, что ты мог потерять. Ну, держи же своего человечка, - Джек и понятия не имел, что у него там на спине рубашка вся в крови после отцовской розги, и не понимал, что так привлекло этого странного мальчика. Шинай быстро развернулся лицом к мальчишке, словно боялся, что незнакомый ребенок мог сделать что-то плохое. Это вызвало у последнего лёгкое негодование: Джеймс никогда не обижал тех, кто был меньше и слабее его. А этот босой мальчик был именно слабеньким, а ещё эта кровь... Джеймс почувствовал прилив жалости к маленькому грязному индейцу. Кто его так ударил? Где были его мама и папа? Он сказал, что не знает о цыганах, и даже о Рынке. Неужели он совсем один? Маленькому Норрингтону стало вдруг очень-очень жаль стоящего перед ним мальчика, и даже почему-то немножечко стыдно за свой почти опрятный прогулочный костюмчик. От нахлынувших чувств он, замерев, просто смотрел на солдатика в грязной тёмной ладошке, позабыв про свой страх наказания. - Бери себе, - вдруг решительно сказал Джеймс. - Будешь играть. У меня есть ещё, целая коробка. Прозвучало ли это вежливо, маленький Норрингтон не знал, но он надеялся, что этот индеец возьмёт игрушку и не заставит его передумать. - Ты правда индеец? - в тоне Джеймса было слышно подозрение, но в зелёных глазах блестели искорки живого интереса. Джеймс едва подавил желание подойти вплотную и всмотреться в лицо Джека с подведёнными чем-то тёмным глазами. Сам он только-только закончил читать книжку про покорение Америки, и из неё узнал, что индейцы - свирепый и воинственный народ, говорящий на языке скорее зверином, чем человеческом, общающийся с духами и прицельно метающий томагавки. Но стоящий перед ним мальчишка был совсем не похож на дикого воина из истории: ни томагавка, ни, этого, ирокеза... - А... - маленький Норрингтон едва не спросил у Джека, из какого тот племени и снимал ли он уже скальп (а заодно что это значит), но передумал. - А мой отец Лоуренс Норрингтон! Адмирал целого флота, - мальчишка гордо выпрямился, не заметив, как вышеупомянутый адмирал подошёл к нему со спины, встав в отдалении пяти шагов. - Джеймс, - знакомый холодный голос заставил маленького Норрингтона вздрогнуть. Он обернулся. Лоуренс, статный темноволосый мужчина лет тридцати, одетый в военную форму, возвышался во весь свой немаленький рост. - С кем ты разговариваешь? - губы Норрингтона-старшего презрительно скривились, в голосе было явное давление. - Не знаю, - Джеймс вдруг понял, что понятия не имеет, как зовут маленького смуглого мальчика. Что отцу это было совершенно неинтересно, а вопрос был риторическим, маленький Норрингтон не понял. - Но он настоящий индеец, представляешь? В ответ лицо Норрингтона-старшего только больше помрачнело. - Ты не должен разговаривать с такими проходимцами, Джеймс, - отрезал Лоуренс, и это ощущалось, будто пощёчина. В глазах адмирала был просто ледяной холод, и его сын почувствовал себя совсем маленьким под этим взглядом. - Хорошо, отец, - произнёс он, смотря на землю под ногами. - Это недостойно настоящего дворянина. - Да, отец. - За порчу одежды тебя ждёт выговор. - Да, отец. - И не мямли, когда отвечаешь мне, - Лоуренс чуть повысил голос. - Ты всё понял? - Я всё понял, отец, - огромным усилием Джеймс заставил голос звучать чуть громче. - А ты что за спиной прячешь? - угрожающе двинувшись вперёд к испуганному маленькому Джеку, Лоуренс напоминал нависшего над своей жертвой хищного орла. - Протяни свои грязные руки. Живо, - он говорил тихо, но в этом голосе было больше опасной угрозы, чем в любом выкрике. Джеймс наблюдал со стороны, как наступал на смуглого незнакомого мальчика его отец, как этот мальчик испуганно вжался в дерево, и маленькому Норрингтону было едва ли менее страшно, чем незнакомцу. Лоуренс не кричал, он никогда ни на кого не кричал, если сердился, но испытывать на себе его гнев было всё равно страшно, один только мрачный взгляд мог пригвоздить тебя к месту, и выдерживать