Ночь перед боем

Джек пришел в себя лишь ранним утром следующего дня. Проспав почти сутки в мягкой постели с балдахином в комнате отца, маленький Шинай все равно умудрился не выспаться и чувствовал себя усталым и разбитым, словно после долгой болезни. Вставать совсем не хотелось, и мальчишка еще какое-то время лежал, разглядывая солнечные блики на стенах и прислушиваясь к радостным крикам за окном где-то в отдалении. Шинай хотел было подняться, но, подумав, снова откинулся на подушки. Малыш уже совсем проснулся, и к нему постепенно возвращалась память о скачках в пустыне. Пожалуй, лишь сейчас, когда соревнование, на кону которого стояла его свобода, осталось позади, Джек понял, как он рисковал и как, должно быть, напугал своего отца. Шинай полежал еще немного, размышляя о том, как ему удалось прийти к финишу первым, но, не придумав объяснения такому повороту событий, Джек в свойственной детям манере приписал случившееся к разряду чудес. Убедив себя в том, что это любимая мама помогла ему выиграть и сохранить свою свободу, мальчишка слабо улыбнулся и свесил ноги с постели, коснувшись босыми ступнями холодного мраморного пола. В комнате царил прохладный полумрак, вздрогнув и поежившись, Джек поспешил скорее выбраться из спальни и оказаться на солнце, к тому же малышу не давал покоя голод, отзывающийся болью в пустом желудке, да и причину радостных криков, разносившихся по дому Анвара, узнать ну очень хотелось. Несмотря на слабость и ватность тела, любопытство, свойственное любому ребенку, а уж такому любознательному, как Джекки, тем более, никуда не исчезло, а скорее наоборот разгорелось с пущей силой. Пройдя по совершенно пустому коридору и удивившись отсутствию охранников и слуг, Джек вышел в залитый солнцем сад. Источник шума обнаружился сразу, едва только малыш покинул дом. В тени деревьев стоял огромный стол, заставленный всевозможными яствами, источающими дивный аромат. Разглядывая фрукты со сладостями и блюда с рисом и мясом, от которых шёл пар, Шинай даже не сразу понял, что за общим столом сидят все, начиная со слуг и охранников и заканчивая женщинами, которым было не позволено по законам востока находиться рядом с мужчинами. - Джек! - Анвар первым заметил стоящего чуть в стороне под деревом босоногого ребенка в длинной по колено восточной рубашке, - Ты проснулся наконец! - А чего это вы тут..? - Шинай не договорил и лишь обвел глазами стол и сидящих за ним людей, заметив среди дочерей оранца улыбающуюся индейскую девушку Найру. - Ты спал так долго, а мы не хотели тебя будить, - Джек вздрогнул, услышав голос отца позади себя. Не успел мальчишка обернуться к Тигу, как уже оказался у него на руках. - Это какой-то праздник? - прошептал Шинай на ухо отцу и вопросительно заглянул ему в глаза, дотронувшись маленькой ладошкой до его щеки. - У Анвара и его жены Елены ночью родился ребенок, - Эдвард выдержал театральную паузу, видя, как по лицу Джека расползается улыбка. - У Анвара сын родился. После восьми дочек сын, представляешь? Джек извернулся в руках отца, разглядывая сидевших за столом людей, но Елены среди них не было, как и маленького мальчика, который родился ночью и, по представлениям Шиная, обязательно должен был сидеть за столом, раз праздник в его честь. Джек плохо представлял себе новорожденных младенцев. Мальчишка, конечно знал, что такие малыши не умеют ходить и говорить, но то что они совсем беспомощны и даже не могут сидеть за столом в свой первый день рождения и уплетать рис со сладостями, Шинай представить не мог. - Елена и маленький Ибрагим отдыхают, - пояснил Тиг, заметив недоумение на лице сынишки. - Чуть позже ты сможешь посмотреть на младенца, если захочешь. А теперь ты должен поесть, ведь этот праздник еще и в честь твоей победы. Эдвард сел за стол, не спуская сына с рук и держа его на коленях. Шинай же был