Ночь перед боем

Рассвет в пустыню приходит медленно. Об уходе ночи можно догадаться по короткой прохладе, да по капелькам туманной росы на камнях и редких иссушенных солнцем колючих кустарниках - единственной скудной растительности этой каменисто-песчаной пустоши. Жизнь росы в пустыне коротка. Она испарится еще до того, как ленивое солнце поднимется из-за горизонта, и все вокруг будет залито желтым дневным светом. Шинай стоял на плоском торчащем из песка камне и смотрел, как розовеют пики дальних гор. Небо на горизонте приобрело фиолетово-сапфировый оттенок... - Джек! - Анвар положил руку мальчишке на плечо. - Слушай меня внимательно! Шинай кивнул, прикусив губу, и повернул голову, глядя оранцу в глаза. - Маршрут скачек проходит в два больших круга, - начал Анвар. - Твоя задача держаться с внешней стороны. Снаружи круга. - Не страшно, если ты будешь сначала отставать. Зенгал потом обязательно нагонит. Он прекрасно знает весь путь, - Оранец сжал ладонь мальчика, чувствая, что ручонка ребенка вся мокрая от пота. - Не позволяй коню скакать слишком быстро! Придержи его! Он должен сохранить силы, два круга на большой скорости - это слишком. - Да, Анвар, я понял, - Джек кивнул, сжимая руку оранца в ответ. - Держаться с внешней стороны и придерживать коня. - Все верно. В конце первого круга громко кричи, подгоняя коня изо всех сил. Позволь ему лететь! Это в его природе, - Анвар улыбнулся и погладил ребенка по щеке. - Ты должен собраться. Здесь нужно мужество, а оно у тебя есть! - оранец приподнял Джека, подсаживая его в седло, - Не отпускай повод и, самое главное, держись крепче! Чтобы не случилось, держись крепко! Стань одним целым с конем, доверься ему, и тогда ты победишь! А я помогу тебе. - Поможешь мне? Как это? - Джек, прижав ножки к бокам коня, непонимающе уставился на Анвара. - Как любой араб, я человек азартный, - оранец улыбнулся, сверкая удивительно белыми для своего возраста зубами. - Почему бы мне на старости лет не поучаствовать в скачках? В молодости я очень любил эти соревнования и даже выигрывал. - Даже выигрывал? - Шинай удивленно моргнул глазами, сжимая в маленьких ручонках поводья. - Джекки, иноземцам нельзя участвовать в скачках, - Анвар будто бы пропустил вопрос ребенка мимо ушей. - А потому твое лицо и волосы стоит спрятать под шемаг* - это наш национальный мужской платок. Тебе будет удобно, песок не будет лететь тебе в лицо, - оранец быстрыми и умелыми движениями повязал мальчишке на голову платок, оставив открытыми только глаза. - Все будет хорошо, Анвар, мама говорит, что нужно верить в себя, а я верю. Ведь я прав, - Джек тронул поводья, услышав разлившийся в утреннем недвижимом, словно звенящем воздухе переливающийся гул рога, призывающий участников соревнований занять места на старте. - Нам пора. Солнце поднялось над горизонтом, заливая пустыню ослепительно-желтым светом. Песчаная долина у подножья гор лежала, как на ладони. Джек обернулся, отыскивая среди сотен зрителей, подавляющим большинством из которых были арабы, человека в красном камзоле и шляпе с крылом чайки, но встретился взглядом с холодными и похотливыми глазами аль Мустафы. Маленький Шинай вздрогнул, прижавшись к шее Зенгала, но в последнюю секунду прищурился и сжав губы, которые было не видно под платком, в тонкую белую линию, бросил на араба решительный и суровый, точь в точь как у Эдварда Тига, взгляд. Мустафа улыбнулся приторно-сладкой улыбкой, напомнив отчего-то маленькому индейцу мерзкую улыбку Джеммы, и тут же отвернулся. - Я верю в тебя, сынок, - с трудом пробравшись сквозь толпу зевак и участников соревнования, Тиг сжал мозолистой ладонью босую ножку сына, вставленную в подтянутое почти под самое седло стремя. - А я теперь верю в тебя, - на глаза мальчишки навернулись слезы, и он быстро отвернулся, направив коня к рядам участников скачек, выстраивающихся на старте в две линии. Джеку казалось, что происходящее словно утратило