его дольше пары секунд редко отваживались даже взрослые. Сейчас Джеймс с замиранием сердца смотрел, как маленький индеец глядел его отцу в глаза и протягивал вперед грязную ладошку с солдатиком. - Джеймс, забери то, что он украл у тебя, - не отводя взгляда от незнакомого мальчика, приказал Лоуренс. - Я... - в горле у Джеймса внезапно пересохло, и он торопливо сглотнул. - Что я тебе только что говорил про то, как подобает мне отвечать? - процедил сквозь зубы адмирал. - Он ничего не крал, отец. Я сам ему отдал, - собравшись с духом, ответил Джеймс. Он никогда не перечил отцу, но почему-то сейчас это вышло легче, чем он думал, даже вопреки страху навлечь на себя гнев родителя за ослушание. - Отдал, а теперь подойди и забери, - это был ледяной голос человека, который не просто не привык к тому, чтобы ему не подчинялись, но даже не допускал мысли, что такое возможно. И затаённая угроза очень отчётливо слышалась в холодных словах. Кровь стучала в ушах Джеймса, он переводил взгляд со своего отца на незнакомого мальчишку. Он чувствовал, ещё одно слово - и отец будет совершенно рассержен, и наказание может коснуться обоих. Сжав и разжав кулачки и заставив себя держать голову прямо, чтобы ещё больше не злить Лоуренса, всегда требовавшего ходить, выпрямившись, Джеймс медленно подошёл к отцу и вжавшемуся в дерево незнакомому мальчику. Во рту у маленького Джека пересохло от страха, Шинай чувствовал, как от ужаса трясутся коленки и сводит голодный желудок. В свои шесть лет мальчонка усвоил одну хитрость, которая далеко не каждому взрослому придет на ум - таким суровым и холодным людям, как этот адмирал, да и как его собственный отец, нужно смотреть в глаза. И ни в коем случае не отводить взгляда, как бы тебе самому ни было страшно. Такие люди тогда немного теряются, хотя потом и сердятся еще больше, но тем не менее они считают прямой взгляд смелостью. - Забери! - краем глаза видя, как мальчик по имени Джеймс подошёл вплотную к отцу, Джек протянул мальчику солдатика, но взгляда от лица Лоуренса не отвел и не заметил, как младший Норрингтон тихо покачал головой. Тем временем во взгляде адмирала, всё ещё направленном на индейского оборвыша, внезапно мелькнуло что-то похожее на узнавание, но едва оно появилось, как чья-то ладонь опустилась адмиралу на плечо. - Отец!.. - выдохнул Джеймс, но Лоуренс и без того среагировал. Схватив незнакомца за запястье, он резко развернулся лицом к возможному оппоненту, занеся кулак для удара, но вдруг поражённо застыл. - Тиг?! Эдвард? - глаза Лоуренса расширились, а в такой уверенный и холодно-спокойный голос закралось такое непривычное для ушей его сына удивление. Однако мужчина быстро овладел собой, и маска холодной уверенности не треснула, даже когда в горло ему упёрлось дуло пистолета. - Не надо!.. - догадываясь, что может произойти, маленький Норрингтон вышел было вперед. - Джеймс, стой на месте, - голос Лоуренса был спокоен, но это был приказ чистой воды, и маленький мальчик не посмел ослушаться, ему казалось, что слова просто отрезонировали в ушах. Часто дыша, он смотрел на двух высоких мужчин, своего отца в военной форме и треуголке и загорелого незнакомца в широкополой шляпе, бордовом камзоле поверх выцветшей рубашки, посеревших штанах и чёрных сапогах. - Тебе лучше забрать своего сына и убираться из Лондона. Один раз тебя уже едва не повесили, - ровно произнёс Лоуренс, всё это время всматривавшийся в лицо пиратского капитана. Сходство между маленьким индейцем и бывшим офицером королевского флота было просто поразительное. К удивлению Шиная, Тиг усмехнулся, убирая пистолет. - А... узнал, значит, в мальчишке моего сына? Н-да, похож, пожалуй, - Эдвард окинул быстрым взглядом маленького Джеймса. - Твой тоже похож на тебя, только глаза совсем другие, - Тиг хмыкнул. - Позволь узнать, что же не поделили наши дети? - Эдвард перевел взгляд на своего маленького испуганного сынишку. - Или, может быть, виноват