только рад такому несвойственному проявлению нежности со стороны отца и с удовольствием сидел на руках у своего строгого родителя во время долгой трапезы. Праздник продолжался почти до ночи. В честь такого события Анвар разрешил не только присутствие дочерей и наложниц за общим столом, но и позволил всем мужчинам пить вино в своем доме, а учитывая, что людям мусульманской веры вино запрещено Кораном, к вечеру все пребывали в хмельном веселье. Джек до вечера так и не слез с колен отца, поедая все сладости, до которых только мог дотянуться, и периодически засыпая от все еще сковывающей его тело слабости на руках у Тига. Из подслушанных разговоров Джек понял, что Трубадур на рассвете следующего дня готовится покинуть берега Марокко и отправиться в плавание через океан. Джек не хотел покидать гостеприимный дом Анвара и его веселых дочерей, но отец был непреклонен в этом вопросе, говоря своему другу оранцу о том, что Джек непременно развернет тут борьбу за права и свободу рабов, а очередных скачек и споров сына на собственную свободу ему просто не вынести, а потому решение было принято и оспариванию не подлежало. Сам Анвар так же собирался через месяц, после того, как его любимая Елена окрепнет после рождения сына, отправиться на северо-американский континент по своим торгово-пиратским делам и, смекнув что к чему, Эдвард убедил своего друга в том, что девушку Найру следует отправить домой с флотом оранца, к тому же сама девушка хотела именно возвращения в свои северные леса, говоря пирату о том, что у нее там осталась мать и младшие братья. Джек был безмерно разочарован и даже едва не расплакался, узнав, что Найра желает вернуться домой и не собирается оставаться с Джеком и его отцом, но изменить решение девушки не мог, хотя и надеялся еще убедить ее отправиться в Бухту вместе с ним. Улучив момент, когда веселье за столом в сгущающихся лиловых сумерках было в самом разгаре, Шинай соскользнул с колен отца и тайком отправился в покои Елены, дабы увидеть собственными глазами сына Анвара. Тихонько отворив дверь в спальню жены оранца, Джек замер на пороге, подумав, что, возможно, он зря явился сюда и может помешать или разозлить своим появлением добрую Елену. Шинай хотел было уже уйти, но дремавшая на поистине царской постели с позолоченным изголовьем женщина открыла глаза и улыбнулась ребенку. - Малыш Джекки? Ты оправился после скачек? - Елена неловко села в постели, оперевшись спиной об обтянутую шелком подушку. - Ну, что же ты стоишь на пороге? Иди сюда, - женщина поманила мальчонку к себе и указала на место на кровати подле себя, взяв на руки маленький сверток с младенцем. Джекки представлял себе симпатичного малыша, который, по его мнению, должен был едва ли не ползать, или, по крайней мере, уметь сидеть, но, приблизившись к Елене, Шинай заглянул в одеяльце и увидел маленький сморщенный комочек, больше напоминавший котенка, нежели ребенка. - И как же с ним можно играть? - удивился Джек, подняв на Елену удивленные и разочарованные глаза. - Это что же, все такими неинтересными рождаются и маленькими? - Конечно! - улыбнулась женщина и свободной рукой обняла маленького индейца, прижав его к себе. - И ты таким родился, и Анвар, и твой отец. Все люди приходят в этот мир такими маленькими и беспомощными. А Ибрагим не такой уж и маленький для младенца. Лейла вот была вполовину меньше. - Почему его зовут Ибрагим? Это арабское имя? - Джек с интересом рассматривал крошечное личико ребеночка и даже потрогал пальчиком маленький носик младенца. - Да, это арабская форма имени Авраам. Имя Авраам в переводе с еврейского языка означает "отец народов". Мне нравится это имя, оно чем-то напоминает славянское имя Иван, хотя это и разные имена совсем, конечно, - Елена погладила Джека по голове, и мальчишка прижался к ней, немного завидуя маленькому Ибрагиму и его