Ночь перед боем

- Джек! Джекки! Ну, что ты вот уже целых пять минут молчишь, как воды в рот набрал? - по пути в порт Эсмиральда нетерпеливо подергала Джека за руку, не в силах сдерживать свое любопытство, да и молчаливая задумчивость друга была для нее чем-то нереальным и фантастическим, а потому пугала. - Расскажи, Джекки, а ты впервые был в борделе? Как там? Правда, что там все в коврах и зеркалах, на окнах портьеры из красного бархата, а на потолке хрустальная люстра? - Эсми! - Джек нахмурился на мгновение, но смущение, написанное на лице подруги, рассмешило его. - Приличной девушке не пристало интересоваться подобными вещами. Если бы твой дедушка узнал, что ты спрашиваешь про дом утех, он был бы крайне недоволен и запер бы тебя в наказание на неделю дома. - Ну, Джекки, ну, будь лапочкой, расскажи, а? - Эсмиральда вся покраснела от стыда, но сдаваться явно не собиралась. Эсми уже давно подмывало узнать, посещает ли ее друг тех размалеванных полуголых девиц, и как вообще выглядит это запретное для приличных девушек место. - Тьфу ты, вот ведь пристала как банный лист! Можно подумать, если я не расскажу тебе, то лапочкой не буду. Да и не смотрел я там по сторонам, нужны мне больно эти занавески и зеркала! - буркнул Джек. Сам-то он лет с четырнадцати периодически захаживал к милым чаровницам в дом утех и был знаком с каждой юной прелестницей более чем очень близко. Обитательницы борделя любили веселого и щедрого темноглазого сорванца и с радостью обучали его искусству любви, окружая забавного мальчишку нежностью и лаской. Джек же в свою очередь всегда был галантен и учтив в обращении с девицами из борделя, будто те были не жрицами любви, а дамами из высшего общества. - Джек! - нетерпеливые нотки в голосе Эсмиральды заставили юного Тига забыть на время о юных красотках дома любви. - О чем ты вообще думаешь?! - О "Распутной девке"! - ляпнул Джек, не подумав. Мысли парнишки были заняты далеко не только соблазнительными и доступными красотками из барделя. Тот корабль, что шел в Бухту за "Трубадуром", за считанные минуты запал в самое сердце юного Тига, заставив последнего рисовать в своем воображении себя самого в капитанской треуголке у штурвала великолепного фрегата. - Что? О какой еще распутной девке? - хорошенькое личико Эсмиральды залилось румянцем, и девушка смущенно прикусила губу, не понимая, что жест этот выглядит едва ли не эротично. - О корабле, - пояснил Джек, догадавшись по раскрасневшемуся личику подруги о том, какие мысли бродят в ее очаровательной головке. - А ты о чем подумала, бесстыдница? - Ни о чем таком я не подумала! И что за название такое для корабля неприличное?! - фыркнула Эсмиральда. - Какая ты, однако, непостоянная, - рассмеялся Джек. - То тебе непременно хочется узнать о борделе и его обитательницах, то вдруг название корабля заставляет тебя краснеть так, будто ты в полдень на солнце уснула. Всегда знал, что в головах приличных девушек бродят не очень-то приличные мысли. - Можно подумать, ты знаком со многими приличными девушками! Прям с утра до ночи разъезжаешь по балам да светским раутам, - Эсмиральда гордо вскинула голову, пытаясь показать своему другу, что его шутливая насмешка не достигла цели, но, не заметив ржавой якорной цепи, забытой нерадивыми матросами на причале, споткнулась, больно ударившись ногой. - Да, и слава Богам, что я не посещаю балы да рауты, - Джек ловко подхватил девушку, не давая ей упасть на пристань и расшибить лоб, и заключил ее в объятия. - Уверен, что на этих светских мероприятиях царит смертная скука. - А я бы хотела... - заикнулась было Эсмиральда, но тут же еще сильнее покраснела и вырвалась из рука Джека. - Хватит меня обнимать! Мне это... - девушка не могла сказать, что это ей не нравится, но чувство смущения и неловкости, возникавшее, когда Джек невзначай вот так касался ее или смотрел так, будто хотел поцеловать, вызывало в душе внучки барона Карибского моря непонятный трепет и волнение. Подобные ощущения были незнакомы Эсмиральде и пугали ее. - Мне это странно, Джек, - наконец сказала девушка, мягко высвободившись из объятий юного Тига. - А еще я не хочу, чтобы кто-то решил, что мы с тобой не просто друзья. - Ой, да кому это интересно? - юный Тиг лукаво ухмыльнулся и подхватил рукой один из швартовых тросов, сброшенный