Ночь перед боем

Торговая площадь стремительно пустела. Зеваки, пришедшие поглазеть на обнаженные женские тела, ушли первыми, а за ними потянулись к выходу и те, кто совершил в этот день сделки по покупке живого товара. Маленькую горстку рабов, которых не успели распродать сегодня, будто скот согнали в низенькие одноэтажные бараки без окон, находившиеся тут же, по всему периметру площади. В считанные секунды стихли крики и гомон. Повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь сильными порывами ветра, кидающими по площади сухие листья оливы. Скрученные, жухлые, буро-зеленые листочки опускались на мощеную брусчаткой площадь и с противным звуком скребли по камню, перекатываясь в клубах пыли и песка. - Что же ты наделал, сын?! - Эдвард шагнул к Джеку, нарушив эту гнетущую тишину, и с силой встряхнул мальчишку за шиворот, едва сдерживаясь, чтобы не ударить ребенка. - Я не сделал ничего плохого! - решительно возразил Шинай, сжимая кулаки, словно собираясь до последнего защищать эту незнакомую ему индейскую девочку от отца, да и от любого, кто вознамерится причинить ей вред. - Джек, ты не понимаешь ни черта! Тебе скачки не выиграть! Ты даже лошадью править не умеешь! - прорычал Тиг, продолжая трясти сына, как тряпичную куклу. - Что такое скачки? - Шинай, едва не прикусивший от встряски язык, не терял мужества и лишь хмурил бровки, пытаясь изо всех сил заставить себя не бояться рассерженного отца. - Ты даже не знаешь, что это такое?! - рявкнул Эдвард и, отпустив, наконец, сына, посмотрел на испуганную девочку, завернутую в индейскую накидку, которая так и стояла в самом центре помоста. - Что бы это ни было, - тихо, но настойчиво произнес Джек, - она не может продаваться. Она же шайен. Она не рабыня. В голове мальчишки просто не укладывалось, что индеец, будь то старик или ребенок, может в принципе стать предметом торговли. - Может! - Тиг был настолько зол, что едва сдерживался, чтобы не кричать на сына. - Она может и ты можешь! Любой может стать рабом! Из-за того, что вы индейцы, вы не становитесь избранными! - Не надо кричать на меня. Мама говорила мне, что ты тоже спас ее, когда бледнолицые люди хотели сделать ее рабыней. - А ты, значит, решил героем стать, да? - Эдвард перестал повышать голос и говорил намного спокойнее. - Мне тогда было не шесть лет! И за себя я нес ответственность сам. - Мама говорила, что возраст для мужчины не важен. Он либо мужчина, либо нет, - Джек хотел было сказать что-то еще, но хранивший до сей поры молчание Анвар спешился со своего коня и медленно подошел к помосту. - Можно что-то исправить? Отменить эти скачки или как-то избежать их? - сухо поинтересовался Эдвард, заранее зная ответ на свой вопрос. В глазах пирата читалась тревога. - Нет, - Анвар покачал седой головой и одарил горькой улыбкой младшего Тига. - Джекки, ты действительно мужчина. Но поступок твой хоть и достойный и смелый, но на самом деле очень необдуманный и, я бы сказал, просто глупый. - Но он не может участвовать в скачках, - перебил Эдвард, сжав зубы, бросив суровый взгляд на индейскую девочку, из-за которой его сын повёл себя столь опрометчиво. - Тогда отведи их обоих сразу к правителю Агадира и забудь, что у тебя вообще есть сын! - Анвар впервые за все дни знакомства повысил голос, но вспышка гнева оранского пирата тут же погасла. - Джекки, ты вообще не умеешь сидеть в седле? - Нет, - Джек отрицательно покачал головой. - Тогда тебе непременно стоит этому научиться, - совершенно спокойно произнес Анвар и галантно подал руку индейской девочке, усадив ее в седло впереди себя. - Эдвард, у нас крайне мало времени. Нужно скорее вернуться домой и до заката научить твоего сына хоть как-то держаться в седле. - Моего сына кнутом выдрать нужно! - Тиг ухватил Джека за шиворот, словно тот был не человеком, а мешком с мукой, и бросил животом поперек седла. - Нет. Нельзя наказывать мужчину за то, что он мужчина, - отозвался оранец и пустил своего коня шагом. - Скачки - дело опасное и очень рисковое. А эти скачки одни из самых опасных, и далеко не все дойдут до финиша. Соревнования эти очень популярны в арабском мире и даже за его пределами. Проходят они раз в год по завершении священного месяца Рамадан. Участники съезжаются со всех концов света. Обычно не больше сорока человек, лучших наездников. У твоего сына задача не выиграть забег, а обойти правителя, но это почти равносильно победе в соревновании. Аль Мустафа выигрывал скачки последние семь лет. - Что?! - лицо Эдварда приобрело землисто-серый оттенок. - Анвар, ты хочешь, чтобы мой маленький сын, который в седле не сидел ни разу, соревновался со взрослым человеком, да к тому же еще и бесспорным лидером? - Сейчас я просто хочу быть уверенным, что завтра твой сын хотя бы с лошади не упадет во время забега