Ночь перед боем

- Значит, тебя звать Джеймсом? А я Джекки. По-индейски меня зовут Шинай. Это значит маленький Воробушек, - Джек заметил на дорожке парка серую, не успевшую еще растаять от робких лучей весеннего солнца, льдину. Индеец изловчился и, поддев ее босой ступней, толкнул ее под ноги Джеймса, словно приглашая последнего немного поиграть. Джеймс навострил уши, стоило ему только услышать про индейское имя мальчика, и хотя он постарался и не очень показывать свою заинтересованность, её огонёк всё равно мелькнул в его зелёных глазах. Теперь он не сомневался, что перед ним выходец из коренного народа далёкого Американского континента. Решив поддержать затеянную маленьким индейцем игру, юный Норрингтон ловко остановил льдинку ногой и, стараясь, чтобы Джек не сумел отбить удар, толкнул ее обратно. - Приятно познакомиться, - мама, отец и гувернёры всегда говорили маленькому Джеймсу обязательно говорить это, если он с кем-то знакомился, даже если знакомство и не было особо приятным. В случае с Джеком Джеймс не знал до конца, как к нему относиться, но ему точно не было неприятно или противно, скорее наоборот, интересно и весело. - Да, меня зовут Джеймс, но многие называют меня мистер Норрингтон. Возможно, тебе тоже стоит так меня звать, - мальчик украдкой посмотрел на отца, словно ожидая его одобрения, но тот разговаривал с мистером Тигом. - Ведь ты не дворянин? - прозвучало не очень уверенно, но почти утвердительно, ведь другие дворянские дети, сколько себя помнил Джеймс, никогда не ходили в одних распоротых рубашонках, дырявых штанах и босиком. Им можно было называть его Джеймсом, как и их родителям, а вот остальным этого не разрешали. Маленький Джекки растерянно захлопал длинными, как у девчонки, ресницами и совсем неуверенно пожал худенькими плечиками, но льдинку не упустил и, воспользовавшись задумчивостью Джеймса, быстро оттолкнул ее ногой от себя. - А я не знаю, может, дво-ря-нин... - мальчишка произнес совсем незнакомое слово по слогам. - А, может, и нет. А какая разница? И что это вообще значит? Шинай был ребенком очень сообразительным и для своего возраста достаточно наблюдательным и успел уже понять, что не все люди равны в большом мире, и что пропасть между бедными и богатыми просто непреодолима. - Наверное, я все же не это самый дворянин, - теперь Джекки намного быстрее справился с незнакомым словом. - Но если тебе так хочется, то могу называть и так, мистер Норрингтон, - маленький индеец робко обернулся назад, думая спросить у отца про дворян, но тот, кажется был слишком занят беседой с отцом Джеймса. Зазевавшись, Шинай едва не упустил льдинку, но успел поймать ее босой ногой в самый последний момент и тут же снова пнуть ее маленькому Норрингтону. - Знаешь, а моя мама говорила, что все люди равные и одинаковые. Потому что все мы одинаково приходим в этот мир, а когда уходим, то мы тоже равны перед тем, что нас ожидает за чертой жизни. Так меня учила моя мама, и я верю ей, мистер Джеймс Норрингтон. Но мне все равно тоже очень приятно познакомиться с тобой, - Джек почти что улыбнулся, но улыбки не получилось. Воспоминание о маме заставило маленького индейца горько вздохнуть и украдкой смахнуть грязной рукой слезы, вставшие вдруг в глазах. Маленький индеец на удивление быстро согласился называть Джеймса так, как он предложил, хотя отчего-то сын адмирала почувствовал себя неловко. Но ведь он всё правильно сказал? Он очень хорошо помнил все объяснения родителей и учителей о том, что нужно требовать вежливого обращения к себе, особенно у тех, кто не принадлежит к людям, называющимся