мой сын? Джек, подойди ко мне! Маленький сынишка пиратского капитана так же, как и сынок адмирала, ослушаться приказа отца не посмел. Испуганно и пристыженно глядя то на Тига, то на адмирала, Джекки подошел к отцу, и тот взял его за запястье и прижал к себе немного резковато, но не причиняя боли. Джек почувствовал, а может быть ему это только показалось, что отец облегченно выдохнул, когда сынок оказался спрятанным за его спиной. - Так что же здесь произошло? Едва только маленького индейца, которого звали совсем не по-индейски, Джек, привлёк к себе высокий черноволосый незнакомец в красном камзоле, оказавшийся его отцом, Джеймс почти тут же оказался за спиной шагнувшего к нему Лоуренса. Как и тот мужчина, которого отец, похоже, знал, если назвал его по имени и фамилии, Эдвард Тиг, Лоуренс прижал сына к себе. Для Джеймса этот защищающий жест был чем-то незнакомым и странным, адмирал вообще редко прикасался к нему. Младший Норрингтон не понимал, что Лоуренс очень испугался за него. Стратег по натуре, но бывший сейчас без оружия, старший Норрингтон просчитывал все возможные варианты исхода встречи с вооружённым пиратом наперёд, и расклады выходили совсем не в пользу адмирала и его сына. Тиг был государственным преступником, появиться для которого в Лондоне означало самому сунуть голову в петлю. Тем хуже, что у Эдварда самого был сын, мальчишке грозила та же участь. Следовательно, вероятнее всего то, что Тиг будет использовать любую возможность и пойдёт на многое, чтобы уйти из города живым и вместе с ребёнком, к которому явно привязан: Лоуренс прекрасно заметил, как быстро Эдвард прижал сына к себе, а также мимолётное выражение облегчения на лице пирата. Да, чтобы выбраться, Тиг пойдёт на что угодно, хоть с боем пробиваться станет, хоть заложников возьмёт. Рука Лоуренса непроизвольно сжала плечико Джеймса чуть сильнее, хотя на лице адмирала не дрогнул ни один мускул. За время раутов при дворе, военной службы и столкновений то с пиратами, то с испанцами, то со своими бунтарями, то с бог весть кем он неплохо изучил человеческую натуру и знал, чего можно ожидать от тех или иных людей. И сейчас ему и Джеймсу везло, что Тиг, во-первых, ему с юности лично знаком, во-вторых, настроен относительно дружелюбно. - Твой сын взял себе вещь, которая принадлежит Джеймсу, - ответил Норрингтон тем тоном, которым обычно ведут светские беседы, а не разговаривают с кем-то, у кого есть пистолет, и скорее всего заряженный. - Но, похоже, он и сам был не прочь с ней расстаться, - взгляд ледяных глаз адмирала обратился к его сыну, и мальчик выпрямился. Он всегда так делал, когда на самом деле ему хотелось вжать голову в плечи. Джеймс знал, отец не терпел этого, и злился, если он показывал страх, хотя Джеймсу и было страшно. - Я сам отдал, - надеясь, что сказал это достаточно громко и уверенно, выпалил Джеймс. - Значит, дети и не ссорились вовсе? И сами обо всем договорились? - Эдвард подмигнул маленькому Джеймсу и вдруг обнял Джека рукой за плечи. Встреча со старым знакомым в парке совсем не вписывалась в планы Тига. Пират намеревался забрать сынишку и скорее покинуть берега Англии. Но эта встреча осложнила, да что там говорить, сделала теперь почти что невозможной дорогу в порт. Тиг прекрасно понимал, что стоит только Лоуренсу исчезнуть из поле зрения и увести в безопасное место своего сына, как по следу пирата сразу будут пущены гвардейцы. А до порта Тиг с сыном за такой короткий отрезок времени добраться не успеют. Эдвард отдавал себе отчет в том, что прежде чем повесить их обоих, в застенках тюрьмы будут пытки. Причем пытать будут именно ребенка у него на глазах. Только вот сказать Тигу совершенно нечего, выдать некого, да и никакими сведениями он не владеет. А потому Джека будут мучить совершенно напрасно и до виселицы ребенок скорее всего не доживёт. Эдвард знал, через что предстоит пройти ребенку в случае ареста, а потому уже сейчас принял холодящее