и не угодит под копыта на полном скаку. - Анвар замолчал, задумавшись о чем-то, на лице оранца не отображалось никаких эмоций. Перед глазами маленького Джекки, перекинутого животом через седло, мелькала пыльная песчано-каменистая дорога, неуклонно поднимающаяся в гору к дому Анвара. От неудобной позы у Шиная занемело все тело, но он не смел пошевелиться или попросить отца посадить его в седле по-человечески. Эйфория от совершенных на площади геройств закончилась, уступив место страху. Джек чуть-чуть приподнял голову, насколько ему позволяло положение, и встретился взглядом с все еще испуганными, но удивленными глазами индейской девочки. Шинай аж вздрогнул. Никогда прежде он не видел таких глаз. Издалека мальчишке казалось, что глаза у девушки темно-карие, как и у любого другого индейца. Но сейчас малыш видел, что они удивительного темно-синего цвета. - Меня зовут Шинай, - шепотом произнес Джек, - Я наполовину шайен. - Я Найра, тоже шайен, - девочка дотронулась рукой до свисающих с волос бусин и прищурилась, вглядываясь в чумазое личико своего спасителя. - Ты старший сын Лесной воды? - Он ее единственный сын, - машинально поправил Эдвард, глядя прямо перед собой и придерживая рукой лежащего поперек седла сына, однако затем удивлённо повернулся к Найре. - Ты знала Амэдехи? - Когда я последний раз видела ее, у нее было два сына, английский пират, если ты чего-то не знаешь, это не значит, что это не так. - Два?! - Тиг не знал, что и думать от таких слов. Два ребёнка. Как? Откуда? Почему он ничего не знал? Могла ли Амэдехи, женщина, которую он по-настоящему любил и ради которой был готов на всё, обманывать его? От мысли об измене кровь вскипела в венах, и Тиг рывком посадил сына в седле и встряхнул его за шиворот с такой силой, что мальчонка взвизгнул от боли. - У нее был еще один ребенок? - голос пиратского капитана почти походил на рык. - Да, но я плохо помню, - Шинай вздрогнул и сжался, - Мне было мало лет. Была зима, и Вендиго прошел по индейским селениям. Он забрал много взрослых и очень много детей. Я только помню, что я лежал в хижине, и было очень холодно. Я кашлял и был слабым-слабым. Не мог поднять даже руку. А мама поила меня отваром из листьев, и я спал. Все время спал. И брат мой тоже спал, а потом я проснулся после сна, а брат мой маленький нет. Его унес Вендиго. Он умер от болезни и холода. - Сколько ему было лет? Когда он родился? - Эдвард вновь с такой силой тряхнул сына, что тот чуть не выпал из седла и до крови прикусил язык и щеку. - Я не помню, - Джек не понимал такой резкой агрессии отца и сжался весь, испугавшись, что отец вновь превратится в того злого и несдержанного капитана Тига, который обижал малыша Шиная все три месяца на пути в Лондон. - Мама говорила, что он родился, когда я был совсем маленьким, - жалко произнес мальчишка. - В самом начале осени. В тот год, когда ты привез нас с мамой в индейскую деревню. - Значит... - Тиг быстро что-то прикинул в уме и даже для убедительности посчитал месяца на пальцах. - Это значит, что она в себе носила еще одно дитя от меня, когда я привез ее на родину. У меня был еще один сын, - поражённо выдохнул пиратский капитан, вся злоба которого словно испарилась. Господи, у него был ещё один ребёнок, а он даже не подозревал об этом... Да ещё и напустился на своего сынишку ни за что, ни про что. Снова. Осознав свой поступок, Тиг почувствовал себя по-настоящему виноватым, ведь в глазах маленького Джека снова вспыхнул страх. - Мама говорила мне, что ты подарил ей еще одного маленького мальчика, - шепотом отозвался Джек, чувствуя, как отец вдруг чуть ли не с нежностью прижал его к себе. - Ты не помнишь, какой он был? Как его назвала мама? - Эдвард вдруг представил, что сейчас у него могло быть два черноволосых маленьких сынишки-почемучки, и с грустью улыбнулся. - Его зовут Гээджи, это значит Ворон. Мама звала его часто Эдвардом, как тебя, говорила, что не знает другого хорошего английского имени. А еще говорила, что он похож на тебя и меня. Но я плохо помню его, я был совсем еще маленький, - Шинай зажмурился, пытаясь вспомнить хоть что-то о маленьком брате, но больше не смог вспомнить ничего. - Почему же ты мне не рассказывал ничего о нем прежде? - Тиг мягко погладил сына по спутавшимся волосам, вся злость на малыша за его необдуманный поступок исчезла без следа, Эдвард обнял ребенка, ощутив, что роднее и ближе этого смелого забавного мальчишки у него во всем мире никого нет. - Ты не спрашивал меня и запрещал говорить о моей жизни в индейском селении. А еще мы ведь с тобой почти и не разговаривали прежде, - Джек прижался к отцу, наслаждаясь редкой лаской своего родителя. - Я постараюсь это исправить, Джекки, - Тигу отчего-то стало вдруг так легко, словно его маленькому сынишке совсем не