знатью. Почему они так назывались, и знали ли они больше, чем другие, Джеймс не имел понятия, но его отец к ним принадлежал, он как-то услышал из разговора слуг в холле, а если отец принадлежал к ним, то и Джеймс тоже. Шинай сам не знал, был ли он из дворян, но "мистер Норрингтон" из его уст заставляло Джеймса чувствовать себя неуютно. В конце концов, он же поделился с ним солдатиком! - Наверное, лучше зови меня просто Норрингтон, без "мистера", Джек Воробей, - мальчик решил, что это будет самый лучший вариант. Для маленького индейского мальчишки слово "мистер" совсем ничего не значило, и он даже толком и не понимал, что мальчик Джеймс считает его, Джека, каким-то там не дворянином и из-за этого каким-то не таким. Тот факт, что Джеймс одет в сотню раз лучше и одежда у него не рваная, для Джека вообще не имел значения. - Хорошо, пусть Норрингтон. Хотя мне больше нравится просто Джеймс. Индейские имена меняются и становятся длиннее с возрастом или с подвигами индейца. Поэтому так странно, что ты такой маленький, а имя такое длинное... - Джек развел руки в стороны, показывая длину имени, и одновременно с этим вновь ловко отбил ногой льдинку. - Ты тогда зови меня Шинай. Или Воробушек. Воробьем-то я стану, когда вырасту, а Джеком Тигом мне быть пока еще непривычно. Меня так только недавно назвали. - Скажи, Джеймс Норрингтон, а у тебя есть мама? - Джек не знал, можно ли задавать такие вопросы, и не плохо ли это, но он сам так скучал по матери и ее ласке, что очень хотел услышать от Джеймса, что у него есть добрая и любящая мама. Джеймс заметил, что индейский мальчик Шинай сильно загрустил, но, растерявшись и не зная, стоит ли сказать об этом мистеру Тигу, счёл за лучшее ответить на вопрос Джека. - Да, у меня есть мама, она сейчас дома. Её зовут Флоренс, она говорит, что это значит "цветущая". Она и сама любит цветы, а ещё она самая красивая на свете, - Джеймс говорил негромко, но убеждённо, с теплотой и так, как если бы всё сказанное было само собой разумеющимся. - А где твоя мама? - У меня больше нет мамы, только отец есть, - Джек вяло и совсем несильно толкнул льдину ногой, даже не пытаясь сделать так, чтобы Джеймс пропустил удар. - Мама умерла. Ее убили люди, у которых такой же белый цвет кожи как у тебя. Люди с бледными лицами и в красной одежде. Маму звали Амэдехи. На моем родном языке это имя означает "Лесная вода". Я очень-очень люблю ее и так сильно скучаю, что хочется плакать. Моя мама была очень хорошая, обнимала меня, рассказывала сказки, пела песни и никогда-никогда не ругала меня и не била. А еще... Джек не успел договорить. Глаза ребенка вдруг расширились от ужаса - на соседней аллее парка маленький индеец увидел солдат - людей с белыми лицами и в красной гвардейской форме. Тех самых людей, которые на его глазах полгода назад убили Амэдехи. Маленький Шинай прерывисто выдохнул и замер на месте. Льдинка, которую ничего не подозревающий Джеймс пнул Джеку, пролетела между босыми ногами индейца и, угодив в ствол дерева, раскололась на две части. - Джек-Шинай, ты упустил льдинку... - юный Норрингтон хотел сказать что-то еще, но не успел. Тигу казалось, будто время замедлило свой бег, растянулось или вовсе перестало существовать. Словно со стороны Эдвард видел, как с подозрением смотрит на их компанию командующий гвардейской ротой, а затем Норрингтон толкает его самого, но Тиг - морской волк, привыкший к корабельной качке, будто предвидя это, сам успевает отступить и не падает от толчка. В это мгновение в голове пирата вспыхнула одна единственная мысль, что сейчас Лоуренс схватит обоих мальчишек, и