Ночь перед боем

Трубадур, обогнув северный берег Франции, уже несколько дней шел вдоль Пиренейского полуострова. Предвидя, что адмирал Норрингтон, скорее всего, пустится в погоню, Эдвард Тиг решил сделать небольшой крюк и выйти в Атлантику у берегов Африки. Потеря времени в несколько недель во избежание столкновения с кораблями Британского флота не казалась пиратскому капитану напрасной. К тому же пятнадцать лет назад именно такой маневр позволил Эдварду беспрепятственно покинуть английский берег, избежав погони. С каждым днем, несмотря на холодное Канарское течение, воздух прогревался все сильнее и сильнее, и уже через несколько дней плавания вдоль побережья Испании наступило самое настоящее лето. Тиг стоял у штурвала и с едва заметной улыбкой на губах смотрел на сидящего на своем излюбленном месте Джека. Эдвард, едва сдерживая смех, вспоминал, каких трудов ему стоило отмыть своего грязнульку сына и как мальчишка отчаянно сопротивлялся, когда отец начал проявлять заботу о подрастающем поколении путем намыливания этому самому поколению грязного тела и головы. Оказалось, что выкупать ребенка - самая настоящая проблема, особенно когда этот ребенок мыться совсем не желает и пытается всячески избежать купания. Но все же совместными усилиями, вместе с Сэмом, Тигу удалось изловить и вымыть Джека и даже расчесать ему спутанные и лохматые волосы, которые Эдвард вообще бы с удовольствием обрезал покороче. Едва только Джекки услышал предложение отца отстричь ему волосы, мальчишка едва не разревелся, и пришлось им сойтись на том, что во избежании пачкания и спутывания, а также солнечного удара, волосы будут убраны под бандану. На новую и чистую одежду ребенок согласился сразу, а вот обуваться в сапоги при такой жаре никак не желал и продолжал упорно ходить босиком. Несмотря на то, что Эдварда немного злило такое непослушание, пират не спешил не то, что наказывать своего сына, но даже и не ругался на него, понимая, что мальчишка имеет право хоть в чем-то проявлять свой характер. Во всем же остальном маленький Джек продолжал оставаться очень тихим и молчаливым и так же, как и прежде, сам ни с кем не разговаривал и целыми днями сидел один, грустно глядя на море и о чем-то размышляя. Тиг, частенько наблюдая за сыном, понимал, что сам виноват в забитости и отчужденности сына, но исправить пока ничего не мог, хотя и чувствовал, что ему отчего-то стало очень не хватать того непоседливого мальчишки-почемучки, с которым он познакомился полгода назад. Оставив штурвал рулевому, капитан подошел к сидящему на лафете пушки сыну. - Джек, я хочу, чтобы ты мне кое-что показал, - Джек не слышал приближения отца и вздрогнул, едва не скатившись на пол. - Показал? - Шинай крайне редко теперь говорил длинными фразами, обычно ограничиваясь двумя-тремя словами, а большую часть времени вообще молчал. - Да, идем, - Тиг немного неловко взял сынишку за руку и повел с собой в каюту. - Помнишь, тогда, в Лондоне, ты прочитал название улицы? - Помню, - шепотом произнес Шинай, стараясь не смотреть отцу в глаза и опасаясь, что сделал тогда что-то плохое. - Ты умеешь читать? - войдя в каюту, Эдвард усадил сына за свой стол и сам сел напротив него. - Нет, - соврал Джек, испугавшись, что умеет читать плохо. - И как же тогда тебе удалось прочитать? - Тиг напустил на себя самый что ни на есть серьезный и суровый вид, хотя сам едва сдерживал улыбку, поняв, что сынишка пытается неумело обмануть его. - Джекки, врать нехорошо, - Написав на клочке бумаге несколько букв, Эдвард протянул ее сыну. - Прочти буквы. - Не знаю, - продолжил обманывать отца Шинай, трясясь от страха. - Джек, - Тиг явно начинал терять терпение. - Вранье - это тоже самое непослушание. Ты же знаешь буквы? - Эдвард перевернул лист бумаги и написал одно единственное слово, намеренно допустив в нем ошибку. - Прочти. - Знаю буквы, - Джек так боялся гнева отца, что говорил едва слышно и дрожал, глядя на листок бумаги. - "Sparow", - робко прочитал Джек. - Мама говорила, что надо две буквы "r" писать. - Мама тебя научила читать? - Тиг совсем не сердился на своего сына, понимая, что обмануть мальчонка пытался от страха. - Я не знал, что она умела. - Мама. Умела. - Шинай сжался весь на стуле и втянул голову в плечи. - Джекки, ты так мало говоришь. И отвечаешь так коротко, - Тиг легонько дотронулся до плеча мальчика, но ребенок вздрогнул и отстранился. - В моей голове много слов. Я все время говорю в своей голове. С мамой и сам с собой. То есть с Шинаем, - Джек осекся и замолчал, опустив голову. - С Шинаем? - Тиг совсем не сердился, ему очень хотелось понять сына и попытаться принять ребенка таким, какой он есть. - Как-будто у меня есть друг. Как-будто я не один, - робко пробормотал мальчик и тут же замолчал, от чего-то сильно покраснев и смутивштсь. - И что рассказывает тебе Шинай? - как ни в чем не бывало поинтересовался Эдвард, ища что-то на своем столе среди бумаг, карт и навигационных инструментов. - Шинай говорит, что там, где я жил скоро наступит весна и растает снег, - Джек замялся и опустил голову. - Джек и Шинай - это я, только Шинаем был раньше, а теперь вот Джеком стал. - А еще что говорит Шинай? - как бы между делом спросил Тиг, будто спрашивал просто о друге своего сына. - Что тоскует очень сильно по маме, - Шепотом отозвался маленький Джек. - А вот, нашел, гляди, Джекки, - Эдвард будто бы пропустил слова сынишки о матери мальчика мимо ушей, говорить о возлюбленной Тиг не мог даже с собственным сыном. - Тебе это должно понравиться, - Эдвард протянул сыну толстую книгу в мягком отделанном кожей переплете. - Она немного промокла, когда мы с тобой в Темзу упали, но уже просохла. Прочти-ка мне, что на обложке написано? - Тысяча и одна ночь. Восточные сказки, - медленно и по слогам прочел Джекки, взяв книгу из рук отца. - Я любил в детстве эту книгу, думаю, что и тебе понравится. Это сказки о персидском царе Шахрияре и его жене Шехерезаде. Больше всего на свете маленький Шинай любил сказки. Амэдехи каждый вечер рассказывала сыну волшебные истории о пиратах и кладах, об индейских воинах, о рыцарях и прекрасных принцессах, а кроха Джек, обладая прекрасным и безграничным воображением, представлял себя участником волшебных приключений вместе с героями маминых сказок. Проведя маленькими пальчиками по кожаному переплёту, Шинай открыл книгу и охнул от удивления, увидев хоть и немного бледные и размазанные, но в прошлом явно отпечатанные в хорошей печати, цветные картинки. Конечно, Джекки и понятия не имел о том, что книги стоят огромных денег, а уж такие - с настоящими разноцветными красками картинками - так и вообще целое состояние. - Жил когда-то давно злой и жестокий царь Шахрияр, - впервые за последние месяцы видя восторг в глазах сына, начал Тиг. - Каждый день брал себе Шахрияр новую жену, а наутро убивал ее. И случилось так, что в городе Багдаде, которым правил жестокий царь, не осталось ни одной юной девушки, кроме прекрасной дочери королевского визиря Шехерезады. Шахрияр женился на Шехерезаде с намерением казнить ее на восходе солнца. Но Шехерезада была девушка умная и образованная. Она прочитала много древних книг, сказаний и повестей. И не было во всем мире человека, который знал бы больше сказок, чем дочь визиря царя Шахрияра. По ночам царь спал очень плохо, и в эту ночь ему никак не удавалось уснуть, и тогда Шехерезада принялась рассказывать царю волшебную сказку. Царь до того заслушался, что не заметил, как стало светать. А Шехерезада как раз дошла до самого интересного места. Увидев, что всходит солнце, она замолчала. Царю, конечно же, не терпелось узнать, чем кончится чудесная история его молоденькой жены, а потому он не казнил ее и велел следующей ночью продолжить рассказ. А на следующую ночь Шехерезада досказала старую сказку и начала новую, но с первыми лучами солнца снова прервала рассказ на самом интересном месте. Так было и на другую, и на третью ночь. Тысячу ночей, почти три года, рассказывала Шехерезада царю Шахрияру свои чудесные сказки. А когда наступила тысяча