Ночь перед боем

Уставший Джекки, сидя у Тига на руках, склонил голову, прижимаясь щекой к отцовскому плечу и обнимая родителя худенькими ручонками за шею. Шинай понимал, что в этот раз он, пожалуй, действительно виноват перед отцом и Анваром и действительно заслуживает наказания, которое пообещал ему Тиг. Джек чувствовал, что в последние недели отношение отца к нему очень изменилось, правда, это совсем не говорило о том, что Тиг спустит ему с рук непослушание и не выполнит своего обещания. Но Шинай заметил, что, хотя коленки и дрожат от страха в ожидании справедливого наказания, ужаса перед жестокостью отца больше нет, и, пожалуй, Джек даже был согласен с отцом, что розги в данном случае будут вполне заслужены. Эдвард рассеянно погладил сидящего на руках сынишку по голове, продолжая разговор с Анваром и с Сэмом про непонятную крохе Джеку республику Нассау и про какой-то там кодекс. Шинай решил, что коли наказания не избежать, то можно его, по крайней мере, отсрочить, а потому и думать пока о неприятном не стоит. Малыш снова положил голову отцу на плечо и принялся разглядывать окрестности. Торговая площадь осталась позади, и теперь путники шли по узким улочкам Агадира, жизнь в котором била ключом, и шли они, неуклонно поднимаясь в гору. Невысокие и узкие белоснежные домишки сверкали в лучах заходящего солнца и так тесно лепились друг к другу, что трудно было сказать, где начинается одно здание и заканчивается другое. Шинай очень удивился, что по пути им не встретилось ни одной женщины, пока они не очутилась на широкой, по местным меркам, улице. Странные, закутанные с головы до ног в грубые черные одеяния, женские фигуры больше напоминали чучела и стояли в дверях домов, на перекрестках, в тени редких деревьев. Они показывали на гостей оранца пальцами и обмениваясь на арабском весьма нелестными, как показалось Джеку, замечаниями. Вскоре путники миновали еще одну торговую площадь, где стоял поистине оглушительный шум. Шинай разглядывал уличных торговцев, сидевших у наваленных на земле груд товаров. Мешки с зеленой хной, предназначенной, как сказал слуга Анвара, для того, чтобы красить ладони и ступни женщин, соседствовали с мясными тушами. Запах падали смешивался с ароматами пряностей и благоуханием цветов. Женщины здесь отличались от тех, что прятались в тени домов. Их темные глаза были обведены сурьмой. Но они держались в стороне от мужчин. На всех арабах были тюрбаны и длинные черные плащи с капюшонами. В голове Джека вертелось множество вопросов про город, местные обычаи и работорговлю, но прервать разговор отца с Анваром, мальчишка не посмел бы, догадываясь наперед, что отец не одобрил бы такого поведения. Подъем в гору теперь ощущался намного сильнее, но Тиг, казалось, совсем и не устал от жары и долгой прогулки по душным пыльным улицам, и продолжал держать сына на руках. А Джеку казалось, что они напрочь потерялись в лабиринте улочек, таких узких, что карнизы домов, стоящих на противоположных сторонах, касались друг друга, образуя нечто вроде сводчатого потолка. Совсем скоро последние кварталы Агадира остались позади, а впереди замаячила гравийная, обсаженная оливковыми деревьями дорожка, ведущая прямо к кованным воротам, за которыми на холме возвышалась изящная двухэтажная вилла в итальянском стиле. - Добро пожаловать, - произнес Анвар, пропуская гостей вперед. - Мой дом отныне и ваш дом. - Я смотрю, посещение Генуи вдохновило тебя на строительство виллы? - улыбнулся Эдвард, намекая хозяину на генуэсский стиль в архитектуре дома. - О, восхитительная Италия, где беспутство и религия сочетаются друг с другом так легко, что религия становится беспутством и беспутство — религией! - нараспев произнес Анвар, ведя своих гостей по подъездной аллее, по обе стороны которой раскинулись зеленые газоны, к белому величественному зданию, увитому розами и виноградной лозой. Слева, почти у самого дома, посреди газона находился фонтан из белоснежного мрамора, украшенный фигурами бога морей Нептуна и его свиты. Джек сам спустился с рук отца на мягкую зеленую траву и во все глаза глядел на дом оранца, пораженный сочетанием простоты и даже строгости строения с ослепительно прекрасными цветами. Кроваво-красные