тогда ему просто не успеть отбить Джека. Но адмирал, испугавшийся за жизнь своего сына, лишь отталкивает плечом маленького индейца и тот падает на землю... Нет, не на землю! Тиг реагирует мгновенно и подхватывает сына на руки, не дав ему упасть. - Трус! - прорычал пиратский капитан, перепрыгивая вместе с испуганным и ничего непонимающим ребёнком на руках небольшую канаву вдоль парковой дорожки. Тугодумы гвардейцы не сразу сообразили, что произошло, но все же среагировали достаточно быстро. Буквально проломившись через еще не покрывшуюся листвой живую изгородь пират выскочил из парка прямо на людную улицу и едва не угодил под копыта четверке лошадей, впряженных в элегантный экипаж. - Дьявол! Чертовы лошади! - Тиг едва не выронил ребенка, но, вовремя среагировав, прижал мальчонку к себе. - Сынок! Держись крепко и ни за что не отпускай руки! - Эдвард даже не остановился, на бегу перекинув легенького ребенка себе за спину и миновав широкую улицу, скрылся в пустом безлюдном проулке. - Ты только держись, слышишь, сын? И не бойся ничего! - чувствуя, что Джек вцепился ему в плечи маленькими ручонками изо всех сил, Тиг крепко сжал в своих руках босые заледенелые ступни сынишки, прижимая их к своим бокам, и припустил в сторону порта, петляя по узким улочкам. Эдвард очень хорошо знал город, в котором родился, и в котором прошли его детство и юность. Но сейчас, спустя почти пятнадцать лет, Лондон сильно изменился, и Тиг чувствовал, что от усталости и отчаяния он не может понять, где конкретно они находятся. Стараясь держаться верного направления, пират использовал для передвижения только узкие переулки или совсем безлюдные улицы и вскоре почти совсем запутался. Пот струился по вискам Тига, когда он после часа беспрерывного петляния по лондонским подворотням пиратский капитан устало привалился к обшарпанной стене, опуская сына на землю, чтобы немного передохнуть. - Мы выберемся! - пытаясь отдышаться, произнес Эдвард, видя, что его сын вот вот заплачет. - Слышишь? Выберемся! Повтори! - Мы выберемся, отец, - тихим эхом отозвался испуганный ребенок и быстро стер грязными маленькими кулачками выступившие из глаз слезы. - Нас повесят? - Шинай не хотел задавать этот вопрос, но страшные мысли, вертевшиеся в его голове все же вырвались, облекаясь в слова. - Нет, Джекки, нет! Ну же, не плачь! Ты же мужчина! - Я не мужчина, я маленький еще, - робко произнес мальчонка, опасливо глядя на своего отца, и тот вместо того, чтобы как обычно рассердиться, вдруг сжал в своих руках ладошки сына и присел перед ним на корточки. - Да, ты еще очень маленький. Но ты все равно мужчина. А еще, сынок, ты очень смелый, - Эдвард, переведя дух, снова усадил ребенка к себе на спину. - Гляди, как нам с тобой везет, на город туман опускается, и темнеет уже. К ночи мы с тобой точно уже будем на Трубадуре. Потерпи немного. Погоня продолжалась уже несколько часов, но пока что капитану Тигу удавалось избегать столкновений с патрулями гвардейцев. Лишь раз, перебегая широкую улицу из одного проулка в другой, Эдвард заметил вдалеке нескольких человек в красных мундирах, явно кого-то разыскивающих, но свернувших в другой переулок. Маленький Шинай тоже заметил солдат и изо всех своих сил сжал занемевшими ручонками плечи отца и уткнулся носом в его затылок. - Потерпи, Джекки, я знаю, что ты устал, - Тиг перехватил тонкие запястья сынишки и подтянул его повыше прямо на бегу. - Чуть чуть осталось. Чувствуешь запах моря? Джек не ответил, продолжая сопеть носом в затылок отца, и лишь через несколько секунд Эдвард понял, что губы мальчика почти что беззвучно шевелятся. - Что это за песню ты поешь? - Тиг даже остановился, сбившись с быстрого шага. - Про пересмешника. Мама говорила, что эта английская колыбельная. Она пела мне ее, когда я засыпал, - Джек устало прижался щекой к спине отца. - Тише, малыш, ничего не говори, папа купит тебе пересмешника, а если пересмешник, не станет петь, папа купит тебе козленка... Папа любит тебя и мама тоже...