первая ночь, и она окончила последний рассказ, царь сказал ей: — О Шехерезада, я привык к тебе и не казню тебя, хотя бы ты не знала больше ни одной сказки. Не надо мне новых жен, ни одна девушка на свете не сравнится с тобой. Так рассказывает арабская легенда о том, откуда взялись чудесные сказки «Тысячи и одной ночи». Джек сидел напротив Тига, прижимая к себе книгу и слушая рассказ отца с открытым ртом. Сказки посдедний раз маленький Шинай слышал полгода назад и уже совсем не надеялся услышать когда-либо вновь. - А вот какие сказки Шехерезада рассказывала царю, ты узнаешь, если сам прочтешь вот эту книгу. - Я обязательно прочту все сказки, - робко произнес малыш Джекки, гладя ладошкой кожаную обложку книги и о чем-то думая. - Отец, я хотел спросить, - вдруг произнес Шинай и тут же осекся, замолчав, видя, что Тиг встал из-за стола. - Спрашивай, раз хотел, - Эдвард сам себе не признавался, но он очень скучал по наивным вопросам сына и хотел, чтобы его ребенок вновь стал тем забавным улыбчивым почемучкой, каким был полгода назад, и которого он из-за собственного раздражения и нетерпения сломил, превратив в затравленного звереныша. - Отец, те люди в Лондоне, - очень тихо пробормотал Джек посиневшими от страха губами, - они сказали, что я грязный и назвали меня ублюдком. Что значит это слово? Я такого слова не знаю. Тиг замер на полпути к двери и секунду стоял молча, пугая тем самым своего сына, который уже успел пожалеть о своем вопросе и лихорадочно соображал, можно ли считать этот вопрос непослушанием и выдерет ли его отец за это. - Джекки, - Тиг вернулся к столу и остановился напротив сына. Голос капитана совсем не был злым или раздраженным. - Это плохое слово, сынок, - Эдвард был не из тех людей, которые пытались бы как-то смягчить данную ситуацию. В конце концов, его сын все равно рано или поздно узнает, что означает это слово. - Ублюдок или выродок - это нечистокровный, либо незаконнорождённый потомок чистокровного родителя. Это оскорбительное и плохое слово, - произнес Тиг, внимательно глядя в грустные глаза сына. - Так называют детей, которые рождены от родителей, которые между собой не муж и жена. А еще так называют метисов. Таких как ты. - Метисов? - Джек произнес по слогам незнакомое слово. - Да, я англичанин, мама твоя индианка, и мы не были мужем и женой. - А я метис? Не англичанин и не индеец? - Джек был явно озадачен и очень расстроен. - Это значит, что я плохой? - Нет, малыш, это не значит, что ты плохой, - Тиг погладил сына по голове, но ребенок тут же сжался. - Ты хороший, просто люди из большого мира зависят от принципов и своих низменных представлений, - Эдвард убрал руку, поняв, что сына пугают прикосновения. - А индейцы никогда меня так не называли. А ведь для них я тоже был этот самый, как его, метис. И родители мои не муж и жена... - Джекки снова задумался. - Получается, я дважды ублюдок? - Джекки, ты в этом не виноват, ты не плохой от того, что ты полукровка или от того, что я не женился на твоей маме, - Тиг едва заметно улыбнулся ребенку. - Я тебя признал. Ты мой родной сын! Я люблю тебя таким, какой ты есть. Понимаешь? - Понимаю, отец, - Джек сидел, осмысливая то, что он только что услышал и прижимал к себе книгу. - Вот и хорошо, что понимаешь. А теперь прочитай первую сказку, а потом расскажешь мне, про что она, - Тиг быстро вышел из каюты, забывать за разговорами с ребенком о делах капитана корабля Эдвард позволить себе не мог. Через час, стоя у штурвала, Тиг наблюдал за сынишкой, снова сидящим на лафете пушки. Малыш хмурился, сопел носом и увлеченно водил пальчиком по строчкам книги, лежащей на его коленях. Эдвард улыбался, видя упорство и старание маленького Джека, но через полчаса таких старательных мучений малец захлопнул книгу и удрученно уставился на тихое море за кормой. Эдвард видел, как сын вдруг напрягся, спрыгнул с пушки, роняя книгу на палубу и вглядываясь в горизонт. - Отец, там корабль! - крикнул малыш, заметив чужое судно вдалеке даже раньше дозорного на мачте.