кровь решение, что при самом плачевном исходе дела найдет в себе мужество застрелить сына. Но пират не собирался сдаваться так сразу и решил приглядеться к своему старому знакомому, а, возможно, и попросить уважаемых господ Норрингтон проводить его с Джеком в порт. Рука Тига немного вздрогнула на плече сына, Эдвард сейчас как никогда боялся потерять своего ребенка, а потому изо всех сил старался придумать, как ненавязчиво и без захвата Лоуренса в заложники добраться до корабля. - Коли уж мне довелось посетить столицу и встретить тут старого друга детства, не сочтет ли этот самый друг за труд поделиться новостями о светской жизни? А то времени на посещения светских мероприятий у меня к сожалению нет. - Всё идёт своим чередом, - решив поддержать игру и жестом пригласив пройтись по широкой аллее с растущими по обеим сторонам вязами, на ветвях которых набухали зелёные почки, Лоуренс двинулся вперёд. - Лорд Кавендиш передал свой пост в Палате лордов своему сыну, Мэрилин Роксфорд - та, с пушком над губой и склочным характером - всё же вышла замуж за беднягу Стюарта, Суонн никак не найдёт достойную партию, а давно пора уже, а ходившие при тебе пешком под стол и устраивавшие неприятности на каждом приёме близнецы-сыновья графа и графини Вилфред пошли служить во флот. Одного уже нет в живых, картечь, второй офицер, - сухо перечислил Лоуренс, быстро припомнив нескольких общих знакомых, жизни которых в своё время занимали его и Эдварда чуть больше, чем жизни других. - Парламент принимает законы, Адмиралтейство работает на благо короны. Говоря о короне, на престоле сейчас Её величество Анна Стюарт, Боже, храни королеву. Его величество Вильгельм скончался совсем недавно. Тебе это должно быть интересно, - добавил адмирал тем же тоном, однако это уже был явный намёк на участие Тига в заговоре против короны, из-за обвинения в котором он в своё время был осуждён на каторгу, откуда бежал. Пока адмирал Норрингтон трудился в поте лица, вспоминая сплетни о старых знакомых, мозг Тига напряженно работал. Эдвард прикидывал и так и эдак и просчитывал пути к спасению. Рассчитывать на то, что они вот так вчетвером дойдут пешком в порт было равносильно самоубийству. Тиг уже хотел было отправить мальчишку Джеймса домой и убедительно уговорить адмирала прокатиться в порт в адмиральском же экипаже, но это тоже был огромный риск: в порту полно гвардейцев, а это значит, что адмирала пришлось бы убить, что тоже привлекло бы не мало внимания. Конечно, если бы не малыш Джек, которого Эдвард намеревался спасти любой ценой, Тиг взял бы в заложники старшего Норрингтона, или попытался бы скрыться без него. Но с ребенком рисковать никак нельзя. Потому стоило еще потянуть время. - Про королеву наслышан. Сплетни и слухи доходят и до Карибских островов, - Тиг выпустил руку Джека. - Сынок, мне показалось, что вы нашли общий язык с уважаемым Джеймсом Норрингтоном. Так идите чуть впереди, - Тиг повернулся к Лоуренсу. - Надеюсь вы не против, адмирал? Мой сын в плаваниях не имеет возможности общаться со сверстниками. И ему порой одиноко... - Эдвард подтолкнул сына слегка к Джеймсу. Предложение Тига детям идти впереди заставило Лоуренса заволноваться, оно было неожиданным, как удар под дых, и в первое мгновение всё, чего хотелось старшему Норрингтону, это отказать, не важно, как: идя впереди, Джеймс становился потенциальной мишенью для фатального выстрела в упор. Но, с другой стороны, если бы Тиг хотел причинить вред Джеймсу или использовать его, он бы уже воспользовался этой возможностью. Лоуренс внезапно понял, что действия Эдварда слабо поддаются простой логике: старший Норрингтон был без оружия (и теперь клял себя за это), и для Тига было бы проще простого вырубить его или убить, а Джеймса использовать в качестве заложника. Ничего из этого он не делал. Почему? Былая честь взыграла? Или этот ребёнок, Джек, сделал заговорщика и пирата мягкотелым? - Можно, папа? - голосок