розы взбирались по решеткам до балконов второго этажа, где вились вокруг перил, вдоль которых стояли низкие деревянные ящики с геранью и другими незнакомыми малышу Джеку цветами. По фасаду дома шел тяжелый карниз, поддерживаемый консолями, придающими зданию вид царственной простоты. Две огромные колонны поднимались над мраморным крыльцом, и позднее заходящее солнце отражалось в бесчисленных окнах мириадами огней. - Мое скромное жилище построено у подножия горы, а сады и виноградники террасами поднимаются высоко вверх, - Анвар глубоко вдохнул. - Такого сладкого воздуха нигде в мире больше нет. Оранец хотел сказать что-то еще, но его пламенную речь о красоте садов и сладости винограда прервал смех и радостные крики восьмерых девчонок, выпорхнувших из открытых дверей дома будто стайка разноцветных бабочек. Джек никогда прежде не видел такой яркой и разноцветной одежды, у мальчишки даже в глазах зарябило. Девочки бросились обнимать отца, смеясь и отталкивая друг друга. Анвар тоже смеялся, прижимая к себе по очереди своих дочек. И лишь одна девочка - самая старшая из всех в темном длинном платье, скрывающем ноги и руки - стояла чуть в отдалении и сдержанно улыбалась, глядя на своих сестренок. Шинай замер, выглядывая из-за спины отца и неотрывно рассматривая неприкрытые прямые черные, словно смоль, волосы девушки. Эдвард тоже заметил неуловимое сходство девочки с Амэдехи и так же, как и сын, с удивлением и нескрываемым интересом рассматривал девушку. - У нее волосы как у мамы, - шепнул Джек отцу, прижавшись к его ноге. Девушка заметила гостей и, покраснев, накинула на голову черный платок. - По восточным законам она слишком взрослая, чтобы не покрывать голову при чужих мужчинах, - коротко пояснил Тиг сыну, видя молчаливый вопрос в его глазах. - Ну, ну, ну, осторожнее, вы сейчас задушите объятиями своего папку, - засмеялся Анвар, беря на руки самую маленькую девочку в ярко-желтом национальном платье. - Дети, у нас гости! Познакомьтесь! Это вот вот мой друг - грозный пират капитан Эдвард Тиг со своим помощником и самым лучшим боцманом Сэмом, а этот маленький отважный пират Джек Тиг - сын капитана. Девочки заулыбались, дружно обступив испуганного таким вниманием Джека. - С первого раза и не упомнить, но попробуйте, - засмеялся Анвар. - Старшая моя дочь Лейла, ей четырнадцать. Потом Султана и Амина, им по двенадцать, и они близнецы, кто из них кто, я и сам не всегда могу отличить. Это вот Самира. Ей десять. Ясмине восемь. Латифе шесть. - Мне уже семь, отец, - хихикнула девочка в розовом платье, которую Анвар назвал Латифой. - Ты опять забыл, да? - Нет, нет, дорогая, я помню, - успокоил дочку оранец. -Значит, Латифе семь, а это вот Шахрият, и ей точно пять лет. И самая маленькая Марьям, - Анвар поцеловал девочку в желтом платьице, которую держал на руках. - Ей нет еще и двух лет, и она еще не говорит по-английски, да и по-арабски почти не говорит. Джек попытался повторить про себя имена девчонок, но у него ничего не вышло, к тому же пристальное внимание восьми пар глаз смутило мальчонку, и он снова попытался прижаться к отцу. - Папочка, а ты нам мальчика пирата на совсем привез? - пятилетняя Шахрият подергала отца за рукав рубашки, заглядывая ему в глаза. - Мы же так хотели маленького мальчика. А этот маленький. Сколько ему лет? Четыре? - Ему летом будет семь, он просто маленький такой у меня, - пришел на помощь сыну Эдвард, невольно осознав, что Джекки в свои шесть лет сильно уступает в росте пятилетней дочери Анвара. - Нет, малышка, мальчик у нас не на совсем, у него есть отец, который любит его и, конечно, не отдаст его вам навсегда, но вы можете взять его с собой и позаботиться о нем так, как если бы он был вашим братишкой, - оранец повернулся к испуганному Джеку. - Ты можешь пойти с девочками, по нашим законам о мальчиках, которым нет восьми лет, заботятся женщины в той части дома, которая называется гарем, но ты можешь быть и со своим отцом, хотя я надеюсь, что ты все же не откажешь моим дочерям и жене и пойдешь с ними, они так давно мечтают позаботиться о маленьком мальчике. Шинай бросил короткий испуганный взгляд на отца и, вспомнив об обещанных розгах, быстро кивнул Анвару, сделав