угрожала опасность. Оставшуюся часть пути до дома Анвара путники проехали в полном молчании. И каждый думал о своём. А кроха Джекки просто наслаждался нежностью отца. День перевалил за середину и уже клонился к вечеру, когда оранец привел маленького Джека к своим конюшням и вывел из стоила огромного, черного, словно смоль, арабского скакуна. - Эго зовут Зенгал, - Анвар трепетно провел рукой по блистящей на солнце шее великолепного животного. - По-английски это значит Сапфир. Этот конь лучший из всех. Я думаю, что равных ему просто нет. Шинай замер, в оцепенении и замешательстве глядя на сказочно красивого коня, нетерпеливо перебирающего копытами и норовящего вот-вот сорваться с места в галоп и умчаться в пустыню. - Я уверен, что вы подружитесь, - оранец взял Джека на руки и, усадив мальчонку в седло, подтянул стремена максимально высоко, но даже такой максимально короткой длины было слишком много для коротеньких ножек ребенка. - Не достают твои ноги немного, вот ведь незадача, да? Маленький ты еще совсем. Наши-то мальчишки твоего возраста повыше будут, да и учатся на низкорослых лошадках они, но ничего, мы что-нибудь придумаем. Анвар запретил кому бы то ни было мешать ему обучать ребенка основам верховой езды, а потому Эдвард остался стоять на крыльце, с тоской гдядя вслед оранцу, который скакал с его маленьким сыном в пустыню, чтобы обучить мальчишку хоть как-то держаться в седле и хотя бы просто выжить во время скачек, не свалившись под копыта соперников. На удивление Тиг был совершенно спокоен и, казалось бы, вопреки ожиданиям, совершенно не нервничал. Ему самому в сложившейся ситуации такое спокойствие и чуть ли не отрешенность казались чем-то нереальным и неправильным, и Эдвард едва ли не заставлял себя мысленно начать переживать за кроху сына, но ничего не выходило. Но капитан знал, что это всего лишь затишье перед бурей. - Я думаю, что ваш сын достойно справится с испытанием, - на крыльцо дома оранца рядом с Эдвардом присела та самая индейская девочка, и Тиг узнал ее разве что по голосу и по глазам глубокого синего цвета: по восточным законам девушку переодели в закрывающие все тело с ног до головы черное платье до пят и черное покрывало на голову, которое впрочем свободно лежало на плечах девушки, оставляя лицо и волосы открытыми. - Найра, да? - пират не сразу вспомнил имя девушки, к тому же Найра говорила на английском очень медленно, путая слова и глотая окончания. - Что означает твое имя? - Оно означает "необычные глаза". Мои глаза необычны не только для индейцев, но и для других народов, - девушка кивнула. - Мне жаль, что ваш сын подвергся опасности из-за меня. - Мне тоже жаль, и я выдеру его за это так, что он сесть не сможет, когда все кончится. Но Джек не мог поступить иначе, я знаю это, потому как и сам однажды так же рисковал ради его матери и других людей вашего племени. - Да, я знаю это, капитан Эдвард Тиг, вы тогда спасли из плена моих родителей. Я тогда была совсем маленькой и не помню этого, но мать расказывала мне о вашем благородном поступке, - Найра положила свою тоненькую маленькую ладонь на плечо Тига. - Я всегда хотела поблагодарить вас за это, и вот шанс выпал. - А ты знала мать Джека? - Эдвард повернулся к девушке и внимательно вгляделся в ее магические глаза, цвет которых напомнил Тигу синий сапфир, мерцающий в лучах заходящего солнца. - Мы жили в другом поселении. Я приходила со своей матерью к Амэдехи, чтобы поблагодарить ее и вас за спасение из рабства. У нее как раз тогда родился второй сын, Гээджи. А Шинай был совсем маленький и все время норовил влезть в котел с хранящимся там отваром трав. Кажется, в конце концов, он все же искупался в этом отваре, - Найра приглушённо хихикнула. - А как ты узнала его, ведь пять лет прошло? - Тиг был очень удивлен, хотя и не подал вида. - А это несложно. Среди индейцев полукровок почти нет, точнее, даже я других таких не встречала, а уж чтобы еще при этом и сын английского пиратского капитана был, так это вообще, наверное, он такой в мире один. Да и черная жемчужина в его волосах говорит о том, чей он сын, лучше любых слов, - Найра встала со ступеней. - Спасибо вам, капитан Тиг. Я не знаю, как повернется жизнь, это до конца не дано знать даже тем, кто предвидит будущее, но я не оставлю вашего сына, если на нашу с ним долю выпадет рабство. - Я и сам его не оставлю! - Тиг улыбнулся, завидев вдали возращающегося из пустыни Джека верхом на коне. Маленький наездник хоть и неуверенно, но самостоятельно держался в седле, и конь скакал на фоне заката в солнечном мареве, напоминая пиратскому капитану какое-то древнее божество. Простите, дорогие читатели, за задержку главы. У меня дома ремонт, но он идет к концу. Я стараюсь писать))) надеюсь, то следующая глава будет на следующей недельке.