сестрам и тому, что они так легко могут получать материнскую ласку. - Елена, а можно я с тобой еще посижу немного? - вдруг спросил Джек, сильнее прижавшись к женщине и закрыв глаза. - Конечно, Джекки, сиди, сколько пожелаешь, ты мне совсем не мешаешь, - женщина поцеловала Шиная в макушку и что-то тихо запела на незнакомом ребенку языке. Джек дослушал песню до конца, почти задремав под убаюкивающий и нежный голос Елены. - Эту песню пела мне моя мать много лет назад. Я уже почти и не помню, о чем она, но вот слова запомнились. - Красивый язык. Я такого языка никогда не слышал. Ты совсем не помнишь, про что эта песня? - Это русская колыбельная. Я была слишком мала, когда попала на восток с берегов Черного моря. Я забыла родной язык, но когда я пою эту песню, мне представляется бескрайнее золотое поле, засеянное спелой рожью, и скачущий в закат вороной конь. - Спой тогда еще раз, а я попробую представить поле, и твою родину, и скачущего коня... - Джек закрыл глаза, слушая песню еще раз. За неизвестными, но красивыми словами вставали видения незнакомой страны с бескрайними лесами и лугами и блестящими на солнце могучими реками. Шинаю казалось, что он скачет на коне по зеленому полю навстречу закату или рассвету, и ветер треплет его непослушные волосы. Едва только песня закончилась во второй раз, Джек распахнул глаза и смутился, увидев подле Елены улыбающегося Анвара. Оранец качал младенца на руках, слушая колыбельную жены. Мальчонке вдруг стало стыдно и неловко за то, что он вот так без спроса пробрался в чужую спальню, но Анвар погладил Джека по голове так же трепетно и нежно, как только что гладил своего новорожденного сына. - Анвар, я хотел сказать, что я очень благодарен тебе, что ты не дал мне упасть с лошади во время скачек и поднял обратно в седло. Но если бы не я, то, наверное, выиграл бы ты, - с сожалением произнес Джек. - Малыш, так ведь победа для меня совсем не важна была. Главная награда в жизни - это крепкая и любящая семья. И Всевышний Аллах вознаградил меня долгожданным сыном. А скачки... Я выигрывал эти скачки в молодости и не единожды. - Мне жаль расставаться с тобой и твоей семьей, Анвар, - Джек вздохнул и снова прижался к Елене. - Но отец говорит, что мы должны вернуться в Карибское море. - Твой отец прав, Джекки, но мы с тобой обязательно встретимся, если будет на то воля Аллаха. Я хотел бы подарить тебе что-нибудь на память о себе и о моей стране, ибо с твоим появлением в мою семью пришло полное и настоящее счастье. Я хотел бы предложить тебе выбрать что-то из моей сокровищницы, - продолжил оранец, но заметив блеск в глазах мальчишки и прервав жестом готовые слететь с его губ слова, добавил: - Но я знаю, что ты выбрал бы, если бы я тебе позволил. - Я хочу вернуть маму, - быстро проговорил маленький индеец, чувствуя, что глаза невольно наполняются слезами. - Я хочу загадать желания твоей волшебной лампе, если, конечно, она действительно существует. - Она существует, Джек, но Джин, живущий в лампе, не может заставить одного человека полюбить другого, не может убить и не может воскресить того, кто умер. Любые другие желания исполнить может, но эти три нет! - Анвар замолчал, глядя на звездную сеть, раскинувшуюся по бархатному черному небу за окном. - За любое твое другое желание Джин потребует плату, а плата ценой в душу очень высока, поверь, малыш. А чтобы тебе было понятнее, я скажу тебе, что, владея этой лампой семнадцать лет, я ни разу даже не думал о том, чтобы загадывать Джину желания. Я не воспользовался лампой ни разу, несмотря на то, что она могла сделать меня властителем морей или, скажем, сделать так, чтобы у меня родился сын вместо одной из дочерей. - Значит, вернуть маму нельзя? Никак и никогда? - губы мальчишки задрожали. - Джекки, а ты подумай, хочет ли вернуться твоя мама? - оранец ласково улыбнулся мальчонке