моряками с борта "Трубадура". Не успел Джек затянуть крепкий морской узел на кнехте*, как по сходням с борта корабля спустился Эдвард Тиг. - Сильнее затягивай, сынок! - Тиг улыбнулся сверкнувшими на солнце через один золотыми зубами и обнял Джека. - И вам доброго утра, мисс де ла Вега. Все хорошеешь, Эсмиральда, - Эдвард отвесил девушке шутливый поклон, а после обнял. - Я смотрю, ваше плавание было удачным, мистер Тиг, - Эсми хитро прищурилась, кивнув на покачивающийся на волнах фрегат с пошлым, на ее взгляд, названием. - А... ты об этом, - Эдвард несколько равнодушно пожал плечами, откидывая назад волосы, заплетенные в косички и дреды точь-в-точь как у сына. - Хороший фрегат. Резвый и быстроходный. Ост-Индская торговая компания лишилась еще одного корабля. Срезать британский флаг! - сурово приказал своим матросам Тиг и повернулся к Джеку. Отец и сын стояли друг напротив друга и сейчас были похожи как никогда. Эсмиральда даже залюбовалась на долю секунды. - Мистер Тиг, скажите, а в вас тоже есть индейская кровь? - С чего это ты сделала такой вывод, юная мисс? - Эдвард потрепал сына по плечу и повернулся к Эсмиральде. - Ваши волосы... - девушка смутилась немного, все же сурового капитана Тига даже она побаивалась, хотя сам Тиг неизменно был ласков с подругой сына и из своих плаваний всегда привозил девушке подарки и сладости наравне с Джеком. - А что с моими волосами не так? Тебя десять лет не интересовали мои волосы и моя кровь. - Мне снился странный сон несколько ночей назад. В моем сне вы скакали верхом без седла с томагавком* в руке и перьями в голове. Ох, мистер Тиг, я так смеялась, когда проснулась! - Эсмиральда живо представила капитана Тига вождем индейцев и едва не подавилась, пытаясь не расхохотаться, схватившись за живот. Тиг же напротив стал вдруг серьезным, а что было уж совсем странным, серьезным сделался и Джек. - Что-то не так? - девушка все еще улыбалась, но улыбка казалась ей теперь глупой и несвоевременной, как и сон совсем не казался ей теперь забавным. - Помнишь, десять лет назад... - начал Джек, вздохнув. - Мы с тобой только познакомились тогда... Юный Тиг прикрыл глаза, вспоминая резкую боль в ноге и жар, горящей лавой разливающийся по телу, а потом долгое падение в темноту, наполненную агонией. Мальчишка, росший в северо-американских лесах, и понятия не имел, что, наступив случайно на неприметную серую рыбу, похожую на камень, можно едва ли не умереть. Не дождавшись сына к ужину, Тиг разозлился, решив, что негодник Джек не простил ему жестокой порки от Алейды и сбежал, но когда сынишка не вернулся к полуночи, Эдвард понял, что с мальчонкой произошла очередная неприятность. Позже Тиг, сидя у постели парализованного ядом, горящего в лихорадке сына, не мог простить себе, что не отправился искать Джека сразу, а дотянул до ночи. Лишь благодаря везению и удаче Эдвард нашел малыша Шиная достаточно быстро, в тот момент, когда прилив добрался до самого горла лежащего в воде без сознания ребенка. Тиг не знал, что случилось с его сынишкой, хотя синяки и ссадины на худом загорелом тельце яснее ясного говорили о том, что Джек либо подрался с кем-то, либо, что вероятнее, его просто избили толпой. Только вот характер синяков никак не соответствовал состоянию ребенка. И лишь Алейда после беглого осмотра вынесла точный вердикт относительно того, что случилось с мальчишкой и, пока Эдвард, не зная, что делать, прикидывал, где искать среди ночи врача и как лечить сына, кубинка сама, прокалив над огнем нож, сделала глубокий надрез на ноге Джека и выпустила яд из раны. Обессиленный отравой организм ребенка никак не желал бороться за жизнь, и Джек метался в бреду больше недели. Каждый день, выглядывая в окно спальни сына, Эдвард видел сидящую на ступеньках крыльца внучку барона Карибского моря, Эсмиральду. Девчонка приходила рано утром и сидела до позднего вечера, не принимая предложения Алейды зайти в дом. Девочка просто ждала, беспрестанно шепча себе под нос слова испанской молитвы. И то ли молитвы Эсмиральды Богу, в которого Тиг давно уже не верил, то ли врачевательское искусство Алейды сделали свое дело, но спустя девять дней Джек открыл глаза и пожаловался на дикий голод. Мальчонка быстро шел на поправку, набираясь сил и поглащая столько еды за раз, сколько сам Тиг не смог