реальность. Малыш, вцепившись руками в поводья и плотно прижав босые пятки к бокам Зенгала, смотрел вокруг, думая почему-то о том, что все это происходит будто бы во сне и он видит все со стороны. Гулкие удары собственного сердца в груди, казалось, заглушали крики мужчин, закутанных в национальные арабские рубашки, и вопли и визги женщин в ярких платках, расшитых позвякивающими серебряными монетками. Арабские женщины были не менее азартны, чем их мужчины: сбившись в разноцветные стайки, непременно отдельно от мужчин, они гомонили, хлопали в ладоши и нетерпеливо подпрыгивали на месте, напоминая Джеку ярко оперенных, но при этом совершенно безвкусных птиц. Между мужчинами и женщинами сновали арабские чумазые детишки, за которыми почему-то совсем никто не приглядывал, и опять же мальчики и девочки не играли и не бегали вместе, словно были разделены невидимой чертой. Шинай, проживший пять чудесных лет в индейском поселении, где все дети, независимо от пола и возраста, играли все вместе, был удивлен такому строгому разделению у арабов. Мальчишке это было неприятно и непонятно, ведь всем вместе дружить куда как интереснее. Все эти мысли и наблюдения проносились в голове Джека разноцветным вихрем, будто бы он не собирался сейчас участвовать в скачках, на кону которых стояла его свобода. С трудом заставив себя перестать разглядывать подпавших под эйфорию азарта арабов, Джек повернулся лицом к старту в тот самый момент, когда прогремел выстрел, возвещающий о начале соревнования. Еще мгновение назад благородные животные в волнении перебирали копытами и беспокойно стригли ушами, а теперь все разом сорвались с места, поднимая за собой клубы пыли и песка. Первые несколько секунд Шинай не видел ничего вокруг, кроме летящей в глаза песчаной крошки. - Держись с внешней стороны! - услышал мальчишка окрик Анвара и прижался к шее Зенгала, выводя его на край круга. Всадники рассредоточились, пыль и песок немного улеглись, давая возможность видеть. Крики и вопли зрителей остались позади, теперь маленький Шинай слышал лишь топот копыт о камни, да отдающееся ему в тон в собственной груди бешеное биение сердца. Несколько всадников пронеслось мимо Джека в клубах пыли, мальчишка успел заметить красную восточную рубашку аль Мустафы и лихорадочный алчный блеск его глаз. - Давай, Джекки, вперед! Ялла*, Зенгал! - Анвар скакал рядом, но Шинай почти не видел его, ударив маленькими пятками коня в бока, Джек вырвался вперед, нагоняя своих соперников. Впереди снова замаячили зрители скачек и послышался радостные крики болельщиков мужчин и радостные визги женщин, возвещающие о конце первого круга. - Давай, Сапфир! Вперед! Ялла, ялла, Зенгал! - пронзительный голосок мальчишки, подгоняющего коня, раздался совсем рядом с аль Мустафой. Зенгал действительно словно летел, практически не ощущая веса своего маленького седока. Поравнявшись со своим основным конкурентом и практически вырвавшись вперед, Джекки сильнее впился босыми, стертыми в кровь о стремена, ногами в бока благородного животного. - Держи поводья крепко, сынок! - Шинай услышал в своем сознании далекий и встревоженный голос матери в тот самый момент, когда тяжелая рука аль Мустафы вцепилась в платок на его голове и потянула вниз. Джек отчаянно завизжал, чувствуя, как его с силой скидывает с коня. Эдвард, словно в кошмарном сне, видел, как его сын практически поравнялся со своим главным конкурентом и даже вырвался вперед, но в тоже самое мгновение араб, который явно не собирался проигрывать чужеземному мальчишке, стянул платок с головы Джека, фактически сбросив его со спины коня. - Это ребенок! Не араб! - завизжала ярко разряженная девушка, когда платок упал с головы мальчишки под копыта нагоняющих участников скачек, и ее визг подхватили окружавшие ее женщины, радостно хлопая в ладоши и гомоня на разные лады. Джека выдернуло из седла, и он практически свалился со спины коня. Несколько коротких мгновений, свесившись головой