и потрепал его по вечно спутанным волосам. - Ты же сам говорил, что у тебя есть маленький братишка. Твоя мама теперь с ним. А ты с отцом. Понимаешь? Джек кивнул, глотая слезы и всхлипывая. Мальчишка чувствовал, что вместе со словами Анвара уходит последняя надежда на возвращение матери. - Малыш, ты пойми, что в мире нет ни одной доброй силы, которая может воскрешать людей. Твоей маме хорошо там, где она сейчас. Она любит тебя очень сильно, да и как можно не любить такого славного мальчишку как ты? Шинай сидел на кровати между Анваром и Еленой и молча смотрел на украшенную резьбой стену. Мальчик вдруг с ужасом подумал, что начал забывать лицо матери, в своих снах он больше не видел ее четко, как раньше, лишь размытые контуры. Джекки удивился, поняв, что он почему-то совсем не помнит ту ночь, когда погибла его мать. Помнит только пожар да людей в красных мундирах и больше ничего. - Знаешь, малыш, - начала тихим голосом Елена. - Когда-то у Анвара была в сокровищнице одна удивительная вещь. Такая же уникальная, как и лампа с Джином. Джек повернул голову, взглянув жене оранца в глаза и вытирая слезы. - Эта удивительная вещь помогла Анвару обрести богатство и счастье, но как только он обрел семью, вещь эта перестала работать и была утеряна, где она теперь, я не знаю. Но сразу после рождения Ибрагима мне приснился очень странный сон, - женщина улыбнулась, прикрыв глаза. - Я видела во сне тебя, ты был намного старше, но я узнала тебя сразу. Ты был капитаном и стоял у штурвала. В своих руках ты держал ту самую вещь. - А что это за вещь? - Джек открыл рот, с удивлением глядя на Елену. - Я найду ее? - Это компас, Джекки, компас, стрелка которого не указывает на север, - в наступившей темноте голос жены оранца звучал приглушенно и мистически. - А куда она указывает? - Шинай учащенно дышал, рассказ о волшебном предмете захватил его так, что он даже забыл о лампе. - Она укажет направление к тому, что тебе более всего желанно. Компас этот существует, я сама видела его и держала в руках. Ходят легенды, что мастер, сделавший этот компас, изготовил еще и карту, на которой отмечены все опасности, ожидающие мореплавателя в океане. А человек, обладающий сразу двумя этими сокровищами, способен бросить вызов хоть самому морскому дьяволу. Почему-то мне кажется, что ты станешь обладателем этих двух удивительных вещей. - А как я смогу найти этот компас? - шепотом, словно это была великая тайна, произнес Джек. - Его не надо искать, он сам придет к тебе в свое время, - неожиданно произнесла Елена потусторонним и приглушенным голосом. Джек вздрогнул, поняв вдруг, что жена оранца спит, разговаривая с ним во сне. - Если ты сохранишь доброту и сострадание в своей душе, то ты обретешь волшебный компас, - голос Елены оборвался и затих, женщина спала крепким сном, а ее бледный лоб был покрыт бисеринками пота, несмотря на то, что в комнате совсем не было жарко. - Каждый раз на вторую ночь после рождения наших детей, моя жена, сама того не осознавая, делает предсказания, - прошептал Анвар. - Словно кто-то говорит через нее. Сама она потом не помнит этих предсказаний... Оранец взглянул в испуганные глаза мальчишки и взял в свои ладони дрожащую ручку ребёнка. Джек ощутил, что грозному марокканскому морскому волку тоже не по себе. - У нас родился девятый ребенок. И это девятое предсказание. Восемь предыдущих ее предсказаний сбылись. Таинственность момента испугала мальчишку. Перед мысленным взором Шиная снова встали призраки Вендиго, морского дьявола, Шайтана и улыбающейся темнокожей колдуньи в изношенном платье, увешанном ракушками и другими побрякушками, и с компасом в руках. Джек приглушенно вскрикнул и бросился бежать прочь из комнаты Елены в надежде скорее оказаться на руках у отца и забыть о потустороннем, безжизненном голосе Елены и о видениях страшных призраков.