съесть за день. Еще через неделю Джекки наконец смог встать с постели на больную ногу и сделать несколько неуверенных шагов по комнате. Эдвард и Алейда облегченго выдохнули, видя, что чувствительность вернулась в раненую ногу, потому как оба боялись, что нога ребенка так и останется на всю жизнь парализованной. - Ну, вот, сынок, теперь ты сможешь ходить, - Эдвард обнял сына, подхватив его на руки, когда тот едва не упал на пол от недостатка сил после затянувшейся болезни. - Отец, - Джек серьезно посмотрел в глаза отца и шмыгнул носом. - Я должен тебе кое-что сказать. Это важно. Не перебивай меня, - мальчишка вздохнул, собираясь с силами и выпалил одним махом: - Я не хочу быть индейцем даже наполовину. Внешне я похож больше на тебя, а все, что связано с прошлым, я хочу забыть. Ты не подумай плохого, я очень люблю маму и всегда буду любить, но быть индейцем в этом мире больно. Меня не принимают таким и считают дикарем. А потому я хочу попросить Алейду, чтобы она коротко остригла мои волосы и выкинула все эти индейские штуковины! - не дождавшись ответа отца, Джек принялся расплетать свои косички, бросая на пол веревочки и бусинки. - Знаешь, Джек, - Тиг перехватил руки сына, сжав тонкие запястья чуть ли до синяков. - Если бы ты не был так слаб после болезни, я высек бы тебя так, что ты неделю не смог бы не только сесть, но и с постели встать! Джек молчал, испуганно хлопая глазами и не чувствуя занемевших от стальной хватки отца рук. - Я не верю, что кучка злобных детишек, которые не знают от собственной дури, чем заняться, могли сломить моего сына, расквасив ему пару раз нос. - Но я... - мальчишка жалко всхлипнул, глотая непрошенные слезы. - Я хотел бы дружить с ними, а они меня не принимают, потому что я метис. - Что?! - Эдвард встряхнул Джека так, что его бедолага сын прикусил язык. - Ты хочешь дружить с мелкими тварями, которые издевались над тобой и оскорбляли твою мать? Ты вообще соображаешь, что ты говоришь? - Отец, я не хочу, чтобы меня били, не хочу быть метисом и ублюдком, - Джек едва держался, чтобы не разреветься. - Да тут каждый второй пиратский ребенок метис и ублюдок! - Тиг ослабил хватку и выпустил занемевшие руки сына, усадив вдруг мальца к себе на колени. - Вот тот рыжий заводида, например, у него отец ирландец, а мамаша французкая проститутка. Да что говорить, когда добрая половина детишек Бухты зачата европейскими мужчинами от чернокожих рабынь! Ты такой же метис, как и все остальные! И не смей унижаться! Никогда! - Но отец, они же... - Джек вздохнул и опустил голову, мальчонке было стыдно от того, что у него не хватает силенок защитить себя. - Что они? Колотят тебя? Толпой на одного? - Эдвард вопросительно поднял брови, гладя сына по спутанным волосам. - Мне так стыдно, отец, - маленький Воробушек покраснел и спрятал лицо в грязных ладошках. - Это хорошо, что тебе стыдно! Тебе должно быть стыдно за то, что ты чуть не предал самого себя, решив отказаться от своего прошлого и от своей матери. А за то, что эти трусы накинулись на тебя кучей, стыдно должно быть им! - Им не стыдно, отец, - Джек вздохнул тяжело и прикусил дрожащие губы. - Они все равно будут меня доставать. - Нет, не будут. Я научу тебя защищаться и уважать себя! И подругу твою научу. Станете соперниками в поединках... - Вот так, Эсмиральда, - Джек закончил свой рассказ и улыбнулся девушке. - Погоди, я же помню, что ты на рыбу-камень наступил, помню, как болел долго, и как я скучала и ждала твоего выздоровления. Алейда выходила тебя, а ты за это помирился с ней. А потом отец твой позвал меня учиться фехтованию, - Эсмиральда помедлила. - Но я так и не поняла, а почему мистер Тиг так напоминает мне индейца? - Да, тут все просто, Эсми, - Джек засмеялся и прищурил лукавые темные очи, вспоминая, как на следующее утро после разговора с отцом о чести и гордости капитан Тиг вошел в спальню сына с двумя тренировочными деревянными шпагами и волосами, заплетенными точь-в-точь как у сына в косички и дреды, увешанные серебряными маленькими крестиками и деревянными бусинами. * Кнехт - (морской термин) (чаще мн. Кнехты, устар. кнек; от нидерл. knecht) — парная тумба с общим основанием на палубе судна или на причале для крепления тросов. * Томагавк (англ. tomahawk ['tɔməhɔːk][1]) — боевой топор индейцев Северной Америки.