вниз, на полном скаку мальчишка видел мелькающие перед глазами копыта Зенгала и летящие в глаза песок и мелкие камешки. Одна нога ребенка все еще держалась в стремени, а руки изо всех сил сжимали поводья, не давая упасть под копыта нагоняющих конкурентов. Зенгал мчался вперед, фактически волоча за собой своего маленького визжащего от боли седока по камням. Джек вдруг подумал, что вся окружающая его действительность, и эти скачки, и визжащие женщины уже не имеют значения, что его вот-вот накроет темнота, малыш уже и сам готов был закрыть глаза и сдаться, чувствуя, как Зенгал сбавляет ход, но в эту же саму секунду неведомая сила на полном скаку дернула его наверх, буквально закидывая в седло. - Ногу в стремя! Держи поводья! - Анвар в последнюю секунду перед падением мальчишки с коня ухватил его на скорости за шиворот и пихнул обратно на спину коня. - Давай! Вперед! Лети, Зенгал! - оранец кричал, хлопая плетью коня Джека и попадая с размаху мальчишке по спине. - Вперед! - задыхаясь от боли, завопил Шинай, прижимаясь к шее коня и из последних сил подгоняя взмыленное животное. Второй круг подходил к концу. Джек чувствовал, что у него совсем не осталось сил, его лицо заливала кровь из рассеченной головы, черные волосы хоть и слиплись, но трепались на ветру, прилипая к лицу. Больше всего на свете малышу сейчас хотелось закрыть глаза и провалиться в спасительную темноту. Шинай слышал позади себя ободряющие возгласы Анвара и его команды поднажать и держаться до последнего. Сжав руками поводья, Джек смотрел впереди себя, неумолимо быстро нагоняя стремительно приближающегося аль Мустафу. Маленький индеец больше не видел и не слышал ничего вокруг, ориентиром служила только красная рубашка ненавистного и нечестного араба. - Вперед, Зенгал! - прошептал Джекки пересохшими губами. Впереди снова показались зрители, означающие, что финиш близок, но Шинай не слышал ни криков, ни визгов. Он даже не понял, что собравшиеся вдоль финишной прямой люди неистово болеют за него, маленького индейца, поддерживая его воплями и едва ли не танцами. Красная рубаха аль Мустафы маячила прямо перед глазами, до финиша оставались считанные сотни метров. - Лети! - красная рубаха мелькнула совсем рядом справа, Джек пригнулся, уворачиваясь от очередной подлости в виде занесенной для удара руки Мустафы и на секунду раньше араба пересек финишную линию, сбив красную ленточку. По инерции конь проскакал еще с десяток метров и только после этого остановился. Визг и гомон ворвались в сознание маленького победителя громким взрывом. Джек выпустил поводья. Последнее, что видел и успел понять Шинай, это то, что Анвар, как бы это странно ни выглядело, пришел к финишу вторым. Шинай еще успел подумать о том, что, видимо, пытаясь стащить его с седла во второй раз, аль Мустафа снизил на самом финише скорость, проиграв не только своему маленькому сопернику, но и Анвару. Джек не видел, что к нему бегут сотни людей, что-то радостно крича на чужом для него языке, не видел в толпе арабов своего отца, который, похоже, пока еще не до конца верил в победу сына, и не видел взбешенного аль Мустафу - правителя Агадира, гордо покидающего место скачек верхом на своем коне. Сотни людей были свидетелями договора между маленьким индейцем и правителем, а слово мужчины и пари, заключенное тогда на площади теперь покрепче любой армии охраняло Джека от мести со стороны проигравшего Мустафы. Джек еще секунду покачиваясь, сидел в седле, но вдруг перед глазами мальчонки вспыхнули разноцветные радужные пятна, и тут же его накрыла темнота. Падая со спины коня, Джек потерял сознание и уже не чувствовал, как его подхватили чьи-то мозолистые от шпаг штурвала, но очень нежные руки, не давая удариться о камни. *Шемаг (куфия, арафатка) - мужской головной платок, популярный в арабских странах, служит для защиты головы и лица от солнца, песка и холода. *Ялла (yalla. араб.) - вперед. (в контексте главы: "ну, же", "давай".)