выбор в пользу шумных девчонок и отсрочив при этом неприятный момент с наказанием. - Джек, я поговорю с тобой позже! - строго напомнил Тиг своему сынишке, чтобы тот не забывал о том, что провинился перед отцом. - Да, отец, - смиренно отозвался малыш и робко взял за руку старшую дочь Анвара. Джеку только с третьего раза удалось запомнить, как зовут дочерей оранца, да и запомнил-то он их скорее по цветам платьев, нежели по именам, а близняшек не различил бы ни за что на свете, ведь они даже одеты были совершенно одинаково: в лавандовые туники и фиолетовые, схваченные на стройных щиколотках золотыми браслетами, шаровары. Шинай прошел с девочками по длинному выбеленному пустому коридору, проходившему через арочный проем и ведущему в сад с огромным фонтаном в центре. - Этот двор разделяет мужскую и женскую часть дома. В гареме свой сад. И мы проводим там целые дни, - пояснила старшая Лейла, которую Джек по-прежнему держал за руку. Они прошли через сад к высокой стене. У дверей стояли два стражника в широких белых шароварах и с громадными ятаганами. Лейла кивнула им и отворила дверь. Шинай оказался в сказочном, переливавшемся всеми цветами радуги, мире. Сад радовал глаз своими огромными тенистыми деревьями, в середине находился выложенный мозаичными изразцами узкий бассейн. Дочки Анвара усадили все еще испуганного Джека на мраморную скамью в тени гранатового дерева и, окружив его со всех сторон, принялись наперебой закидывать мальчишку вопросами о том, где он успел побывать со своим отцом-пиратом, и что интересного видел. Самая маленькая из девочек, двухлетняя Марьям, совершенно бесцеремонно растолкала своих сестриц и, вскарабкавшись к Джеку на колени, прижалась к нему и, со взглядом победительницы, отвоевавшей самое главное сокровище, глядела на девочек, перебирая маленькими ловкими пальчиками бусины в волосах Шиная. Мальчику же оставалось лишь растерянно обнять малышку рукой, не давая ей упасть с его колен. Только сейчас, немного попривыкнув к мелькающему перед глазами разноцветию одежд дочерей Анвара, Джекки заметил, что Лейла скинула с себя черное одеяние. Невероятной красоты стройная, будто тростинка, девушка с удивительно бледной кожей и черными прямыми волосами, точь в точь как у Амэдехи, была одета в золотистого цвета тунику и оливкового цвета шаровары. Маленький Шинай не сдержался или, скорее даже не успел подумать о том, чтобы сдержаться, и, протянув ладошку, погладил улыбнувшуюся вдруг темноглазую красавицу по волосам. - Твои волосы точь в точь как у моей мамы, - шепотом произнес малыш и быстро отдернул руку, отвернувшись, дабы скрыть вставшие в глазах слезы. От заливистого смеха и радостного гомона такой оравы девчонок и от непривычной яркости их разноцветных платьев у Джека голова шла кругом. Малыш не привык к такому вниманию и очень сильно смущался, когда девочки принимались щебетать ему, какой он хорошенький, маленький и миленький. От угрозы быть затисканным и зацелованным до полусмерти кроху Шиная спасла миловидная совсем еще молодая женщина в просторном голубом платье, скрывающем уже очень заметный и сильно выпирающий живот. Строго, отчитав притихших девочек, женщина подошла к испугавшемуся вдруг Джекки и погладила его по голове. - Здравствуй, маленький пират, Джек, - произнесла женщина мягким и нежным голосом, касаясь губами лба мальчика. - Меня зовут Елена, я жена господина Анвара и мать этих неугомонных и шаловливых девчонок. - А я Джек Тиг, - робко отозвался мальчик, глядя на высокую женщину снизу вверх. - Твое имя не похоже на другие арабские имена, которые я узнал сегодня. - Да, хороший мой, ты верно подметил. У меня греческое имя. Я наполовину гречанка, а на другую половину славянка, - Елена грустно улыбнулась и погладила мальчика по голове, Джек заметил во взгляде женщины затаенную тоску, но она тут же скрыла ее за ласковой улыбкой. - Мои непоседливые дочери совсем замучили тебя, забыв о том, что ты провел в море много дней и, верно, очень устал. Идем со мной... Спустя несколько часов маленький Шинай, отмытый служанками в восточной бане едва ли не до блеска и одетый в чистую арабскую одежду, сидел в компании Лейлы в саду под раскидистым деревом и, поедая спелые