Джеймса, старающийся звучать уверенно, заставил Лоуренса повернуть голову к сыну. Мальчишка совсем не подозревал, в какую историю они вместе угодили... Но в любом случае, адмирал знал, что Тигу сейчас интереснее он, и, случись что, стрелять он будет сперва в Лоуренса, а в пистолете, как ни крути, только одна пуля. Что бы ни было, Джеймса не заденет, и Лоуренс позаботится об этом. - Да, - только и ответил старший Норрингтон, глядя на то, как мальчик благодарно и робко улыбается ему, прежде чем повернуться к Джеку. Тиг не хотел говорить о заговоре и тем более о том, что ждет его самого и малыша Джека при детях, а потому специально отправил мальчишек идти чуть впереди, чтобы при этом они оставались в поле видимости и слышимости. Конечно, Тиг продолжал держать ладонь на рукоятке пистолета, да и нож в сапоге ощущал голенью прекрасно и метнул бы его в цель с закрытыми глазами. Но маленького Джеймса мишенью Тиг не рассматривал ни при каком раскладе. Единственное, чем младший Норрингтон усложнял всю ситуацию, так это тем, что в случае если адмирала придется все же убить, мальчишка точно поднимет слишком много шума, но и при таком раскладе Тиг не смог бы убить ребенка. - Ты сам здесь для того, чтобы участвовать в очередной авантюре с покушением на жизнь нового монарха? - голос адмирала выдернул Тига из раздумий. - Стоило Его величеству отправиться в мир иной, а на престол взойти новой королеве, которой ещё нужно понять, кто друг, а кто враг, и вдруг ты возникаешь посередь Лондона, как из-под земли. Конечно, преступник всегда возвращается на место преступления, но с твоей стороны это опрометчивый поступок, если не сказать точнее, глупый. Тебе не хуже меня известно, что тебя ждёт, Эдвард. И не только тебя, - с этими словами Лоуренс многозначительно посмотрел на семенящего впереди Джека. - Вы оба висельники, и ты, и твой сын. Высокую же цену ты решил заплатить за очередной заговор. - Я не участвовал в том заговоре. Конечно, с момента, когда меня обвинили в том, чего я не совершал, лишили титула, звания и прошлой жизни, я совершил немало преступлений и потопил и ограбил немало судов Ее Величества, выхода у меня не было, знаешь ли. Но в том заговоре я не участвовал и по прошествии стольких лет так и не сумел разгадать, кто так умело подставил меня. А мой сын и подавно не виноват ни в чем. Я прекрасно знаю, что произойдет с Джеком, если... - Тиг не договорил. - Я не дам его пытать. Я слишком люблю его и пристрелю, если мне не удастся выбраться. - Отрицание преступления - распространённая практика среди преступников. Хотя на тебя это не похоже. Твоё чистосердечное признание в других грехах, конечно, вряд ли поможет избежать наказания, в актах и Билле о правах такого пункта нет, - произнёс Лоуренс, когда Тиг заговорил о заговоре. Адмирал не ставил под вопрос правительственные обвинения, тем более это всё равно была не его сфера, и он не стремился совать свой нос в чужие дела. Хотя на мгновение он позволил себе поиграть с мыслью о том, что Тиг и впрямь чист. - С твоим характером меня даже не удивляет, что тебя обвинили в одном из страшнейших преступлений. Ты наступил на больные мозоли слишком многим влиятельным людям, и им это не понравилось. Но если представить, что ты невиновен, кто бы ни подставил тебя, он точно умён, расчётлив и хитёр. Точно нет вариантов? - следя за Джеймсом и краем глаза отметив, что у Тига не было при себе шпаги, Лоуренс всё же мысленно прошёлся по списку тех, кто мог желать зла Тигу в пору его ранней молодости больше всех. Возможно... Нет, слишком много вариантов, эта его прокламация утопизма, отмены рабства слишком многим действовала на нервы, иной раз даже самому Лоуренсу. И вообще, адмирал ещё раз напомнил себе, это не его дело. - Знаешь, адмирал, я долго думал о том, кто меня предал и даже пытался вести собственное расследование, но это весьма проблематично, когда ты находишься на Карибах, а между тобой и старушкой