* - Шинай тихо вздохнул. - Пересмешник очень похож на маленького воробушка. - Пересмешник, значит? - Тиг ускорил шаг, чувствуя, что улица пошла под уклон, а запах моря и гниющей рыбы стал ощущаться сильнее. Может быть, пирату только казалось, но в соседнем переулке явно раздавались шаги подкованных сапог приближающихся гвардейцев, - Мы почти что в порту, еще немного, Джекки. Я почти уверен, что недалеко осталось. Здесь должна быть улица такая, Риверсайд называется... - Эдвард говорил скорее себе, нежели сыну, но маленький индеец вдруг дернулся, сжимая отцу плечи маленькими занемевшими пальчиками, мальчишка тоже слышал солдат. - Такая улица там, - Шинай чуть повернул голову, указывая на проулок, который только что прошел Эдвард. - С чего ты взял? - Тиг, стараясь говорить тихим и совершенно спокойным голосом, снял сына со спины и поставил на землю, доставая пистолет - пират слышал, топот нескольких десятков ног уже совсем близко, еще секунда - и гвардейцы появятся из-за поворота. - Я прочитал. Там было написано, - Джек непонимающе смотрел на отца, когда из ближайшей подворотни появились бледнолицые солдаты в красной форме. - Прочитал? Обязательно покажешь мне потом, как ты сумел прочитать, - удивляться пиратскому капитану было некогда - гвардейцы заметили беглого преступника и его маленького сына. - Джек, ничего не бойся! Слышишь меня? Беги по этой улице, которую ты сумел прочитать! Она выведет тебя в порт! - Отец! Нет! - Шинай отчаянно замотал головой и вцепился в руку отца, понимая, что сам Тиг, смекнувший, что вдвоем им не уйти, не собирается бежать вместе с ним. - Это приказ капитана! Живо! - Эдвард подтолкнул сынишку в спину. - Не оборачивайся! Джек не осмелился ослушаться отцовского приказа и бросился со всех ног к заветной улице, но едва только малыш добежал до нужного поворота, как навстречу ему с этой самой улицы, которая должна была привести его в порт, появилось еще три гвардейца. Вопреки предостережениям отца маленький индеец, почти столкнувшись с гвардейцем, резко обернулся, чувствуя, что рука солдата уже сжала его плечо, и увидел, как отец целится ему, своему маленькому сыну, в голову. Уже нажимая на курок, Тиг видел, как солдат хватает его сынишку за плечо, как Джек, ища спасения и защиты, развернулся к отцу и застыл на месте с широко распахнутыми испуганными глазами, глядя прямо в дуло пистолета. Рука Эдварда дрогнула, грянул выстрел, пуля пролетела в миллиметре от виска мальчика и угодила в живот молоденькому, совсем еще зеленому новобранцу, державшему Джека за плечо. Паренек, не успевая ничего сообразить, качнулся в сторону и, схватившись руками, за живот, упал на землю. Если бы только малыш Джек не обернулся, то тогда у Тига хватило бы духа быстро и совсем без боли убить своего сына, Шинай не успел бы ничего почувствовать, но выстрелить, глядя ребенку в глаза, пиратский капитан не смог. Тиг клял себя за жалость, ведь теперь, и Эдвард знал это наверняка, его крохе сыну предстоит пройти через ад и в конце концов умереть на виселице. *"Mockingbird"- известная детская английская колыбельная. Mockingbird - пересмешник. (Маленькая серенькая птичка чем-то похожая на воробья. Обитает в Северной Америке)