абрикосы, слушал удивительные рассказы девушки о восточных традициях. Девушка расчесывала Джеку волосы маленькой серебряной расческой и вплетала ему в тоненькие косички его индейские бусины и веревочки. Оказалось, что Лейла прочла очень много книг и рассказывала истории и сказки так интересно, что малыш Шинай невольно представлял все это наяву, а Лейла виделась ему той самой Шахерезадой из отцовской книги со сказками. За этим занятием Эдвард и застал своего Джека. Тиг замер у фонтана, глядя на своего сынишку, с неподдельным вниманием слушающего восточную красавицу, сходство которой с Амэдехи в темноте было вообще поразительным. Шинай, словно почувствовав постороннее присутствие, обернулся. Отца он заметил сразу и как-то ощутимо съежился. Лейла тоже оглянулась и, покраснев, накинула на голову платок. - Мне надо идти с отцом, он пришел за мной, - тихо произнес Джек, втягивая голову в плечи. Мальчишка мгновенно вспомнил про обещанное наказание. - Да, я слышала, что ты в чем-то провинился, - прошептала Лейла, погладив мальчика по голове. - Что отец сделает с тобой? Он тебя ударит? - Высечет розгами, - грустно отозвался Джек, опустив голову. - Давай я попрошу его простить тебя и не наказывать? Нас с сестрами никогда никто не наказывал розгами. Мы даже не знаем, что это такое. - И не надо вам знать! Это больно, - покачал головой Джек. - И заступаться за меня не надо. Я виноват перед отцом, он накажет меня заслуженно. - Джек! - строго позвал Тиг сына. - Ты не забыл, о том, что провинился? Идем со мной! Шинай, простившись с Лейлой и пообещав ей вернуться в скором времени, встал с мраморной скамейки и, путаясь в длинной арабской одежде, послушно поспешил за отцом в ту часть дома, где жили мужчины. Пройдя по длинному коридору с выбеленными стенами, устланному коврами, Джек оказался в уютной комнате с мягкой постелью под балдахином у раскрытого настежь окна. Легкий и теплый ночной ветерок, раскачивал тонкие занавески из органзы, наполняя комнату, также устланную персидскими коврами ручной работы, ночными ароматами и криками ночных птиц. Тиг взял сына за руку и подвел к кровати, усадив его на мягкие обтянутые атласом и шелком подушки, а сам сел напротив. Джек вздрогнул, увидев, что на кровати уже лежат три тонкие ивовые ветки. - Сын! - строго начал Тиг. - я тебя предупреждал, что за непослушание буду наказывать? - Да, отец, - мальчик смиренно опустил голову, глядя на сложенные на коленках руки. - Я виноват, я это понял. - Хорошо, что понял, но прежде чем наказать тебя, я хочу все же разъяснить тебе, что красть у друзей - это плохо. Анвар наш друг! - Тиг говорил спокойно и, кажется, совсем не был зол. - А ещё, сынок, я очень испугался за тебя, когда этот араб с тощей козлиной бородой требовал отрубить тебе руку. Поверь, в этой стране законы очень строго соблюдаются. - Да, отец, я все понял. Прости меня, - Джек поднял голову и взглянул Тигу в глаза. - Может, не надо розги? - Прощу сразу, как только накажу, - совершенно спокойно произнес Эдвард. Джекки даже не успел ничего сообразить, как отец быстро развернул его животом вниз и прижал рукой его за затылок к кровати. Задрав кверху длинную восточную рубашку сына, Тиг стянул с мальчишки штаны, с которыми ребенок явно не желал расставаться. Пять коротких обжигающих ударов один за одним опустились на вжавшегося в подушки и приготовившегося страдать Джека. Малыш только и успел, что зажмуриться и тоненько всхлипнуть один раз, как отец выпустил его затылок и опустил край рубашки. - Уже все?! - удивленно воскликнул Шинай, садясь на подушках и хлопая пушистыми ресницами. - Еще хочешь? - засмеялся Эдвард, вновь берясь за розгу. - Нет! - поспешил заверить отца сын, быстренько натягивая штаны. - Ты больше не сердишься? Ты простил меня? - Джек был удивлен и даже поражен тем, что отец наказал его так несильно. Ощутимо, конечно, и очень обидно, но терпимо. - Не сержусь, Джекки, но в следующий раз за провинности выдеру крепко, учти, - Неожиданно отец притянул к себе сына и бережно, почти что нежно обнял его. Маленький Шинай не дернулся и не отстранился в испуге, и через несколько секунд Тиг почувствовал, что маленькие дрожащие ручки неуверенно обнимают его за шею.