Британией лежит целый океан. Впрочем, кое-что выяснить мне все же удалось, но это сейчас совершенно ничего не значит, ибо людей тех в живых давно нет, а для меня дорога в прошлую жизнь давно закрыта. Как оказалось, и для моего сына тоже. Но хватит о прошлом, поговорим о настоящем, - Тиг с легкой улыбкой взглянул на младшего Норрингтона. - Я так понимаю, ты женился на Флоренс, а ведь мы с тобой несколько лет соревновались за её внимание. - Да, Флоренс моя жена, - холодно и коротко отозвался адмирал, как обычно делал, когда на желал распространяться на какую-либо тему. Жена и его отношения с ней как раз относились к таким. - А тебя, я так понимаю, с матерью этого ребёнка ничего не связывает, - добавил он, глянув на правую руку Тига, где на безымянном пальце не было кольца. - Мать Джека погибла больше полугода назад, - Тиг говорил тихо, но ему не удалось скрыть дикую печаль терзавшую его сердце. - Ее убил британский гвардеец. Только за то, что она была индианкой. Тиг выдохнул, заталкивая воспоминания о возлюбленной в самый дальний уголок своей души. Лоуренс внимательно посмотрел на Тига, когда тот говорил о матери этого мальчика, Джека. Кем бы она ни была, её гибель от рук солдата явно не прошла мимо Тига, и адмирал прекрасно понял, что это не та рана, которую он может растравить безнаказанно и без риска для Джеймса и себя. Тиг был страстной натурой, и если с той женщиной его не связывали узы брака, то, похоже, чувства связывали его с ней крепче цепей даже после её смерти. "Страстная натура", - Лоуренс на секунду скривился. Он не был таким, наоборот, бурные проявления чувств были ему чужды и даже отталкивали его. За годы он примирился с сентиментальностью Флоренс, но она была его женой, а потому редким исключением из правил. Мимолётную мысль о том, как это было бы, если бы он вдруг её потерял, или не защитил, Лоуренс оттолкнул. Сейчас было не время и не место для этого. Он должен сохранять фокус на ситуации, которая пока была патовой. Тиг заметил, что Норрингтон старший краем глаза старается следить за своим зеленоглазым сынишкой, который вроде как совсем без напряжения и даже вполне раскованно для такой ситуации разговаривает с его собственным ребенком. Эдвард прекрасно понимал, что Лоуренс готов в любую минуту броситься на защиту своего чада и вцепиться в него самого голыми руками. - Адмирал, я твой страх за ребенка понимаю, но я не веду войны с детьми и с женщинами. А тем более сыну Флоренс вреда не причиню. Тиг хотел добавить что-то типа "в отличие от тебя", но не стал. Пират прекрасно понимал, что Норрингтон-старший Джека бы не пожалел ни при каком раскладе, для человека вроде Лоуренса Норрингтона мальчишка на подобие его сына вряд ли вообще казался человеком. Впрочем, Тиг мог и ошибаться. - Звания и титулов лишили только меня, а не членов моей семьи, а так как сына своего я признал, то он унаследует... - Эдвард не успел закончить начатую фразу. Прямо навстречу по соседней аллее парка маршировала целая рота гвардейцев. Такой встречи и в таком месте Тиг никак не ожидал. А Лоуренс не терял времени даром. Стоило им поравняться с ротой солдат, командир которой уже подозрительно глядел на их странную четвёрку, как адмирал, воспользовавшись секундным замешательством Тига, резко и с силой толкнул его плечом, бросился вперёд и подхватил своего сына на руки. - К оружию! Это государственный преступник и пират Эдвард Тиг! - стоило ему, отбежав, поставить Джеймса на землю позади себя и указать на Эдварда, как командир роты, соображавший чуть быстрее своих подчинённых, дал первому взводу приказ хватать преступника, и с двадцать красных мундиров бросились выполнять приказание... *Дорогие читатели, я знаю, что в канонном варианте Джеймс Норрингтон младше Джека Воробья на десять лет. Но в своем фанфе я решила сделать их почти одногодками. (Джек старше Джеймса в моем фике всего на год). Прошу простить мне эту неточность и отступление от канона.